Воспоминания, как звёздочки, вспыхивающие на тёмном небосклоне памяти - зажигаются, освещая то, что казалось давно забытым. И вот уже небосклон полон, и, оглянувшись назад, будто стоишь на переливающемся этими звёздочками - воспоминаниями Млечном Пути, меняющем очертания, ведущем в неизведанное, но ставшем основой того, что называют жизнь.
Нику приподнимают ввысь за руки с маленькими ладошками и переносят через лужу. Прыг-скок! Перескочили! Дождь почти закончился, но большой чёрный зонт раскрыт и скрывает хмурое небо, оставляя свободу взгляда лишь вниз, на мокрый асфальт и лужи, скопившиеся в выбоинах дороги. Домой! Наконец-то мучительная неделя в детском саду "санаторного типа" подошла к концу, и можно целых два дня провести дома! Угораздило же обзавестись положительным Пирке!
- Ребёнку нужен специальный уход! Отдайте в садик санаторного типа! - педиатр районной поликлиники сурово распорядилась свободой на ближайшие пару лет.
Наверное, пребывание на нарах по ощущениям весьма близко к чувствам трёхлетнего ребёнка, лишённого возможности каждый день ночевать дома. В понедельник дорога в ненавистный садик на другом конце города длится пару часов на "перекладном троллейбусе". Почему на перекладном? Да потому, что выходить из него приходилось довольно часто и пересаживаться на другой по тому же маршруту - у Ники срабатывал "тот самый рефлекс", вероятно на нервной почве в предчувствии нового недельного "срока заключения". По приезду в садик Ника глядит умоляющим взглядом на маму, надеется,что её пожалеют, заберут домой. Но железобетонная к детским страданиям воспитательница Вера Константиновна берёт за руку и ведёт в группу. Ах, эти запахи садиковского завтрака после дороги с "рефлексом"! Ну разве желудок выдержит очередное испытание манной кашей, или того хлеще рисовой молочной, съесть которую обязан под суровым взглядом той же Веры Константиновны! Но нет...желудку не прикажешь, и его содержимое оказывается в тарелке, так как встать с места не разрешается.
- Что, справилась? - грозный голос звучит у самого уха. - А теперь доедай, а то не выйдешь из-за стола!
Ника сидит у стола ещё долго, пока все дети не покидают столовую и ковыряет края тарелки, давясь слезами. Наконец-то ей разрешают встать и нянечка Надежда Петровна подзывает её к себе, умывает и поит сладким чаем. Потом Ника присоединяется к сверстникам в игровой комнате. Вот вам и сад "санаторного типа"...
Два года провела здесь Ника, правда большую часть времени всё-таки удавалось провести дома - во время дороги в сад "на перекладном троллейбусе" она ухитрялась "подцепить" от окружающих какую-нибудь "болячку". Принося в садик первой грипп, краснуху, ветрянку, и разную подобную гадость, Ника вскорости с температурой водворялась домой после звонка родителям воспитательницы, а группа, а то и весь сад благополучно закрывались на карантин.
В шесть лет, намучившиеся "санаторным оздоровлением", родители перевели девочку в обычный детский сад "Красная шапочка" недалеко от дома. Куда делся "утренний рефлекс", нескончаемые болячки и полная депрессуха столь юного создания! Наконец-то мама с папой увидели нормального ребёнка - шутка ли, это ж какое счастье - каждый день возвращаться домой, спать в своей комнате, в своей кровати, смотреть мультики и играть любимыми игрушками в родном доме! Да здравствует свобода!
Свобода настолько "ударила в голову", что даже однажды, увидев в окошко в конце дня вроде бы папу, Ника сказала, что за ней пришли, и воспитательница отпустила её в вестибюль одеваться, продолжая занятие с детьми, которых ещё не забрали. Одевшись, Ника поняла, что это был совсем не папа, а похожий по шляпе дяденька. Но возвращаться в группу "гордость не позволила", и она потихоньку отправилась домой, перейдя через две дороги, по тротуару, мимо продуктового магазина, мимо "пьяного угла" - по тому привычному маршруту, каким ежедневно ходила с мамой или папой в сад. Увидев её одну дома, мама чуть с ума не сошла от запоздалого волнения. А вскорости и папа зашёл в сад забирать - а дочки-то нет!
- Наверное, забрал дедушка! - сказала воспитательница, пожав плечами. Папа опрометью кинулся домой, где уже давно дожидалась накормленная ужином "героиня". "Пара ласковых" ей конечно досталась по второму кругу - до этого мама уже высказала всё, что она "имеет сказать" по поводу геройских переходов дороги и прохождения мимо сомнительных личностей с "пьяного угла". Мультики в этот день смотреть не разрешили, но не беда - Ника уже начала читать. Заветный мир книг завораживал, хотя самостоятельно прочитан был пока что "Телефон" Чуковского и начат "Айболит". Но и просто перебирать книги, листая страницы, ведущие по дорожке к чудесам, было несказанным удовольствием.
Время, проведённое в обычном садике, пролетало интересно, с играми, занятиями, с новыми друзьями, посиделками в деревянной избушке во дворе, когда кучка девчонок и мальчишек заговорщически рассказывали по очереди "достоверные" истории,сдобренные фантастическими выдумками. Больше всего любила Ника большой садиковский двор, где была небольшая карусель, "горки", песочницы,низенькие зелёные скамеечки,тень казавшихся огромными деревьев, а главное - качели! У качелей всегда была очередь, отстояв которую, наконец-то обреталось ощущение полёта, захватывало дух от высоты и боязнь, как бы не слишком сильно раскачаться, чтобы не сделать "солнышко" - об этом рассказывали мальчишки, уверяя, что запросто могут вниз головой провернуться вместе с качелей вокруг оси верхнего крепления и не упасть!
Взлетают вверх, взлетают ввысь!
На землю сверху оглянись!
До звёзд до самых долетишь
Ты только хорошо держись!
Однажды Ника уже села на качелю, а зловредная Ленка, закричала:
- А качеля покрашена! У тебя платье испачкается!
Ника в это время уже раскачалась и была "в полёте". Услышав слова Ленки и умом понимая, что та врёт, Нику всё-таки "чёрт дёрнул" спрыгнуть с раскачавшейся качели! Приземление прошло всей "мордой лица", а также остальным фасадом. "Раненую" отвели в медпункт, но как сказала медсестра Наталья Владимировна: "Ты ещё хорошо отделалась, голубушка!" Переломов не было, в награду был щедро смазан зелёнкой поцарапанный живот, нос, и разбитые в кровь коленки. Шатавшийся молочный зуб благополучно вылетел от столь бурного "приземления"! Позвонили папе, и он забрал Нику раньше обычного, чему она была ужасно рада! Да за одно это стоило совершить такой "полёт"! Лишние пару часов дома всегда лучше "общения с коллективом", особенно когда так хотелось "поговорить по душам" с Ленкой!
Вспыхивают звёздочки-воспоминания, остаются на небосклоне Млечным Путём…
О том, как "выдирали" аденоиды, Нике не забыть ещё долго! Да-да, именно выдирали! Ей шесть лет. Снимок и консультация со "светилом". Окончательный приговор: надо удалять аденоиды! Обычная городская поликлиника. Кабинет ЛОРа. Врач и медсестра, отсутствие какого-либо наркоза. Нику усаживают на колени к медсестре и привязывают к ней какими-то ремнями - чтобы не дёргалась! Папа, с которым пришла, выходит в коридор. Помнится небольшая металлическая ванночка и инструмент ввиде кочерги. Врач с круглым зеркальцем на лбу, в белом халате и шапочке просит открыть рот. Что было дальше - детская память не сохранила, только лужица крови в той ванночке... Папа выбежал во двор поликлиники, чтобы не слышать воплей. Дальше помнится, что наконец-то отвязали... Да здравствует советская медицина!
И да здравствуют "аидише папы"! Кто такие "аидише мамы" знают все, а вот папы с аналогичным "диагнозом" тоже встречаются, но реже. Долгое время спустя, уже повзрослев, Ника ловила себя на том, что в ушах раздаётся вопрос: "А Ника кушала?" Это был первый вопрос, который звучал из папиных уст, когда он приходил с работы. Да уж, конечно - целый день ребёнка голодом морили, вон какая худенькая - уже платье размером побольше покупать надо! Папа придирчиво относился к покупке продуктов - только свежее, не дай Бог не просроченное, овощи-фрукты с рынка определялись "на вид" - достойны ли быть съеденными подрастающим поколением, достаточно ли хороша курочка, выстоянная в длиннющей очереди, хорошо ли промыта клубника. Отыскать достойное к применению и прошедшее папино "ОТК" было нелегко в пору всеобщего дефицита! Ещё в раннем детстве, укачивая маленькую Нику, папа пел "По долинам и по взгорьям", а ещё песенку Раджа Капура из индийского фильма "Бродяга": "В русской шапке большой, но с индийскою душой! Аваара му! Бродяга я!" На Раджа Капура в молодости папа был очень похож, как говорили друзья и родственники. Когда Ника болела, температура определялась папой с точностью до градуса, губами или просто рукой, приложенной ко лбу. "Папин запах", с детства звёздочкой-воспоминанием обосновавшийся на небосклоне памяти - запах сапожного клея и кожи, пыль зачищаемых на станке в сарае "парочек" обуви. Переданный по наследству от прадеда "Зингер", рулоны кожи, листы полиуретана...
А в зале - мамины стенды! Запах гуаши, россыпи цветной бумаги, трубочки-рейсфедеры, наборы прорезанных буковками шрифтов, клей ПВА. Мама была художником-оформителем в музее, поэтому дом всегда полон был подобными "орудиями труда". Ника любила бывать в музее, подолгу стоять у коллекций флоры и фауны в застеклённых витринах, бродить по залам с экспозициями, а ещё больше - наблюдать как делаются стенды, выбирается шрифт для подписей, наклеиваются резиновым клеем камни, найденные на древнем кургане. Коробка с настоящими патронами времён войны, бескозырка матроса или военная ржавая каска - чего только не довелось перетрогать за это время! И всё самое настоящее, оставленное историей и готовящееся стать частью новой экспозиции!
Никино имя - Вероника, пришло неизвестно откуда. Оно просто "свалилось на голову"! Когда в семействе стали выяснять, кто же подал идею, все кивали один на другого. Маме казалось, что так предложила назвать девочку бабушка, папе - что имя предложил двоюродный брат, тётя кивали на зятя, а невестка на деда. Одним словом, "виноватого" не нашли, а имя уже зарегистрировали. Так и стала она Никой - целиком имя звучало как-то торжественно и использовалось лишь в "воспитательно-требовательных" целях:
- Вероника! Сколько раз можно повторять, оторвись от книжки! Выйди погуляй, хоть воздухом подыши! Дети как дети,а она читает! Иди со всеми во двор подвигайся!
Однако с именем Нике повезло гораздо больше, чем двоюродной сестре. Ту угораздило родиться точнёхонько 22 апреля и получить имечко в честь "дедушки Ленина" - Вилена! Правда,очень быстро в кругу соседских ребят стала она Вилькой, а в школе и совсем сократили до Вилки. Виленка мечтала поскорее вырасти и сменить имя на Анжелику, бывшую в то пору "хитом" имён.
Двор, где жила Ника, был общим, на восемь семей, причём сплошной интернационал: евреи, русские, украинцы! Посредине двора натянуты верёвки для сушки белья.
- Ника, сбегай спроси - тётя Сима будет сегодня стирать?
- Баба Муня не вешает?
Если нет чего-то в доме для пирога или ещё для какого блюда, то можно "походить по соседям" - попросить чашку молока или стаканчик сахара! Только почему-то к Никиной маме всё время ходили... А какой бурный был во дворе обмен рецептами! Через много лет в весьма потрёпанной книжке маминых рецептов с пятнами масла и следами шоколада от былых тортиков навечно сохранился "крем Сима", "пирог Оксанин", пирожки "Людмила Ивановна".
Растрёпана немного, в пятнах разноцветных,
Тебя листали много раз, ты слов полна заветных -
Как сделать вкусным суп или варенье,
Застолье каждое с тобой - на удивленье!
У ворот жила баба Фаня и всё время орала на детей, что ворота не закрывают. Летом её внуки приезжали из заграницы, где служил их отец, и всем детям во дворе доставалась жвачка, особенно заманчивы были "сигаретки" - розовые со вкусом клубники и светло-жёлтые со вкусом банана. Ника всегда выносила во двор огромную коробку с игрушками, в которые играли все дети, хотя у всех дома игрушки тоже были, но остальным родители не разрешали их выносить.
У каждого семейства во дворе был свой клочок огорода - и деревья росли, и грядки с овощами, и чего только не было!
Вечером "интернациональные" деды садились резаться в карты на спички! Включали лампу над столом, покуривали, а когда пачка заканчивалась, Нику (нашли крайнюю - первоклассницу) посылали в ларёк за Беломором. Вся красная как рак, Ника объясняла продавщице, что это для дедушки. Подумает ещё, что это она курит и не даст пачку! Тогда придётся возвращаться с пустыми руками и выслушивать тираду о неумении выполнить простое поручение!
В период заготовок варений-солений посреди двора ставили огромный железный чан, под которым разводили огонь, и все по очереди там стерилизовали банки, кипятили трёхлитровые бутыли с закатками. А какие огромные и сочные были кусты хрена во дворе - всем хватало для засолки огурцов-помидоров! Когда делали вишню в собственном соку, Ника помогала вытаскивать косточки булавкой, отчего руки приобретали сиреневый несмываемый какое-то время оттенок, заодно таким же цветом окрашивался язык - попробуйте удержаться, чтобы не сунуть в рот кисло-сладкую спелую вишенку! Закатки тоже не оставались без Никиного участия - мама объясняла как по слоям закладывать в банки сухой укроп, ароматные дольки чесночка, перец горошком и огурчики или помидорчики перед тем, как залить их кипятком.
Ежедневно во двор приходил почтальон Абраша с сумкой газет и писем.Каждому почту в дом приносил, со всеми разговоры вёл и чай пил. Потом на ворота почтовый ящик повесили, Абраша в Израиль уехал - годах в восьмидесятых...
Какой же двор без качелей! Были они и в Никином дворе - добротно сваренные из металла, надёжно укреплённые, окрашены синей краской. Качели были излюбленным местом дворовой детворы, вокруг них всегда собиралась стайка - покататься, поболтать. В огороде цвели разноцветные мальвы, ноготки, а над калиткой в небольшой отдельный дворик, где была территория Никиного семейства - жимолость. Даже сейчас, спустя годы, услышав её запах, Нике сразу домом веет, детством...
У дома рос ананасный абрикос - огромное дерево. Можно было залезть на него по приставленной деревянной лесенке и выжигать лупой на дощечке, а заодно и абрикосами лакомиться! Выжигать лупой, подставляя её под лучи солнышка, научил Нику двоюродный брат Миша. Он хорошо рисовал и делал Нике на деревянных досточках заготовки - незамысловатые рисунки, которые она с удовольствием выжигала по контуру, потом заполняла контуры разноцветной краской, а готовое "произведение" мама покрывала слоем лака.
Посреди дворика стоял закрытый колодец. Им давно не пользовались, и детям страшные истории рассказывали - чтобы ни у кого не возникло желания открыть, и чтобы не свалились. Периодически колодец открывали и чистили. В это время он был открыт и дворовые дети приходили к Нике с разнокалиберной посудой - стеклянными баночками из-под майонеза, кукольной посудкой, даже ковшами, тайком взятыми из дому. Всё это привязывалось верёвкой и все по очереди спускали свои баночки-ковшики в попытке набрать воды. Но вся "водяная утварь" непостижимым образом исчезала! Наверх вытягивали лишь пустую верёвку!
Сколько их, звёздочек-воспоминаний, которые продолжали заполнять Никин Млечный Путь? Сотни или даже тысячи? Радостными они были или окрашены в другие оттенки чувств и ощущений? Это уже совсем другая история...
----------------------------------
Фото из личного архива...