(оригинальная идея – Игорь Драгунцов, Николай Ерёменко. Автор – Игорь Драгунцов)
Часть первая. Деление #3761/14/07
На Зелёном переулке, со всех сторон окружённом грудой металла, будто навечно застыла весна. Туман, глубоко насыщенный влагой из искусственного водоёма в конце переулка, закрыл панораму пятой церкви Создателя с пробитой искусными отбойными молотками двери продовольственного склада, являющимся с церковью одним строением.
- Могу поспорить на банку «Роттера», что через пару часов не будет видно даже дома Ситары. Дойдёт ровно до середины Зелёного.
В начале переулка двое мужчин в коричневых комбинезонах и грязных ботинках, прикурив по сигарете, напряжённо всматривались в туман.
- Давай факты, Алекса. Почему ты так решил?
- Вспомни, какой уровень конденсации был на прошлом делении? Атмосфера располагает к беспорядочным явлениям, а так как сила гравитации здесь чуть выше, чем на поверхности, частицы дисперсной фазы из нижней ультрацентрифуги озера Спаса раскинет объём и плотность аэрозоли чуть вперёд. Вспоминай внедрение, друг.
- Я всегда определял плотность этого явления по видимости солнца, в соответствии с прогнозами погоды, не выходя из дома. Школа, с этими чертовыми мастерами, некомпетентна во многих вопросах, она щадит только тех, кто излишне расточителен на информацию. Так что, пожалуй, спор неуместен.
- Каким образом мне отбить у тебя банку блаженной еды? – у Сандры на гладковыбритом лице появилась еле уловимая улыбка. Ответа не послышалось.
Немного времени спустя, когда сигареты были потушены носками ботинок, Алекса и Сандра направились в двухэтажный дом с качелями на веранде, стоящий прямо напротив дуплекса по нечётной стороне переулка, откуда вышли Алекса и Сандра.
- Тефриа, Атланта и ребёнок! – саркастично прокричал Алекса, без стука открыв входную, кремово-белую дверь,- как ваши дела в такой прекрасный день?
В гостиной, на мягком ворсовом диване сидел Тефриа, хозяин дома. Поглядывая то на камин, то в сторону входной двери, а между тем и в телевизор, стоящий прямо напротив него на невысоком шкафу, Тефриа никак не мог сообразить, в какую сторону поприветствовать вошедших мужчин. Тефриа был обыкновенный семьянин, проводивший выходные дома со своей семьёй. Он всегда носил одну и ту же пару серых брюк, голубую сорочку с нагрудным карманом, где помещался белый носовой платок в красно-синюю полоску, и, бессменно, для нейтрализации близорукости, очки, на душках замотанные синей изолентой.
Ха-ха! – Алекса не унимался,- Так, а где ребёнок?
- Привет, Алекса, – смотря в камин, сказал Тефриа,- наш сын в школе.
- Сегодня же суббота! – с запредельным недоумением выкинул Алекса, уже подходивший к дивану, и готовый на него сесть, - Тебе не кажется, что твой сын, уходя по выходным в школу, что-то от тебя скрывает?
- Ты всё об одном и том же,- в голосе хозяина слышалось беспокойство, он скрестил руки на груди,- Так вот знай – он провинился, пусть занимается хоть чем-нибудь там! Масса полезных работ на поверхности!
- Безразличие – поощрение распада личности! – вторил диктору телевизионной передачи Алекса, к концу фразы утеряв нотки наставнического тона в паясничающем плевке двух последних слогов предложения прямо на очки хозяина,- Как же достала эта скучная передача!
Уже сидя на диване и положив руку на его спинку так, что рука вот-вот скатится на плечи Тефриа, незваный гость выпученными глазами впился в экран телевизора, импульсивно замахав рукой, будто отбиваясь от роя невидимых насекомых. С важностью надменного суфлёра, он открыл рот, и начал передразнивать всё, что передавали из телеэфира:
«Сегодня, гражданин, на дворе прекрасный день! Эта весна великолепнее всех прошедших весенних делений тем, что Создатель привёл меня в это чудесное место, куда ведёт экологически-чистое шоссе «Необъятное», вскружившее однажды по всей территории Дистанции.
Какие же чудеса ждут нас сегодня? Прямо сейчас, в этот знаменательный день, где на делении «Номер десять дробь восемь ноль» вереницы времени три тысячи семьсот шестьдесят один взошла весна, мы предлагаем нашим жителям ознакомиться с правилами выдачи защитных костюмов в случае отравления плотным высокомолекулярным…»
- Создатель заботится о нас.- Алекса хлопал покрасневшими глазами, допустив и несколько капель слёз.
- Ты когда-нибудь прекратишь паясничать, чёрт тебя дери?
Тефриа немного затрясся, но не двигался с места, и до сих пор даже в сторону гостя не смотрел.
- А ты,- моментально, но и здесь с искусной наигранностью, лицо Алексы стало серьёзным,- когда-нибудь отойдёшь от телевизора?
- Я смотрю его столько, сколько считаю нужным. Что мне ещё остаётся? – Тефриа вмиг замер,- Чёрт. А где Сандра?
Опираясь о голень хозяина дома, Алекса ловко поднялся с дивана, сомкнул руки в замок за спиной, и медленно подошёл к окну, ближе к выходу.
- Открой, наконец, свои больные глаза,- Алекса говорил статно и уверенно, размеряя каждое слово осторожным предупреждением,- Он у Атланты в комнате. И всегда туда ходит, пока ты здесь торчишь у телевизора.
- Что ты хочешь этим сказать? – Тефриа нервничал,- она болеет, он её коллега…
- Значит, тебе необходимо быть более сдержанным к себе, потому как следовало бы стать снисходительным к семье, которая живёт без нормального отца. Сегодня выходной, а ты круглосуточно здесь.
- Я – нормальный семьянин, Алекса, я устаю за рабочую неделю! Я заслуживаю отдыха! Меня осточертели твои издевки, всё ходишь и изображаешь из себя клоуна.
Алекса подошел к дивану, снова сел и приобнял Тефриа.
- Опять драмы разыгрываешь,- громко шипел Алекса,- Увидишь, что случится чуть позже. Она уйдёт от тебя.
- Может быть, в дополнение своих слов добавите более конструктивную критику, чёртов господин Разоблачение?
Алекса, какое-то время покачивался на месте, прикурил сигарету. Телевизор зашипел, изображение затряслось, диктора больше не было слышно.
- Хочешь, я взгляну что происходит в твоей спальне?
Не дождавшись ответа Тефриа, явно подразумевая его бесконфликтность, Алекса рывком подскочил с дивана в стойком намерении исполнить задуманное.
Телеэфир возобновился. Тефриа следил за обожженными уголками рта диктора, чья речь, сопровождаемая высокочастотными шумами при каждом гласном звуке, явно управляемая контрольным пультом стереосуфлера, монотонно хрипящая о последних достижениях города, таких как новости о распространении выходного процесса на рабочие деления, о стабильности доставки кислорода с оранжерейных блоков на поверхности непосредственно в город, по разблокированным пунктам лифтов. Закончился выпуск стандартным прогнозом серных и галлюцинационных осадков за прошедшие деления - и те, и другие, как всегда идут на уменьшение.
По выходным Тефриа не вставал с дивана в гостиной, однажды твердо уверив себя в том, что это называется "информационное хобби", а любое занятие, если оно удовлетворяет какую-то из впечатлительных потребностей, у обыкновенного рабочего и семьянина должно быть воодушевляющим, и обязательно удовлетворяющим и не навязчивым. Школа Воспитания, между прочим, отзывалась о Тефриа исключительно положительными отзывами, а услышать подобное от мастеров красноречия было величайшим поощрением при выпуске и обретения специализации, предоставляющейся по подготовке инженеров первого уровня, следящих за порядком систем жизнеооборота города. Этикет же Тефриа мог запросто преподавть самостоятельно.
- Создатель заботится о нас,- вторил за диктором Тефриа, обращая внимания на то, что к концу информационного блока, ничего, кроме похвалы Создателю, диктор воспринимать не предлагал.
Всё то время, пока Алекса провёл в гостиной у ворсового дивана, Сандра действительно находился в спальне, с женой хозяина дома Атлантой. По олицетворению порядка в дуплексах всего города, Атланта следила за своим внешним видом, как советовал телеэфир с принадлежностями для лица, и его верным нанесением, именуемым "Градиент солнца" , с изобилием вплёскивающий всем домохозяйкам в модных ситцевых платьишках и белых фартуках дозу барсучьих половых желёз, от чего кожа ласнилась на прожекторах здоровым отблеском нормальной человеческой кожи.
- Что, Атланта? - только зайдя в выгоревший дверной проем, задыхаясь в долгожданной и неконтролируемой реакции-улыбке, которую мужчина замужней женщине показывать решается только в полной и согласной интимности, обходя городские законы о запрете вульгарности и невоспитанности оправданиями поиска удовлетворения, простонал Сандра,- Ты вызываешь мой здоровый смех... такое... такое счастье!
- Нет, не говори! - Атланта, на большой двуспальной кровати, рыдала навзрыд, закутавшись в атласное одеяло, истерично мотая головой вверх-вниз.
- Атланта!!! - Сандра раздевался, растянув улыбку настолько, что его верхняя губа треснула ровно посередине, струйка крови из образовавшегося разрыва начала заливать верхние зубы, и лицо краснело от натуги наполнив жилки на висках, а глаза были раскрыты так широко, что могли лопнуть в любой момент от сердцебиения обезумевшего.
Он раскидывал свою одежду, расхаживая медленно расхаживая по всей спальной, подобно хищнику выбирая лучшую позицию для нападения. Его ботинки возле окна с кремово-бежевыми обгоревшими шторами, закрывающими вид скучного кислородного тумана, растянувшимся на переулке, с прожекторами, которые работают в треть своей мощности - для экономии выпускаемого кислородными преобразователями электричества. Комбинезон на тумбочке молочно-бежевого оттенка прикрыл черно-лакированный телефонный аппарат с цифровым диском набора номера, настольный календарь, где карандашом был обведен четвертый десяток деления и указаны какие-то подсчеты. Белая майка с трусами и жетоном-подвеской на желтой веревочке у белого выгоревшего шкафа, прикрывали рисунки сына Тефриа и Атланты, а один из рисунков, который обнаружился ближе к кровати, Сандра поднял, и внимательно стал разглядывать. На бумаге черной тушью были нарисованы динозавры в галстуках с чемоданами, едущих в старом автотранспорте впереди процессии сложенных в грузовиках, обезглавленных, утопающих в собственных внутренностях, детально разрисованных ребенком красной помадой матери. Это вызвало странное умилительное чувство у Сандры.
- Моя Атланта!!! - голый Сандра скомкал рисунок, и швырнув его на кровать, приготовился прыгнуть за ним, - И вечный путь проложат к Создателю открытые веки!
Прокравшись по бетонным ступенькам с осадками серы, взойдя на такой же, как и внизу почерневший, от сажи и пыли, паркет второго этажа, Алекса подошел к проему, ведущему в спальню, и крикнул что есть силы:
- Сандра, его шея обмотана, я убил его, Сандра! Делай, как знаешь!
Атланта повисла в руках голого, потного мужчины. Ее мумифицированное, в ожогах и выступавшими из груди ребрами с кусками запекшегося на них атласного материала, тело, извивалось в темпе насильственных действий, совершавшихся Сандрой. Она выкрикивала, сквозь порванные в конвульсиях щеки, без глазных яблок, пульсирующей, вскрытой гортанью:
- Санд-ра!.. лей!.. я бес-плод-на!.. лей, Санд-ра!
Увидев, как в проем заходит Алекса, Сандра высунул язык, проведя его по разорванной верхней губе, затем по пустой глазнице Атланты.
- Она сказала, что я плохой любовник?
Сандра быстро переметнул взгляд на Алексу, затем, без повода закричав, резко отгрыз скользкую, блестящую сукровицей изнанку расплавленной кожи лба изуродованной, кричащей, выплевывающей красную кровавую пену, женщине. Алекса, протянувший руки к шнуркам своих ботинок, чтобы, разувшись, снять и узкий в щиколотке комбинезон, облизывал губы в предвкушении удовлетворения.
- Я не знал, что у вас роман,- закуривая сигарету, и гася свет прожектора на веранде дуплекса Тефриа и его семьи, сказал Алекса, наигранно-удивленно подняв бровь.
- Знаешь, со мной действительно такое впервые.- Сандра отряхивал плечи, хотя еще перед выходом вслед за Алексой, воспользовался мини-пылесосом в прихожей,- Мы слушали нашего любимого солиста-трубача и его оркестровый талантливый сброд в проигрывателе, и она сказала, что беременна.
- Черт возьми, и что ты теперь скажешь Тефриа? - Алекса курил сигарету, и всем видом показывал, что ему абсолютно все равно,- Извини, друг, все это время я кутил с твоей женой, воспитавшей твоего сына, целующего его по утрам с первых делений его жизни губами, которыми прикасается двух взрослых мужчин одновременно, показывает язык, неоднократно побывавший известно где, в разгар нашей неоднократно случавшейся страсти и самозабвенной этической стороне, не приемлет которую лишь Создатель?
- Ты знаешь, как это устроено. - выдохнул Сандра, и, присев на качели, носками ботинок доставая до мраморного пола веранды, стал раскачиваться. - Не странно ли это, как пошла эволюция, как вся известная на данный момент информация внедряется человеку с делений, когда он окреп психически.
- Зачем ты пересказываешь эти очевиднейшие факты?
- Чтобы ты не утратил цепи событий, и понял вывод как можно глубже.
- Идешь на грант, гений.
Алекса докурил сигарету, сел спиной к Сандре, и достал из внутреннего кармана комбинезона банку "Роттера" - картофельного супа с морковью, барсучьими молоком и мясом, единственным животным, специально выводимым на атмосфере для Дистанции. Каждая банка вскрывается при контакте со специальным вырезом в жетонах, одеваемых на шею новоприбывших в город.
- Приятного аппетита, Алекса. Как тебе известно, после внедрения "Информационно-рестриктазного Ключа"...
Но Алекса уже почти не слушал рассуждения друга. Занятый едой, расслабившийся, он был предан мыслям о делениях внедрения ИРК в свой мыслительный процесс. Он, будучи тогда еще мальчиком, пришел домой с воскресного занятия физической подготовке, проводимой в здании комитета снабжения жизнедеятельности, отвечающую за генерацию кислорода в инженерном городе-корпусе Дистанции. Генератор кислорода, находящийся за дверью пятой церкви Создателя, в комнате Хранители, граничащей с коридором, ведущим в продовольственный регистр, а затем и на сам склад с разнообразием именного запаса еды на каждого рабочего города, заряжался четырьмя атмосферами из маленьких красных баллонов, поставляемых комитетом снабжения с поверхности для Дистанции - комплекса бункеров-городов со специально заселенными, обученными техниками и инженерами, а также их семьями, для поддержки жизни наверху, там, где начавшее угасать сотни тысяч делений назад солнце дает недостаточное количество энергии. Так как для выращивания продуктов питания необходим натуральный фотосинтез, площадки выращиваемых культур, зерна которых сохранились еще с двадцатого века от Рождества Христова Сломленной эпохи в бункере на месте взрыва магмой старой Антарктики, располагаются на поверхности в отдельных застекленных блоках, откуда затем поставка идет в нижние производственные цеха консервации, а оттуда происходит прямая продажа банок с едой жителям комплексов Дистанции. Так учреждено Создателем, об этом напоминается каждое деление в обзорах новостей, ведь свойство человека забывать привычное никуда не утратилось, а при таком объеме памяти с внедрением ИРК, еще и усугубилась.
На атмосфере работали исключительно дети, достигшие минимальной трудоспособности класть урожай в контейнеры с наклейкой той, или иной собранной культуры, так как именно в юношестве человек выносливее взрослого, перегруженного информацией на девяносто семь процентов превышающего потенциал человеческого мозга. Знание - незаменимое звено между человеком и светом. Так говорит Создатель.
Дома Алексу на пороге ждала мама. В ситцевом синем платьишке в белоснежном фартучке с большим передним карманом, она схватила сына за плечи, и, плача и улыбаясь, как этому учили в Институте этикета, пронзительно, будто зло и не по-матерински, смотря юному Алексе в его зеленые глаза, она тараторила:
- Алекса, сын, сегодня тебе установят информационно-рестриктазный ключ... как жизнь далась лучом света, мощным, случайно, словно явившийся спасти весь вселенский сад от погружения в пустоту, он дал нам разум, для расширения и трансформации как мысли, так и тела. Избавившись от телесного, благодаря знанию и красоте своей энергетической силы, мы выйдем за рамки потребления силы лучей света, и сами станем единой энергией, постепенно разрастающейся голубым свечением Единения по всей вселенной. Земля - начало пути, Алекса!
К последнему восклицанию, мама Алексы упала в истерике, беспомощно перебирая ногами и руками в воздухе.
- Не становись большим! Алекса, не становись большим!
Позади мальчика кто-то сказал:
- Так мы становимся расширяющимся разумом. Размером со вселенную, дитя.
Последнее, что запомнил Алекса, это то, как он упал рядом с матерью - парализованный во всех суставах. Опомнившись же через некоторое время, он, не открывая глаз, нащупал у себя на затылке зудящий выступ прямоугольной формы. Это был ИРК. Едва Алекса дотронулся до него указательным пальцем - в его голове зазвучал голос его матери - спокойный, нежный, родной голос, сказавший трогательным эхом слова, четко запомнившиеся Алексой на всю оставшуюся жизнь: "Стать независимой энергией, поглотив черные дыры и анти-вещества, совершить невероятное в своей эйфории воссоединение с плацентой всего сущего - Создатель верит в наши силы, в нашем предназначении нет секретов."
После внедрения ИРК, как и любому другому мальчику, Алексе снились кошмары, из-за переизбытка информации и внутренних психических переживаниях, повлекшие жуткие, абсурдные сцены из подсознания, неготового к объему познанной от инфоключа схемы ассоциаций, однако страха эти кошмары не вызывали, воспринимались даже как-то тепло, тем более что повторялись они раз разом в одном и том же сюжете, к которому Алекса начал привыкать.
Алексе снился протяженный ландшафт, покрытый тонкими листьями шлифованной, мягкой, будто плавленной темно-зеленой резиной. Каждый из этих листьев плотно примыкал друг к другу, рисуя идеальную зеленую поверхность, освещенную голубым свечением десятками тысяч прожекторов, с холмами из гальки и песка, в которых утопали громоздкие стеклянные башни - сверху до низу полные папоротниковыми. Сам Алекса в этом сне фигурировал неким полым антропоморфным корпусом, схожим с манекеном, очнувшимся посреди зелено-голубой пустыни, на аварийном включении, каким-то образом точно зная, что у него есть автономный источник питания, рождающий в нем кибернетический импульс, заставляющий автоматически принять позу стоя. Весь сон происходит от первого лица, и, Алекса, идентифицируя себя странным роботом-манекеном, в первую очередь пытается воспроизвести какое-либо движение, зная наверняка, что у него есть конечности, хотя он не видит ничего кругом себя. Но не видит до того момента, пока не возникает яркая вспышка угрожающего предупреждения о срочном поиске внутренностей для обеспечения жизнедеятельности организма, пока состоящего из полого корпуса, микро-процессора "ДУША", отвечающего за животные инстинкты и стандартные движения, контролируемые человеческим мозжечком, а так же трех наружных камер визуального наблюдения спереди, сзади и широкоформатную панорамную в триста шестьдесят градусов вокруг торса.
Первое, что всегда просит найти "ДУША" - сердце, с ними легкие... затем у нее происходит какой-то сбой, и она выдает случайные наборы фальшивых воспоминаний: "Новая прическа... твои искрящиеся глаза вызвали во мне шипение шампанского... я гляжу на тебя так, будто ты мое отражение...". И именно во время открывшегося потока сознания, включается обзор камерами наблюдения. Алекса начинает бежать. В свете сине-зеленого ландшафта, он бежит сквозь уже скользких, от пролитых из мотков вен крови, и разрывающихся от отказа "ДУШИ" продолжать жизнедеятельность организма без жизненно-важных органов, толпы идентичных Алексе манекенов, отличавшихся только разными формами головы без ушей, ртов и носов, но со специальными отсеками для всего из перечисленного. «ДУША» подсказывала очерёдность поиска органов, и давала несколько делений на период их нахождения.
Кругом же творилась разруха и борьба. Манекены, уже имевшие зубы в отсеке для полости рта, встретив робота с нужным органом, разрывали его корпус и выдирали вместе с ним ещё и его душу, чтобы заполнить вибрациями отсек желудка, потому как чувство голода преодолевалось либо путём насилия, либо годовым запасом барсучьего молока услугами, представляющими сбор папоротника в башнях. Разумеется, для более быстрого осознания цены собственной сохранённой жизнедеятельности, многие выбирали убийство себе подобного, позже выбирая себе лучший парик в отсек для вставки волос, или лучшую бородку, чтобы более приятно говорить о пережитых «ДУШОЙ» чувствах.
Некоторые манекены, приведшие «ДУШУ» в стабильное состояние удовлетворительного баланса, начинали социализироваться и носили пиджаки и бюстгальтеры. Они строили на резиновом ландшафте целые отдельные цивилизации, но Алекса это больше предчувствовал, чем участвовал, так как в каждом сне был либо съеден более хитрым противником, либо даже до поиска спинного мозга не выживал.
- Алекса, так вот в чём скорбь! – Сандра развил на качелях скорость, подчёркивающую его горячие выкрики,- С малых делений знать абсолютно всё, всё, что открыто человечеством по сих пор, и, чтобы совсем не одурачиться знанием, ходить в Институты изучать манеры! Это правильный ход со стороны Создателя – ничего не держать в секрете! Игра в открытую! Этим и доказывается его необъяснимая скрытость – он лжец! Это и доказательство нашей низости, за грязью которой стоят истинные чувства! К чёрту манеры! К чёрту законы!
- Сандра, я совсем тебя прослушал. Но мне и успокаивать тебя не за чем. И нечем.
- Знаю.
- Нам нужен ребёнок?
- Он вернётся, когда аэрозоль совсем растворится. Я чувствую это.