Да что Вы, ослепли что ли? - зычный окрик вывел Дмитрия из ступора. Он продолжал двигаться вместе со всеми к двери автобуса, но ничего не видел вокруг. Извините – сказал Дмитрий, пропустил женщину с сумками вперёд и зашёл следом в ПАЗик. Ему повезло, место досталось у окна, можно было отвернуться ото всех и отвлекаться на пробегающие кусты и деревья, скрывая подступающие слёзы. Действительность мелькала за окном, превращаясь во что-то нереальное, размытое, плывущее. Сквозь дождь всегда так - вода и скорость сливают всё в какую-то слизь. Дождь? Откуда? Нет, это не дождь. Дмитрий украдкой смахнул воду с глаз и погрузился в воспоминания...
Мама! Ма-ам! - орал младший брат Юрка, - жрать-то готово? - Сына, не жрать, а исть. - мама всегда говорила “исть”. Братья пришли со школы и Юрка требовал обеда. Он всегда был такой весь нетерпеливый и несколько эгоистичный. Всё должно было быть подчинено его пожеланиям и Димку всегда смущало терпение матери, хотя ему , Димке, в своё время доставалось и за меньшие проявления “нечеловечности”. Димка был старше Юрки на три года и как старший брат нёс ответственность за него.
А Юрке всё было до лампочки, всю жизнь куда-нибудь залезет, впрягайся всё время за него, дурака малолетнего. То драки, то с куревом этим, то потом портвейн с приблатнёнными пробовал, а спрашивали всё время с него, с Димки. Эта несправедливость удивляла его. Нет, злости на маму не было, Димка просто удивлялся. И даже отец, мужик жёсткий и справедливый, по большому счёту ничего не мог поделать с этим “волчонком”. Нет, рук не опускал, но и эффекта особого добиться не мог. Юрка жил в своё удовольствие и всё тут. А мама есть мама, она терпела. Это теперь Димка - сам отец троих детей - понимает родителей, а тогда у него всё кипело внутри. И он кипел. Но как всегда не хотел расстраивать родителей и поэтому терпел. А может просто было уважение через страх? Но недовольства Димка никогда не выказывал.
А потом у Юрки был выпускной в школе. Как водится, гуляли всю ночь и как водится, парням не хватило. Решили “догнаться”, но найти не смогли и потому, разогретые алкоголем и подбитые блатным Лёвкой, пошли на подлом поселкового магазина, там не сложно душку своротить. Украли ящик коньяка, ящик портвейна и конфет девчатам. В деревне такие вещи раскрыть – раз плюнуть. Все на виду, всё перед глазами. Был суд. Юрка, как несовершеннолетний, пошёл “по малолетке”, взяв всю вину на себя. Димка снова был зол на брата и на его дружков, которые ходили себе и веселились на танцах, как ни в чём не бывало. Но больше всего Димка злился на то, что у батьки добавилось седых волос, а мама лежала неделю...
Потом мама возила Юрке передачки в тюрьму. Потом Юрка освободился, пришёл с какими-то наколками, весь из себя блатной. Работать не спешил, жил у родителей. Родители есть родители, они не выгонят, они поймут, они простят родную кровь. И они прощали. Снова и снова. А Юрка жил и спивался. Быстро спивался. Был пьяный угар, была ссора в доме и вымещение злости за свои жизненные неудачи на родителях. А на ком же ещё. Кто всех ближе? Кто больше всех требует? Как там всё получилось, так никто толком рассказать и не смог. Говорили, что мама в сердцах посетовала на то, что они с отцом всю жизнь всё добивалась своими руками, а он, Юрка, только “дармоедствует”. Увещевала его, просила, чтобы “сынка” одумался, а Юрке подвернулся под руки топор и он в психе схватил маму за запястья и перерубил ей лучевые кости, крича “Руками!? На, добивайся руками!” Мама осталась без кистей. Юрку судили снова. А мама снова возила ему передачки на зону, пугая всех своим видом, неся сумки на своих культяпках, согнутых в локтях. А Димка подался потом на Север, на заработки. Работал на нефтяной вышке. Шли годы, между делом Юрка освободился и вернулся в деревню.
И вот теперь Димка ехал домой. Ехал на похороны. На похороны мамы.
Дмитрий вышел из автобуса, поозирался по сторонам, никого из своих не увидел. Собрался было идти домой, но вдруг его кто-то окликнул. Батя – по голосу догадался Дима. Обернулся и ... не узнал отца! Перед ним стоял старик, осунувшийся и уставший. Таких глаз у отца Дима даже не мог себе представить - них не было жизни. Обнялись, постояли молча, слов не было. Димка предложил сесть на лавку автостоянки, покурить.
- Не успел ты, сына.
- Как? - обернулся Дима
- Похоронили мы маму вчера.
- Почему? Почему меня не дождались?
- Сынка – устало сказал отец, - прости, но сегодня первомай, у людей праздник, райком готовил праздничные демонстрации, а тут мы...
- Понятно – Димка задохнулся, воздух перестал поступать в лёгкие.
Помолчали.
- Как Юрка? - спросил Дима
- Да как – отец замолк, потом продолжил – пьёт. У него теперь на это есть ещё и моральное право. Ходит себе по деревне, никто же отказать не может...
- Как померла-то?
- Да как, старость пришла вот и померла.
Димка снова воспротивился этому, но боль от утраты не дала развиться этому чувству, а отец продолжил слабым голосом: Тебя ждала очень. Димочку бы, говорит, обнять. Ещё Юрку попросила не бросать.
И снова что-то дико протестующее ворохнулось в душе Димки. И снова, как всегда, он смог себя сдержать. Теперь-то точно не время для выплеска таких эмоций.
Понятно. Ну что, пошли? - бросив окурок, сказал Дмитрий.
Пошли – сказал отец.
Шли молча. Что тут говорить - смерть есть смерть. Все про неё знают и помнят, все к ней готовятся так или иначе и всегда она приходит неожиданно. Всё понятно, что тут говорить?
Родительский дом встретил Дмитрия непривычной тишиной. При маме так не было, при маме всегда что-нибудь скворчало, шипело и копошилось... Кот спал у печи, как ни в чём не бывало, да из угла, как в детстве, тикали ходики. Дима бросил спортивную сумку на лавку и сел к столу. Думать не хотелось и не моглось.
«Мама, мама, как же так? Ведь не старая ещё была»
Кто-то зашевелился в комнате. Через некоторое время из неё, пошатываясь, вышел Юрка. Взгляд блуждающий и не понимающий, где он и кто он. Отец возился у печки, разогревая жарёху, а младший брат стоял посреди комнаты и пытался что-то понять. Наконец он начал приходить в себя и округлять глаза.
- Димкааа – просипел он и полез обниматься, - Димка, братка, где же ты так долго был?
Батька нарезал сало, хлеб. Вместе со сковородой поставил всё на стол. Сели..
- Бать, а мамку помянуть? - уставился Юрка на отца?
- Может тебе уже хватит? - отец сказал это без сил, без страсти, отстранённо.
- Бать, ты чё? Братан приехал! - Юрка посуровел.
Отец собрался идти в кладовку, но Дима остановил его – “Бать, я привёз. Возьми там, в сумке”. Отец достал из сумки две бутылки водки, одну унёс в кладовку, другую поставил на стол. Разлил по гранённым стаканчикам и сказал – “Ну чтож, сегодня уже на кладбище не пойдём, после обеда не ходят. Пойдём завтра с утра, теперь уже никуда не опоздаем!” Выпил. Димка посмотрел на отца, удивился ещё раз про себя - Как же он сдал одним махом, - и тоже молча выпил, мысленно сказав – Царствие Божие, мам.
Юрка маханул свой стакан рывком, закурил и уставился на брата.
- Ну что, братка – спросил он, - где пропал-то?
- Работа, Юрк, работа.
- Рабо-ота... Далась она тебе. А мамку похоронить по-людски?
Димка смолчал.
- А она тебя ждала, всё спрашивала – “где Дима, когда Дима приедет?” А Дима у нас рубль зашибает, ага?
- Да, Юра, а я зашибаю рубли – зло ответил Димка, - не в пример тебе.
Отец молчал.
- Пример?! - Юрка аж привстал, - да на хер мне твои рубли? Я хотя бы тут, с мамкой рядом был, а ты даже на похороны не приехал!
- Сядь и засохни! – зло обрубил брата Димка - С мамкой он был.
- Чего-о? - зло процедил Юрка.
- Того! Где ты был, когда мамка тебе штаны рваные ночами зашивала, хотя сама с ног валилась после работы? Это я с ней сидел, разговаривал, чтоб ей не скучно было, а ты пузыри пускал в кровати. Где ты был, когда она директоршу чуть не на коленях умоляла из школы тебя не выкидывать? Ты там про неё думал? Где ты был, когда она меня просила рукава ей подвернуть и подшить, чтобы сумки с культей не соскакивали? Где ты был, когда...
Договорить он не успел, рука Юрки, как обычно, сработала быстрее его головы. Димка оказался на полу. Странно, но отец продолжал молчать – толи ему, действительно, всё в этой жизни стало безразлично, толи он не мешал восстановлению какой-то высшей справедливости.
- Где ты был, орёлик – уже спокойнее продолжил с пола Димка, - когда ей лекарства были нужны? Сидишь тут теперь, сопли жуёшь. При жизни мамы где ты был?
Он ожидал новой вспышки гнева, но Юрка сидел тяжело дыша, свесив руки и опустив голову. Потом он медленно поднял глаза, повращал страшным взглядом, налил себе полный стакан и выпил. Тупая злость колотила его. Как это так? На него орут, как на последнего фрайера?! Тон брата бесил, но остатки совести не давали ему раскрыть рта. Брат был прав. И только он один на этой земле мог сказать ему всё это. И всё таки понятия, приобретённые на зоне, не давали ему спокойно сносить унижения.
- Завали хлебало, брательник - просипел Юрка, чтобы собраться с мыслями.
- Оригинальнее что-нибудь придумай – Димка уселся снова за стол, налил.
- Ты-то там – снова начал своё Юрка, - рубли зашибаешь, а мы тут... - он обвёл взглядом дом - мы мамку хоронили...
- Хоронили? - зло оборвал его Юрка, - а может стоило жить нормально, а не хоронить? Каждый день ты её убивал! Да-да, и не выпучивай на меня свои шары, именно ты её убивал, раз за разом, медленно, каждый день! Ты всё сделал для того, чтобы она сократила свой путь на десяток лет. Я бы вам, таким хоронильщикам, морды в кровь разбивал! Прямо там, на кладбище! Чего потом страдаете, кому это надо? Всю жизнь друг дружку убиваем, а потом христиан из себя корчим, слёзки льём. Тьфу! Только и научились, что хоронить красиво. А может поучиться красиво жить?
Юрка поднял тяжёлый взгляд на брата. Димка тяжело сказал – Только дёрнись! Не ты один такой ушлый, вторую щёку подставлять не буду.
3.
Утром пошли до мамы. Как это ни странно, Димке нравилось бывать на деревенском кладбище. Как-то тихо тут, покойно. Машин, практически, не слышно. Да и мало их, редко какая проедет, отдалённо проурчит и снова тишина. В городе как-то не так, всё время какие-то индустриальные шумы от дум отвлекают.
Димка встал у могилы. По привычке заговорил мысленно – Ну здравствуй, мам. Вот я и приехал. Валюшка велела тебе кланяться, плачет за тобой. Не отпустили её с работы.
Я-то еле вырвался. Вишь как? Деньги-то неделю назад перевёл тебе на мазь, да теперь-то... Следом подошёл Юрка. Постоял, начал опускаться на колени перед могилой. Димка косо посмотрел на него, но промолчал. Налили с батей, помянули.
Юрка встал, тоже подошёл. Выпил. Постояли, помолчали. Всё уже было сказано.
Только сосны шумели своей верхотурой над могилами. А может этим шумом ушедшие пытаются до нас что-то донести, а мы не понимаем?