Какие прекрасные цвета. Бело-розовые деревья - облачные корабли на приколе, лоскутные одеяла полей - слепящий желтый, влажный зеленый, жирный коричневый; медленно проявляющиеся мазки сирени в углах. Я знаю, что леса уже затопило море королевской синевы - колокольчики, особенно радостные на самой опушке, по шву, сразу после безумной желтизны рапса - но до них не добраться. Жаль. Прогулка по лесу сейчас была бы очень кстати.
Наш город в эти дни похож на толстую старую кошку: рыжая шерсть солнечных дней тут и там пестрит серыми проплешинами туч, двигаться лень - остается только греться у дымоходов пивоварен и мурчать на все лады семью тысячами человеческих голосов. Кому дело, что обнаглевшие мыши кусают за хвост.
Пение птиц все также сумрачно и звонко, но теперь оно редко до меня доходит. Я больше не хочу их слушать. Многое случилось, многое еще случится. Хотел бы я не знать этого, но внутренний голос беспощаден - как тот чукча из старой шутки, он поет обо всем, что видит. Пред-видит. Мне кажется, уже достаточно; случай мог бы перестать испытывать мою прочность и, для разнообразия, посадить меня в уютное кресло, а не швырять об стену. Неужели я такая интересная игрушка?
Смирно. Я знаю, что должно случиться. Путь будет так. Похоже, умирание стало моей дурной привычкой.