Чудинково, моя дорогая родина!
Спасибо тебе, ты воспитывала меня с 5 лет, когда я с бабусей Ефросиньей Логиновной, матерью-героиней, приезжала на лето.
Бабушка во время войны потеряла четырех сыновей в финскую и Великую Отечественную войнах, приняла меня в семью и возилась со мной как с родной. У бабуси была тяжелая судьба. Родилась в п. Скрипки в 1875 году, сирота. Родственников почти всех раскулачили, особенно пострадала семья Лины Логиновны. Когда умер Ленин, она говорила: "Слава Богу! Слава Богу! Одним антихристом на Руси стало меньше!"
Лето начиналось в моем сердце в Чудинково, так в нем и осталось навсегда. Дом тети Поли стоял у второй или третьей выгороды. Крыша у дома была соломенная и протекала. Были 1950-е годы. Из-за этого в избе стояло корыто, где скапливалась вода. Но эти печали меня не касались.
Мне было интересно: посмотреть цыплят и подгонять их к курице, если они от неё отходили далеко, я загоняла их прутиком. Один раз я сильно ударила прутиком по цыпленку и он упал и больше не вставал. Тете Поле я не призналась, испугалась и рассказала уже только крестной тете Груше в Ленинграде.
Гуси важно щеголяли по траве и старались меня ущипнуть, я же ловко от них ускользала. Позже, в 1960-е годы почему-то было запрещено иметь гусей. По всей видимости, это было связано с желанием Н.С.Хрущева разводить на всех водоемах карпов, гуси загрязняли водоем.
Один раз вечером, Коля Карлов пошел привязывать коня на ночь и я, маленькая увязалась за ним. Наверное, я была шустрой девочкой. Бедная бабуленька кинулась меня искать, заглядывала в колодцы, искала, где только можно. Когда мы вернулись, то Коле сильно досталось.
Паня, Вася и Генка возились со мной, когда у них было время. Я, маленькая, их развлекала и пела: «Есаула усая», «уяка», «нямняка», «дябдяка». Что это – до сих пор не знаю. Могу только предположить, четко исключив версию о неприличном слове – в толковом словаре Владимира Даля слово «уй» означает дядю по линии матери.
Это много объясняет, т.к. до трёх лет я ведь была на тамбовщине у родной бабушки Агафьи, когда в 1947 году умерла моя мать, Мария Григорьевна. И мой крестный Сергей Григорьевич, родной брат матери, будучи инвалидом, очень хорошо играл на гармошке, от него у меня и осталась любовь к песням. По сути, и являлся «уем» - дядей по материнской линии.
Ещё мне запомнилась частушка:
«Меня мама родила накануне Пасхи, развернула, поглядела – голубые глазки».
Перед старым домом тети Поли росли кусты и стояла скамейка. Там можно было прятаться, играть. Паня выдавала мне маленький бидончик и брала с собой в лес за малиной. Конечно, я наедалась малины, и она подсыпала свои ягоды мне в бидончик. И уже домой я приносила его полным.
Когда я подросла, то и моего брата Сережу отправляли в деревню, но это уже было попозже. Мы бегали с Люсей, которая приезжала к Ивановым. Я с братом и она уходили к амбарам за усадьбу и там прыгали на сеновале.
Один раз за нами пришла бабуся, стала нас звать, приготовила для нас стрякшу (крапиву). Мы, наверху двигались и упали приземлившись на крапиву со всей высоты. Не так было больно от высоты, сколько от стрякши. Досталось же нам.
Один раз мы залезли в огород к Константиновой тете Оле – почтальону, когда она была на работе. У неё была красивая высокая яблоня. Мы уселись под яблоней, но тётя Оля вдруг быстро вернулась и мы сразу же сиганули через изгородь, бежали изо всех сил. Наши шалости не вызывали между взрослыми каких-то разбирательств. Не помню, чтобы нас наказывали, даже хворостиной, прутиком.
Когда мы подросли, то нам разрешалось ходить в кино в Сукромны. Гена тети Полин возил ребят на своем грузовике, собирал нас и вез в клуб. Грузовик был с бортами, дороги, как и везде в России с ухабами, но мы держались, нам всё было нипочем.
Ходить по полям, где колосилась рожь, или овес с горохом нам не разрешали. Но мы всё равно шли в поле и собирали васильки, а во ржи их было видимо-невидимо. Приносили букеты из полевых цветов, из ромашек и васильков и ставили их в крынки или плели венки на голову.
За земляникой уходили в лес, там, в поле была большая канава, которая разделяла поле и лес, мы туда спускались в неё и собирали ягоду. По дороге в лес стояла заброшенная кузница, нас пугали, что там живут черти и мы это место очень быстро пробегали.
Землянику мы собирали и на речке, на нашем берегу и со стороны Ивашково.