Я знал, когда мы встретимся в очередной раз. Всегда мог посмотреть, где она сейчас и что делает. Мне кажется, она тоже может видеть меня сквозь все расстояния и судьбы других людей. Например, когда меня в очередной раз чуть не сбила машина, она была на работе, писала какой-то отчет в бухгалтерию, и вдруг, случайно, скинула органайзер со всей канцеляркой в нем на пол. Я испугался за нее. Не обращая внимания на гудевшую в мою сторону Ауди, смотрел на ее движения, пытаясь понять: не поранилась ли она? Вроде нет. Хотя я и не замечал за ней привычки осматривать себя после таких вот случаев. В общем, ни разу за все время нашего «знакомства» не замечал за ней истерик или чего-то такого. Временами она плачет. И никак не понять, почему. Никаких тяжелых ссор с родителями или скандалов на работе, учебе. Приходит домой, запирается в комнате и просто плачет. В такие моменты сам не свой, мечешься из угла в угол, хочешь попасть к ней, обнять, успокоить. Как обычно, разложить все на логические составляющие, всю «бедовую» ситуацию превратить в нечто комичное или чисто механическое, не имеющее под собой никакой эмоциональной составляющей. И никак нельзя этого сделать. Сделать хоть что-нибудь. Только не находить себе места и мягко посылать коллег с их нелепыми просьбами.
Постоянно ругаю себя за это, но ничего не могу с собой поделать: если по дороге едет машина, я обязательно попробую проскочить перед ней. Или буду стоять вплотную, ожидая эти доли секунды, пока она не проедет. «Бессмысленный риск собой», - сказала бы она. Но в этом весь я и она любит меня. За это, наверное, и любит.
Как-то мы шли вместе параллельными улицами. Она была в легком платье, лиловом, с белыми узорами цветов. В руке сумочка размером больше напоминающая косметичку. Аксессуар, в общем. Рабочие документы у нее лежат в машине – она всегда забывает их. Вот и сейчас они лежат на заднем сиденье, в очередной раз положенные на «видное» место и все равно забытые. Она спешит, грациозно перебирая своими каблучками по асфальтовой дорожке. Я стараюсь держаться наравне. Без всякой практической цели. Просто так кажется, будто мы идем вместе, рядом. Оставленное на соседней улице тело само подстраивает темп под ее шаги, обгоняя неспешно прогуливающихся прохожих и не давая задеть себя идущим навстречу. Я любуюсь ее напряженным лицом (она так не любит опаздывать!), маленькой складкой между бровями, сосредоточенными в поисках своего стоящего на парковке автомобиля карими глазами. В ней совершенство. Все самое-самое, что есть на земле и на небе. Я хочу протянуть к ней руку
парень в черной футболке с оскаленным белым черепом смотрит на меня, видимо, ждет моей реакции. Я смотрю прямо в его глаза, извиняюсь и иду дальше. Уже в тени деревьев, по тропинке. Никаких автомобилей вокруг.
Да, я мог бы подождать ее около машины. Мог прийти к ее подъезду и попробовать познакомиться. Но знаю, что этого делать нельзя. Моя способность накладывала на меня какое-то обязательство. Невмешательство или, может, запрет на несвоевременное вмешательство.
Улыбка сама собой появляется на моем лице. Ведь я пытался! И не раз. Какими только способами ни пытался встретиться с ней или хотя бы дать о себе знать. Намекнуть, что я рядом, что я вообще существую! И нужно только дождаться того момента, когда наши параллельные судьбы соединятся в одной точке и с той поры пойдут вместе, переплетаясь друг с другом, проникая одна в другую.
Это была уже вторая или третья попытка. Дождавшись очередной максимально близкой встречи, я, в надежде обмануть непогрешимый механизм жизни, неожиданно (как оказалось, только для себя самого) в мыслях отменил предстоящую рабочую встречу и рванул через 2 квартала на ту улицу, где шла она, прогуливаясь по магазинам с подругами. Я должен был выйти прямо ей навстречу. В руке у меня был букет синих роз, которые она так любит. Как обычно в таких случаях, возможность видеть ее на расстоянии пропала, и я «вслепую» бежал к тому перекрестку, к которому через минуту должна была подойти она. Я простоял там около часа, прошел по улице взад-вперед, заглянул во все бутики и мало-мальские магазины, торгующие одеждой. Но ее нигде не было. Мне уже стали названивать с работы, в очередной раз упрекая в легкомыслии и безответственности, а она так и не появилась. Я положил букет на мостовую, прямо перед пешеходным переходом – в том месте, где мы, по моим расчетам, должны были встретиться. Уже спустя 3 часа, когда я был на другом краю города, я увидел: одной из подруг вдруг стало плохо, вызвали скорую и они все вместе уехали в ближайшую больницу. Все это время пока я искал, она пробыла в приемном покое. Потом подруге неожиданно стало лучше и они также всей компанией вернулись на ту же улицу. Я видел, как она с каким-то неясным чувством смотрела на дворника, привычным движением сметавшего затоптанные цветы в урну.