4. БОГИ И ЗМЕИ часть 2
И вот я уже спустилась с верхней и выложенной камнями площадки, которая размещала на себе католическую часовню, и теперь нужно было пройти по земляной площадке, поросшей зеленой свежей и прошлогодней пожухшей травой — и подняться по нескольким каменным ступенькам, потом еще по другим -- и оттуда уже можно было потом перейти на дорогу, ведущую в Кабану.
И тут мой взгляд рассеянно остановился сначала на одном невысоком камне... потом на другом — высоком: они стояли как раз по обе стороны от проходящих между ними четырех каменных ступенек — по ним мне как раз и предстояло подняться.
Странные они какие-то, эти камни, однако... — то есть, не столько они странные, сколько странно, почему это они тут стоят... как-то не на месте, потому что на этом холме никаких других больших камней нет. За исключением вот этих: слева от ступенек — один, напротив него — другой, и чуть ниже высокого камня — еще один: всего получается три. Ну и сама часовня построена, очевидно, на скале: местами видна выступающая за пределы каменной кладки ребристая скала, обращенная к высоким восточным горам. Да -- не забыть добавить, что еще видно несколько камней, которые служат -- или служили -- опорами для земляных террас.
Уходить оказалось рано именно из-за двух камней, стоящих по сторонам от ступенек. Я еще раз посмотрела на них. Нет, точно — они и расположенные между ними ступеньки образуют единое целое. Все вместе это выглядит как портал.
И вот если рассматривать эти камни как конструктивную часть портала, тогда они находятся очень даже на своем месте. И если это стратегическое место было им определено вполне сознательно, то это были совсем даже не бесхозные камни, которые торчат здесь из земли из века в век — и торчат из нее только потому, что никто не потрудился их оттуда выкорчевать и очистить территорию от ненужного каменного мусора. А ведь судя по тому плану холма, который мы набросали в предыдущей главе, все лишнее здесь наверняка бы убрали: на холме располагалось какое-то важное строение — то ли крепость, то ли религиозный центр, и обозначенные нами земляные выступы в форме трех различных фигур под сельскохозяйственные террасы уж никак не отводились.
Все три камня имели природный вид, то есть, не было видно, чтобы они подверглись какой-то обработке — может быть, потому, что раньше в некоторых культурах считалось — Голан про это тоже пишет в своей книге «Миф и символ», что наложить тесак на камень — значило этот камень осквернить.
В таком случае они могут здесь находиться совсем с давних времен, то есть, задолго до того, как на близлежайших территориях поселились жители культуры Реквай: они-то как раз обрабатывали камени, и очень даже активно — и не печалились при этом о нарушении каких-то там древних неписаных правил.
Особенно обращал на себя внимание тот камень, что был справа от выхода — он прямо выростал из земли пластом — высоким и узким. И структура у него какая необычная... интересно, какие геологические процессы могли привести к ее возникновению. К геологии я не имею никакого отношения — поэтому, конечно, несомненное упущение с моей стороны, что у меня до сих пор нет грамотного знакомого-геолога.
Но судите сами, какой это был камень. В нем были разные цвета, и каменные полосы этих разных цветов имели разную текстуру. Его верхний слой был коричневый с примесью оранжевого и толщиной где в одну, а где в две фаланги пальцев моей руки. А вот под ним — в тех местах, где этот верхний слой отвалился — именно это и привлекло мое внимание — под ним шла, как начинка в пироге, прослойка из черного камня.
Эта прослойка не была гомогенной, а состояла из множества слоев —поэтому этот камень лучше даже было бы соотнести не с пирогом, а с дровами. Такое впечатление, что этот камень когда-то горел, как горят в печке дрова, и от этого он приобрел и эту слоистость, и этот черный цвет. А печкой для него послужил как раз большой и светлый камень.
Иногда из недогоревших дров получается большой кусок древесной золы. Он состоит из плотно примыкающих друг к другу пластов бывшего дерева — но ударь по ним кочергой, так они, испустив алые искры, рассыпятся на плодолговатые куски черной золы. Таким же был по виду и этот черный камень, только слои в нем держались друг за друга крепко.
Он напомнил мне высокие и покатые — и тоже черные, словно когда-то горевшие горы по дороге из Уараса в Чавин де Уантар. И у этих гор — у них тоже был вид недогоревшей древесной золы.
Если вы про Чавин раньше слышали, но уже забыли, то напомню, что это, предположительно, церемониальный комплекс, расположенный в перуанской сьерре, в долине Кончукос. Начало его строительства — как сейчас считают — относится к 12 веку до нашей эры. Предположительно — потому что и его архитектура, и проведенные в нем инженерные и гидравлические работы заставляют исследователей над многим задуматься.
Внутри стоящего передо мной высокого камня в некоторых местах, как я сказала, располагались толстые, горизонтальные и черные пласты, однако в некоторых местах их не было — и вместо них под отпавшим верхним слоем была видна тонюсенькая черная пленка, которая намертво прикипела к светлому камню — она не счищалась даже острым раскладным ножиком, которым я эту пленку на пробу поковыряла в нескольких местах.
И под черной пленкой, и за черными, словно обгоревшими пластами камня— сразу за ними снова шел камень совершенно обычного цвета — светло-бежевый, с розово-оранжевыми прожилками и с относительно гомогенной структурой.
Но все эти пласты и пленки -- все это были частности и детали: наверняка геолог-специалист запросто мог бы нам поведать, что с этим камнем происходило -- сама я в геологию углубляться пока не собираюсь... И дальше я панорамным взглядом охватила снизу доверху сам камень — ту его часть, что была обращена внутрь портала. Взгляделась... и тут мне что-то померещилось... прямо наваждение какое-то... я зажмурила глаза — потом их открыла. Нет, вовсе даже и не померещилось — а так и есть!
На нем, этом высоком, но узком по толщине камне, можно было различить нерукотворное изображение мужчины... я посмотрела на камень еще раз — нет, скорее всего, не мужчины, а женщины.
Да, конечно, это женщина. Вот она сидит на корточках... вот видны две большие чашеообразные груди... во всяком случае, левая как чаша, а левая -- как на кубических картинах Пикассо... согнутые колени, широко разведенные в стороны: они похожи на раскрытые в полете крылья бабочки. Она обратилась к Кабане, но если точнее сказать — потому что Кабана возникла только в 18 векe — то женщина всем своим телом устремилась на запад.
Нет, конечно, это было не то творение, что выходит из мастерской Праксителя, где все понятно с первого взгляда: от волнистых волос, перетянутых лентой на голове у Афродиты Книдской, до полуспущенного хитона, закрывающего бедра и ноги богини.
Здесь же, на холме, предстающий перед зрителем образ не был представлен ни в одном традиционном художественном стиле — что сначала и сбивало с толку — и поэтому, глядя на стоящий передо мной камень с присевшей на корточки женщиной, еще надо было убедить себя в том, что камень — действительно скульптурно-репрезентативный и что женщина действительно в нем присутствует. Однако если правильно сосредоточиться и внимательно вглядеться, то сомнений в этом не остается: да, вот она.
В другом камне, стоящем с другой стороны портала, я ничего особенного не углядела, но вот третий камень, лежащий чуть ниже высокого камня с женщиной, был так же, как и первый, образно-репрезентативный. В третьем камне, если в него вглядеться, можно было увидеть присевшее на лапах животное — оно обратилось спиной к горе Макре и тоже вытянулось телом на запад.
И только вернувшись вечером в гостиницу и рассматривая сделанные днем фотографии, я запоздало вспомнила, что еще в музее держатель ключей мимоходом упомянул две статуи, находящиеся на часовенной горе — что они там стоят и смотрят прямо на Кабану.
Каменные статуи — такое мне всегда интересно, но окружающие площадку величественные горы, змея, затаившаяся над входом в часовню, и исследование плана самого холма — и voila — мысль о скульптурах просто выветрилась у меня из головы. Тем более, что когда я прибыла на холм, никакие статуи на холме себя ничем не обозначили и о своем присутствии никак не заявили. И потом, надо же было все-таки предупреждать, что речь шла об изображениях нетрадиционной направленности.
Но эти две статуи, что я вам описала, думаю, как раз и были теми, о которых говорил держатель ключей: других кандидатов на их роль на холме не наблюдалось.
Слова, которые я употребляю в контексте этих камней: "изображение", "статуя", "скульптура" -- они неверные, потому что описываемые мной ммм... изображения -- нерукотворные, и никто их не "изображал", но пока другие слова как-то в голову мне не приходят.
Я стала дальше рассматривать свои дневные фотографии, в том числе и фотографии этих двух статуй — от неожиданности увиденного их я запечатлела в большом количестве и в разных ракурсах. И вот — на фотографиях проявились дополнительные детали, которые днем на холме ускользнули от моего внимания.