Женька был поздним ребенком.
Он родился когда, казалось, уже и ждать было нечего. Сергей Васильевич к тому моменту прожил с женой пятнадцать лет, и с тем, что Бог не дал ему детей уже смирился.
Да, все этапы были пройдены - ожидание, сначала радостное, потом нетерпеливое, недоумение, сменившееся разочарованием, судорожные поиски причин, судорожные попытки преодоления этих возможных причин, уныние и, наконец, смирение.
"Бог милостив!" - сказала жена, когда стало известно, что она беременна.
Сергей Васильевич не был верующим, но событие это действительно походило на чудо, и потому с супругой своей, которая считала, что помогли только ее молитвы, никогда не спорил.
Беременность протекала сложно, но другого и не ждали. Врачи сразу почти в один голос "не рекомендовали" в таком возрасте идти на первые роды, приводили кучу каких-то доводов, один другого страшнее, однако, это никоим образом не поколебало его с женой решимости.
То время запомнилось Сергею Васильевичу тем, как он несколько раз возил ее в больницу на сохранение, а потом, возвратившись домой, не мог найти себе места, бегал из угла в угол и курил каждые пять минут. Еще запомнилось, как крутился и пинался в животе ребенок, как она от этого охала, через силу улыбалась, и говорила: "Вот, неугомонный! Все нутро мне истолок!"
День, когда Сергей Васильевич отвез жену в роддом, стал самым длинным днем в его жизни.
Отвез он ее еще поутру, после того как отошли воды, а потом до самого вечера каждые полчаса названивал по телефону, раз от раза натыкаясь на одно и то же: "Еще не родила!"
Особенно трудным ожидание стало после того, как жену "положили на стол": час шел за часом, а медсестра на том конце провода раз от раза все раздраженнее бубнила одно и то же.
Сигареты кончились, и пока Сергей Васильевич бегал в лавку - свершилось!
Он не был первым, кто узнал об этом. Позвонила сестра жены и поздравила: "С сыном тебя!"
...
Тяжелые поздние роды дали о себе знать - мальчишка родился с букетом болячек, по ночам спал плохо и не давал спать никому.
Походы в поликлинику, уколы, опять походы, и опять уколы.
Сергею Васильевичу было до невозможности жалко этот маленький горячий комочек, в который тыкали иголками, после чего он тихо плакал, разевая свой беззубый рот.
Но время шло, и вот уже пришла пора идти в детский сад.
Сергей Васильевич на всю жизнь запомнил эту картину - падал снег, жена шла по запорошенной дорожке, а рядом вразвалочку, как маленький медвежонок, поспевал упакованный в зимний комплект Женька.
Поначалу он никак не хотел оставаться, но не со скандалом, а тихо, только слезы по щекам катились.
Смотреть на это было невозможно, и поэтому пришлось идти на хитрость, "выторговывать" у него сначала час, потом два, потом - до обеда, и так далее, пока все не успокоилось.
Потом была школа, и другие проблемы. Какие-то драки, какие-то битвы камнями и поездки в травмпункт. Был даже свой злыдень-хулиган, с которым пришлось разок "побеседовать по душам", чтобы он оставил Женьку в покое.
Шума после этого было много: заявление в милицию, угрозы посадить за решетку с присказкой: "Вы еще у меня в ногах валяться будете!"
Женька вытягивался вверх, на верхней губе появился пушок, и начались первые влюбленности.
Затем появились первые "неправильные" друзья, ночные походы неизвестно куда, и первый запах спиртного...
Подружки... Сначала пообниматься-поцеловаться, следом уже "топтанные", какие меньше, какие больше.
Жена переживала. Плакала.
Маленький пищащий комочек стал "Я" на пороге во взрослую жизнь.
Это можно было принять, можно было не принимать, но ничего поделать с этим было уже нельзя.
После был брошенный институт... Армия... Какое-то жуткое письмо про издевательства...
Потом умерла жена...
Опустевший дом, посеревшая, словно подернувшаяся пеплом жизнь, и ожидание. Ожидание возвращения... Женька, такой знакомый, и совершенно другой...
Потом... Потом...
...
Что было потом, Сергей Васильевич вспомнить не мог, потому что уже почти уснул.
Мешали только непрекращающиеся разрывы, хлопки и треск фейерверков - был Новый Год и народ веселился от души.
Он попытался открыть глаза, чтобы посмотреть, но получилось только наполовину. Левый глаз отказывался подчиняться.
Сергей Васильевич с трудом поднял руку и потрогал эту половину лица.
На месте глаза был один сплошной отек, липкий на ощупь. Он понял, что это кровь.
Грохнуло где-то совсем рядом, у соседей. Небо осветилось закрученными огненными хвостами, рассыпавшимися водопадом шумных искр.
Сергей Васильевич лежал в снегу на спине и наблюдал это зрелище во всей красе. Ему уже не было холодно.
В этот момент на крыльцо дома вышел Женька с парой своих друзей. Все разом они принялись справлять нужду, забавляясь хитросплетениями струй.
Кто-то из них, Сергей Васильевич не разобрал кто именно, хохотнув горлом, произнес: "Смотри-ка, старикан еще не загнулся!".
Они так и стояли, пошатываясь, с расстегнутыми ширинками, и наблюдали за ним.
А Сергей Васильевич смотрел, как с неба падают водопады разноцветных огней на уходящую в даль запорошенную дорогу, по которой идет его жена, а рядом с ней косолапит похожий на маленького медвежонка мальчик.