Постепенно толпа стала расходиться.
Стало вечереть. Солнце опускалось за вершины гор, лишь за двумя горами, расположенными в сторону Ботлихского района, ярко сиял кусочек солнца, а сзади надвигался розоватый закат. С холмистых вершин показалось стадо белоснежных овец,
со стороны хутора Хилиди шло стадо коров. Запах только –только вылезавшей из земли травы, отдавал мятным ароматом в сочетании с чередой и крапивой.
Слышно было, как кричали ягнята, маленькие, белые.
Напротив села со стороны холмистых вершин, всё начинало покрываться зелёным цветом, дорожки узкие, сплошь покрывали все холмы в горизонтальном положении.
В некоторых местах появлялись отбившиеся от стада коровы и бараны.
Пастух пригнал стадо овец до села, у речки они переходили через мост, вдруг ягнёнок упал в речку, за ним кинулась овца, матка, схватила его зубами и прыгнула к берегу.
Так и в жизни думал умудрённый опытом пастух, мать, не думая, бросается на помощь
своему ребёнку. Стада коров и овец разошлись по домам, прозвучал вечерний азан, призывающий забыть о суете жизни и дать дань вечному, бессмертному, куда готовится человек после жизни.
-Да и все ли готовятся, думал пастух, ведь вот человек, видя бедствия, землетрясения,
ужасы катастроф, например, в Японии, в Индонезии, в Турции, на время понимает,
что жизнь-явление преходящее и не вечное, что все смертны, и как-то задумывается
о душе, о жизни и смерти, затем проходит некоторое время и всё забывается, кажется,
что это где-то далеко, до тебя не коснётся, хотя эти бедствия затрагивают всех людей
нашей планеты, так как загрязняется окружающая среда: воздух, вода, весь растительный мир. Редко встретишь детей и взрослых, у которых что-то не болит, а это же последствия
экологических катастроф, где бы они ни были.
Пастух с посохом стоял у подножия села Кенхи, так как село находилось на горе, когда-то
разрушенной вулканом или землетрясением.
-Вот и речка течёт, думал пастух, ведь есть же поговорка, что в одну реку два раза не ступишь, а я не понимал этого. А сейчас понимаю, та вода, что протекает сейчас, не возвратится же больше, на этом месте у речки, где я стою, течёт с каждым мгновением
течёт новая вода. Так проходит жизнь.
-Наверно, в другом конце света, так же люди разводят овец, коз, коров и другую домашнюю утварь, так же трудятся, не покладая рук.
-А наше село, кто же основал его? Ещё мой дед говорил, что село основали кровники
три или четыре человека. Один из них был Кача из Грузии, от него произошёл род Качалай. Всего в селе было в селе четыре хозяйства, от них начало село Кенхи.
Коанлъ- аварский диалект, на кенхинском языке означает из сосны, сосновый, а хи-
на чеченском языке означает –вода, лъи –на кенхинском языке-означает вода. Вот отсюда название села- означает в переводе-Сосновая вода или вода из-под сосны, так как село расположено в ущелье, раньше сплошь покрытым сосновым лесом, а вода вытекала из-под сосен- отсюда село и получило название Кенхи.
Вот пастух взял в руки отставшего от стада ягнёнка:
-Такое нежное создание, не похожее ни на что на этом свете, эти глаза, носик, ушки, прелесть! Кто мог ещё создать такое прелестное существо, кроме Всевышнего?
Погружённый в свои мысли пастух пошёл домой.
Село погрузилось в ночную тьму. Старожилы рассказывали, что раньше, в древние
времена, здесь обитали люди-нарты, двухметрового роста.
Кто-то из сельчан утверждал, что ночью в селе видели привидения двухметрового роста,
а некоторые рассказывали, что через щели в комнату заходят инопланетяне, пробуют людей на ощупь, делают, какие-то знаки, показывают что-то мимикой и через щель уходят. Странные вещи происходили в селе ночью: или это объясняется расположением села, в ущелье между гор, на краю республики, или чем-то другим, но факт то, что люди,
видевшие это, утверждали, что это было на самом деле.
Кенхинцы просыпались очень рано, с наступлением рассвета управлялись по хозяйству,
почти все сельские женщины отправлялись в хутора управляться по хозяйствам, которые
были расположены в домиках, расположенных на вершине холмов и гор. Путь составлял
почти километр или полтора. Дойдя таким образом до своего хозяйства, женщины управлялись до обеда, после обеда шли домой. Трудно было, особенно дорога отнимала много времени и силы, так жили до них почти все женщины, и у них не было другого
пути. А когда наступало время сенокоса, то все, кроме детей поднимались спозаранку,
едва только наступал рассвет, и отправлялись по участкам сенокоса, доставшимся по делёжке от руководства села. Все луга, покрытые травой, были распределены между сельчанами, даже находящиеся далеко на вершинах гор: там же косили, сушили, собирали в скирды, делали снопы, а затем зимой, по снегу, подложив под сено сухие деревья, вручную тащили вниз, где поджидали бычки в упряжи с самодельными большими санками, вилами выгружали сено на санки, делали большую скирду и тащили домой.
Дома выгружали сено. Весь процесс этой работы был очень трудоёмкий, но так жили до них, так привыкли жить и они, что самое интересное, редко, кто переезжал, если не брать
в поле зрения время, когда начались военные события. Тут уж многие сельчане выехали, но всё же осталось немало. Трудно покидать горы и родные места.