Город медленно остывал после нежданной апрельской жары. Судя по сводкам метеорологов,вскоре должны были ударить заморозки. Пульсом на шее у Москвы бежали озорные ручейки. Сквозь серое небо длинными желтыми рукавами пробивалось солнце, а на земле, будто помогая жёлтым рукавам, маленькими солнышками улыбалась, покачиваясь в такт ветру, мать-и-мачеха. Москва просыпалась после глубокой зимней спячки; просыпалась неохотно и с ворчанием: скрипели подъездные двери, люди были недовольны погодой и поругивались сквозь зубы, а краска всё никак не желала облепить поребрики и заборы. Словно в насмешку над происходящим, золотые следы уходили вдаль, к горизонту.
Непослушной рукой весна постепенно будила город, ласково шепча на ухо приятные мелочи. Москва вздыхала, капризничала, но слушалась.