Люди по - разному называют тишину и по - всякому её представляют. Тишина бывает полной, мертвой, гулкой, звенящей, давящей и так далее.
Я всегда считал тишину - благословенной.
Тишина лесной глуши, когда шелестят листья деревьев и кустов, жужжат пчёлы и шмели, звенят птицы, и звучит общий убаюкивающий шум леса.
Твоя душа как - будто очищается от скверны этой благословенной тишиной, и ты вспоминаешь свое детство, свою безусловную веру в доброту людей.
Наш старый дом находился на улочке, уходящей одним концом в лес, а другим на дорогу, по которой никто практически не ездил, поскольку она заканчивалась тупиком.
А затем дом пошел под снос, и мы перенесли его на новое место. Конечно, при этом значительно изменив его конфигурацию. Заменили фундамент, крышу и подгнившие венцы бревен.
Долгих шесть лет мы строили свой дом, подведя все необходимые коммуникации.
Навсегда расставшись с тишиной!
В первый же вечер после переселения на новое место жительства я отчетливо понял, почему все отказались от квартиры, на которую мы согласились.
В начале восьмого вечера, когда я возвратился с работы, этажом выше начались пляски жителей центральной Африки племени Ням – ням. Эти людоеды мало того, что топали не хуже бегемотов, но визжали, орали что - то свое людоедское. А этажом снизу ударила такая музыка, что задрожал и завибрировал пол. На кухне я вздрагивал оттого, что мне постоянно предлагали выпить за здоровье наших детей, и угрожали набить морду за неуважение, в случае моего отказа. Мои лихорадочные поиски источника этого предложения ничегошеньки не дали. Пока я не догадался, что это сосед - выпивоха из квартиры справа дружески коротает свои вечера.
А воинственная дама слева требовала от нас разговора шепотом с десяти часов вечера, очевидно, другие звуки ей не мешали.
Когда я поднялся на третий этаж, где жили африканские людоеды, таковых там не заметил. Жила обычная многодетная семья с цыганским уклоном. Посмотрев, как хозяйка семейства моет полы, опрокидывая целое ведро воды, я смело заявил, что никаких претензий к ним не имею и двинулся восвояси.
Этажом снизу я вырубил свет и целых полчаса наслаждался тишиной.
Даме слева я грубо сообщил, что ежевечерне буду петь ей романсы под гитару, и она захлебнулась словами от восторга.
Соседу справа поставил бутылку самогонки, но пить отказался. Он меня сразу зауважал, но отравился. И несколько месяцев обходился без спиртного. Впрочем, ко мне никаких претензий не предъявлял, когда я ему сообщил, что самогонка была крепкой, свыше 90 градусов, и пить её нужно было исключительно мелкими глоточками.
Шли годы, и однажды я с удивлением обнаружил, что меня окружает тишина. Все соседи оставались на своих местах, нисколько не изменив себе и своему образу жизни. Но они мне не мешали!
И когда мы с женой, наконец - то, переехали в новый «старый» дом я начал вздрагивать от топота сверху, не сразу понимая, что это кошка спрыгнула с дивана на втором этаже, и идет к лестнице. Мне досаждали вороны и сороки своими громкими криками.
Но когда в два часа ночи все предметы в спальне начали подпрыгивать вместе со мной, поскольку по железной дороге прошел тяжелогрузный состав, я несколько огорчился.
Раздавался неясный шум со Старого смоленского тракта, а ныне Можайского шоссе.
Нет, с коммуникациями у нас всё в порядке. И до платформы, симпатичного полустанка под таким многообещающим названием «Здравница», идти прогулочным шагом семь минут, и до родного Одинцово ехать десять минут, и Москва рядом. И проселочная дорога асфальтирована, магазины под боком, мусор убирают своевременно, интернет отдельно выделенный проведут. Можно вообще не выезжать из деревни, поскольку рядом кот. поселок, где есть и школа, и дет сад, и стадион, и каток, и гостиница, и ресторан, и баня, и так далее. Только плати!
Но нет тишины! Поэтому я с завистью вспоминаю своего друга детства Анатолия Степановича Алехина, уехавшего вслед за второй женой, в тмутаракань, глушь Алтайского края, и наслаждающегося там тишиной, сколько его душенька пожелает.
Замечу, однако, что я уже великолепно засыпаю под стук железнодорожных вагонов. Оказывается это замечательное снотворное, его бы нужно выпускать на отдельных пластинках и выдавать страдающим от бессонницы.
Особенно меня укачивает дребезжание посуды и ритмические покачивания окружающих предметов быта.
Не беспокоит и шум с Можайского шоссе, он отдаленный, и кроме того мы поставили пластиковые окна с мощным тройным остеклением.
Иногда с ревом проносятся байкеры и кары по нашей внутренней деревенской дороге, но их сравнительно мало. Еще беспокоят бетономешалки, которые заливают очередной бункер. Однако наше поле уже почти застроено, и миксеров стало гораздо меньше.
В общем, к нам снова пришла, еще конечно не полностью, тишина!
Ночью звездная благодать без резких выкриков пьяных дебоширов, всепроникающего звука баса сам - буфер, кошачьего визга, и ненавязчивое пение птичек. Скоро запоют соловьи, если, возможно, их не заглушит треск забиваемых свай.
Только вот соседние собаки замучили своим ночным лаем … окаянные! Не знаю, что и делать?
Когда же она наступит … еще при жизни … эта благословенная тишина?!