Предыдущая глава: http://proza.ru/2014/01/04/1673
Гостиная вновь начал заполнятся народом: из смежной комнаты вышел чужой муж с юной спутницей, поправляя на ходу костюмчик, из кухни вернулись Ниночка с подружкой, неся блюда, распространяющие соблазнительный запах. Подтянулся и Виктор, настроение которого явно не соответствовало моменту.
Теперь я уже сидела между Михаилом и Александром, а Жанночка восседала между Виктором и Славиком — как раз напротив меня.
Компания вела себя так, словно всего несколько минут назад ничего не произошло. Видно моя мама снова права, что «бесстыжим глазам не первый базар — десятая ярмарка». И мне от этой правоты вдруг стало так легко, так свободно, что я решила про себя:
-Если они так могут, то почему не могу я?!
И снова гости ели и пили, по кругу гоняя тосты, с той лишь разницей, что на сей раз никто никого не заставлял пить до дна. А меня, как по команде, перестали задирать, перестали видеть, будто я не существую в природе. Все перестали видеть, кроме Александра и Михаила.
Михаил время от времени пытался за мной ухаживать, хотя и получал за это от супруги круглым локотком в бок. Хозяин виновато улыбался, словно этой улыбкой хотел попросить прощения за всех своих гостей. Наконец, я не выдержала и, положив ладонь на его руку, тихо сказала:
-Ничего, Миша, не переживайте — всё перемелется.
-Ты думаешь? - засомневался он.
-А разве это важно? - поинтересовалась я.
-И то правда! - согласился мужчина.
И добавил, приблизив лицо к моему уху:
-А ты молодец! Стойкий оловянный солдатик...
Я улыбнулась в ответ Сашкиному другу: так хотелось сказать, что не оловянный, не стойкий, и уж, конечно, не солдатик, но заглянув в глаза соседа решила его не разочаровывать.
-Спасибо, за высокую оценку, - ответила сдержанно. - Ты слишком добр ко мне, Миша.
-Любо-любо! - признался сосед, - Всё ждал, когда же ты, наконец, перейдёшь на ты? Думал, что никогда не дождусь этого.
Александр, при всём своём показном равнодушии, видимо, всё же прислушивался к нашему разговору, и потому не преминул вступить в него:
-Она и мне долго выкала, Миха, потому не обижайся: интеллигентка до мозга костей — тут уж ничего не попишешь, Просто приходится терпеливо ждать...
-Я понимаю, - ответил Михаил и вновь получил тычок в бок.
Глаза мужчины начали темнеть, и мне на секунду показалось, что он выдаст супруге увесистую оплеуху прямо за столом. Я схватила его за руку и одними глазами попросила не делать этого.
-Не боись, Тара! Не здесь и не сейчас, - ответил он шёпотом, первый раз назвав меня непривычным, сокращённым именем. В дальнейшем он стал называть меня именно так, и я не протестовала, ведь совсем не важно, как тебя называют, главное: с каким отношением это делают. А отношение Михаила ко мне явно было добрым, в отличие от его супруги.
Уловила на себе лукавый взгляд Александра — он точно спрашивал:
-«Ну, что же ты? Не забыла своё обещание?»
Ответила озорной улыбкой:
-«Нет, не забыла!»
И, обведя взглядом весь этот шумно жующий и копошащийся стол, мысленно сказала:
-Ну, держитесь, господа!
Затем постучала вилкой по бокалу, требуя внимания, и только после того, как все взоры разного калибра обратились на меня, встала во весь свой «модельный рост», возвышаясь над всеми, как Немезида. Сказала громко и чётко:
-Уважаемые дамы и господа!
Глаза пирующих заискрились с новой силой, послышались смешки, и я вновь постучала по бокалу, призывая к тишине.
-За этим столом сегодня было много тостов. Восхвалялись все таланты именинницы и хозяйки очага... Справедливо восхвалялись.
Новые возгласы пресекла на корню, несколько повысив голос:
-Я же хочу сказать о другом... Дорогие мужчины посмотрите на именинницу более внимательными глазами.
Все взоры сразу обратились на Нинель, но та ничуть не смутилась под испытующими взглядами, разгорячённых спиртным, мужчин, а, напротив, начала прихорашиваться и строить глазки. Что-что, а выдерживать удар хозяйка явно научена.
-Не правда ли: она восхитительна?! - продолжила я, с мягкой улыбкой поглядывая на окружающих.
-О, да! - послышались возгласы со всех сторон. - Несомненно!... Она Восхитительна!... Нинель — лучше всех!...
-И это несмотря на то, что ей исполнилось сегодня тридцать лет! - добавила я, резко переключаясь на другую тему, - А вот Жаннета совсем иного мнения!
Взоры переметнулись на другую женщину, и та не успела сменить выражение лица, которое выдало скептическое презрение и усмешку. Поняв, что «поймана с поличным», Жанна попыталась улыбнуться, но улыбка получилась не искренней и глуповатой.
А я продолжала давить:
-Жанночка считает, что все женщины в тридцать лет - уже старухи, которые только и мечтают, что о пенсии.
-А разве это не так?! - вспылила яростно Жанна, брезгливо дёрнув округлым плечиком.
-Побойтесь Бога, Жаннета! - картинно запротестовала я, подражая её повадке. -У кого хватит ума назвать Ниночку старухой?!
Со всех сторон послышался несогласный ропот.
-Бывают исключения! - пыталась оправдаться Жанна, неожиданно для всех заливаясь краской.
И тут «проснулся» Славик.
-Исключение лишь подтверждает правило — это известно всем! - глубокомысленно изрёк он, поднимая вверх указательный палец.
Жанна стрельнула на него глазами, не понимая, кого он решил поддержать на сей раз. Одного её взгляда было достаточно, чтобы мужчина утихомирился.
-О, как здесь всё запущенно! - мысленно констатировала я, но не смотря на это решила довести свою «игру» до конца:
-Если в восемнадцать лет женщина — это ещё нераскрывшийся бутончик, то в тридцать она — в полном цветении, прекрасно владеющая собой и умеющая себя подать...
-Как блюдо?! - съехидничала Жанна, не желая признавать своего поражения.
-Если хотите — да! - искренне улыбнулась невысокому полёту Жанниной фантазии. -Вот вы, Жанночка, напоминаете мне корейское блюдо, в котором, на наш русский вкус, многовато красного перца, и потому во рту всё горчит и пылает, как от пожара.
Взгляд Жаннеты не предвещал ничего хорошего. Было понятно, что «дама» не преминет ответить должным образом, но её перебил Александр, включаясь в игру:
-А хозяйка вечера? Что она?
-О! - ответила я, едва сдерживая лукавую улыбку. -Это блюдо — скорее индийское: многоцветное, яркое, будоражащее воображение своим запахом и вкусом... С лёгкой горчинкой... Однако, не лишённое гармонии и сексуальности.
-Браво! Браво! - зааплодировали мужчины, и я слегка склонила голову в знак благодарности за оценку моего красноречия.
-А, как вам Оленька? - поинтересовался Славик, поглядывая на спутницу влюблёнными глазами.
-Оленька? - переспросила я, взглянув на девушку, тут же принявшую безразличный вид.
И снова меня словно кто-то за язык потянул:
-Ну, это блюдо уж точно не Среднеазиатское.
Славик поперхнулся от этих слов, уставившись на меня расширившимися глазами. А я продолжила, как ни в чём ни бывало:
-Это даже и не блюдо ещё... Свежая зелень: салатные листья, зелёный лучок, яркие кружочки редиса... Что из всего это получится — зависит от вас, дорогие мужчины.
Славик в ответ только гмыкнул, а Оленька скривилась, как от кислой капусты, но поспорить со мной не решилась.
-А вы, Тамара, конечно же блюдо загадочное, неизведанное нами, простыми смертными?! - попытался поддеть меня Виктор. - Ироничное и слегка колючее...
-Для кого-то, вероятно, загадочное, - открыто посмотрев ему в глаза, отреагировала я, - а для кого-то понятное, как открытая книга.
-Прочитанная книга! - уже с нескрываемым ехидством выдала Жаннета, гордая своей «находкой».
И мне осталось только улыбнутся ей в ответ:
-Есть такие книги, Жанночка, которые сколько не читай — всё что-нибудь новое открывается... А есть такие, которые и начинать не стоит — ибо они пусты: ни для ума, ни для сердца.
Послышались смешки и возгласы, сливаясь в иронично-скептический шум с лёгким налётом неодобрения. Было ясно, что компанию я изрядно задела, и другом для этих людей мне не стать уже никогда.
-Ну, и чёрт с ними! - в сердцах решила я, - мне с ними детей не крестить! Вполне вероятно, что это наша первая и последняя встреча...
Я невольно повернулась к Александру, опасаясь тождественной реакции. Но его взгляд не выражал недовольства: он был лишь слегка удивлён, и чуточку восхищён. Мой спутник явно не ожидал от «царицы» такого. И я вздохнула с облегчением: пусть даже так — главное, чтобы не как вся, собравшаяся по случаю, компания. Этого для меня было достаточно, и остальное было уже не важно.
-Мужчины! Мужчины! - подала голос хозяйка. - Не слишком ли много философии?! Не забывайте: мы не на партийном собрании, а за праздничным столом!
И я вынуждена была закончить свой тост:
-За хозяйку! За гармонию и сексуальность!
Все дружно чокнулись и дружно выпили: кто весело и с охотой, кто торопливо и зло, а кто, едва сдерживая смех — таких было немного.
Мой тост многим испортил настроение, и гости один за другим потянулись к выходу. Как не уговаривали их хозяева квартиры, у каждого неожиданно отыскались неотложные дела.
Александр наблюдал за этим бегством с видом человека, удовлетворённого до глубины души, и в глазах у него время от времени «плясали чертенята». Было видно что его ничуть не смутило произошедшее — напротив, он доволен, как человек, сделавший для себя какое-то важное открытие.
Засобиралась и я, извиняясь перед хозяевами за «испорченный вечер».
-Ну, почему же испорченный? - вымученно улыбнулась в ответ хозяйка. - Он многое поставил на свои места, на многое открыл глаза.
-Ей-ей не хотела вас огорчать! - призналась я. - Просто не выношу притворства и откровенной глупости.
-Я вас понимаю, - как-то вяло согласилась Нинель.
Уже на улице я не выдержала и напрямую спросила спутника:
-Саш, я так и не поняла, к чему нужно было это представление? Показать, что Александра Королёва мне не отдадут без боя?... Так я, кажется, за него и не борюсь...
-А жаль, - задиристо рассмеялся в ответ спутник. -Неужели мужчина не стоит того, чтобы за него побороться?!
-Это противоестественно! - запротестовала я. - Нормальное положение вещей - это, когда мужчина борется за женщину, а не наоборот...
-А я, что делаю?! - неожиданно вскипел Александр, преграждая дорогу. - Я только и делаю, что борюсь за тебя со всей силой и страстью на какую способен! Только ты не видишь этого... Не хочешь видеть!... Шарахаешься, как... от чумного... Ты, что меня боишься?
-Я сама себя боюсь, Саша, - потупив голову призналась ему, чтобы не видеть пронзительных, требующих ответа глаз. - Себя...
-Идём! Ко мне. - решил он, подхватив меня под руку, и почти силой повлёк за собой. А у меня уже не было сил сопротивляться.
* * *
И была ночь. Наша ночь. Такая ночь, которую каждая женщина готова ждать всю свою жизнь. Почитательница «любовных романов» сказала бы, наверное, сказочная ночь, волшебная. Я же скажу: ночь полная противоречивых чувств и ощущений.
С Алексеем, за три года совместной жизни, у меня не было ничего подобного. Сначала, кроме стыдливости и страха, я вообще ничего не испытывала, а через некоторое время к ним примешалось ещё и отвращение.
С Александром всё было не так. Эта ночь вознесла меня на пьедестал: его царицы, его любимой — единственной и неповторимой. Сашка шептал мне нежные слова прямо в ушко, щекоча и вызывая смех, было так легко и совсем не стыдно, и почему-то я верила ему безоговорочно. Верила и в то, что его царица, и в то, что одна такая на целом свете, и в то, что «умница и красавица».
Поначалу ещё пыталась протестовать, намереваясь убедить его в том, что царица Тамара «была прекрасна, как ангел небесный, как демон коварна и зла», а я ни до первых, ни до вторых эпитетов явно не дотягиваю, но он даже слушать не хотел мои доводы. В ответ смеялся и целовал. Так целовал, что у меня падало вниз сердце, словно я летела с горки, и голова начинала кружиться.
Впервые в жизни я не просто спала рядом с мужчиной — я занималась любовью. Не сексом — нет! Именно : любовью. А это, доложу я вам — разные вещи.
Не умею я описывать постельные сцены, да и не хочу. Пусть хоть эта интимная сторона жизни человека останется тайной. Никак не могу понять тех, кто так подробно и «ярко» описывает то как и в каких позах кувыркаются в постели их герои. Такие подробности больше похожи на порнографию, чем на эротику.
Мне хотелось, чтобы эта ночь не заканчивалась никогда. Даже просто лежать на сильном плече Александра — это уже было невыразимым счастьем. Только тогда хорошо с партнёром, когда он нежен и внимателен, когда боится обидеть тебя, причинить боль, и в постели, и в жизни. Только тогда, когда понимаешь, что нужен ему ни на удовлетворение сиюминутной прихоти, что его чувства так же сильны и надёжны, как и твои.
Признаюсь честно: если бы этот мужчина не был так бережлив, внимателен и нежен, у меня вряд ли хватило смелости, да и сил перешагнуть через свой страх — перешагнуть через себя. Слишком живы, слишком сильны ещё были воспоминания о моём бывшем муже — Алексее, о том, каким он был в постели, да и в жизни.
Исполнив «супружеские обязанности», Алексей тут же отворачивался к стенке и мгновенно засыпал, похрапывая и присвистывая. И ему совсем было не важно, что за его спиной: слёзы, или смех. Совсем не важно.
Как же неприятно было ощущать себя объектом для сексуальных утех — всего лишь постельной принадлежностью, который нужен только на несколько минут, и который тут же забывался, когда в нём отпадала потребность! Но этого не знал никто, кроме меня. Никто. Даже с мамой я никогда не делилась ни своими мыслями, ни своими сомнениями: слишком строга была она, слишком высока для всего земного. Так мне казалось всегда. Так кажется и сейчас. Я не сомневалась в том, что она меня не поймёт, и посчитает это обычной блажью. Не сомневаюсь и сейчас.
Александр не отвернулся от меня: он обнял мою голову и прижал к своей груди. Так в объятиях мы и заснули. Утром, когда я проснулась, моя голова всё ещё покоилась на его груди, а одна рука Сашки обнимала меня за плечо, словно он боялся меня потерять, боялся, что я исчезну. Александр дышал ровно и легко, а на его губах блуждала улыбка: ему явно снилось что-то доброе, и ему было хорошо даже там, во сне.
Сколько силы и нежности было в этом мужчине - столько страхов во мне, и мне не хватило сил победить свои страхи. Почему-то представился утренний разговор, в котором Александр благодарит за прекрасный вечер, и ночь... Целует руку и говорит, что это встреча — была случайной ошибкой... Или просто виновато прячет взгляд, Так ясно представился, что я не смогла пересилить своей трусости - просто сбежала. Тихо, чтобы не разбудить его, сползла с кровати, так же тихо оделась, и ушла в предрассветный город, не оставив даже записки. Просто растворилась в, начавшем просыпаться, городе, и с первым же автобусом уехала к Надежде. В эту тихую, счастливую гавань, надеясь всё забыть и забыться.
Продолжение: http://proza.ru/2015/04/04/847