Все хорошо. Просто это маленький никотиновый монстрик во мне поет песню голода. Песню из болезненных воспоминаний о голубых,как небо,глазах и мыслей на тему материнства.
Я не грущу. Не умею. Пропитанные джином окончания натянуты струнами скрипки,исполняющей Дьявольскую трель пятидесяти тысяч моих гениальных идей на сервисном обслуживании у тараканов,вторит мигрень,бит сердцем.
Уточнение настроек реальности по нотной тетради у безрукого демона,прячущегося за шторой,бабочки в животе отложили личинки и теперь у них сеть фаст-фудов на моих нервных узлах,выбрасывающая отходы в костный и теперь на позвоночнике бутоны еще не распустившихся цветов одиночества,взращенных идеями Гебельса.
Песня! Звон серебренных колокольчиков,отгоняющих злых духов,привязанных на самый низ зеленых штор маленького мира с голубыми дешевыми обоями и срывающийся на фальцет крик склочной соседки-скандалистки.
Песня о них... Они настолько хороши что вплетают с жилами в тела друг друга Брэдбери и Паланика,цитируют Ремарка,тихо сидят на парапетах и набережных,свихнувшись от своего ума,забыв пунктуацию и длину солнечного луча,выжигающего остатки ума сквозь глазные яблоки.
Песня! Песня о крестах на шее и кресте человеческом,крестами забитых дверях и крестовых походах, красоте распятой души сказочного персонажа и всеобщем сумасшествии. О наркотике,опиуме для народа,проблемах социума и интеллекта.
Песня о ветре,развевающим лепестки пиона в волосах,о кончиках пальцев и кокосовой стружке.
Песня про розово-фиолетовое презрение на грани брезгливости и силу восходящего солнца,стирающую грязь душ человеческих,грехи и невежество.