«О Боже, думала я, мы точно персонажи пьесы, через минуту упадёт занавес, мы раскланяемся перед зрителями и пойдём переодеваться к себе в уборную. Не может быть, что всё это происходит на самом деле…»
Дафна Дюморье «Ребекка»
Родители
Заходящее солнце согревало их спины. Темноволосая женщина лет сорока торопливо вбирала тепло. Её спутник ел мороженое, откусывая сладкие айсберги от маленького эскимо или целого материка. Голоса терялись в уличном шуме. Два человека могли с одинаковым успехом читать стихи, ругаться или молчать. Город не замечал, что серьёзный разговор снова превращается в бесконечный обмен репликами. Казалось, две театральные знаменитости вдохновенно ссорились на глазах у прохожих, повторяя наиболее сложные места из премьерного спектакля:
- О чём ты думаешь? – спросила Инна.
- Ни о чём, - отрезал Борис. – «Предисловие затянулось…»
- Что?..
- Так... Вспомнилось из Довлатова…
- Вчера твой сын встретил Нику, забыл?
- Нет… Но я не вижу причин для беспокойства.
- Тебе наплевать на будущее собственного сына! – начала Инна. – Я не хочу, чтобы кто-то посторонний решал за…
Их обогнала троица на велосипеде. Промелькнули руки, сжимающие руль, восторженные глаза и глуповатая улыбка. Сидя на неудобном багажнике, девочка успевала цепляться за маму, размахивать воздушным шариком и без конца повторять: «Ещё быстрее! Ещё!..»
Оба смотрели вслед. Она вспоминала своё детство. Он завидовал весёлому человечку, изображенному на шарике… Уехать бы…
Земля подставляла светилу озябший бок…
Из дневника Ники
Я чувствовала, как в сумочке копошатся драгоценные баллы, видела унылые лица членов приёмной комиссии. Но не смогла пройти мимо… Кого? Парня в джинсах и майке? Мало ли таких! Или чёрного лабрадора, явно изнывавшего от жары? Кит изменился. Я узнала его по этим взлохмаченным рыжим волосам. Огненная шевелюра моего друга по-прежнему притягивала взгляды. Не могу сказать, с чьей лёгкой руки мы стали называть её «вспышкой на Солнце»… Они подошли к маленькому фонтану. Я поморщилась, представив разгорячённую, пусть даже породистую, псину в прохладной воде… Хозяин сложил руки «лодочкой» и спустил «судёнышко» на воду. Оно пошло ко дну, неожиданно всплыло и приблизилось к собачьей морде. Похоже, они не раз проделывали этот трюк.
- Кит!.. – неуверенно окликнула я, рассчитывая на то, что никто не услышит странное обращение.
«Меня зовут Инна…»
В большом, неуютном дворе стояла девочка лет семи. Она поёживалась, прятала руки в карманы пальто, делала шаг вперёд, пробуя ногой снег, словно воду. Любопытство боролось со страхом. Слева тянулся ряд каменных сараев, гаражей, каких-то полуразрушенных построек. Ребёнка пугал проходной двор. Взгляд недоверчивых глаз метался от стены к стене, не оставляя на снегу ни единого следа. Ворота навсегда исчезли. В шатком заборе, темневшем справа, не хватало пары досок. Она представляла, как в образовавшийся лаз проникает чудовище или обыкновенная собака. Красная вязаная шапочка казалась единственным ярким пятном на планете. Посреди двора возвышался сугроб. Во все стороны от него расходились протоптанные дорожки, напоминая страшные щупальца. Около однорукой колонки недружелюбно поблёскивала наледь. Девочке хотелось разбежаться, врезаться в снежную гору и долго-долго прыгать на ней! Колотить кулачками. Отвоёвывать своё место…
- Ника, - прозвучал в тишине чей-то голос.
Хрупкие плечи Инны дрогнули, она обернулась и увидела незнакомую, круглолицую девочку с носом пуговкой. Та выглядывала в открытую форточку и улыбалась. Вчера, когда Инна помогала маме заносить вещи, она заметила сердитое старушечье лицо за этим самым окном.
- Кого ты зовёшь? – спросила она, взяв себя в руки. – Меня зовут Инна…
- Очень приятно! А меня – Луиза. Я звала тебя. Не люблю, когда незнакомые люди кричат: «Эй, девочка!..» Вспомнила все красивые имена и выбрала одно из них. Вдруг тебя именно так зовут!
- Теперь ты знаешь моё имя… Разве оно плохое? И, вообще, как ты попала туда? Не страшно?
- Какая любопытная! Здесь живёт моя бабушка, а твоё имя слишком взрослое. «Ника» мне нравится больше.
Родители
- …Что с тобой? – спросил Борис, заметив странное выражение её лица. По бледным щекам пролег грубый шов. На переносице застыли капли клея. Неумеха – подмастерье соединил половинки разных масок, желая создать неожиданный образ. Брови изгибались двумя сильными птицами, которых неожиданно схватили за крылья. А губы растягивались в улыбке…
- Они так неожиданно появились…
Несколько минут оба молчали. Наверное, девочка с воздушным шариком продолжала приказывать, просить, умолять, но расстояние не позволяло ещё раз услышать нетерпеливые восклицания ребёнка. Троица на велосипеде быстро пересекла проезжую часть какого-то переулка и устремились к неведомому финишу.
Пелотон появился внезапно. Спортсмены не понимали, что делают эти двое у них на пути. Инна чувствовала, как сотни велогонщиков – дурных предчувствий, неуместных воспоминаний - хлынули в её внутренний мир…
- Давай ненадолго присядем? – робко предложила она.
- Хочешь арендовать? – усмехнулся Борис, покосившись на прерывистый ряд скамеек и небольших рекламных щитов с подсветкой. Надпись на ближайшем из них гласила: «Место сдаётся».
Она не поддержала или не поняла шутку…
Сын
Услышав тщеславное и в то же время половинчатое «Кит», он резко повернулся и увидел Нику! Сразу бросились в глаза её маленький рост и несколько лиловых прядей в черных волосах. Когда они оканчивали шестой, её отцу, учителю английского, предложили место в институте иностранных языков, и семья переехала в небольшой курортный город. Их разделила пара сотен километров, но дружба моментально лопнула, как ветхий канат на ярмарочной площади. Поэтому-то Никита и рассердился: Ника всегда любила сокращать слова, но кто дал ей право воскрешать его прозвище…
Она улыбалась, глядя на Астру…
- Неужели ты решил завести собаку?
- Мне подарили щенка на… Да, на шестнадцатилетие…
- Забавно! – рассмеялась Ника и неестественно кашлянула. – Почему ты выбрал для неё такую кличку? Можно погладить?
- Иногда с неба падают не только звёзды… - неохотно ответил Никита.
Однажды на Новый год им подарили одинаковые наборы конструктора. Вскоре оба оказались в большой коробке из-под зимних сапог его мамы. Обычно они играли вместе, но поссорившись, начинали делить игрушечное имущество: красный кирпичик мне, красный – тебе… Детское упрямство не знало пределов. Они не жалели о потраченном времени.
Встретившись после нескольких лет тишины, начали новое «разбирательство»: «А помнишь?», «А как там», «Где теперь»… Опустошив «коробку из-под сапог», они добрались до главного вопроса. Она спросила первой:
- Кит, куда поступать собираешься?
Родители
Вечернее тепло сближало их. Лучи заходящего солнца достигали его щеки, помедлив, проскальзывали дальше и опускались ласковой рукой на её лоб. Напротив них готовился ко сну крупный торговый центр. Инна смотрела на старое трёхэтажное здание, заполненное всякой всячиной. Тяжёлые стеклянные двери открывались редко. Как же ему, неодушевлённому, хотелось лишний раз зевнуть, повернуться на другой бок и забыть о настырных покупателях. Невзрачная клумба разделяла две лестницы, ведущие на узкую площадку. Слева по ступенькам прыгала девочка в белом платье, усыпанном красными маками.
- Мы с Луизой избегали этого места, - заговорила Инна.
- Почему? – машинально спросил Борис.
- Потому что… Потому что увидели здесь сумасшедшего. Впервые в жизни.
- Каждый вынужден открывать мир заново, преуменьшая достижения Колумба и…
- Смешные круглые очки… И пустое лицо! Я помню его, а, кажется, что забыла! Он встал на четвереньки и залаял на город… На прохожих… На нас…
- Тебе давно пора выбросить из головы этого психа!
- Мы снова и снова встречали его в центре. Знаешь, очень страшно повернуть с одной улицы на другую и вдруг увидеть…
- С тех пор ты боишься неизвестности, скрывающейся за углом?
- Не совсем…
Из дневника Ники
… Он моментально преобразился! Потёр подбородок, улыбнулся кому-то за моей спиной и начал взахлёб рассказывать длинную историю о том, как докатился до такой жизни... Я поддакивала, говоря, что катился он исключительно вверх, и представляла, облезлый динамик бабушкиного радиоприёмника, из которого доносится глуховатый голос какого-нибудь актёра. Он даже разыграл сценку: подошёл вместе с Астрой к двум девицам, спокойно дымившим на скамейке. Представился идейным вдохновителем общества по борьбе с курением… Через пять минут обе смяли начатые пачки и отправили их в урну. Его блестящие глаза выражали удовлетворение.
Я удивлённо моргала. Дурацкое ощущение! Чувствуешь себя машиной с включёнными «дворниками»! Веки опустились... Я успела испытать зависть! Поднялись... Поняла, что горжусь другом детства! Кит не умолкал, казалось, он забыл обо всем на свете, кроме своего театра. Я не собиралась перебивать его и снова предаваться воспоминаниям... Знала, что ответом станет недоумённый взгляд. Поэтому превратила злость в монетку и бросила её в стакан с водой. Что бы загадать?.. В расходившихся кругах вспыхнули буквы афиш!.. Прошла минута, и я успокоилась. Буря сменилась полнейшим штилем!
В первом классе учительница по музыке предложила нам изобразить трёх китов, поддерживающих планету звуков. Песня. Танец. Не помню, что именно олицетворяет третий. В тетради Никиты пели, играли на музыкальных инструментах, пританцовывали самые большие млекопитающие. Тёзка китов снискал похвалы учительницы и одобрение класса. А я нарисовала беззаботного мальчугана, по памяти придав ему черты прототипа. Знала, на что иду!..
Неожиданно я поняла, что не хочу рассказывать о себе: направо пойдёшь, учителем английского станешь, налево пойдёшь, получишь диплом логопеда, а выберешь прямой путь, родителей потеряешь…
«Меня зовут Инна…»
Инне казалось, что дружба, которая начинается зимой, наиболее хрупка. Во-первых, она может растаять, а во-вторых, на белом фоне видны даже мелкие пятна – обиды. Она редко спрашивала у Луизы, когда та снова придёт, и сама не вертелась под окнами её бабушки. Однако стоило Луизе показаться во дворе, как он преображался! Девочки лепили смешных снеговиков, придумывали кличку для черного щенка, испытывали прочность льда в забытом кем-то тазу на ласковой кошке… Мурка проваливалась в мыльную воду. Весеннее солнце растапливало снег, но дружба становилась только крепче.
Три одинаковые двери выходили в общую кухню коммуналки. Красную шёлковую ленточку на шее Инны теперь оттягивал длинный ключ, похожий на ствол облетевшего дерева. Девочка открывала им крайнюю справа квартиру. Прежнее одиннадцатиметровое жилище не шло ни в какое сравнение с двумя светлыми комнатами, пусть даже смежными! Настроение омрачала только кривая чернильная «тройка» на двери. Приближалось начало первого в жизни учебного года. На горизонте маячили домашние и классные работы, оценки… Одним словом, обычный номер беспокоил впечатлительного ребёнка. Луизина бабушка «училась» ещё хуже: на её двери прочно обосновалась «единица». Раньше и Луиза жила здесь, только в нижнем этаже, где сейчас подвал. По секрету она рассказывала, что в пылу ссоры родители называют Елену Аркадьевну мачехой и ведьмой!.. Двумя самыми страшными словами для ребёнка.
Продолжение:
http://proza.ru/2014/05/04/973