Наблюдал буквально вчера, как собаки дружно “крышуют” своих кормильцев.
На безлюдной трамвайной остановке вполне безмятежно я нежился под сенью тихо шепчущего свои сонеты вяза, любовался безоблачной синью донского апреля. А весеннее солнышко тем временем ласково подрумянивало жаром своим кожу за ушами, что закончилось лёгкой болью через часок.
К дому, что уютно расположился в полусотне метров, подъехала молодая пара с изысканным букетом ранних полевых цветов. Из-за ворот радостным лаем поприветствовал их лохматый охранник. В его интонациях отчётливо слышалось – меня он игнорировал, когда шёл мимо. Но групповую поддержку из соседнего двора одобрил тут же и как бы снисходительно. Так что "слуховой аппарат" пришлось переключить на другой диапазон, иной тембр.
Бродя и скучая возле навеса трамвайной остановки, совсем случайно посмотрел в сторону псового хора. Хотелось чая. Заинтересовало какое-то непонятное движение почти у вершины одного из дворовых фруктовых деревьев рядом с тротуаром. Поодаль пышно цвели абрикосы, атакуемые то пчёлами, то птицами. Но там, за нежно-зелёной листвою, сливаясь гармонично с отрывистыми звуками, беспокойно металось что-то большее, чем пернатые с насекомыми. Да ещё и коричневое. Но без признаков политического толка.
Обстановка позволила заглянуть поверх забора. Для "идентификации" участников самодеятельного хора послушный взгляд выхватил и второй цвет – белый. Обладатель белого поодаль от коричневого неторопливо перепрыгивал с одного сарайчика на другой. Его коричневый напарник демонстрировал куда более агрессивный нрав, находясь, правда, на одном уровне и по децибелам, и по метрам над землёю. “Крышуемые” жители давно привыкли к похвальной в ряде случаев деятельности защитников. А мне это было в диковинку. Хорошо, что подобный вид работы не сопряжён с наличием рук и членораздельной речи.