Из сборника «Наш друг – Димка»
<><><>
– Слушай! А ты помнишь, что было в восемьдесят шестом, – Димка хлопнул дверью, разулся, прошел на кухню, бросил пакет в мойку. Пахнуло рыбой и рекой.
Я вопросительно кивнул на пакет.
– Щука. Спускаюсь по лестнице, к тебе собрался, сосед: «Дядя Дима, тебе нёс, возьми…» И улыбается паршивец. А я так и слышу, что он думает: «Сам-то не сподобишься съездить. Стар, поди?» Сосок с манной кашей! Забыл, как от палатки отойти пописать боялся, а теперь… «Дядя Дима…» Борзые все, блин!
– С икрой? – я размышлял: что делать дальше с рыбой.
– А я знаю? Наверное! А то бы чё он так подло ухмылялся?
– Так давай я разделаю, – я встал.
– «Давай…» В постель тебе её? Бери – разделывай. Да убери куда-нибудь, а то вонота от неё.
Я встал, вытряхнул из пакета щуку, взял нож и стал искать банку под икру: – Что хотел-то про «восемьдесят шестой»?
– Да так! Просто подумал: «Что ты помнишь про этот год?»
Я прикинул – сколько мне было лет: – Вроде, ничего не помню.
– А про восемьдесят девятый что?
– Так домой же вернулись. Живые. Его весь помню. С февраля и до… – я вспомнил восемьдесят девятый год.
– А помнишь Валерку?
Валерку я помнил. Он был немного старше нас. Димка его знал раньше, а я познакомился уже потом. Он воевал в Афгане и относился к нам, как к равным. «Братишки!»
Умер он в том же восемьдесят девятом. Осенью. Много народу было. Очень много.
– Вот и я тоже не помню. А вчера что-то вспомнилось.
– И что ты вспомнил? … Подай соль, а то видишь руки… – я показал ладони.
– Сразу сам не мог взять? Нашел лакея… Не знал, что руки будут такими? – Димка вытащил большую солонку из стенки и поставил мне под правую руку.
– И… – сказал я примирительно.
– Вот и вспомнил я!.. – Димка подвинул пепельницу и закурил. – Он мне рассказывал. А было так…
«Тоже был апрель, и он с друзьями, втроем, собирались на озера. Молодые были – борзые. Машина была одна у них, в четверг, как обычно, собрались, а в пятницу – уехали. Планировали захватить субботу, воскресенье, там три дня, а там «майские» и пятого на работу».
Вот как было. Я хорошо запомнил. В восемьдесят шестом это было…
– И что? – я стал раскладывать икру, удаляя пленку. – На каких озерах-то были?
– Не помню. Да, он, вроде, и не говорил.
– Ну, и…
– Запряг?
А когда вернулись – у всех были повестки в военкомат. А их-то не было… В тайге были… Они пятого туда. А им – «поздно, идите гуляйте…» Понял?
– Димка!.. Ты чего вола водишь?
…Через два часа икра будет готова. Рыбу заберешь домой или в холодильник убрать? – я повернулся к Димке, держа в одной руке банку с икрой в другой нож.
– Нужна она мне?.. Оставь себе.
– Ну, и…
– Ты, блин, чё привязался – «ну и ну…»
– И…
– В Чернобыль их хотели тогда отправить, а они рыбу ловили, не знали – не пришли.
...Но настояли. Отправили их вдогонку всех троих.
…Двоих-то мы уже не застали. Только Валерку.
Я хорошо помнил Валерку – лысого, худого, всегда улыбающегося парня.
– Ты про что? – я сел за стол.
– Да, так… Не про что. Просто вспомнил Валерку.
Вот и нас тоже трое. А вот… А вот если бы не они были, а мы?..
Мы бы ведь тоже военкомат на рога подняли бы? А?..
Я молчал. Я представил себя, Димку, Вовку… и почему-то решил про себя: «Подняли бы!» Но ничего не сказал.
– И вот нахрена все это? А?.. – Димка огляделся по сторонам. – А?..
Вот нахрена все это Валерке? Мне, тебе, Вовке… Если в результате все так, как есть!..
Димка опять закурил и стал смотреть в окно.
«А нахрена все это было нужно Валерке, его друзьям, нам?» – подумал я. – «И были ли те, кому это было «надо»?»
– Вот чё молчишь? – Димка повернулся ко мне.
– А что ты ждешь от меня? – огрызнулся я. – Жизнь. То было «там» и «тогда». Сегодня мы «здесь» и «сейчас». Как можно сравнивать? Это для дебилов – «вот если бы…» Сам знаешь – нет такого. Либо что-то есть, либо чего-то уже никогда не будет.
Ты-то что вдруг завелся?
– А то! Надо запретить писать книги, снимать фильмы про то, чего сам не видел и не знаешь. Понял! Запретить! Как что написал – чего сам не видел – к стенке.
Это же сколько вреда можно принести людям!.. Не видел сам, написал – к стенке.
Ведь кто-то же подумает, что так и было. Подумает и что-нибудь допишет. Потом другой, третий… И вот тебе – Оскар. Восторги. Почитатели. Мигалка на крышу, которая у человека уже съехала и упирается боком в землю. К стенке, блин!
– Не получится. Дело не в том, кто что пишет – дело в том, кто, что и как читает.
Вот твой Иван Ефремов!.. Ему, по-твоему, тоже надо было запретить писать? Или его все книги сегодня убрать от читателя.
– Ты Ефремова не тронь. Ни как писателя, ни как человека. Сегодняшним ему до колена не подпрыгнуть. И не строй из себя дурака – прекрасно все понимаешь.
Не об этом я…
– О чем?
– Ещё «понукни»… Ну, «нукни»!..
– О чем ты, Димка!
– А то… Не было бы «сегодня» без них. И без нас бы не было! И не надо из нас дураков делать! Понял! И дебилов не надо!.. Понял!.. Суки!
…И из родителей наших не надо! Понял! И из дедов наших… Понял!
И из меня не надо! И из других не надо… Суки!
Они все умные, а мы – дураки!
– Кто? Ты про кого? – я тоже закурил.
– А те, кто умным себя считает… Кто других учит.
А самих не было ни в Афгане, ни в Чернобыле… А туда же…
Пусть влезет в шкуру другого сначала, а потом учит…
Болтуны, блин…
– Ты что завелся-то? Вот без звонка приехал, а вдруг меня дома нет? – я старался как-то его успокоить.
– Тебя нет – магазин открыт. Потом бы к Вовке поехал.
Сколько прошло-то?
– Чего?
– Времени! «Чего»… Сам сказал, что «через два часа будет готова»…
Блин! И масла-то сейчас путного не купишь! Солидол везде. Разве это масло?
Раньше в школу мамка два бутерброда даст, так из портфеля дух… А сейчас – вонь.
Та же корова только запах из другого места… Блин.
…И ведь…Обрати внимание – все молчат. Все! Только вот эти пупырышки повыскакивали. Как их… И не пупырышки, а шанкры какие-то…
А нет уже тех, кто там был! Нет! Некому рассказать как было-то… За Валеркой в колонну по одному ушли… Все ушли… И про «Курск» некому, и про…
…И вот ты про восемьдесят шестой ничего не помнишь потому, что тебя это не касается. И я не помню… Не касается… Понял! А про восемьдесят девятый помнишь – твоё! А восемьдесят шестой – Валеркин… Вот она беда-то… Вот… Вот беда-то в чём…
…Не моё…
…Еще Ефремова лапает своими грязными руками.
…Чё молчишь-то?
– А что сказать-то?
– Я, блин, кого спрашивал про время-то?.. Кукушку?
– Немного прошло...
– А ему и надо не меньше часа.
– Кому?
– Ты, блин, чё под дурака-то косишь?
Вовке!.. Пока позвоним, пока доедет, пока в магазине, то да сё… Вот тебе и твои два часа. Блин!..
Димка достал телефон и стал набирать номер.
– Привет…
…Ага!
…Вчера кино смотрел. Решил застрелиться, перекусил зубами спинку стула со злости, наорался, кулаком чуть стену не проломил и передумал. Вот попрощаться зашел на всякий случай.
…Да! У него. Щуку будем жарить и икра сейчас готова будет.
…Конечно, дождемся. Как всегда у него все есть кроме хлеба. И масла купи.
…Ага! «Сам поймал…» Сейчас! С вами съездишь на рыбалку. С вами, скоро, когда ветер, то и на улицу не выйдешь. За вами скоро по гололеду будет хорошо ходить – не скользко! Только склероз у вас крепчает. Набирает силу и поднимается от каждого пустяка.
Ты вот, – что про восемьдесят шестой год помнишь?
…О!.. Ещё один! Запиши на бумажке-то – что в магазине взять надо, а то зайдешь и будешь таращиться на полки-то… И за ртом следи… Держи закрытым! Не забудь, будешь из дома выходить, на ноги что-нибудь надеть… а то в тапках уйдешь. Бывает…
…Ждем!
Димка выключил телефон и уперся в меня взглядом.
– Такой же…
Блин! В Испанию не успели! Здесь – опоздали… Блин! Что за жизнь!
…Говорит: «Дядя Дима…»
На рыбалку ездит. Все похрену им! Все для себя только! Всё…
Одно слово – «Не моё! Моя хата с краю…»
Вот жизнь пошла: у всех все – не ихнее… Даже жизнь их не…
Димка, махнул рукой и уставился в окно. Закурил: – Блин! Вот, разве это табак? А?.. Да, что же это за жизнь такая?.. Даже отрава у них и та наведенная…