(Рассказ содержит неоправданные и жестокие сцены с насилием.
Повествование идет поочередно от первого и третьего лица - трудно читабельно.)
Моросил дождик, ударяя крохотными капельками раздробленную стихией и временем каменную вкладку. По просторам разрушенного Персеполя перебирая ногами камешки, и хлюпая в лужицах, двигались детишки с крупными портфельчиками в обитель знаний. Игривый ветерок тихонько теребил волосы у первоклашек, давая детям возможность сморщить лобик от холодного прикосновения сил природы.
Вдалеке из смутных силуэтов начали проясняться три фигуры: две черные, как ночь и одна светлая. Казалось, нет в них ничего странного, скорее всего это были старшеклассники, которые шли неспешной походкой прямиком в школу.
Но это мнение было ошибочным.
Минуты через две уже поднимались в пригорок три человека разного возраста. Две фигуры были в черных плащах с накинутыми на голову капюшонами. Они шли сбоку от центрового крепко держа в руках цепь, которая была припаяна к металлической пластине, на которой стоял парень в синих джинсах и заправленной вовнутрь рубашки того же цвета.
***
Моя правая рука находилась в кармане джинс с высунувшим наружу мизинцем с фамильной печаткой. А левая рука сжимала плечо моего собрата, которого одолевала боль в локтевом и кистевом суставе, ибо нести меня было тяжело. По другую сторону от меня шел еще один человек, который в своей жилистой руке держал позолоченную рукоять от цепи, доходившая ему чуть выше колена.
Мои соратники изливались потом, который стекал с их рельефных спин, хотя собственно этого никто и не видел, так как они были окутаны в темные кожаные плащи. Их лица пропадали в глубоких капюшонах, и не один прохожий не мог разглядеть у них глаз. Мой лик также был скрыт от всех, но только карнавальной маской.
***
Издалека было слышно, о чем они говорили.
«Подрастающее поколение недостойны, зваться потомками своих родителей. В детях нового столетия нет ничего нравственного, их поведение аморально, а их интересы ограничены рамками собственного невежества, мысли этих ребят однотипны, туманны и бессмысленны» - сказал парень в синей одежде.
«Нет, нет, не все дети такие, есть и другие…» - прохрипел из капюшона человек шедший справа.
С новой силой подул ветер, и разговор трех необычных субъектов исказился.
Но вскоре мы снова смогли их услышать.
«Сейчас детей интересует только удовлетворение своих биологических потребностей, духовность отсутствует в их пожелтевших от злобы сердцах, в обществе начинают набирать главенствующую роль атеистические идеи» - произнес мальчишка в рваных джинсах.
«Нет, нет, не все дети такие, есть и другие…» - прошептал мужчина с левой стороны.
«Такими темпами общество самоуничтожится, канет в пучину хаоса, и пропадут все звуки на планете: замрут ручьи, перестанут шуметь волны прибоя, затихнут певчие птицы, и оборвется человеческий шаг» - проговорил шут в карнавальной маске.
«Нет, нет, мы не согласны…» - хором крикнули темные прислужники.
Дальше их речь стала не интересной, на этом и закончим дружеский спор.
***
Недалеко от школы под неоновой вывеской маленького магазинчика стоял человек в сером пальто с поднятым вверх воротником. Он собирался домой и, достав из кармана только что купленные сигареты, направился к своей цели.
Закурив, он пошел по тротуару пытаясь выйти из кольца окруживших его многоэтажных домов. Каждый его шаг давался ему с трудом, что-то мешало гражданину продвигаться вперед. Взглянув на свои ноги, он оторопел. Из пешеходной дорожки к его конечностям протягивались каменные руки, они цеплялись за его штанину и тянули ее вниз.
***
Моя процессия подошла к школьному крыльцу, и я сошел с металлической пластины. Мои соратники с облегченным вздохом отпустили ручки цепей, и они звонко гремя, упали на ближайшие ступени.
Подняв руку, я щелкнул пальцами и два человека в капюшонах исчезли, как будто бы их не когда и не бывало, а лежавшие рядом цепи превратились в змей и расползлись в неизвестном для меня направлении.
Я поднялся и вошел через входную дверь в тамбур, где переодевали сменную обувь первоклашки, сидя на низких скамейках.
Мне стало плохо: по телу пробежал озноб и я закашлял. Потом я облокотился к ближайшей стене и моя рука не почувствовав бетонную основу провалилась вместе с моим телом сквозь стенку в соседний класс, в котором я с грохотом упал на пол и потерял временно сознание.
Очнулся и заметил, что маска слетела с лица, а я сам нахожусь в классе за шкафом, так называемой миниатюрной раздевалкой для учеников. На крючках, прибитых к стене, висели чужие куртки и пакеты со сменной обувью, а справа от вешалок висело зеркало прямоугольной формы, и я решил посмотреть на свое собственное отражение.
Два горящих глаза с алым оттенком смотрели на меня через призму стекла и улыбались, подражая своей довольной ухмылке. Правая часть лица была съедена временем: кожа была обгорелой с ожоговыми волдырями похожие на кратеры вулкана, которые вот-вот извергнут поток гнойной лавы, естественно бровь, как и волосяной покров на почерневшей части лица полностью отсутствовала. Левая часть уголка рта была направлена вверх, изображая удовлетворение об увиденном, продолжение губ было сильно обветренно стихиями природы и забрызгано собственной запекшийся кровью.
Я вышел в класс и цокающим каблуком туфель обратил внимание почти всех учеников, которые повернули свои головы и устремили на меня свои потухшие взгляды.
Передо мной сидели две девушки с проколотыми носами и сильно подгримированными лицами.
Та, что была блондинкой, обратилась ко мне, пожевывая жвачку с вопросом: «Ты кто?»
«Никто» - ответил я, улыбнувшись, и задал встречный вопрос: «Как тебя зовут?»
«Я Све…» - не успев договорить фразу, ее нижняя челюсть откололась от головы так быстро, что никто бы и не заметил, если бы не потекшая кровь.
Светин язык беспомощно метался в разные стороны ища для себя опору, но так и не найдя ее замер и обессилившая блондинка с окровавленным белым фартучком сползла вниз на пол.
Я провел правым мизинцем по воздуху, как бы плавно что-то отсекая, тем самым отрезал голову ее соседке. Повалил фонтан багровой крови, обрызгав всех детей, которые стояли рядом и пытались бежать из класса.
Широко раскинув плечи, я поднял вверх руки, которые стремились к потолку и обратил свои кисти к панически убегающим мальчишкам и девчонкам. Дети, стоявшие на пороге спасения, возле двери, со свистом отлетели, как мягкие плющевые игрушки к стене и снова к двери все это повторилось несколько раз, пока дети не перестали жалобно вопить и их тела с торчащими наружу переломленными костями рухнули вниз.
Вдруг из ниоткуда выбежал парень с ножом и кинулся ко мне пытаясь убить. Но каково было его разочарование, когда он вонзил лезвие в мою плоть и вытащил его, то крови не последовало, лишь песок посыпался из моей раны.
Молниеносным движением руки я прорвал его брюшную полость и вырвал оттуда часть нисходящей ободочной кишки и обвернул ею, как новогодней мишурой его шею.
Оставшиеся в живых ребята спрятались под партами, как суслики, заползшие в свои норки от ужасных звериных когтей.
Послав колеблющими руками абстрактную волну, тем самым взметнув парты ввысь и отбросив их, я обнаружил трясущихся от страха детишек.
Я начал дирижировать своими пальцами, заставляя вскрикивать и затихать мой юный оркестр, который был подвластен только моей воли. Вскоре, я вошел в ритм, и мои фаланги пальцев приняли хаотичный вид.
В кабинете стоял смрадный запах, школьников тошнило, они задыхались, от увиденного ужаса глаза у них повылезали из орбит. Многие пытались встать и бежать к выходу, но спотыкались в кровавых лужах и падали, как опавшие листья клена на землю и их надежда на спасение исчезала в крошечных глазках.
Мне надоел этот концерт, и я решил перейти к его завершению. Указав пальцем куда-то вверх, я мысленно разорвал плоть выживших детей, и их кровь вперемешку с внутренностями направил к потолку. Их тела, ударившись об бетонную поверхность, стали стекать вниз с силою потока Ниагарского водопада.
Багровая волна соприкоснулась со мной, и я стал впитывать ее в себя. Насытившись кровавой жатвой, мое тело стало размываться и сыпаться мокрым песком в лиловую лужу под ногами.
Мое существо изменилось, оно соединилось с частичкой души погибших учеников. И это придало мне сил. С помощью своего сознания я возобновил волну хаоса и повел ее к выходу.
Я сметал бушующими потоками всех на своем пути. Люди, попавшие в мою ловушку, бесчеловечно умирали. Их одежда и кожа разжижалась и плавилась, как будто попала под фонтан лавы. От их тел отваливались куски мяса, а языки вываливались изо рта, их ноги ломались и с хрустом уносились в мою кровавую волну.
Достигнув школьного тамбура, я направил адское шествие к центральной двери.
***
На улице очень быстро стемнело. По земле стелился туман, а с небосвода упала яркая луна, которая предвещала безумие.
Невдалеке от магазина на тротуаре стояла окаменевшая фигура. Ударил яркий лунный свет, и по статуи пробежала трещина с головы до пят. Каменный гражданин в пальто треснул и разлетелся на десятки кусочков, а рядом с ним на землю упал давно уже потухший окурок.
***
Входные двери здания рухнули, освобождая наружу багровый водопад. Здесь стихия остановила свой путь и, разойдясь большими лужами на ступеньках и на раздробленном асфальте возле школы, стала впитываться в землю, отдавая миру свою дань – дань кровавой жатвы.
Из быстро уходивших в почву алых луж стал формироваться небольшой бугорок, который возрос ввысь метра на два. И только тогда этот странный пригорок стал приобретать человеческий контур.
Появились стройные ноги, плотное туловище, руки и наконец-то красивое лицо. Облик юноши был прекрасен, он озарялся ласковыми бликами луны, по телу парня быстрыми каплями стекала кровь. Нагота его не стесняла, стоял он гордо устремив свой взгляд куда-то вдаль, а за его спиной находились черные крылья, которые вздрагивали каждый раз от холодного прикосновения вечернего ветра.
Он возродился из крови и пепла став полубогом на этой мертвой земле. Полубогом по имени Темеон, повелевающим человеческими страданиями и одновременно являющимся хранителем исконно чистой людской крови.
Его крылья свершили три коротких взмаха и еще один миг, и падший ангел устремился в небо.
***
Я проснулся глухой ночью с дурным предчувствием и быстро вскочил с кровати, но вскоре успокоился и снова лег спать.
Но не уснул, ведь вечные стены за моей спиной всю ночь тихо шептали: «Грехи омоются только кровью, вашей кровью».
(Февраль - апрель 2014)