Билет ему предложили на работе. Какой-то благотворительный спектакль, посвященный ни то Дню Театра, ни то еще хрен знает, чему. Настроение было безрадостное, как и у большинства сограждан, и он решил пойти. Тем более, что тетенька, распространявшая билеты, однозначно аргументировала необходимость посещения театра.
- Надо отвлекаться – сказала она и была права. Действительно, чем пялиться весь вечер в экран телевизора или компьютера, лучше пойти послушать музыку.
- А, что за спектакль?
- Кармен!
- Опера или балет?
- Не знаю. А какая разница?
И то верно, какая разница – опера, балет, водевиль, оперетта, лишь бы не было войны…
Он записал в ежедневнике дату этого культурного мероприятия и в назначенный день прямо с работы, не заходя домой, отправился на встречу с прекрасным. По дороге он купил три булки и воду. Он был голоден после работы, кроме того, хронический гастрит требовал регулярного питания.
Тринадцатый ряд, 21 место – чудесно! Когда же он последний раз здесь был? Давненько… Еще с Катей, еще когда она была в его жизни… Он осмотрелся – публика вполне себе интеллигентная, и зал полный – то ли по случаю благотворительности, то ли и вправду много любителей театра в нашем городе… Справа от него приземлилась чопорная старушка с гулькой и строгим взглядом. Театралка, видать… Комплексуя от своей нетеатральности, он убрал руку с подлокотника, чтобы не мешать и никак не обозначать своего присутствия рядом с этой заранее осуждающей его учительницей.
А вот соседка слева ему понравилась. Молодая женщина, демократически одетая, с почти отсутствующим макияжем и длинными вьющимися волосами… Она изучала программку. Что-то неуловимо напомнило ему его Катю, хотя они были совсем не похожи. Запах, да, очень похожие духи, и еще эта манера сидеть, подложив руку под щеку… Он отчего-то заволновался, начал елозить в кресле и шуршать кульком. Она подняла глаза.
- Скажите, а где Вы взяли программку?
Она пожала плечами. Улыбнулась и ответила:
- Купила.
Боже, какой дурацкий вопрос. И что теперь говорить?
Но она спасла:
- Если Вы хотите посмотреть, то пожалуйста…
Он взял. Опустил глаза в текст, ничего не видел, но понимал – надо что-то говорить:
- Вы знаете, в опере без программки никак нельзя… В опере слов не разберешь, и поэтому непонятно, что происходит. Это хорошо, что я «Кармен» когда-то в школе читал, что-то еще помню… А вот я было ходил на «Царскую невесту» – так там вообще ничего непонятно…
Ох, сколько же лет назад он ходил на эту чертову «Царскую невесту»: много хоров и, действительно, ни хрена непонятно…
Она слушала доброжелательно, но молча.
- Вот, теперь прочитаю программку и буду все знать, да?
- Ну, наверное, не все… Но про оперу точно…
И улыбка… Непонятно – то ли поощряет, то ли смеется…
Он вспотел, но тут попросили выключить телефоны, погас свет, и началась восхитительная увертюра к первой части оперы…Он опять начал елозить в кресле, косил налево, но все же решился и начал снимать с себя свитер. Тихо это сделать не получилось, кулек на коленях предательски зашуршал, справа и, главное, слева от него отодвинулись… Он запаниковал и сообщил шепотом:
- Жарко! Надышали…
В ответ была тишина, а точнее, Хосе пел о любви к своей невесте, которой, как он уже теперь знал, суждено быть брошенной ради страстной красавицы… Катя, Катя, зачем же ты бросила меня, я ведь не Хосе, я ни одной женщине вслед не посмотрел, ни одной порочной мысли не имел… Но музыка Бизе взывала к справедливости и возбуждала самые неподходящие соображения применительно к тезису о непорочности. Ну, смотрел, ну, думал… Но на деле же – ни-ни… «У любви как у пташки крылья…» Вот-вот… И он громко засопел от обиды.
Слева положили ногу на ногу и сложили руки на груди. Слушает. В полумраке лицо незнакомки было таинственным и одухотворенным. Интересно, о чем она думает под такую темпераментную музыку? И он опять громко засопел. Кроме того, начало сосать под ложечкой, нужно срочно что-нибудь поесть. Когда же антракт?
Поднялся занавес, и он немедленно нырнул в свой кулек, извлек оттуда булку и жадно откусил. Он очень хотел, чтобы она встала и ушла, но она сидела, проверяя, ничего ли за полчаса не изменилось в ее телефоне.
Судорожно пережевывая булку, он спросил:
- Хороший спектакль, правда?
- Да, очень.
Пауза.
- Я очень доволен, что пошел, а то дома только телевизор…
- Да, телевизор – не лучший сожитель. Особенно, сейчас.
Улыбка. Пауза. Это намек? Или вежливость? Пригласить после спектакля пройтись? Но неудобно как-то с булкой в зубах. Да и не пойдет она… Он начал опять шуршать в кульке в поисках салфеток.
Свет погас, занавес поднялся, коварная булка застряла в зубах и очень мешала. Нет, так невозможно воспринимать музыку, он начал языком вычмокивать оставшийся хлеб. Слева зашевелились. Тореодор пел о том, что смелее в бой… Хорошо ему смелость проявлять, он же с быками дело имеет, а не с людьми. А вот иди знай, что эта барышня думает, и какой тореодор ее будет встречать, и куда они поедут и что будут делать… Он тяжело вздохнул. Все бабы одинаковые. Вдруг отчего-то сделался сквозняк. Ему стало холодно, но он терпел и свитер не надевал.
В следующем антракте она опять сидела, словно приклеенная к своему креслу. Он надел свитер и ему опять захотелось есть. Снова доставать булку было глупо, он порылся в кульке и нашел зефир в шоколаде. Нужно угостить! Он начал опять долго и упорно рыться в кульке, но зефирина, как назло, оказалась одна. Да и глупо угощать: он ведь и имени ее не знает, а полезет со своим зефиром. Зефир был проглочен молниеносно, почти минуя разжевывание, что немедленно привело к ярко выраженной икоте. Задержав дыхание, он вышел из зала, зачем-то сообщив соседке, что скоро вернется.
Она опять улыбнулась. Эта улыбка радовала и расстраивала одновременно. Впрочем, сейчас нужно было срочно что-то делать с икотой. Была выпита вся вода, несколько раз до удушья задержано дыхание, но икота не проходила. Правда, она приняла более цивилизованные формы, случалась реже и тише. В таком состоянии пришлось возвращаться в зал, поскольку начиналась третья часть. Столь драгоценное для общения время было потеряно безвозвратно.
Тихо икая, он сел на свое место. Заиграла музыка. И все-таки, как же она ему нравится! Ик… Вот, буквально все в ней нравится… Ик… Может, это судьба привела ее в это кресло? Ик… Вот, ведь чертова икота! А говорят, что от икоты помогает поцелуй взасос. Взять бы ее сейчас, повернуть к себе и… Ик-ик-ик… Последний «ик» вышел особо несчастным и жалостливым. Но неожиданно, как это чаще всего и бывает, икота прекратилась. Он громко вздохнул. Слева тоже вздохнули. Кармен разлюбила, Хосе страдал… Хрен их поймешь, этих баб, что им надо? Чего вздыхают, чего улыбаются, чего уходят, чего остаются?
Антракт начался неожиданно. Ну все, с булками и зефирами завязано. Даже, если желудочный сок разъест все внутренности. Хватит. Он придвинулся ближе к соседке, облокотился на подлокотник, подергал очки и начал:
- А, ведь неплохо поют, хоть спектакль и благотворительный? Тут мне сказали, что на концерт Семенова, билет стоит минимум 550 грн.
- А кто такой Семенов?
- О, это призер шоу «Україна має талант»!
- А, понятно… Дороговато для призера, не победитель ведь…
И опять улыбается…
- Можно еще программку?
- Да, пожалуйста.
Он какое-то время поизучал программку, после чего почти торжествующе заявил:
- Вот, я так и думал! Они не первый состав выпустили!
- Пожалели первый на благотворительность…
- Да уж…
И сам почувствовал, что стал сейчас на кого-то очень похож, но на кого – не мог вспомнить. А она знала на кого и опять улыбалась. Загадочная женщина, удивительная женщина…
Погас свет, заиграла одна из самых чарующих мелодий – увертюра к четвертому акту. Нет, он ее не упустит! Такой шанс только раз в жизни! Он прожил на этом свете почти 50 лет, но таких сложных эмоций не испытывал. Вот, разве что с Катей… Но времени-то сколько с тех пор прошло... Катя ушла, ему было очень плохо. Он любил ее по-настоящему, а она ушла. Не пощадила ни его, ни его чувств. Он всхлипнул и шморгнул носом. Потом еще раз. В носу было мокро. Вот, нечего было проявлять героизм и сидеть без свитера! Простудился! Эта фря сейчас вильнет хвостом, и поминай как звали, а у него насморк и опять под ложечкой тянет. Дело к концу. Кармен убита. А может, все-таки пригласить? Уж очень она ему нравится…
Прозвучали последние аккорды. Зрители аплодировали. Публика в нашем городе не привередливая, аплодируют всегда стоя. Он встал, кулек сполз на пол. Артисты получили свою порцию восторгов и удалились. Он наклонился за своим злосчастным пакетом, а соседка в это время пробиралась к выходу. Он неуклюже ринулся за ней.
Она вышла в холл и достала телефон. Нажав там что-то, она приложила телефон к уху:
- Да, в театре… Только что закончилось… Да, понравилось… Ну, были, конечно, шероховатости, но недостатки спектакля меркнут по сравнению с соседом справа…
И рассмеялась… Потом послушала что тараторит трубка, и сказала: «Видимо, да…» – и опять рассмеялась…
Что было дальше, он уже не слышал… Прав был, Хосе, ох как прав!
Март-апрель, 2014