Менделеев-Омский он же - Ульянов-Ленин

Владислав Свещинский
Ночью наш поезд делал остановку в Омске. Стоянка была минут двадцать, сидеть в душном купе не хотелось, и я вышел на перрон. Мы стояли на первом пути, падал снег, и здание вокзала проглядывало, как через белую тюлевую занавеску. Очень романтичная, почти новогодняя ночь – дело было в начале двадцатых чисел декабря.

Командировка моя выдалась долгая: почти три недели без семьи для меня много. Поэтому настроение было замечательное – домой еду! В самом приятном, романтическом расположении духа бродил я по заснеженному перрону. Мне все тут нравилось.

Мой восторг достиг предела, когда через снежную занавесь я увидел возле вокзала памятник Менделееву. Давным-давно прошли времена юношеских увлечений химией, курсы так называемого «малого» университета при «большом» - настоящем университете. Благое было дело для школьников, приятно вспомнить, хотя я осилил только два курса из трех, потом бросил. Решил, что химия хороша в дополнение к чему-то, как и математика и еще многие уважаемые дисциплины. Но тут, в морозном Омске, на ночном вокзале, в снегу, Дмитрий Иванович воспринимался почти, как родственник. По крайней мере – как сосед. Очень я был рад этой встречи. Даже пожалел, что цветочка не было положить к подножию чугунного классика. Постоял я под снегом, растрогавшись, но победил все-таки в себе лень, решил подойти поближе.

Полезная вышла прогулка. Во-первых, обнаружил я, что любовался не Дмитрием Ивановичем, а Владимиром Ильичем: снегом запорошило вождя так, что стал он на себя не похож. А, во-вторых, сделал я вывод, что не стоит бороться с самим собой: лень идти под снегом и в мороз куда-то, пусть даже к памятнику Д.И. Менделееву (он же – В.И. Ульянов, он же – В.И. Ленин), и не надо, стало быть, туда идти. А тут и время стоянки моего поезда подошло к концу, вернулся я в свое душное купе, забрался на вторую полку и заснул. И снились мне мои родные, по которым ужасно соскучился, и которые дороже всех на свете основоположников и классиков, вместе взятых, стучали колеса на стыках, покачивало вагон, и было счастье, оттого, что уже совсем скоро кончится и эта дорога.