1 (из цикла "Круг одиночества")
Исповедь
Я - дух метро. Миганье света,
колёс вагонных шумный бег -
я - дух метро... Поверьте в это -
от вас зависит мой успех.
Я - дух метро. Тоннельный скрежет
и темь, стоящая стеной -
я - дух метро... Войдите в свежесть
на "Белорусской"-кольцевой...
Нет, не сродни я привиденьям...
...Легко, от беготни устав,
сесть на конечной и на время
доверить душу поездам...
1985
2 (из цикла "Круг одиночества")
* * *
...А праздник кончился внезапно,
на полутакте, полушаге,
на половине грустной песни,
что ворвалась ко мне и пелась
под блеск шаров и шорох веток...
...А праздник кончился внезапно...
1987
3 (из цикла "Заклятья круга одиночества")
* * *
Т. Витковой
Перепутанные строчки...
Ставлю даты наугад...
За туманом многоточий
снова странный долгий взгляд...
За туманом многоточий,
как за сеткой снегопада...
Я от тех, что были рядом,
в шумный город ухожу.
Ухожу в полузнакомый
мир, что мной ещё не понят...
...Ты зайдёшь. Я буду дома.
Мы друг друга не поймём...
1987
4 (из цикла "Заклятья круга одиночества")
* * *
О.Ас.
Убегая,
волна оставила на моей ладони
озерко горько-солёных слёз...
А море вздохнуло: "Побудь со мной,
мне тоже так одиноко..."
И стирались, стирались
твои следы на песке...
Я иду за тобою... Это море было твоим...
Это море без чаек и небо с серым отливом...
Эти странные строки полустёртых следов на песке...
Я иду за тобою... Я приду и к твоей реке,
где мосты нарисованы между мягкими берегами...
Я иду за тобою, оставив город вдали...
Мне ведь тоже так одиноко...
1987
5 (из цикла "Заклятья круга одиночества")
* * *
Я строила этот город у моря
из звуков прибоя.
Мосты и дворцы рисовала на небе,
пока голубое.
Закат подходил, торопился,
по небу разлился,
и стёрся рисунок. А город остался.
Он снился...
1987
6 (из цикла "Круг одиночества")
* * *
А.М.
Хоть ты и не веришь, я всё же умею летать...
А хочешь, тебе принесу я дождинку в ладони?
И в этой дождинке любая обида утонет...
А поезд стучит, и стараюсь я не опоздать...
Ты только прости, что опять загляделась на звёзды...
А в сумрак вечерний манила лиловая мгла...
Ты только прости, что опять приезжаю я поздно:
я просто летала... Я просто автобус ждала...
Над облачной скатертью серой, что город накрыла,
по тропке, по струнке, пройти, проскользить, пролететь,
чтоб волосы ветер взъерошил, а грусть позабылась...
И поезд летит сквозь людскую в час пик круговерть,
и я возвращаюсь к земным и на ветер похожим
рукам человека, который не верит в мечту...
...А звёздам - нашёптывать тайны последним прохожим
и людям, что ждут опоздавших,
пока ещё ждут...
1988
7 (из цикла "Заклятья круга одиночества")
* * *
Синий город мой, с синим дождём перемешанный...
В нём усталость моя поселилась теперь...
...От дождя и от взглядов окно занавесила
и ждала, что войдёшь в незакрытую дверь.
И ждала, что придёшь, что на шёпот откликнешься,
когда имя твоё в синий дождь назову...
Никого... Занавески по окнам колышутся...
И осталось самой мне шагнуть в синеву...
1988
8 (из цикла "Круг одиночества”)
* * *
Оставь мою придуманную боль
наедине со мной и снегом мокрым...
В автобусе - заплаканные стёкла...
Игрушечная, детская любовь,
где всё к счастливой движется развязке,
где нет разлук и недомолвок нет...
Я верю в этот простенький сюжет
из детства прилетевшей доброй сказки.
Я верю... А автобус в никуда
летит сквозь окон жёлтые квадраты...
И я, наверно, в чём-то виновата...
И вновь за крыши падает звезда,
и вновь через заплаканные стёкла
слежу за умирающей звездой...
Наедине со мной и снегом мокрым
оставь мою придуманную боль...
1989
9 (из цикла "Песни западного ветра")
Колыбельная в Средиземье (по мотивам ХИ-91)
Ночь зажгла на ветках звёзды,
спят и маленький, и взрослый,
и сверчок в углу примолк.
Спит собака возле печки,
задремала даже свечка -
чуть мерцает огонёк.
Ночь приходит колдовская,
травы силу набирают,
и под дальний крик совы,
что кричит к осенним грозам,
я пойду искать к берёзам
колокольчик сон-травы.
Спят и маленький, и взрослый,
а на ветках, как на кроснах,
тихо ткётся лунный свет...
Сон-трава в руке качнётся...
Может, счастье улыбнётся
нам; а может быть, и нет.
Эльфы бродят мимо сада,
звёздный дождик с ними рядом,
капли бьются о стекло.
В добрый путь! Прощайте, эльфы,
пожелайте детям смертной,
чтоб им в жизни повезло.
Лунный белый свет нерезкий
отодвинул занавеску,
молча влился в сонный дом.
В доме тихо и туманно,
лишь слышна с лесной поляны
песня эльфов за окном.
Сон-трава в руке качнётся,
нитка-песенка прядётся
от начала бытия.
Льётся к давним дням счастливым,
гордым и неторопливым
колыбельная моя.
Гасит ночь на ветках звёзды...
Спите, маленький и взрослый,
не уйду от прялки я.
И от звонкой зорьки алой
дом укрыла покрывалом
колыбельная моя.
Стихли эльфы на поляне,
скрылся лунный свет в тумане
и, клубясь, уполз к ручью.
День осенний наступает,
нитка-песня умолкает,
ночь вернётся - допою...
1991
10 (из цикла "Плач ведьмы”)
* * *
Не видно за низкими тучами звёзд,
удачи состав улетел под откос -
и чёрт с ним! Живи и под эхо колёс
танцуй! На свече оплавляется воск...
Живи - и плевать на "сбылось-не сбылось",
плевать, что глаза покраснели от слёз...
Сто жизней назад, и вчера, и сейчас
горит и не гаснет, жжёт пальцы свеча.
И снова ты ждёшь, и глядишь на огонь,
а жизнь тетивой натянулась тугой.
Пока заплутали в ночи палачи -
живи! И танцуй под мерцанье свечи...
И долго ждала - и ещё дольше ждать,
когда ж надоест им тебя убивать...
1992
11 (из цикла "Заклятья круга одиночества")
(песня гр. "Луна". Музыка М. Самотолкина)
* * *
Кто я в этом мире без тебя?
Ветра плач без имени, без края.
Дождь идёт по свету, не любя,
камни от разлуки не сгорают,
так зачем душа вечерней мгле?
Так зачем болеть чужою болью
сумеркам осенним на земле?
Кто ты, смертный мой, и что с тобою?..
Вечно одиночество моё,
вечен дождь, пуста моя дорога,
как пуста надежда, что вдвоём
легче путь... И ветер за порогом
плачет о несбывшейся тоске...
Кто ты, смертный мой? Огонь? Усталость?
Вечность строю замки на песке,
вечность жду,
и вечность ждать осталось...
1992
12 (из цикла "Круг одиночества")
(песня гр. "Луна". Музыка М. Самотолкина)
* * *
Ты живёшь во мне, город,
ты опять провожаешь меня,
если я уезжаю.
Ты меня будешь ждать,
будут окна высматривать поезд,
которым вернусь.
Я к тебе возвращаюсь,
хоть порой ненавижу тебя,
ненавижу - любя...
И куда теперь деться
от твоих ожидающих окон,
от цепких рук твоих улиц,
что петлёй захлестнулись на горле -
и ни спеть, ни подохнуть...
Ты меня ненавидишь,
ты в лицо бьёшь мне пылью за то,
что тебе изменяю:
с самой горькой дорогой
мне проще, чем в кольцах твоих...
Ты меня ненавидишь,
как я ненавижу тебя,
ненавидишь - любя...
Так сожги меня, город,
на осеннем костре твоих клёнов,
чтоб сожжённой душе
было некуда больше уйти,
чтобы стал самой горькой дорогой
асфальт твоих улиц.
Так убей меня, город -
и кто будет петь про тебя,
ненавидеть - любя?..
Ведь ты живёшь во мне, город...
1993
13 (из цикла "Плач ведьмы")
Тайгерм
Пятьдесят чёрных демонов ночи
в сердце своём сожгу;
сгореть,
отдать душу огню,
став навеки свободной -
и закончится круг,
и начнётся другой,
и не кончится жизнь
в этом ломаном мире,
пока костёр не погас...
Танцуй,
посвящённая силы,
сестра живого огня,
пой
песню вечно живых,
пока чёрной кошкой
свернулась ночь на коленях
и смотрит в огонь,
что убьёт её в полночь.
1993
14 (из цикла "Заклятья круга одиночества")
* * *
К.К.
- Когда ты придёшь, ночь?
- Когда позовёшь, и услышу, что я нужна,
и светом луны пронижется тьма без сна,
и лунной дорогой свяжет тех, кто устал.
- Куда ты уходишь, ночь?
- Грешной дорогой тоска меня гонит прочь,
и даже у ночи тоже бывает ночь
в городе сером под серым дождём среди серых скал.
- Когда ты вернёшься, ночь?
- А я не вернусь, и время вспять не погнать,
и проще, чем ждать в тоске, научиться терять;
вернувшись, тоска убивает того, кто ждал.
- Кто ты такая, ночь?
- В сером дожде плачет усталость моя,
тьма за окном и огонь свечи ; это я,
если ты любишь, я ; горечь в сердце твоём,
если ушёл от любви ; значит, рядом идём
под серым дождём в серый город среди серых скал...
1993
15 (из цикла "Заклятья круга одиночества")
* * *
К. и В.
Если светел ты,
словно залитый солнцем июньский день,
или даже не очень,
как свет луны из-за туч,
если ты высок
и земное смог превозмочь -
так гони меня прочь,
так, как гонит рассвет
надоевшую за ночь тьму,
так, как гонят из дома сумрак,
включая свет...
Если твой огонь -
значит, я, как уголь, черна...
Так гони меня прочь,
если сила тебе дана,
так, как чёрную гонит
стая белых ворон,
чтобы некому было после
оплакать твой свет;
да и слёз уже нет,
и пути обратного нет...
1993
16 (из цикла "Плач ведьмы")
(песня гр. "Луна". Музыка М. Самотолкина)
* * *
Л.
Боль - оружие женщины
против самой себя...
Буду с тобой. Буду кричать
в сексуальном бреду.
Буду плясать тебе танцы
дикого племени
снова влюблённых.
Буду с тобой. Буду как нож
для деления надвое
жизни, бед и еды.
А одиночество - страшная тень за порогом,
и есть что забыть,
и незачем забывать -
прошло,
опоздало
и вывернулось наизнанку,
и ночь прокатилась. Нет смысла ложиться спать...
И чёрт его знает,
кому больней,
в самом деле...
1993
17 (из цикла "Заклятья круга одиночества”)
песня гр. "Луна". Музыка М. Самотолкина
К радости
Мир - это странное место,
где всё не такое, как в снах,
где нам осталось лишь ждать,
что тоска не навеки...
Может быть, радость,
как песню, поселим в домах?
Лучше уж свет рукотворный,
чем плач об украденном свете...
Радуйся, смертный,
тому, что устать не успеешь.
Радуйся, вечный,
что путь бесконечен, как боль.
Радуйся, грешная,
глядя, как пляшет огонь,
что, тебя растворяя в себе,
умирает с тобой...
Радуйся, брошенный -
память осталась в тебе;
радуйся другу, что предал,
и руку подай.
Выйди под огненный ливень,
летящий с небес,
радуйся аду,
надеявшийся на рай.
Радуйся жизни,
успевший покончить с собой.
Радуйтесь солнцу,
ведомые на убой.
Радуйтесь миру,
мёртвые мира сего.
Радуйся слову,
не слышащий ничего.
Радуйся боли -
без боли какая жизнь?..
Пой о полёте,
с крыши глядящий вниз,
пой, убивая надежду,
забудь про страх...
Не плачь - ты слышишь, как песня
звучит в домах?
Так радуйся...
1994
18 (из цикла "Заклятья круга одиночества")
* * *
Я - храм на собственной крови,
я - королевский шут любви,
палач, клепающий стихи
из Босха и из чепухи
прощальных слёз, последних слов,
и их сюжет уже не нов,
как смерть при счёте: "Раз, два, три!"...
Палач смеётся изнутри,
а я с упорством дурака
всё строю город из песка,
что будет завтра смыт волной,
и этот мир придуман мной.
1994
19 (из цикла "Заклятья круга одиночества")
(песня гр. "Луна". Музыка С. Шкулёва)
Больно...
Если долго
биться об стену,
со временем станешь
частью стены...
В послезимней тоске
вскрой себе вены,
чтобы снег растопило
кровью весны.
Зачем я стою,
раскинув руки,
живым перекрёстком
мёртвых дорог,
а ветер мимо
проносит звуки
зимних, ненужных,
не наших тревог...
Кому молиться?
Пустое небо
упало наземь,
тонет в грязи;
оставив записку
"Ушёл за хлебом",
Иегова топает
в магазин
по захлебнувшейся
небом дороге,
а солнце, как шапка,
висит в пустоте;
а мы и не жили,
и дело не в сроке -
мы просто стали
частями стен...
1994
20 (из цикла "Заклятья круга одиночества")
(песня гр. "Луна". Музыка С. Шкулёва)
* * *
Свободна,
и небу об этом кричу в полный голос,
и млеет над городом сладко-никчёмное слово,
не ново,
банально, так может сказать кто угодно.
Свободна,
а толку -
кричу в небеса, как воют под городом волки
ночами,
и это уже не печально,
поскольку привычно, и стало объектом насмешек
успешно,
поскольку сказалось не то, что хотела,
и дело
не в том, и никому нет дела;
заело
пластинку, заехал шарик за ролик -
не больно,
скорее щекотно внутри первобытным страхом,
душе морозно;
и я не философ,
я сумасшедшая с недотраха,
и слушает мир о творении мира,
сидя в сортире...
Свободна
ненужно, глупо и всепогодно,
кричу, что плевать на богов, в полный голос -
накиньте мне петлю на горло.
1994
21 (из цикла "Плач ведьмы")
Безвременье
Стосковались руки по небу...
То весна затопила поляны
и журчит: "Будет осень хлебной..."
И прошу я, как подаянья:
- Мать-весна, ударь меня солнцем,
изорви шальными ветрами,
видишь, больно в покое сердцу,
видишь, ночи бредят кострами,
а деревья смотрят на звёзды
и хотят улететь на небо,
и босым ногам так морозно -
я бегу по талому снегу,
по весенней льдистой купели,
и апрель во мне рваной раной,
и кричу "Замолчи!" капели -
разбудила сердце, да рано...
Мать-весна, не жалей - ударь,
я без времени задыхаюсь,
и крестом меня не пугай -
я кресты огнём поджигаю,
я огонь зачерпну ладонью -
ну, кому догореть неймётся?..
А душа без времени стонет,
как бегу вдогонку за солнцем,
за спиной осталось вчера...
И босым ногам так морозно -
я бегу по углям костра,
по горячим упавшим звёздам.
Эй, душа моя, рыжая тварь,
по чужим порогам скиталица,
выходи, раздувай пожар -
мне недолго ещё осталось.
Выпускаю гореть весной
души тех, кто свободы хочет,
кто по горло наелся тоской -
мне ещё далеко до ночи.
Эй, душа моя, мне не больно,
не молчи, звени в колокольцы!..
...Вот и вырвались из неволи
и огнём заменили солнце...
Видишь, день свои краски стёр,
птицы небо крестами чертят...
Разожги в новолунье костёр -
я скажу своё имя смерти.
1994
22 (из цикла "Плач ведьмы")
* * *
Словянину
Второй раз я вхожу в ту же воду
и бреду, не запомнив брода,
не разбирая дороги,
в бреду от боли ожогов,
речным перекатом стылым,
и вновь повторю, что было,
и мне не выйти из круга...
Огонь ласкал мои руки,
перецеловывал пальцы,
на солнце бесстыдно скалился,
на мне разрывая платье,
и болью мне плечи гладил,
и сладким был крови запах,
как сыплют на раны сахар,
как хлещут наискось плетью,
и мне так хотелось смерти
кричать, чтоб ждала не скоро;
сходило солнце под гору
и на полшаге застыло,
как кровью огонь убила...
1994
23 (из цикла "Плач ведьмы")
* * *
Ниеннах
Гонят бешеных собак
на убой,
хлещут плетью по спине
вперебой,
невпопад, не в такт, не в срок
умирать,
незастеленной осталась
кровать,
ни кола и ни двора,
убегу,
задави меня пётлей...
- Не могу,
эти люди никого
не убьют,
им по капельке отдашь
кровь свою,
и в пустых твоих глазах
ветра вой,
и ещё один покончит
с тобой,
ночь просыплется крупой -
недосып,
как на раны водку льют -
голос в хрип,
и цена твоим словам -
капли с крыш,
если вытечь всем слезам -
то сгоришь,
май листвой сдавил виски -
нож рукам,
поделили твой стакан
пополам
не чужие, да и жизнь
не своя,
если он опять твоей
кровью пьян,
если кто-то снова жив -
вот чумной,
и гонят бешеных собак
на убой...
1994
24 (из цикла "Круг одиночества")
Перемена мест
Я ухожу, устав от дыма
мостов, которые сжигаю,
что не было необходимо,
а было лишним, полагаю;
меняю местонахожденье,
а дождь с лица смывает маску,
а также растворяет краски,
характер, мысли и сужденья,
и мир рисуется убого,
размыто, бледно и нерезко,
и я иду, не веря в бога,
а он задёрнет занавеску...
1994
25 (из цикла "Анубис, серая собака")
* * *
Словянину
Я знаю, что снова уйду в этот призрачный город
в глазах своего отраженья в вагонном стекле,
я знаю, что будет мне самое гордое горе -
когда остаёшься один не на этой земле.
Вселенная - точка, себя возомнившая вечным,
но вечное - тлен, потому что не может уйти.
Собачья усталость пытается стать человечной
по сказкам и книгам, и, больно смеясь, по пути
ослабшие лапы до крови о камни сбивает,
и думает, глупая, что научилась терять,
и кровь на камнях засыхает, и кто его знает,
найдётся ли тот, кто научит тебя умирать,
последним прощаньем вскрывая набрякшие вены,
и кровью затопит следы твоих ног в облаках...
...Они так боялись дождя и построили стены,
и красное небо в пустых отражалось глазах...
1994