Восьмое письмо Хансу Дифенбаху
6.07.1917 Freitagabend (Wronke)
Хэншен, Вы спите? Я подкрадываюсь с длинной соломинкой, чтобы Вас в ушко пощекотать. Мне нужно общение, мне грустно, я хочу покаяться. Последние дни я была зла и поэтому несчастна, и поэтому больна. Или наоборот: я была больна и поэтому несчастна и поэтому зла — я больше не знаю. Теперь я опять хорошая и клянусь, никогда больше не поддаваться своим внутренним слухом чертовскому нашёптыванию. Можите Вы мне простить, что порой я чувствую себя несчастной. Потому что то, что для меня жизнь и счастье, я постоянно должна видеть и слышать лишь из далека? Ну да, браните меня, но клянусь, что с этого момента хочу быть лишь самим терпением и кротостью и благодарностью. Господи, разве у меня не достаточно оснований быть благодарной и весёлой, ведь мне светит солнце и птицы поют свои древние песни, смысл которых я так хорошо поняла?...
Тот, кто больше всех постарался вернуть мне рассудок, - маленький друг, изображение которого Вам посылаю. Этот товарищ с отважным клювом, отвесным лбом и умными глазами зовётся «Hypolais“. Вы, конечно, его уже где-нибудь видели. Потому что он охотно въёт гнёзда повсюду в садах и парках. Вы только не обращали на него внимания, как это обычно случается с людьми: они проходят, не замечая, самых чудесных вещей в жизни. Эта птица совершенно особенный оригинал. Он не поёт какую-либо песню, не выводит мелодию, как другие птицы, он — оратор божьей милости, он выступает и причём очень громким голосом, полным драмматического возбуждения, порывистых переходов, с патетическими призывами. Он ставит невероятные вопросы, торопится сам на них дать дурацкие ответы, выставляет смелые гипотезы, с рвением доказывает неправоту аргументов, которые никто не приводил , потом вдруг триумфирует:»Я ведь так сказал? Я ведь так сказал?» Сразу после этого торжественно всех, кто желает или не желает слушать, предупреждает:» Вы ещё увидите! Вы ещё увидите!» (У него привычка всякую фразу дважды повторять.) В промежутке ему ничего не стоит вдруг пискнуть как мышь, которая прищемила хвост, или разразиться сатаническим смехом, что слышать от этого крошечного паренька ужасно смешно. Короче говоря, он без устали наполняет сад неимоверным вздором, и кажется, что во время его речи, другие птицы обмениваются понимающими взглядами и пожимают плечами. Только я не пожимаю плечами, а всегда счастливо смеюсь и кричу ему:»Милый чудак!» Потому что я знаю, что его сумасбродная болтовня — глубокая мудрость, и что он во всём прав. Второй Эразмус Роттендармский, он сознательно поёт гимн глупости и тем самым попадает в цель.
Я думаю, он уже узнаёт меня по голосу. Сегодня после многонедельного молчания он опять начал шуметь и при этом сел на ореховый куст, растущий под мои окном. После того, как я его поприветствовала обычным «Милый чудак!», он сочинил мне что-то в роде:»Сама ты упрямица!».. Я, с благодарной улыбкой, с ним сразу же согласилась, и была сразу же исцелена от злости, несчатья и болезни. - Хэншен, я не фантазирую о драмматичекой болтовне! Каждое слово правда. Вы ещё сами убедитесь в ботаническом саду Берлина, где эти птицы водятся в огромном количестве, и посмеётесь над этим весёлым пареньком.
Сегодня здесь опять был день неописуемой, трудно представимой красоты.Обычно я в 10 часов возвращаюсь в свою конуру и работаю, сегодня не смогла. Я лежала, запрокинув голову, неподвижно, в моём плетёном кресле и часами смотрела в небо. Огромные облака фантастичесих форм со всех сторон заполняли матовое пастельно-голубое пространство, а их контуры светились. По-краям от солнца белые, а в центре красноречиво-серые и во всех полутонах: от нежно -серебристого до тёмного тона, как при грозе. Вы уже замечали, как красив и богат серый цвет? В нём есть что-то благородное и он способен на столько оттенков. И как чудесны эти серые тона на пастельно-голубом основании неба! Так же как серое платье идёт к тёмно-голубым глазам. Между тем надо мной шумел огромный тополь моего сада, его листья дрожали сладострастной дрожью и сверкали на солнце. В эту пару часов, когда я была погружена в серо-голубые мечты, мне показалось, что я переживаю тысячилетия...
Меня мучает лишь одно: что я ОДНА должна наслаждаться этой красотой. Мне хочется громко через стены закричать: О, пожалуйста, уделите же внимание этому чудесному дню! Не забудьте, и если Вы очень заняты, если Вы только в неотложном случае пробегаете через двор, не забудьте быстро поднять голову и бросить взгляд на эти огромные облака и на тихий голубой океан, в котором они плывут. Почувствуйте же воздух, напоённый тополиным цветом и глянц великолепия этого дня, потому что этот день никогда, никогда не повторится! Его Вам подарили как распустившуюся розу, лежащую у Ваших ног и ожидающую, что Вы её поднимете и прижмёте к губам. Р.