Чип бился головой.
Старая груша, размером с куль, висела на ржавой цепи и медленно раскачивалась – то к нему, то от него.
Вспотевший парень в майке придерживал её руками и снова наносил удар за ударом, пытаясь попасть лбом в самый центр мешка.
На крюку, на котором находился снаряд, позвякивал избыток металлических колец, и оттуда же кусочками вылетал иссохшийся поролон.
- Может, хватит? – спросил его Вялый.
- Брюс Ли по двенадцать часов тренировался, - сказал неугомонный Чип и мощно впечатался во врага, - а я, всего час.
- Ты сейчас грушу оторвёшь. Вон, башка уже вся в ошмётках, каких-то.
- Фигня! – не согласился с ним спортсмен, и цепи зазвенели ещё громче.
Боец не нуждался в сочувствии друга.
Он бил резко, с большой амплитудой и с максимальным прогибом в спине.
- Ты словно неутомимый звонарь, - Вялый посмотрел на цепи и подошёл поближе. Прохаживаясь возле взаимодействующих тел, он принялся изучать то, что выглядело более живым и динамичным, - тебе так скоро можно народ под колокольней собирать. Или шахтёром работать – руду лбом долбить.
Чип остановился, представил себе эту картину и продолжил:
- Пусть работают лохи. А я - от-ра-ба-ты-вать, - говорил он в такт ударам.
- Ты думаешь, что Брюс Ли двенадцать часов одною головою только отрабатывал? – не унимался Вялый, - тут, кроме груши-то, гиря ещё со штангой есть… турник… брусья, вон. Нунчаков только нету. Неутомимый ты, звонарь.
- Я неутомимый зверь. Понял? – Чип повернулся к товарищу и повторением приёма остановился в двух сантиметрах от его лица. – Нунчаков нет, зато ствол есть.
Вялый медленно попятился назад и чуть не упал:
- Ты обкурился, что ли?
Парень, обтекаемый потом, обхватил уничтожаемый им предмет:
- Я понимаю, почему ты назвал меня звонарём. Тут цепи звенят. Потому, что причиной их звона являюсь я. В то же время, ты можешь предъявить мне понятие - «зверь». Отвечу сразу, опережая твой вопрос - звери тоже могут звенеть цепями. Это я и имел в виду. Но так, как мой звон временный, то и зверь ко мне не имеет никакого отношения. И про шахтёра – тоже забудь. То, что ты меня отвлёк, я прощу. И объясню, - он направил на собеседника палец, - работаю со штангой я по понедельникам. Тогда - только верхний плечевой пояс. По вторникам – весь день пресс. По средам – спина. По четвергам – ноги. В пятницу – голени и предплечья. По субботам – кросс. А это – разминка. Разогрев. Каждый день. Ты спросишь – зачем разминка сегодня, в воскресенье? Отвечу, опережая твой вопрос – сегодня я так отдыхаю. Отдых в подвале имеет огромное значение, - невысокого роста человек раскинул руки в стороны, - в этом маленьком спортивном зале идёт большая концентрация свободной мысли и энергии. Вся сила тех, кого здесь нет, но кто должен явиться, принадлежит мне. Мне. Ясно? Ты чего пришёл-то?
- Ясно, - Вялый сел на скамейку, - ты много перед этим выкурил? – он вопросительно кивнул головой.
- Послушай, Вялый, - Чип присел рядом. – Мы знаем друг друга уже много лет.
- Два.
- Что два?
- Два года.
- Не перебивай. Однажды, перебив друга, ты можешь перебить и себя, - Чип серьёзно посмотрел на приятеля. Тот сосредоточенно уставился в прогнивший под ногами пол. – Все эти годы мы видимся с тобою почти каждый день.
- Минус пятнадцать суток. Помнишь? – прошепелявил Вялый.
- Дело закрыто и мы давно чистые.
- Мы? Сидел-то я.
- Сейчас не о том, - серьёзный Чип снял майку и принялся ею вытирать себе шею, - если друг сидит, друг сидит тоже. Понял?
- Согласен, Чип, - друг пошлёпал друга по потной спине.
- Я о другом. Если ты видишь меня утром, то ты задаёшь мне один и тот же вопрос…
- Про «накуренный», что ли? – Вялый непринуждённо вытирал мокрую ладонь себе о джинсы.
Почуяв долгое молчание, он посмотрел на затаившегося друга.
Чип сидел с майкой на шее и глядел на него с возмущённым взглядом и нагло раскрытым ртом:
- Если ты видишь меня утром, то ты задаёшь мне один и тот же вопрос, - повторил внушительный человек. – Если ты видишь меня днём, то ты задаёшь мне один и тот же вопрос, - продолжил он. – Если ты видишь меня вечером, то ты, - Чип приставил палец к губам обескураженного собеседника, - то ты задаёшь мне один и тот же вопрос. И какой же вопрос задаёшь ты каждый день своему другу? Вернее, зачем?
- Чип, - Вялый убрал от себя его грязный чёрный палец, - а когда я пятнадцать суток чалился, ты без меня торчал?
- Сейчас не о том, - он кинул майку в угол и принялся переодеваться в чистое. – Если друг не торчал, то друг, - Чип прыгал на одной ноге, пытаясь второй попасть в ещё не надетую штанину, - то друг - не накуренный. Ну, то есть, если друг не накуренный, то другой друг… друг друга… «Друг друга» – не в смысле «кто кого», а в смысле «кто чей». Или – «кто кому кто». «Кто, кому есть», короче. «Кто, кому приходится». Мы же друзьями приходимся?
- Кому?
- Друг другу, - спокойно пояснил переодевшийся Чип.
Довольный, он стоял, улыбался и причёсывался.
- Чииип… Либо я дурак, либо ты - умный. А может и наоборот, - Вялый поднялся на ноги. – А может, всё враз?
- Всё может быть, - весело сказал Чип. – Ты, даже сейчас занимаешься этим… Как его? Гипер… гипер… гипер…
- Гиперболизацией?
- Какой гиперболизацией?! – он дунул в расчёску, словно в губную гармошку и сунул её в карман. – Диагностикой. Гипердиагностикой.
- Я же говорю, что кто-то из нас дурак. А кто – не пойму.
- Неее. Смотри, - спортсмен начал объяснять. Они вместе пошли на выход. – Ты спрашиваешь, накуренный ли я. Постоянно. Каждый день. Накуриваться – это значит наркоманить. Наркомания – это болезнь. Да? Ты всё время спрашиваешь меня – «ты что, обкурился?». Значит, ты ставишь мне диагноз. Отсюда и – гипердиагностика. Понял?
- А, может, просто - диагностика? Не гипер? Не верю я, что ты сейчас не вгашеный.
- Сегодня у меня выходной. Воскресенье. Значит, ты ошибся. Меня, наверное, со вчера ещё прёт.
Они вышли на улицу.
Холодная осень заставила их запахнуть куртки и поднять воротники.
- А Брюс Ли каждую тренировку марихуану курил? – спросил Вялый.
- Конечно. Убивался - в сопли. И тренировался. Так и не остановился, - заверил его Чип, - погиб на месте.
- Запарился, значит?
- Ага. Потерялся. Во времени. Навсегда.
- Жаааль. У тебя-то хоть я есть. Есть, кому остановить. А Брюс один тренировался.
- Дааа.
Друзья подошли к синей тюнингованной шестёрке.
Вялый сел за руль. Чип – рядом:
- Спайсы? Вчерашние? – спросил он, заглянув в бардачок.
- Будешь, спортсмен? – предложил Вялый.
- Давай, спайс-мэн. Завтра бомбить поедем. Завтра. Тех, вчерашних. Конкурентов. Завтра - обливать, бить лохов. Гадов. Жечь. Переворачивать. Клеить. Охренели – травят нашу молодёжь смесями! Да? На нашей земле. Если не выйдут – шашками выкурим. По-новому сделаем. Я придумал как. Полицию подключим. Завтра, завтра, завтра, - повторил местный «специалист по обороту наркотиков» и сдавил в кулаке пакетик с дурью, - а сегодня – вы-ход-ной.
Машина наполнилась дымом.
Мир для Вялого сделался подстать его прозвищу.
Ехал он медленно и аккуратно, пока не заснул.
Чип, напротив - всю дорогу резво рассказывал про бои без правил, шутил и веселился, пока не осознал, что они стоят на том же месте и никуда не едут.
Он очень удивился, что вечер наступил так быстро, а время катится так медленно.
Пассажир не спеша, с оглядкой по сторонам вышел из машины и начал её обходить против часовой стрелки.
Думая о выбранном, против солнца, направлении, Чип решил, что можно вернуть события и подсмотреть, что же происходило с ними до наступления темноты.
Прокрадываясь мимо второй фары, миновав первую, он вовремя затормозил.
Она не горела. Обе фары - не горели.
Вокруг стало совсем темно и безлюдно.
Солнце спряталось в чужие дома и светилось уже оттуда.
Чип удивился – почему же тогда нет света в их машине, но приглядевшись, понял, что стёкла просто затонированы и этим немного успокоился.
Обезумевший, он начал чесать себе голову и усиленно вспоминать – они уехали, приехали или всё время так и стояли?
Мимо просвистел комар, и нокаутёр рефлекторно взял его на калган.
Внезапно насекомых в разы стало больше. Они начали кусать его всё больнее и больнее - всё чаще и чаще.
Чип подумал о братстве народов и дружбе всех подобных себе насекомых.
И неожиданно вспомнил про Вялого.
Подпрыгивая на месте и похлопывая себя по всему телу, спортсмен, словно сгоняя с головы огненное пламя и, опираясь на капот, медленно заторопился обратно.
На полпути, между фар, он замер.
Двигатель показался ему слишком холодным.
Чип держал руки на капоте и не верил в происходящее.
Обжигающий холод смерти плотно приклеил его ладони к синей железяке, словно жгучий мороз.
Ужас прошёлся сквозь его тело - по рукам, ногам и туловищу. Прямо в землю. А потом – из земли - обратно в машину.
Вялый? Умер, что ли? Почему он не выходит-то?
- Вяаалыый! – заорал Чип и, шатаясь, направился к другу.
Пока он вытаскивал безжизненного компаньона наружу, штаны, куртка и рубаха снялись с тела Вялого сами собой.
Остались только трусы и носки.
Изваляв несчастного по асфальту, спасатель с трудом возложил его верхние полтуловища на заднее сиденье и полез, опёршись на него, через крышу - напрямик до противоположной двери.
Упав с автомобиля на ту сторону, Чип, не успев подняться на ноги, быстро открыл дверку и затянул оставшуюся часть Вялого за руки внутрь.
Правую заднюю дверь он смог закрыть, дотянувшись до неё изнутри, а левой - громко хлопнул снаружи.
Затем Чип по багажнику снова залез на крышу и прополз в сторону водительского места.
Свалившись и оттуда, каскадёр быстро уселся за руль и завёл мотор.
Ехал одурманенный гражданин исключительно по правой стороне.
Чип боялся пропустить красный цвет, запутаться на перекрёстке и встрять в аварию.
Поэтому он заворачивал всё время - вправо.
Поняв, наконец, что уже ночь и улицы пусты, и что они не попадут, не только в аварию, но и в больницу, первый пилот решил сменить тактику на противоположную.
Он включил в голове природный навигатор трассы из «Формулы» и, проехав через тёмное безвременное пространство мира, легонечко уткнулся в крыльцо больницы.
Как ни странно, но на этот шум никто не среагировал.
Лидер гонки понял, что одного такого стука недостаточно. Он вышел из машины.
Дойдя до двери, Чип обнаружил, что та, на удивление, закрыта.
Он несмело постучался.
Тишина.
Одинокий человек посмотрел в тёмные окна всех трёх этажей и принялся вспоминать возможные варианты поведения, которые требуются в данной ситуации.
Вежливый тон не подходил сразу по одной простой причине – сейчас его никто не услышит.
Грубый метод – он громкий. Неприятный, но эффективный.
Отложив на минутку оба варианта, Чип принялся прохаживаться по крыльцу и придумывать какой-нибудь третий, подходящий выход из положения.
Ничего не вспомнив, спортсмен сразу, с разбегу преминул к избиению:
- Эй, суки, открывайте! Скорая! Я раненого привёз! Открывайте, твари! - заорал он, пиная в дверь.
Звуки ударов, вместе со словами отскочили от кирпичных стен, и точной аудио копией влились в голову буяна:
- «Бамс»! «Бумс»! «Брямс»! Эй, суки, открывайте! «Брямс»! Скорая! «Бамс»! «Бамс»! «Бамс»! Я раненого привёз! «Брямс»! Открывайте, твари!
Чип испугался. Он замер и прислушался к тишине:
- «Бамс»! «Бумс»! «Брямс»! Эй, суки, открывайте! «Брямс»! Скорая! «Бамс»! «Бамс»! «Бамс»! Я раненого привёз! «Брямс»! Открывайте, твари! – повторилось у него в голове.
- Уууу… - загудел одурманенный. Он нагнулся и обеими руками схватил себя за волосы.
- Вы зачем двери ломаете? Рядом же кнопка есть, - дежурная сестра стояла напротив него. – Это не «скорая». Это хирургический корпус.
- Вы слышали, как я кричал? – Чип выпрямился и попытался понять, о чём сказала женщина. Он достал расческу и причесался. - Сколько раз я прокричал?
- Конечно слышали. Что с вами случилось?
- Врача, сука ленивая, быстро! – скомандовал переполненный эмоциями человек.
Медсестра убежала внутрь.
Чип волоком дотащил Вялого до кушетки и оставил его лежать на полу.
Главную свою задачу он определил – это увидеть врача.
Скандалист прошёлся по всему первому этажу.
Оказывается, никто вокруг и не спал.
Весь женский персонал собрался вместе.
Чип не мог понять - его крики помощи продолжаются только у него в голове или долетают до всех.
По окружающим лицам, лиходей догадывался, что он всё ещё шумит.
С другой стороны – вполне вероятно, что все так напугались просто, из-за их первой встречи и боятся его до сих пор.
В любом случае, напугавший всех, понимал, что его плющит - как надо.
Стоя напротив лестницы, он неожиданно увидел мужчину в белом.
- Давай, быстрей! – сказал Чип.
- Что случилось-то? Он трезвый? – спросил доктор, спускаясь вниз.
Они вместе направились к больному.
- Он мёртвый! – ответил сопровождающий.
Голый Вялый лежал на полу, не открывая глаз и пьяно улыбался.
Ёжась от холода, он инстинктивно искал тепло.
Женщины, собравшиеся вокруг привезённого, согревали его - лишь умилёнными взглядами и ждали дальнейших распоряжений.
Растерянно рассматривая их лица, Чип не мог понять, что у них на уме.
Молчаливая картина - бабы и мужик. Все - в белом.
Ждут слова. Вопросы заданы. Ответов нет. Действий - тоже.
Приехавшие лохи, что ли?
Чип спрятал от всех своего друга, встав перед ним и обессиленно заорал:
- Помогай! Чего стоишь?
- Отойди в сторону, - спокойно сказал врач.
- Уууу... - снова загудел Чип.
Вежливый тон сейчас ему не подходил по одной простой причине – его никто не услышит.
Лицо медика мерцало перед ним, как лампочка, висящая тут же на потолке.
Чип почувствовал, что не в состоянии разобраться в сложных оттенках простой человечности:
- Отойди, говоришь? – хулиган прогнулся в спине и с оттягом, с криком «на!» вломил доктору лбом в нос.
Ужас охватил присутствующих.
Боевые удары обрушились на голову мирного врача.
Кровь обагрила его волосы, халат, попала на стены и на пол.
- Помогай, сука! – приговаривал Чип, размахивая руками. – Вставай, иди и помогай! Сука! Лечи! Лечи! Лечи!
Кто его остановил и вызвал полицию, в суматохе так и не поняли.
Близился рассвет.
Санитарки бегали кругом с тряпками и швабрами.
Лишь Вялый оставался в приёмном покое непричастным к реальности.
Он сидел на кушетке, скрестив от холода руки и ноги, и только завидев друга в окружении приехавших полицейских - внезапно ожил:
- Валить надо всех, Чип. Валить надо всех, Чип, - пробубнил он.
- Я сейчас тебя завалю, понял? – злился на него Чип и оглядывался по сторонам, - заткнись, урод!
Прибывший на место происшествия дознаватель сидел тут же, за столом санпропускника и заполнял протокол:
- Так стрелял ты или нет? – спрашивал он.
- Не было пистолета, Лёха. Не было, - отвечал Чип, незаметно грозя кулаком в сторону Вялого.
- Давай, Чип, без фамильярностей. А дверь на втором этаже, почему с дыркой? – продолжал записывать полицейский.
- Я её ногой пнул.
- А пистолет к голове медсестры приставлял?
- Да, я пальцем... Не было пистолета...
- Врача-то зачем на больничный отправил? Ты дурак? - он подвинул к Чипу лист бумаги. - На, распишитесь.
- Что это?
- Подписка о не выезде. На десять дней.
- Мы свободны? - Чип быстро черканул и достал из кармана расческу.
- Ты - да. А друга твоего в наркологию повезём. Проверять, - деловито ответил сотрудник и забрал листик обратно.
- Валить всех надо, Чип. Валить всех надо, Чип, - повторял голый наркоман.