Огонь. Везде только огонь.
Алые всполохи облизнули грязное платье, и оно исчезло, испепеленное жарким пламенем костра. Не в силах пошевелиться или просто закричать от невыносимой, сжигающей извне боли, девушка просто смотрела вниз, туда, где белесый пепел оседал на ее босые израненные ноги и горел заново.
Это был не пепел.
Это был прах.
- Дух, заключивший сделку с Дьяволом! – страстно восклицал священник, облаченный в золотое одеяние. Он поднял руки вверх, держа над головой серебряный крест с высеченным ликом Христа. – Я, властью данной мне Господом нашим, обрекаю тебя на вечные муки в обители создателя твоего Дьявола! Да избавит огонь от плоти грешную душу твою, которую продала ты за силу, ведьма!
Дым горящих поленьев прикрывал обнаженное, обгорелое тело распятой на деревянном кресте молодой приговоренной. Опустошенная от горя и ненависти, измученная девушка подняла взгляд и пронзила им ликующую толпу. Жар приветливого огня, сжигающего саму ее суть, сводил ведьму с ума, сладко нашептывая своей новой жертве: «Смерть…»
Сильное дуновение ветра закружило в танце прах первого приговоренного, и язычки пламени отступили ненадолго, давая ведьме шанс на мгновение прийти в себя. А пепел кружился над ее головой, словно призывая посмотреть вверх. И она прислушалась к шепоту ветра, поднимая вверх заплаканное лицо. Воспоминания нахлынули на юную деву, и ярость всколыхнула погибшее от тоски сердце. Девушка вздохнула, превозмогая боль, встряхнула полусожженными волосами цвета спелой пшеницы и расхохоталась. Смех ее сковал души людей страхом, и они замерли, с благоговением и ужасом ожидая последних слов ведьмы – слов ее силы. В глазах ее пылал огонь, который почти сжег ее дотла, и стояло ее собственное лицо – последнее воспоминание. Пепел взмыл к небу и стал осыпаться, покрывая деревню сожженной плотью.
- Будьте прокляты! Не прощу! Вы заплатите за эти смерти своею жизнью! Я восстану и покараю вас и ваших детей собственными руками! Вы и ваши дети будут жалеть о том, что сделали сегодня! – кричала ведьма. Из глаза ее текли кровавые слезы, спускаясь к белым, покусанным губам. – Alaide! Dy more ёnar’e! Agrees-Na-Alan vene more’y so loz aom sonte xat ol eonde viiks!*
Девушка вздрогнула и обмякла, и последнее дыхание ее прохладным, едва уловимым среди раскаленного воздуха, ветерком воспарило небеса, растворяясь в надвигающихся грозовых тучах. Вспыхнула одинокая молния, но больше ничего не нарушало тишину.
- Да будет проклят грешный дух ведьмы, что отправился на праведный суд Божий, - священник поперхнулся и брезгливо поморщился от запаха горелого мяса, но продолжил свои речи, поднимая крест над головой. – Да спасет же Боже нас от ведьм, и покарает души их, дабы не вернулись они…
Вспыхнул костер, и священник вдруг осекся, непонимающе озираясь и судорожно хватая бледнеющими губами пепельный воздух, наполненный жаром и вкусом страданий. Пламя снова взвилось ввысь, рассыпая тысячами огненных искр деревянный крест, на котором была безжалостно распята молодая изуродованная девушка, и кто-то закричал со страхом в дрожащем голосе:
- Ведьма! Ведьма исчезла!
Священник вздрогнул, коснувшись пухлых губ и с удивлением увидев кровь на пальцах, оросившую золотистую рясу, и вдруг упал замертво, и народ ахнул от ужаса.
В тлеющих руках обгоревшая девушка держала дрожащее окровавленное сердце.
- Alaide! - прошептала ведьма и сжала трепещущий комок вырванного из груди инквизитора сердце.
Месть была самым сладким блюдом для новопосвященной. Струйки еще теплой крови текли по ее обугленным пальцам и рукам, но девушке было мало. Из единственного карего глаза струились кровавые слезы по нетронутому огнем лицу, и ведьма, бросив леденящий и полный одной яростной ненависти взгляд, разжала обожженные пальцы, бросая в огонь почерневшее сердце священника, и со светящимися опасным безумием глазами спустилась с помоста с догорающим костром, окунаясь в толпу разбегающихся и кричащих от нестерпимого ужаса людей…
Деревня была окутана серым покрывалом пепла, неспешно ниспадающего на безмолвные дома и мертвые тела с раскрытыми губами в немом крике. Девушка шла сквозь мельтешащий пепел, бездумно обходя тела и покачиваясь. Тряпичная полуразорванная кукла печально свисала с ее рук. Подняв к небу широко раскрытые глаза, теперь уже истинная ведьма подставила свое испачканное в крови лицо под опадающий пепел и вдруг зарыдала, бессильно падая на колени…