К одному деревенскому врачу пришел мужчина. В ту пору была зима и одет мужчина был в меховую шапку и теплое пальто, шея повязана шарфом. Держался он как-то неестественно и будто бы даже застенчиво, улыбался, то и дело краснел и вытирал со лба пот большим полосатым нечистым платком. Улыбка, однако, совершенно не подходила к его строгим чертам лица, к складке меж бровями и к длинному прямому, с мороза красному и то и дело подтекавшему носу. Улыбка на тонких его губах смотрелась, будто ее приклеили, будто она ему вовсе не принадлежит, словно ее позаимствовали у подростка – нерешительная улыбка, в которой в то же время читался вызов и смущение одновременно. Все эти черты жили на узком удлиненном лице, но абсолютно не гармонировали между собой.
Мужчина, еще не войдя комнату, поставил за дверью какой-то предмет, прислонился к дверному косяку и негромко осторожно постучал.
-Да-да! Проходите! – откликнулся врач и, подняв голову от бумаг, взглянул на вошедшего. Ничего удивительного не заметив, он привычно немного устало улыбнулся углами губ и указал на потертый стул, на котором за долгие годы успело посидеть великое множество пациентов. Мужчина неуклюже подобрал полу пальто, задел локтем декоративную фигурку змеи над чашей, стоявшую на краю стола, и кое-как умостился на стуле, при этом не переставая ерзать и отрывать невидимые заусенцы на пальцах.
-Доктор, слушайте... знаете, в последнее время мне нехорошо, - еле слышно начал вошедший. Голос у него, однако, был низкий и, видимо, звучный.
-Прежде всего, здравствуйте! – пожевал губами доктор. Был он маленького роста, в плечах чрезмерно широк и сложением плотен, круглая голова его ловко сидела на короткой малоподвижной шее. Он походил более всего на куклу, какой играют девочки, только кукла была уже состарившаяся, словно ей слишком много и неаккуратно играли: подбородок доктора уродовал узкий длинный шрам, волос недоставало, под глазами лежали тени; все лицо покрывали неглубокие морщины. Шрам достался доктору на войне: по счастливой случайности пуля прошла в миллиметре - ровно по коже подбородка, сохранив ему жизнь. Но с тех пор он стал странен и задумчив. Подолгу с наслаждением глубоко дышал, ему нравилось дышать, делать полные вдохи, чувствовать, как воздух идет в легкие - особенный хвойный воздух, какой был в деревне... Таков был этот человек.
-Так вы говорите, нехорошо, - повторил доктор и пристально посмотрел на мужчину, крутившего кольцо вокруг неопрятного, в мелких ранках у ногтя, указательного пальца, - А в чем это выражается?
-Я не могу спать. То есть нет, могу, конечно, но во сне я задыхаюсь. Меня как будто опускают под воду головой и держат, держат, держат, держат, держат... У меня легкие болят, доктор, и не во сне, а по-настоящему, болят. Понимаете, я просыпаюсь, а у меня во рту вода, лицо и волосы мокрые, на подушке – будто бы тина...
-Хм, - только и произнес доктор. Помолчав какое-то время, он добавил:
-Вы живете возле водоема? Умеете плавать? Боитесь воды?
-Нет. Нет. И нет. На все ваши вопросы – нет, - ответил мужчина и принялся кусать себя за внутренние стороны щек. –Я отлично понимаю, что это звучит странно. Я приехал к вам издалека, как и вы, я прошел войну, именно поэтому, именно поэтому я решил обратиться к вам. Именно поэтому...
-Ах вот оно что, - протянул доктор, - А что произошло с вами на войне? Особенные переживания, контузии, нервные срывы – были? Что это я говорю, - перебил он сам себя совершенно другим голосом, - прошедший войну – любой – не сразу справляется с последствиями... – и тихо, будто самому себе: Я ведь тоже справился не до конца...
-Я утопил человека, - прошелестел пациент, -Все мои товарищи стреляли, а я – утопил. В болоте. – его голос задрожал.
-Говорите! – громко сказал доктор, -кого, какого он был звания, этот человек, какое у него было оружие?
-Голые руки у нее были, - ни с того, ни с сего бесцветным, будто не своим, голосом, зачастил пришедший. – Голые руки. Драное платье и лицо... такое... такое... Доктор, я помню не все. Но то, что помню... Поймите... Мы с еще несколькими солдатами подошли к деревне. Там, на подступах, засела оборона врага. Был бой, деревню мы взяли... Дальше помню местами: в той деревне оказались лишь женщины и старики, вооруженные ружьями. Была перестрелка и многие с обеих сторон полегли. А у меня ружья больше не было, остались одни только гранаты. Я пошел к болоту и увидел там спрятавшуюся в камышах девушку... Молодую, лет четырнадцати или пятнадцати... кажется, я напал на нее... не помню... когда пришел в себя, ее голова была в болоте, на мою руку были намотаны ее длинные грязные волосы... Я был оцарапан и искусан. Что произошло между нами – не помню... я... утопил ее... Когда я вытащил ее из воды... у ней такое лицо было... страшное и отрешенное. И губы искусаны до крови...
Мужчина замолк и уставился перед собой, взгляд его остекленел. Доктор прекрасно понимал, что он врет – все превосходно помнит – до деталей. Слишком хорошо помнит. И – не раскаивается. Но боится. Боится за себя, за свой покой. Не может спать только из-за неприятных снов.
-Вы не можете ничего исправить, - тихо отрывисто проговорил доктор. – Бог вам судья. Идите и выпейте. Напейтесь. Это все, что я могу вам сказать. А теперь – идите.
Мужчина медленно поднялся и было заметно, что ноги не держат его. Колени не гнулись. Доктор брезгливо похлопал его по плечу и отвернулся к окну.
Прошло два часа. В приемную вбежала запыхавшаяся раскрасневшаяся женщина.
-Доктор! Срочно! Берите инструменты для первой помощи и бегите! Со мной!
-Что произошло? – спросил доктор, на ходу бросая в саквояж самые необходимые инструменты и застегивая пальто.
-Там... там... человек! Лежит... там...
...когда они добежали, было уже поздно. На краю деревни был полуобледеневший пруд. Под мутным льдом виднелись круглые вмерзшие листья лилий, посеревшие от холода и казавшиеся от этого нереальными. У берега было место, еще не успевшее замерзнуть и вода там была черная, блестящая.
Доктор сразу узнал его. Лицом в воде, в неестественной позе лежал человек. Неподалеку валялось старое охотничье ружье.
-Моя дочка видела в окно, как это произошло, - сказала женщина и поманила рукой девушку-подростка, стоявшую неподалеку.
-Он стрелял себе в подбородок, - испуганно пролепетала девушка и заплакала, - он бродил по берегу пруда и будто бормотал что-то. А потом подошел поближе к воде и выстрелил в себя...
24.06.12