В небольшом башкирском городке, затерянном в Уральских горах, живёт многодетная, как большинство башкирских семей, семья Маликовых. Радио доносило вести о том, что на западе идёт война, что фашистские полчища захватывают одну страну за другой, газеты подтверждали тревожные новости. А здесь, вдалеке от фронтов, люди думали о работе, заботились о семьях. Не все ещё раны Гражданской войны залечили, только-только начали жить хорошо, а здесь какая-то война в Европе. Да у нас пакт Молотова-Риббентропа о ненападении! Но Германия растоптала Пакт, как ненужную бумажку.
Отца Астаха призвали на фронт, Родину защищать, да вскоре пришла похоронка.
Один за другим старшие братья ушли воевать. Где-то они теперь? Живы ли?
Начался 1943 год, закончилась самая затяжная Сталинградская битва, отогнали фашистов от Волги, появилась уверенность, что война закончится в Берлине.
Подошло время Астаху идти в армию. Пришла молодому парню повестка. Мать в слёзы – какая мать не плачет, отправляя сына на фронт! Неизвестно, придёт он домой или косточки его будут чужим ветерком обдуваться, под чужим небом лежать неприкаянными…
- Да что ты плачешь! Я приду домой. – успокаивал мать, младших братьев и сестёр, любимую девушку будущий воин.
Знал, что похоронки редко какую хату обходили стороной, и к ним заглянула одна, принесла большое горе и слёзы, но теплилась надежда, что останется жив, придёт в родной город. Пожалуй, каждый, уходя на войну, надеется, что пули пролетят мимо, не заденут его.
И вот учебка. Заметили смышлёного паренька, на механика-водителя танка Т-34 учить стали. Ускоренные курсы танкистов закончились. Астах попал в интернациональный экипаж. Командир танка Ахат – из Узбекистана, командир башни Петро - украинец, радист-пулемётчик Иван – сибиряк. Экипаж танка быстро сдружился, с полуслова понимали друг друга – в бою без этого нельзя. Но особенно Астах сдружился с командиром, было у них что-то общее, что интуитивно сближает ранее незнакомых людей. Ахат уже бывал в боях. Потерял в одном из многочисленных боёв своих товарищей, сам был ранен, с трудом выбрался из горящего танка, и здесь, у танка, его подобрала девушка санитарка. Запомнил он её русую косу, усталые, но такие ласковые, светлые, как небо родного Узбекистана, глаза. Хрупкая девчушка вынесла его, теряющего сознание, с поля боя. С тех пор он не видел её, и не спросил даже имени. Запомнила ли она его чёрные глаза, красивый овал лица? Пожалуй, нет, ни один десяток раненых ей пришлось перенести в полевой госпиталь. Петро и Иван – необстрелянные новобранцы. У парней, которым не воевать бы, а учиться, работать, любить, прорезывались ещё робкие усики, а им приходится воевать, и неизвестно, вернутся ли они домой. Ахат командирован был от части, чтобы подобрать экипажи для боевых машин.
Погрузили всех, кто был в учебке, в вагоны и поехали бойцы на запад, туда, где стягивались силы для решающего боя.
5 июля немецко-фашистские войска двинулись в наступление на южном фасе Курского выступа, стремясь во что бы то ни стало прорваться к Обояни и Корочи.
Наши части с тяжёлыми боями отходили. Медленно отходила и танковая часть, в которой был Астах.
Вскоре танк, на котором Астах бил фашистов, был подбит, Петро погиб, Ахату перебило ноги. Иван тоже ранен.
- Астах! Уходи! – приказал командир.
- Уходи! Нам уже ничем не поможешь! – поддержал Иван.
- Уходи! Это приказ!
- Сына назови Ахатом, - на прощание попросил командир.
- Жив останусь – назову.
Ахат выбрался из горящего танка и где пешком, где ползком начал пробираться к своим. При этом ему приходилось ложиться на землю, притворяясь убитым, когда группа фашистов приближалась к нему. А танк продолжал огрызаться, посылал смерть врагам, но вот Астах, обернувшись, увидел клубы дыма, вырывающиеся из непокорного танка.
Неожиданно он почувствовал резкую боль в плече и упал. Оглянувшись, он увидел фашистов.
-R;sse schwein! Sich erh;ben!*
-Erschie;en der!** – и передёрнул автомат.
-Nein! Lass ihn dem Gro;en Deutschland dienen – er soll die gefallenen deutschen Helden weg-r;umen, dann wird er erschossen!***
- Schnell! Schnell!**** – и повёл автоматом.
Астах ничего не понял из сказанного, но то, что смерть прошла мимо – догадался. Превозмогая боль, встал.
“Ага! Хочешь, чтобы я ваших убитых таскал”, – пронеслось у него в голове.
Придётся носить мертвяков.
День догорал. Со всех сторон доносился запах гари, то горели наши и немецкие танки, сбитые самолёты... Густой дым стремился к небесам. Пленных было много, и все переносили убитых немецких солдат к братской могиле, которую копали такие же пленные. Советских раненых фашисты добивали - отовсюду слышался треск автоматных очередей. Астах в бессильной ярости сжимал кулаки, но что он мог сделать.
“Надо сбежать, а то расстреляют! ” – подумал танкист.
Но как бежать? Вон их сколько стоит, смотрит, чтобы все пленные носили убитых. Но вот немецкий танк горит, а рядом стоит покорёженный, с перебитым треком и свёрнутой на бок пушкой фашистский танк! А что, если под него нырнуть? Хоть бы не заметил никто! Близко раздался взрыв - рванули снаряды горящего танка. Этим и воспользовался танкист, так как фашисты от страха упали на землю, начали беспорядочно стрелять из автоматов. Астах бросился на землю и откатился под танк. Ни одного выстрела в его сторону! Только слышно отрывистое собачье “Schnell! Schnell!”
“Пронесло! – как молния мелькнуло у Астаха. – Надо до вечера лежать, а потом к своим…”
Как медленно солнце ползёт по небу, да и дни ещё очень длинные, не успеет солнце спрятаться за горизонт, как появляется с восточной стороны.
Вскоре педантичные немцы погнали пленных копать братскую могилу и хоронить погибших немецких солдат. Кое-где дымились подбитые танки, носом в землю зарылись подбитые самолёты, разбитые, а то и перевороченные орудия…
Через двое суток Астах вышел к своим. И здесь им занялся СМЕРШник Юрчихин. Это и понятно: каждого, кто выходит из окружения проверяют – а не подосланный ли ты агент фашистов. В начале войны потому и отступали, что через линию фронта переходили безнаказанно шпионы, диверсанты, фашистские агенты, антисоветские элементы, вели подрывную работу. Поэтому необходимо было проверять военнослужащих и других лиц, бывших в плену и окружении противника, это было необходимо.
19 октября 1941 г., когда враг рвался к Москве, Государственный Комитет Обороны СССР обязал немедленно привлекать к ответственности с передачей суду Военного Трибунала нарушителей порядка, а провокаторов, шпионов и других агентов врага, призывающих к нарушению порядка, расстреливать на месте.
Подлый враг забрасывал в нашу страну шпионов, диверсантов, распространял провокационные и паникёрские слухи. Фашистские мерзавцы истребляли мирное население, уничтожали плоды наших многолетних трудов.
Война потребовала создания порядка, твердо обеспечивающего условия, необходимые для победы над врагом. Совершенно ясно, что в условиях Отечественной войны именно этой задаче была подчинена вся работа суда.
Вот и Астата проверял старший лейтенант СМЕРШа Юрчихин. Разные люди были в СМЕРШе. Были и такие, как Юрчихин, хотя таких было и немного, но после войны по ним стали судить да рядить о СМЕРШ – запоминается обычно плохое.
- Признайся, что тебя завербовали фашисты! Ты предал Родину! Признавайся! – а сам играет пистолетом.
А в чём признаваться? Астах Родину не предавал, и завербован не был. Рассказал он всё, как было – не поверил мнительный чекист! Брызгая слюной требовал признания в том, чего никогда не было. Потом начал избивать танкиста, требуя признания, но так ничего и не добился. А Астах думал, “за что же он меня так избивает? Неужели за то, что я бежал из плена, чтобы бить фашистов? Чем он лучше фашистов?” Но так и не находил ответа на свои вопросы. Во время одного из допросов вошёл майор СМЕРШа Иванов. До него доходили слухи, что Юрчихин действует не законными методами, выбивает признания даже у тех, кто выйдя из окружения оставался советским гражданином. Увидел, как выбивает признательные показания подчинённый.
- Товарищ старший лейтенант! Немедленно освободить арестованного!
- Но он предатель! - взорвался Юрчихин.
- Немедленно освободить! Это приказ!
О чём говорил майор со старшим лейтенантом, неизвестно, но Юрчихин вышел красный, взбешённый.
Астах был освобождён и направлен в госпиталь, где его основательно подлечили и вскоре он был отправлен на фронт, но уже не как танкист – что-то повредил слишком ретивый, слишком подозрительный, заражённый шпиономанией СМЕРШник. Дали ему полуторку, на которой он до конца войны и возил на фронт снаряды, патроны, продовольствие, в прифронтовой госпиталь раненых.
У Астаха навсегда осталась обида на Юрчихина, что-то оборвалось у него внутри, пропал его весёлый, задорный взгляд. Бывший танкист стал серьёзный, неулыбчивый, глубокие морщины прорезали лицо, иней посеребрил виски.
И однажды на фронтовой дороге проголосовал ему тот самый Юрчихин. Узнал он солдата и шофёр узнал своего обидчика.
- Ну, что? Не сбежал ещё к немцам?- харахористо спросил старший лейтенант, чувствуя свою неприкосновенность.
- А что мне там делать? Я гражданин своей Родины, Советского Союза, и защищаю свою Отчизну как могу и умею, а ты мне все кости переломал…
- Ты мне не тыч! Знаю я вас, все думаете, как бы перейти линию фронта!
- Конечно! Я и перешёл, когда бежал от немцев!
“Какой же ты тупой человечишка, хуже барана, опаснее волка – всех подозреваешь!” – подумал солдат.
- Зря я тебя тогда не расстрелял! - с огорчением выпалил Юрчихин. - Одним гадом было бы меньше!
Задели несправедливые слова молодого бойца, кровь ударила в голову.
- Ты, как я вижу, всех готов подозревать! Один ты чист как стёклышко.
Остановил он резко полуторку, схватил автомат и очередью прошил СМЕРШника.
Мускулистый, лет тридцати Юрчихин привалился к спинке сиденья. Острый ястребиный нос, тонкие губы, сытое, холёное лицо – всё это вызывало брезгливое презрение.
Солнце выглядывало из-за облаков, ветер приносил с фронта запахи горящей солярки, металла, а над головой кружил, как в мирное время, коршун.
Маликов долго сидел рядом с убитым им работником органа, обязанного искать и обезвреживать шпионов, диверсантов, паникёров, пособников фашистов, затем завёл свою полуторку и поехал в часть.
Разыскал он майора Иванова, передал убитого и рассказал, как и за что застрелил Юрчихина.
Убийство контрразведчика должно быть наказано.
Проводить следствие по делу арестованного возложено на лейтенанта Синицына.
- Товарищ майор, от старшего лейтенанта Юрчихина, если говорить по совести, было больше вреда, чем пользы. Он подозревал каждого!
- К сожалению, ты прав, лейтенант. Самое страшное то, что после войны о нашей службе будут судить по делам Юрчихина и подобных ему контрразведчиков. В человеческой памяти обычно остаётся всё плохое, хорошее как-то сглаживается.
- Жаль, если Маликова приговорят к расстрелу.
- Вот нам и надо объективно разобраться в этом деле.
Каждое поступившее в военный трибунал дело обязательно вносилось на рассмотрение подготовительного заседания. Дело могло вноситься лишь после тщательного изучения его материалов докладчиком из коллегии трибунала, который должен был председательствовать по делу.
Состав подготовительного заседания военного трибунала НКВД по данному делу — председательствующий и два члена коллегии, выделяемые командованием и политорганами НКВД.
В подготовительном заседании решались вопросы: о наличии в действиях обвиняемого состава преступления, полноты предварительного следствия и обоснованности материалами следствия предъявленного обвинения, правильности квалификации.
Конечно, убийство старшего лейтенанта СМЕРЯШ – серьёзное преступление, обвиняемый сам признался в совершении противоправного действия. За такое преступление может быть только одно наказание – расстрел, трибунал учёл представленные материалы, но оправдать заключённого не мог, поэтому приговор суда был: обвиняемый в убийстве старшего лейтенанта СМЕРШ т. Юрчихина в виде наказания отправить в штрафбат. Штрафбат – туда отправляют до первой крови.
Штрафбат – вот кого отправляют на самые опасные участки фронта.
Маликов знал это, но был доволен решением военного трибунала. Его расконвоировали, вернули автомат и вскоре Асхат был на передовой.
Не долго был рядовой в штрафбате, так как вскоре был ранен и госпитализирован.
А впереди новые сражения, новые ранения. Победу солдат встретил в госпитале.
Немного не дошёл до Берлина на своей полуторке. Здесь, в госпитале, получил он приказ о демобилизации.
Вернулся солдат домой. Дождалась его кареглазая красавица. Выполнил Астах последнюю просьбу своего первого командира – назвал одного из своих сыновей Ахатом, значит частичку души своего боевого товарища передал сыну. Написал он новым родственникам в далёкий жаркий Узбекистан о том, как погиб их сын. А затем о том, что своего сына назвал в честь погибшего друга. Приглашали его родственники командира, но не смог он приехать, так как болел от боевых ранений, от допросов с пристрастием ненавистного СМЕРШника. Умирая, дал наказ – съездить Астаху к кровникам. Через годы съездил Астах в Узбекистан.
* Русская свинья! Поднимайся!
** Расстреляй!
***Нет! Пусть послужит Великой Германии – уберёт погибших немецких героев, а потом и расстреля-ем!
**** Быстро! Быстро!