Путешествие за птицами. Глава 1

Александр Лухтанов
На фото 1963 года М.Д.Зверев. Фото А.Лухтанова               

Особняк на Грушовой улице

Мое детство проходило в старой, по-деревенски зеленой Алма-Ате. Белый дом в яблоневом саду, улица, заросшая мелким клевером, шары воробьиных гнезд, выглядывающих из пазух тополевых ветвей. Сад, заросли карагачей и вязов виделись мне сказочным лесом.
Отец часто уезжал в командировки в Москву. Возвращаясь, он доставал из чемодана новенькие книжки, и они удивительно хорошо пахли свежей типографской краской. Книжки были разные, но самые любимые про птиц и зверей. Так познакомился я с удивительным миром Виталия Бианки и Сеттон Томпсона. Но оказалось, что книжки ничуть не хуже пишут и у нас в моем родном городе.
В тихой, по-домашнему уютной послевоенной Алма-Ате был один-единственный книжный магазин. Располагался он в одноэтажном старом доме, по улице Карла Маркса ниже Гоголя и назывался "КазГИЗ", что, естественно, означало "Казахское государственное издательство".
В  этом магазине были куплены книжки о животных В.Н.Шнитникова и М.Д. Зверева. Конечно, Шнитников - ученый, его описания жизни  животных были познавательны, но не увлекали так, как рассказы М.Д.Зверева, казавшиеся мне более интересными, а иногда и загадочными. Больше всех запомнился рассказ о таинственном ночном  свете из пещеры в горах. У меня мурашки пробегали по спине от страха и удивления, когда я читал эти строчки. Хотелось самому идти и искать эту пещеру, ведь все, что описывалось любимым писателем, было где-то здесь рядом, в горах, которыми я любовался каждый день прямо из окон своего дома.
Или рассказ о Поющей горе. Ну, где еще есть такие удивительные места, чтобы гудели пески? Книги Зверева раскрыли мне глаза на то, как интересны наши края, по существу окрестности родной Алма-Аты. Рассказы писателя будили воображение и возбуждали интерес к природе, к животным. Из них я узнал о зверях и птицах, живущих в горах и степях, в пустынях и на озерах Казахстана. Взять, например, синюю птицу. Подумать только, южная птица, обитающая где-то в далекой и загадочной Индии, расселилась, добравшись до наших мест, и теперь живет на Малой Алма-Атинке и на Талгарке! А разве можно было остаться равнодушным, узнав о том, что совсем близко от города, на реке Или живут (тогда еще жили) тигры!
Может быть под влиянием книг Бианки и Зверева,  как и многие дети, я увлекался птицами и дикими зверушками. У нас с сестрой в доме жили лесные сони, ежи, черепахи, домашняя сорока и разные другие птицы. Отец, который мог ответить на любой вопрос по истории, географии, по саду или огороду, о диких животных почти ничего не знал, и мы с сестрой узнавали о них сами из книг Брема, Шнитникова, Зверева. Но, наверное, я не был прирожденным натуралистом и кроме животных, меня интересовало и многое другое: минералогия, палеонтология, география, история географических открытий и мореплавания, фотография, туризм и так далее. В старших классах я увлекался альпинизмом, а окончил институт по специальности горного инженера. Конечно, это не было моим призванием; уехав на работу на Алтай, я тосковал и по родным горам, и по дому, и по друзьям, и даже по книгам, которые любил с детства. Выход из этого положения я нашел в том, что снова обратился к природе, благо здесь она поражала своей роскошью. Со всей страстью я отдался ей и, не пропуская ни одного выходного дня, бродил теперь с фотоаппаратом в руках по окрестным горам, рощам и лугам. Я приобрел телеобъектив, и фотоохота поглотила меня целиком. Я стал грезить ею и днем, и ночью. Занимаясь маркшейдерией на карьере, где работал, я думал об обитателях лесных дебрей Бухтармы, о птицах, которые кишели там и, вообще, мыслями был там. Фанатическое упорство и увлеченность стали приносить результаты. У меня появились успехи, некоторых птиц удалось снять вполне хорошо. Я был  к себе требовательным, поставив перед собой задачу, показать людям мир птиц и диких зверей у себя дома, то есть в тех условиях, в которых они обитают в лесных чащах, в болотных дебрях или в горах. Мне хотелось отобразить красоту дикой природы, раскрыть перед людьми ее сокровенные тайны. Как вскоре выяснилось, чтобы фотографировать птиц, их нужно было знать. Я начал приобретать специальную литературу, в первую очередь определители. Но не хватало общения с людьми, близкими по духу, по увлеченности, да и не мешало бы поучиться у профессионалов. Так как каждый отпуск я проводил в Алма-Ате, то всегда вспоминал о Звереве. Писатель давал о себе знать появлением новых книг и заметок натуралиста в газетах. Но в моих глазах он был слишком большим человеком, живым классиком, и я долго не мог решиться познакомиться с ним. Но в конце концов все же набрался смелости и, написав коротенькое письмо, вложил туда лучшие свои фотографии. Адресовав его на имя любимого писателя, отправил в редакцию газеты. Ответ пришел неожиданно быстро. М.Д.Зверев приглашал меня к себе. И вот с некоторым трепетом и робостью я нашел указанную улочку Грушовую. Она действительно утопала в садах. Стучу в небольшую деревянную калитку. Во дворе слышны шаги. Человек в защитного цвета гимнастерке открывает дверь.
-  Александр Григорьевич?
Мягкий, негромкий и доброжелательный голос.
- Давайте знакомиться, меня зовут Максим Дмитриевич.
Так вот он какой знаменитый писатель! Вовсе не строгий, не высокомерный, а, наоборот, простой и добрый.
Я пожал протянутую мне руку. На лице Зверева была приятная улыбка, а манера общения располагала к себе. Момент неловкости сдуло как ветром. Стало легко и свободно.
- Так вы еще совсем молоды, - сказал Максим Дмитриевич. -
- Сколько вам лет?
- Двадцать пять.
- Да, да, вы еще совсем юноша, молодой человек.
Максим Дмитриевич улыбался.
- Да, что же мы здесь стоим, - спохватился он, - идемте в мои апартаменты.
Мы вошли в дом большого двухэтажного особняка. Худощавая, высокая и седоватая женщина приветливо встретила в комнате.
- Ольга Николаевна, - обратился к ней Зверев, - вот он, Лухтанов, что прислал снимки.
-Нам они очень понравились, - негромко сказала Ольга Николаевна.
- Да, да, - подтвердил Максим Дмитриевич, - нам показалось, что мы попали к себе на родину. Бурундучки, жарки, кандычки. Вы давно там живете?
- Нет, всего четыре года. А вы что, с Алтая? - в свою очередь удивился я.
- Да, почти. Мы из Барнаула, - подтвердил Зверев. - Живу вот в Алма-Ате уже четверть века, а душа все там, на Оби.
- А у меня все наоборот, - вздохнул я. - Родина в Алма-Ате, а жить приходится почти в Сибири, на холодной чужбине.
- Значит, нам нужно с вами поменяться, - пошутила Ольга Николаевна.
Она шутила, а я страдал. Как страдал я тогда по Алма-Ате!
Мы прошли в кабинет Максима Дмитриевича.
- Вот моя берлога, - сказал хозяин. - Здесь я тружусь, здесь написано большинство моих книг.
У меня глаза разбежались при виде столь дорогих для любого натуралиста предметов и вещей. Кресла из огромных рогов архара, шкафы, заполненные рядами старинных книг, большой письменный стол, заставленный статуэтками животных, чучела птиц, картины на стенах - и все о птицах и зверях. В темном углу комнаты, в большой вольере от пола до потолка суетились и щебетали мелкие птички. Но все-таки необычное кресло более всего притягивало внимание.
- Эти рога, - словно угадывая мои мысли, сказал Максим Дмитриевич, - мне подарили из краеведческого музея. Там их скопилась целая гора и их хотели выбрасывать за ненадобностью. Разные ученые привозили из путешествий...
-Может быть, здесь есть рога, привезенные Семеновым или Пржевальским? – пришло мне на ум.
- Не исключено, - подтвердил Максим Дмитриевич, - так же и Северцова и Певцова. Все они проходили через город Верный, не раз возвращались на родину именно здесь.
Во мне боролись смешанные чувства. Восхищение, зависть, горечь от того, что я жил с этим человеком в одном городе, но не был знаком. Может быть, жизнь моя потекла бы совсем по иному, живи я поближе, в этом районе Алма-Аты. Зависть от того, что и сейчас я живу не в Алма-Ате, а в чужом для меня городе, занимаюсь нелюбимым делом и никогда не смогу иметь такого кабинета, жить в таком доме в фруктовом саду.
- Кстати, какая у вас специальность?
Голос писателя вывел меня из оцепенения.
- Горный инженер-маркшейдер.
- Жуть какая! Это что-то связанное с математикой?
Максим Дмитриевич слегка поморщился.
- Да, почти. Точнее, с геодезией.
- А нельзя ли вам переквалифицироваться, на биолога, например?
- Надо заново кончать совсем другой институт.
- Да, жаль, - согласился Зверев, - вновь поступать, учить, а потом сдавать политэкономию, макрсизм-ленинизм... А в Алма-Ате у вас кто есть?
Я рассказал, что здесь живут моя мать и сестры. Что здесь могила моего отца, который умер два года назад. У отца осталась машина, на которой езжу только я.
- Может вам стоит сюда перебраться?
- Я мечтаю об этом.
- Ладно, - подытожил Максим Дмитриевич, - мы еще подумаем о вас, а пока я предлагаю вам свое сотрудничество. Мне сейчас за 60, но я еще надеюсь, что лет десять проживу. Как вы смотрите на то, чтобы куда-нибудь съездить, например, в Карачингиль?
Мог ли я раздумывать или отказаться! Поехать в знаменитый Карачингиль  да еще с самим Зверевым - это могло только присниться во сне. Но вот он сидит со мной рядом - известный писатель, обыкновенный, земной и по-домашнему располагающий к себе человек, и мы беседуем почти как равный с равным.