Кипарисовая веточка

Ирина Антипина
-Зайка, ты наш кипарис сегодня поливала? Смотри, как солнце жарит, вроде и сентябрь уже, а тепло, как летом. Как бы он у нас не засох.
Крохотная Юлька взяла свою маленькую леечку и нехотя поплелась на кухню.
- Ма, - заканючила она, - подставь стульчик, я же не достаю.
Пришлось мне оторваться от гладильной доски и идти помогать дочери.
- Дочь, ты же взрослая, до крана уже сама можешь дотянуться, что ж меня дергаешь. Привыкай хозяйничать, помощница моя. Привыкай…
Юлька шмыгнула носом, привстала на цыпочки и открыла кран. Вода хлынула мимо Юлькиной изящной лейки, прямо на кафельный пол. Брызги полетели во все стороны.
- Ну, красавица, и кто же теперь полы мыть будет?
- Пушкин, наверное, -  прошепелявила маленькая хитрюга, и убежала в свою комнату.
Я набрала в лейку воды и отправилась поливать кипарис.
- Ты хоть знаешь, сколько лет нашему деревцу? – прокричала я в полуоткрытую дверь детской.
- Знаю, знаю, ты мне уже сто первый раз рассказываешь.- Моя разумная дочь только-только выучилась хорошо считать, а потому к месту и не к месту постоянно щеголяет своим умением.- Ему, как и мне пять. 
«Пять», - усмехнулась я про себя. – «Нет, солнышко мое»,- мысленно прикинула я, - «ровно на девять месяцев больше»… Да, тот сентябрь 2003-го мне не забыть никогда…

Я задумалась… А, что... Почему бы и нет…
- Послушай, дочь, а не махнуть ли нам с тобой в теплые края, - я отжала мокрую тряпку, повесила ее на батарею и принялась рассуждать вслух. - Отвезем туда кипарис, посадим, пусть себе растет, где ему положено, а то он у нас здесь вытянулся, скоро совсем большой станет… Что мы потом с ним делать будем? К тому же на юге сейчас красота – бархатный сезон начинается.
- Какой сезон?
- Бархатный… Самое лучшее времечко в Крыму.
 Шесть лет назад я тоже собиралась в Крым в самый разгар бархатного сезона…

- Знаешь что, Оленька, - вздыхая, говорила мне тогда мама, - собирайся-ка ты к тетке, в Гурзуф. С твоей пневмонией – один выход: морская вода и теплая галечка на берегу. На камешках и прогреешься. У Наташки в санатории на массаж походишь, ингаляции поделаешь, а у нас что, еще месяц-два и снег выпадет. Здесь мы с твоим кашлем не справимся.
Мамина младшая сестра, Наталья, почти моя ровесница, несколько лет назад с мужем офицером переехала в Крым и работала в военном санатории старшей медсестрой.
Мама быстренько позвонили Наталье, договорилась о путевке: палата одноместная, лечение отличное (как ни как, Наташкин муж – подполковник медицинской службы, замечательный пульмонолог), питание хорошее, никаких забот. Красота! Сборы были недолгими: чемодан с нарядами, пара туфель, босоножки, новенький купальник, косметика, да сумка с документами.
- Мы с отцом хоть отдохнем от твоего кашля, - ласково ворчала мама, провожая меня до поезда. – Лечись, да, смотри, ешь, как следует. Нечего себя голодом морить. Вы, молодые всё худеете, фигуру бережёте, а беречь здоровье надо. Тебе ещё детей рожать…

Да, напророчила мне тогда мамочка Юльку. Вон она, красавица, опять что-то сосредоточенно считает на пальцах.
- Мам, а, сколько бархатный сезон длится? Пять дней? - Юлька растопырила свою маленькую пятерню и, неслышно шевеля губами, пыталась определиться со временем.
- А сколько захотим, столько он длиться и будет. Захотим – пять дней, а захотим – и целый месяц. Пока не надоест. Или пока погода не испортится. Собирайся…
Моя малышка всё понимает буквально. Раз – собирайся, значит – собирайся. И она отправилась в свою комнату укладывать вещи. Я вернулась к гладильной доске и вновь принялась за воспоминания…

Гурзуф встретил меня той осенью великолепной погодой и потрясающим воздухом. Три-четыре дня я вообще надышаться не могла. Видно, городская гарь и копоть потихоньку выходили из моих легких. У парадной лестницы санатория несколько солдат занимались хозяйственными делами: подравнивали газон, пересаживали какие-то цветочки, вырезали увядшие. Всё вокруг утопало в зелени, сквозь которую кое-где проглядывали бочки созревающих гранатов, инжира, груш. Вообще, казалось, что я попала в рай: не было видно ни одного квадратного метра земли, где бы чего-нибудь не росло или не цвело. Вид из моего окна открывался великолепный: по лазурной морской глади белыми лебедями проплывали небольшие, стремительные катера и разноцветные парусники. Медведь-гора то скрывалась в утренней дымке, то, освещенная дневным, палящим солнцем, выделялась всей своей громадой на ярко-синем, безоблачном ситцевом небе.
Одно плохо – горячей воды, даже в этом престижном военном санатории, не было. Вернее номинально она, конечно, была, но только по графику, часа два в сутки. Это единственное, что мне портило жизнь в поистине сказочном, райском уголке.

- По красоте горных и морских пейзажей это место не уступает Италии, – не уставала повторять маленькая рыженькая экскурсовод, выводившая нас по утрам на пешие прогулки по окрестностям Гурзуфа или в лабиринты пещерного города Чуфут-Кале. Правда, бесконечные подъемы и спуски, дикие перепады высот давались мне с трудом. Каждый день спускаться к морю, а потом подниматься обратно в санаторий на процедуры и обеды-ужины было тяжеловато. Зато аппетит я нагуливала отменный и ела, кажется, за двоих.

- Вот над этой жировой складочкой нам следует поработать. Вам какой массаж прописали, общий? - Высокий и красивый массажист внимательно разглядывал мое ещё совсем не загоревшее тело, сверяя что-то с листком назначений.
- Так у вас лечебный? А что с талией делать будем? Такая молодая и симпатичная девушка и уже жирок... Нехорошо… Ну, ладно, что-нибудь придумаем, устраивайтесь поудобнее…
Никогда не думала, что у мужчин могут быть такие нежные, легкие, как крылья бабочки пальцы. Они, едва касаясь, то порхали вдоль моего тела, то легонько похлопывали, поглаживали, а потом замирали надо мною, заставляя напрячься в ожидании очередной порции ласки. Да, именно ласки. Мне казалось, что его руки не массируют, а ласкают меня, даря доселе неведомые ощущения и пробуждая неясные желания.
- Ну вот, на сегодня хватит. Жду вас завтра в это же время.
А голос у него, оказывается, такой же, как и руки, ласковый и нежный. Я, не спеша, одевалась, стараясь продлить минуты пребывания в кабинете. Вдруг  мой массажист, развернувшись в пол-оборота, будто приглашая полюбоваться своим классическим профилем, произнес:
- А вы одна приехали? Уже освоились? Хотите, я вас завтра после смены отвезу к Аю-Дагу. Там пляж замечательный.
Хочу ли я? Странный вопрос. Конечно, хочу! Я, пока лежала у него на кушетке, уже напридумывала себе целую «лав стори» про нас двоих. Я, вся такая красивая, воздушная, в новом ярко-красном купальнике бреду босиком по берегу моря, и рядом он – высокий, мужественный, русоволосый Аполлон с нежными и чуткими руками. Он подхватывает меня на руки и…
- Вы мне не ответили, - прервал мои мечтания массажист. - У вас нет процедур после обеда?
- Есть, то есть, нет, конечно. Я свободна. Совсем свободна.
- Вот и отлично. Я зайду за вами завтра. Ровно в три.

Ровно в три я была готова: светлый открытый сарафан, перехваченный тонким ремешком под цвет моих легких ярких босоножек, подчеркивал стройную талию. (И где он только разглядел у меня жирок?). Волосы блестящей волной струились вдоль шеи и небрежно спадали на плечи, глаза чуть подведены, а ресницы – длинные и шелковистые, почти как в телевизионной рекламе новой косметики. Я посмотрела на себя в зеркало и осталась очень довольна увиденным.
В дверь постучали.
Боже мой, откуда только берутся такие красавцы! Упругой, стремительной походкой мой массажист вошел в номер, оставив немного приоткрытой входную дверь. Без своей зеленой спецодежды, в легком льняном костюме Вадим (имя массажиста я узнала сегодня утром на ресепшене) был великолепен.
- Вы уже готовы? Тогда – вперед!

…Романы на отдыхе завязываются стремительно. Казалось, ещё только вчера мы познакомились с Вадимом, а сегодня он уже запросто оставался у меня в номере до самого утра. После его смены мы любили отправиться на пляж или посидеть в какой-нибудь кафешке на набережной, у самого причала. В кафе «Али Баба» работал одноклассник Вадима, поэтому шашлык нам подавали – пальчики оближешь. А вино… Здесь я впервые узнала, что такое настоящее вино: «Мускат белый красного камня» – настоящий нектар богов. Вообще-то, уровень сервиса в Крыму в то время был, в отличие от цен, весьма низок, а хамство и запросы персонала так же высоки и заоблачны, как и цены. За все нужно было платить втридорога: за неухоженные пляжи, сломанные лежаки, за бутылку минералки. Но Вадим – коренной крымчанин, и с ним мне везде было легко, комфортно и уютно. Недаром же говорят: неважно, где ты отдыхаешь, важно – с кем. Куда мы с ним только не ходили!
Вадим был очарователен, однажды, дурачась и изображая из себя профессионала, он провел настоящую экскурсию по пещерам Мраморной и Эмин-Баир-Хосар. В Массандре, как заправский сомелье, устроил для меня потрясающую дегустацию изысканных крымских вин. На любой дискотеке он – свой человек, и везде – желанный гость. А ещё были великолепные, умопомрачительные прогулки по морю на катере, поездки в Севастополь, Бахчисарай, Ялту. Месяц пролетел – не заметила.
 Кашель мой прошел, кажется, сам собой. Наверное, крымский воздух, мелкая галька, теплое ещё море и замечательный массаж, который Вадим делал мне ежедневно, дали такой отличный результат.
Домой я возвращалась стройная, загорелая, здоровая и, как потом выяснилось, беременная. Накануне отъезда, прощаясь, Вадим протянул мне кипарисовую веточку с полураскрывшимися шишечками:
- Сохрани, пусть она тебе о нас напоминает, о нашем бархатном сезоне…

Ворвавшаяся в комнату Юлька с куклой под мышкой прервала мои воспоминания.
- Мам, я готова. Куклу брать? Мы когда уезжаем? Сегодня? - скороговоркой, захлебываясь словами, протараторила дочь.
- Умничка, быстро собралась. Дня через два и уедем. Ещё на работе надо договориться, да билеты заказать. Отдыхай пока…


 Из Симферополя до Гурзуфа мы с Юлькой  добирались на стареньком троллейбусе. Моя самостоятельная девица всю дорогу высовывалась из окна, подставляя крымскому ветерку свою довольную физиономию, и, любуясь потрясающей красоты пейзажами, мелькающими за окном, что-то тихонько мурлыкала себе под нос. Казалось, Крым стал ещё красивее и щедрее. Однако Гурзуф встретил нас дождем. Наталья, загорелая и слегка располневшая, дожидалась нас на троллейбусной остановке. За те шесть лет, что мы с ней не виделись, она почти не изменилась, и, кажется, даже помолодела. Видно, Гурзуфский воздух и море и впрямь целебны.
Устроила она нас в тот же санаторий и даже в тот же самый номер, где шесть лет назад я, молодая взбалмошная девчонка была безмерно счастлива.

Перед ужином, прогуливаясь с Юлькой по почти уже просохшей после дождя набережной, я заметила идущего нам навстречу высокого стройного мужчину. На нем был ослепительно белый, грубой вязки свитер. Надетый, как мне показалось, на голое тело, он резко контрастировал с отчаянным загаром и выразительно подчеркивал рельефно выступающие под ним мускулы.
Я узнала Вадима сразу же, будто и не было этих шести лет без него.
А он, беззастенчиво разглядывая нас с дочерью, не узнавал меня, но придирчиво оценивал внимательным глазом Казановы.
- Ой, какая симпатичная девчушка, – обратился он к Юльке, совершенно, казалось бы, не замечая меня рядом. – Тебя как звать, Света?
- А вовсе и не Света, - несколько обиженно, поджав губы, ответила малышка. – Меня Юля зовут… Я здесь отдыхаю…
- Ну, не сердись, детка, - он по-хозяйски взял Юльку за руку и повел в сторону санатория, - пойдем, я провожу тебя. А то на ужин опоздаешь.
- Позвольте, а как же я? - Я была в некоторой растерянности, не зная как реагировать на происходящее.
- Что, детка, возьмем маму с собой?
Юлька, которая уже крепко держалась за указательный палец Вадима, с напускным безразличием посмотрела на меня:
- Что ж, давайте возьмем, не оставаться же ей здесь одной, - милостиво разрешила моя дочь.
Да, странный способ знакомства выбрал мой Вадим, – подумала я. – И этот «мой» меня даже не узнал…

На следующий день, дрожа и гадая, я отправилась на массаж: узнает, не узнает, рассказать или промолчать. И вообще, зачем я отправилась сюда, на что надеялась, на что рассчитывала. Жила себе спокойно, растила Юльку, встречалась изредка с мужчинами, «для здоровья». Постоянного бой-френда у меня не было. Да мне никто и не был нужен: Юлька до отказа заполнила все мое существование, все жизненное пространство. Я любила ее до умопомрачения. Однажды участковый врач из поликлиники сказала:
- Что вы, мамочка, так квохчете над ней. У вас слишком заласканный ребенок. Нельзя так.
А я думаю, именно так и можно. Я любила Юльку за двоих. Она даже никогда, как другие дети из неполных семей, не спрашивала меня об отце. Нам и вдвоем с ней было замечательно…

И вот я опять здесь, перед массажным кабинетом… Зачем?.. Может, уйти…
Дверь приоткрылась, и знакомый голос произнес:
- Входите, пожалуйста.
Я лежала на кушетке и тихо, беззвучно плакала под его такими родными, ласковыми руками. Я, наконец, поняла, почему ни с одним мужчиной я не могла построить настоящих отношений. Оказывается, кроме него мне никогда и никто не был нужен. Что же я сотворила со своей жизнью, почему тогда, шесть лет назад ничего не сообщила ему, и никому и ничего про него не рассказала.
Сеанс заканчивался. Вадим осторожно поглаживал мою спину.
- Простите, - вдруг обратился он ко мне, - А вы раньше никогда не отдыхали в нашем санатории.
- Нет, - соврала я сквозь душившие меня слезы.
- Значит, ошибся, извините. Жду вас завтра в это же время, - сухо произнес он.

Назавтра массаж я пропустила. Мы с Юлькой пошли высаживать наш кипарис. Выбрали местечко недалеко от санатория, выкопали ямку в стороне от цветников, дабы не разрушать сложившийся годами ландшафт и торжественно опустили комель нашего деревца в землю.
- Ура, - закричала Юлька, - теперь у меня есть свой сад. Я буду каждый день поливать его, и он вырастит выше моей головы.
На Юлькин крик оглянулся проходивший невдалеке мужчина. Вадим, а это был он, пытаясь скрыть волнение, шутливо признес:
- Что же это мои знакомые девушки здесь делают? Цветы да деревья сажают вместо того, что бы массаж принимать… А потом строго, обращаясь только ко мне:
«Почему вы на сеанс не пришли? Что-то не так? Но у нас не положено пропускать процедуры…».
Я вытирала руки влажной салфеткой и молчала. Зато Юлька тараторила без умолку. Она снова шла с Вадимом рядом и крепко держала его за указательный палец.
- Приходите к нам в гости, у нас такой вид из окна! Медведь-гора, как на ладони... И парусники, такие красивые… Приходите,- настаивала Юлька.
 Я, молча, шла сзади.
Вдруг Вадим протянул вверх руку и отломил с пышного высокого кипариса небольшую веточку с почти раскрывшимися шишками.
- На, Юль, держи. На память…


- Мам, ну почему, почему мы уезжаем, мы же только что приехали… Здесь так здорово… И друг у меня хороший появился, взрослый… Он что, тебе не понравился?
Я упаковывала вещи, машинально складывая стопочками в чемодан, и уже привычно молчала. В дверь постучали. Стремительной, упругой походкой, оставив слегка приоткрытой дверь, вошел мой массажист. «Совсем как тогда, как в первый раз», - с грустью подумала я.
- Вы собрались куда-то? На экскурсию?
Юлька,плача, и размазывая по лицу слезы, затараторила:
- Мы уезжаем, совсем уезжаем, маме здесь не нравится, она домой хочет, - моя маленькая девочка зашлась громким плачем и, утирая мокрым платком слезы, как взрослая произнесла, - поговорите с ней…

…Отношения с Вадимом мы выясняли весьма эмоционально, долго и шумно. Юлька, ничего не понимая, вертела головой то в его, то в мою сторону, потом, не выдержав, изрекла:
- Так взрослые люди себя не ведут. Вы тут ругайтесь, а я пойду к тете Наташе, проветрюсь.

Я плакала, Вадим обвинял меня в эгоизме, гордыне. Я его – в безответственности, безразличии. Называла распутником, Дон Жуаном, Казановой. Потом мы дружно вспоминали 2003 год. Винили себя за украденные друг у друга годы, за Юлькино безотцовство, за неустроенные жизни, «за бесцельно прожитые годы»…
Когда моя девочка возвратилась в номер, я, обессиленная выяснением отношений с её отцом, мирно посапывала на плече у Вадима, а он, боясь пошевелиться и разбудить меня, сидел на краешке дивана и ласково поглаживал меня по растрепанным волосам.
- Что, Юль, - шёпотом произнес он, - останетесь здесь с мамой насовсем? В Крыму жарко, а наш кипарис каждый день поливать надо. Чтоб не засох…