Москва, 24 августа 1939
--------------------------------
В ходе беседы господин Сталин неожиданно предложил тост за фюрера: "Я знаю, как сильно германская нация любит своего Вождя, и поэтому мне хочется выпить за его здоровье".
Господин Молотов выпил за здоровье имперского министра иностранных дел и посла графа фон Шуленбурга.
- Закусывайте, господа чем послал советский народ, - сказал господин Молотов.
- Мы не имеем привычки закусывать после первой рюмки, - ответил ему господин Шуленберг.
- Закусывай, - господин Молотов заглянул в бумажку, - как тебя там: Фридрих-Вернер Эрдманн Маттиас Иоганн Бернгард Эрих, граф фон дер... А то забалдеешь.
- О, - сказал господин Шуленберг, - я наблюдаю в этой особенности русских пить и много кушать, чтобы не опьянеть, природное противоречие русской натуры.
- Нет в нас ни какого противоречия, - сказал господин Молотов. Пей пока наливают и ешь пока накладывают, Давай лучше еще выпьем.
- A что мы пьем? – спросил Шуленберг, потрясенный вкусом и крепостью напитка.
- Коктейль Молотова, - сказал Молотов. - Универсальная вещь, двойного назначения.
- Первое я уже понял, а какое второе? - спросил господин Шуленбург.
- Можно использовать в борьбе с танками противника, - ответил Молотов.
- Крепкое очень, - сказал Шуленберг.
- Что русскому хорошо, то немцу смерть, - сказал Молотов и изобразил пальцами кавычки.
Шуленберг понимающе улыбнулся и подумал: "Интересно, что скажет фюрер, когда я переведу ему эту пословицу во время доклада."
- За что пьем? – спросил Шуленберг.
- За преимущества национал-социалистической системы над капиталистической, - сказал Молотов.
- За однопартийную систему, - сказал Шуленберг. – Народ и партия едины!
- За плановое ведение хозяйства, - засмеялся Молотов.
- За мир во всем мире, - сказал Шуленберг.
- Ой, я не могу с них, - сказала жена Молотова Полина Жемчужина.
Когда на часах на Спасской башне пробило двенадцать, глаза господина Cталина засветились необычным блеском и он обратился к имперскому министру иностранных дел со следующими словами:
“Советское правительство относится к новому пакту очень серьезно. Онo может дать свое честное слово, что Советский Союз никогда не предаст своего партнера.”
- Слушай, Шуля, - сказал господин Молотов, обняв графа за плечи, - ты мне лучше скажи, как партийный партийному, этот ваш Гитлер не наебет?
- Не знаю, сам понимаешь в какое живем время. Может и наебет. Все может быть. А ваш? - Шуленберг кивнул головой в сторону Сталина.
- Да, ****ь, тоже самое.
- Вот я смотрю на вас со Сталиным и думаю, нахера вам столько территории? Только по-чесноку.
- Для безопасности, сказал Молотов.
- В смысле?
- Ох, Шуля, ну что ты доебался ко мне с этими вопросами. Сказать по правде, я и сам не знаю. Мы великие.
- Странно, - сказал Шуленберг, - вы русские вроде не глупая нация, а как дети путаете великое с большим.
- Одно другому не мешает.
- Как сказать, дорогой френд Молотов, путь природы не прямой. Большие звери вымерли, маленькие остались.
- Да, ладно не бери до головы, как говорит моя жена, - перебил его Молотов. Извини, сейчас мой выход. Он взял большой бокал с шампанским со спецподноса поднял его над головой и сказал, что хочет выпить за здоровье товарища Сталина. Именно Сталин своей речью в марте этого года, которую в Германии правильно поняли, полностью изменил политические отношения. Потом справился с протоколом мероприятия и продолжил: алаверды товарищу Шуленбургу.
Шуленбург немного подумал и произнес: "Как сказал русский классик, что русскому хорошо, то , - он сделал паузу, посмотрел в лицо товарищу Сталину, мысленно улыбнулся, внезапно пронзившей его догадке и закончил, - то и немцу хорошо".