Мы на Физтех собрались все
постигнуть физики мир трудный,
Чтоб засиял науки свет
по всей земле из Долгопрудной.
(Из гимна Физтеха)
На Физтехе не жизнь – а малина.
(Из студенческого фольклора)
Лауреатами Нобелевской премии по физике 2010 года стали два выходца из России - 52-летний Андрей Гейм (гражданин Нидерландов) и 36-летний Константин Новоселов (гражданин РФ и Великобритании).
Премия присуждена "за инновационные эксперименты с двухмерным материалом графен". У лауреатов очень похожие биографии: оба появились на свет в провинции, учились в советских средних школах, закончили Московский физико-технический институт, работали в подмосковной Черноголовке, а сегодня - сотрудники Манчестерского университета.
Новоселов: База была заложена именно в России. Физтех - это лучший институт в мире, наверное.
Гейм: Многие сейчас рвутся в зарубежные вузы, но я уверен, такого образования, как в Физтехе (в мое время говорили на Физтехе В.Ш.), не получишь ни в Гарварде, ни в Кембридже.
В качестве введения в тему привожу отрывок из статьи "БОЛЬШОЙ ТЕАТР СОВЕТСКОЙ ФИЗИКИ" ("ОГОНЕК", № 50, 9 декабря 1996)
"1938 год. Придворные академики Сталина предлагают ему для укрепления обороноспособности страны создать институт нового типа. Потому что «кадры решают все». Учить шесть лет -- за три года давать обычное высшее образование, а остальные три года -- непосредственная научная работа на так называемых базовых кафедрах, в головных научных институтах страны. В обязательном порядке давать два языка (откуда пошла шутка, что Физтех -- филиал иняза с физическим уклоном). Самых-самых умных по всей необъятной империи прямо с детства брать на заметку! А лекции вундеркиндам пусть читают не просто преподаватели, а действующие ученые в ранге академиков, главных конструкторов...
Начавшаяся мировая война отложила вопрос об институте. Послевоенная работа над атомным оружием вопрос вновь поставила. Попробовали было организовать физико-технический факультет при МГУ. Кафедра на МГУ не прижилась: ректорат взбунтовался, когда увидел, что абитуриент косяком попер не на физфак, а на физтех. Кафедру выжили из МГУ и ликвидировали. Об этих временах в студенческом фольклоре даже остались горькие песни.
Но отцы-основатели идею супервуза не оставили. Лучший друг физкультурников по опыту с бомбой уже понимал стратегическую значимость гениев.
-- Зачем мы будем восстанавливать факультет при МГУ, который нехорошие люди только что ликвидировали? -- сказал Сталин, раскуривая трубку. -- Это будет политическая ошибка. Давайте лучше создадим целый новый институт.
Капица предложил организовать Физтех не в Москве. Он припомнил Кембридж -- город-университет, город колледжей. Выбор пал на Институт дирижаблестроения в Долгопрудном, где и расположился корпус МФТИ. Об интересе Сталина к МФТИ говорит то, что дрова, уголь, материалы для института выделялись по его личным распоряжениям. Были и другие исключения. Ректоров всех вузов страны нещадно ругали за отчисленных студентов. Всех, но не МФТИ, где отсев закладывали заранее. И отчисление было еще лучшим вариантом. Потому что Долгопрудненскую психбольницу №20 студенты в шутку называли 20-м факультетом Физтеха. Нередко студенты отправлялись туда лечить пошатнувшееся от нагрузки психическое здоровье".
Чем же так замечательна была система обучения на Физтехе? Прежде всего повышенной по сравнению с другими вузами интенсивностью занятий на младших курсах. Первые два - два с половиной года все студенты, включая москвичей, должны были жить в общежитии. Расписание было устроено таким образом, что студенты учились с восьми утра до семи-восьми вечера с двухчасовым перерывом на обед и отдых. Учебные группы были небольшие человек 15-17. Предпочтение отдавалось изучению математики и физики. Остановлюсь более подробно на преподавании физики. Хотя большая часть студентов специализировались в дальнейшем как инженеры в различных областях, таких как электроника, аэромеханика, радиотехника, тем не менее, считалось, что грамотный инженер должен прежде всего глубоко знать основы физики. Помню, преподаватель радиотехники, великолепный специалист своего дела, часто повторял – если будете знать физику, то не будет проблем научить вас радиотехнике. К сожалению, из опыта преподавания в израильском технологическом колледже у меня сложилось впечатление, что доскональное знание физики, с точки зрения руководства израильского высшего образования, будущему инженеру не обязательно. В отличие от полустраничных силлабусов (краткого перечисления тем курса), принятых в Израиле, каждому студенту на нескольких страницах перед началом семестра выдавалась подробная программа предстоящего курса. К программе прилагался список рекомендуемой литературы. Студент сам решал, каким образом готовиться к экзамену - по материалам лекций или по учебникам, и проработки только лекций, как правило, было не достаточно для успешной сдачи экзамена. Как ни странно, в годы моей учебы на Физтехе (во всяком случае, на нашем потоке) не было ярких лекторов по общей физике. Я не застал то время, когда курс общей физики читали совместно Капица и Ландау. О чем весьма сожалею. Вначале я походил на несколько лекций, но вскоре мне стало скучно, и я перестал их посещать. Готовился самостоятельно по книжкам. Тут были свои минусы и плюсы. С одной стороны вырабатывалась привычка работать с литературой, с другой стороны была опасность увлечься чем-нибудь одним, и не успеть «пройти» все необходимые темы.
Система обучения принятая в институте. позволила Физтеху оставаться и по сей день одним из самых престижных высших учебных заведений в мире. Для меня преимущества этой системы стали более очевидными после того как я получил некий опыт преподавания в израильском колледже. Итак, попытаюсь сформулировать основные моменты системы обучения на Физтехе:
1. Приучение студентов к самостоятельному мышлению. Решение нестандартных задач.
2. Детальная разработка программ курсов. Такая разработка позволяла студенту самостоятельно подготовиться к экзамену, пользуясь рекомендуемой или же найденной самостоятельно литературой. Таким образом, студент приучался работать с книгой, что, на мой взгляд, и есть основная задача высшего образования.
3. Маленькие группы, предназначенные для практических занятий (семинаров, лабораторных работ и т. п.).
4. Привлечение к ведению практических занятий на младших курсах специалистов исключительно высокой квалификации, сотрудников ведущих академических и отраслевых институтов. Я считаю последний пункт очень важным. На практических занятиях преподаватель может посвятить студенту максимум времени, отведенного для общения со студентом. От квалификации преподавателя зависит эффективность этих занятий. Практические занятия по физике на Физтехе в мое время вели только доктора наук или кандидаты. Преподаватель, ведущий лабораторные работы по физике одновременно вел и семинарские занятия, на которых разбирались наиболее сложные темы и решались задачи. Он же принимал и домашние задания. Этот преподаватель был основным наставником студентов в мире физической науки.
5. Практическая работа начиная с 4-го курса в лабораториях ведущих московских НИИ. Выражение «уехал на базу» - на Физтехе имело несколько иной смысл, нежели в других известных местах. «Базами» назывались базовые институты, где, физтеховцы проходили практику, иногда даже получая за это дополнительные деньги.
Процесс обучения на Физтехе был близок к оптимальному. Однако выжить студенту было не так-то просто. Плотный график занятий и не совсем комфортные условия жизни требовали концентрации и умственных и физических возможностей. В общежитии студенты жили по пять человек в комнате. Обеденный стол, пять кроватей, шкаф и пять тумбочек – вся обстановка. Пять человек в комнате, каждый ярко выраженная индивидуальность, каждый со своими привычками, со своим представлением, что такое хорошо и что такое плохо, со своим темпом восприятия материала. Заниматься в общежитии было практически невозможно, и студенты по вечерам отправлялись искать свободную аудиторию в учебном корпусе, где можно было уединиться и сосредоточиться на выполнении домашних заданий. В начале семестра каждому студенту выдавалась пухлая книжка, наподобие чековой; число страниц в ней соответствовало числу домашних заданий, которые было необходимо сдать в течение семестра. Преподаватель, принявший задание, отрывал «вершок» и сдавал его в деканат, а корешок оставался у студента. К концу семестра у студента должны были остаться одни корешки, подписанные преподавателями.
Специфика физтеховского общежития заключалась в том, что девушек там не было! Что-то, когда-то может быть и случалось, но я не припомню, чтобы когда-нибудь в нашем коридоре лично я встретил существо женского пола. Если пройти поздним вечером по этажу и заглянуть в комнаты, то можно было увидеть студентов за их обычными полуночными занятиями: карточной игрой (физтех славился своими преферансистами), изучением многотомника Ландау (каждый студент мечтал сдать минимум Ландау) или, наконец, изготовлением какой-нибудь сложной радиосхемы (с помощью которой, например, можно было бы выйти в эфир и объявить о бойкоте студенческой столовой). А по полутемному коридору прохаживались парни, для которых не чужды были мировые проблемы. Они могли подолгу обсуждать "текущий момент". Среди таких, гуляющих по коридору, был мой однокурсник Лева Пономарев, ставший впоследствии доктором физико-математических наук и известным правозащитником.
В годы моей учебы на Физтехе три события запомнились мне особенно четко.
Седьмого января 1962 года Владимир Судаков, он вел в нашей группе семинар по теор-физике, на своей «Волге» вез академика Ландау в Дубну. Во время обгона на скользкой дороге «Волга» Судакова врезалась во встречный самосвал. Вся тяжесть удара пришлась на Ландау… С этого момента каждая лекция по теоретической физике профессора Берестецкого начиналась со сводки о состоянии здоровья Ландау. У Судакова после аварии был нервный срыв, и он также попал в больницу.
Один из преподавателей кафедры марксизма-ленинизма даже на этой кафедре выделялся своей бездарностью. Убрать его из института было одним из требований необычной комсомольской конференции 1962 года. Тогда студенты выставили ряд требований дирекции института, они требовали заменить руководство кафедры марксизма-ленинизма, обвиняя его в некомпетентности и догматизме, в непонимании молодежных проблем. Это был по существу бунт против партийного руководства института, так как заведующий кафедрой марксизма-ленинизма был бессменным секретарем партийного комитета. На меня эта конференция произвела тогда сильнейшее впечатление. Студенты-комсомольцы с трибуны открыто говорили о «старших товарищах» как о полных идиотах. Один студент, потрясая ротапринтным сборником студенческих песен и указывая им на сидящего в зале преподавателя, восклицал: « Вот этот человек, который запретил печатать в сборнике «Бригантину», посмотрите на него! Как он может после этого преподавать диалектический материализм?». После этой конференции наиболее одиозных фигур убрали с кафедры, и сменился, по-видимому, состав парт-комитета. О каких-либо последствиях для особо рьяно выступавших студентов я ничего не слышал.
12 апреля 1961 года, солнечный весенний день, актовый зал главного корпуса, лекция по аналитической механики, заведующий кафедрой, Феликс Рувимович Гантмахер размашистыми шагами ходит взад и вперед по сцене, он радостно взволнован, он пытается донести до нас масштаб, произошедшего этим утром события, - первый полет человека в космическом пространстве.
В Израиле нет моды носить значки. Но, когда я объяснял студентам классический опыт Франка-Герца, доказывающий справедливость квантовой теории, я доставал из кармана значок выпускника Физтеха. На голубом диске значка начертано произведение постоянной Планка и частоты – кванта, символа физики ушедшего двадцатого века. Демонстрируя его студентам, рассказывал, что и почему на нем изображено, и невзначай сообщал, что я выпускник лучшего института Москвы - Физтеха.