Так сложилось, что большая часть моей жизни прошла в Подмосковье. Родители – мои и жены, жили под Одессой. До города на автобусе десять минут, до моря – двести метров. Летний отпуск – всегда к родному дому.
В тот раз ехал один. Зато вез с собой пять мест – барахло, которое в городской квартире девать некуда, а выбросить жалко. 23-й фирменный поезд – самый удобный. В пути двадцать два часа, вечером сел – следующий закат солнца уже можно встречать на веранде с бутылочкой Фетяски.
В этот раз поездка не сложилась. Обычно в поезде я сплю хорошо. Но в этот раз еще с середины ночи стала донимать духота. Июль выдался жарким, кондиционер не работал. Когда утром поезд остановился на большой станции, я тут же выкатился на перрон дабы купить водички. Выскочил, в чем спал – в легком спортивном костюме, с рублем в кулаке.
– Какая станция? Сколько стоим? – на выходе из вагона спросил у проводницы.
– Двенадцать минут. – Вот эта, произнесенная проводницей фраза, меня и подвела.
Перрон с точки зрения «найти попить» оказался пуст, а чтобы дойти до вокзального буфета, нужно преодолеть два подземных перехода под путями. Пить хотелось сильно. «Ну, на эти переходы не – более двух минут, еще масса времени», – подумал я и быстренько пошлёпал, поглядывая на часы. Через пять минут я уже выходил из буфета с бутылкой воды.
Внимания на медленно движущийся поезд вначале не обратил – мало ли поездов на большой станции. И только на выходе из первого перехода меня осенило: «Это же мой! Мой поезд набирал ход!» Нет, я не побежал. На мне были бассейновые тапочки, не приспособленные для быстрого передвижения. Вместо того, чтобы их просто сбросить и что есть сил рвануть вперед, я остановился, словно в шоке, и стал прикидывать: «догоню – не догоню?» Потом я все же побежал, так и не сбросив тапочки. Выскочив из второго перехода и глядя на скорость последних вагонов, понял – нет, не догоню! В растерянности смотрел вслед уносящего мои вещи поезда. Все осталось там – деньги, документы и даже билет. «Не фига себе – сбегал за водички попить!»
Что делать? Поразмышляв, пошел к начальнику станции. На удивление начальник к моей беде отнесся спокойно: «По рации сообщим начальнику твоего поезда. Ближайший поезд – через час. Тебя посадим, довезет тебя до Конотопа. Дальше поедешь на перекладных. Найди денег, чтобы дать телеграмму родным или друзьям – пусть на конечной встретят вещи. Все, будь здоров».
Легко сказать: «найди денег». На срочную телеграмму – не меньше трояка. Поковылял на телеграф. Заполнив бланк, стал приемщице – женщине средних лет сбивчиво рассказывать о своей печальной участи. По-видимому, вид у меня был настолько жалкий, что женщина меня выслушала до конца. Затем я удивился еще раз, ибо женщина, приняв телеграмму и написав на бумажке свой адрес, протянула ее вместе с квитанцией и просительно произнесла: «Только ты мне пришли деньги обязательно. Я живу одна и у меня двое деток. Не обижай деток – пришли».
Вскоре меня посадили на поезд, и я доехал до Конотопа. Незабываемое, полное впечатлений, путешествие продолжалось. Главной его изюминой было не перемещение в пространстве, а смена средств передвижения и людей, которые меня передавали от одной точки следования к другой, словно эстафетную палочку.
Когда дежурный по станции в Конотопе пристраивал меня на поезд Москва-Кишинев, стрелки часов уже показывали время прибытия 23-го на Одесский вокзал. Подумал: «Сейчас свояк встречает мои вещи (тогда я его еще плохо знал)». А пока, уютно устроившись на боковом месте, любовался проплывающими мимо пейзажами. Еловый лес сменился смешанным. Пошли дубовые рощи, лесостепь.
Поезд довез меня до станции Кучурган, после чего взял курс на Кишинев, я же пошел искать местное железнодорожное начальство. Мне снова повезло – вскоре должен уйти в сторону Одессы тепловоз. Он то и доставил меня до Первой заставы – большого разъезда на дальней западной окраине Одессы. Три часа ночи. Вокруг никакого движения, и я совсем не ориентировался в незнакомом месте. Слабое ночное освещение лишь подчеркивало обездвиженность тёмных железнодорожных составов. Подумалось: «Придётся здесь дожидаться рассвета. Вот только где бы пристроиться?». Я медленно брел вдоль путей и вскоре увидел «живой» пыхтящий тепловоз. Правду говорят, что жизнь в полоску – в течение этих длинных суток одна моя крупная неудача уже в несколько раз была перекрыта неоднократным везением.
Взобрался по ступенькам в кабину тепловоза и обнаружил там «водил», или как там правильно – машиниста и помощника. Да, они собираются ехать, но не в сторону Одессы-Главной. А куда? В порт.
– Ребята, а вы, случаем, не по Пересыпьскому мосту поедете?
– По нему. А как же иначе?
– А меня до моста не сможете? – и я стал излагать свою историю «про то, как вышел водички попить». Не прошло и часа, как я оказался на Пересыпи. До дома всего каких-то семь километров. Такси нашлось сразу, и взял он меня, несмотря на мой босяцкий вид. Оригинальное путешествие продолжалось. Правда, я еще ничего не знал про вещи. Главное – документы и деньги.
Теща, расплатившись с таксистом, сообщила, что свояк спит здоровым сном праведника и о телеграмме даже не заикался. О ней в нашем доме вообще никто ничего не слышал. Потом я узнавал на телеграфе – была телеграмма. И доставлена во-время – за три часа до прихода поезда.
Дождавшись рассвета и заняв денег, помчался я на вокзал начинать поиски своих вещичек. А их искать и не нужно было: аккуратной горкой они покоились в углу справочного бюро. Всё цело, всё на месте. Абсолютно всё!
И денег с меня взяли по пятерке – носильщику и охранявшему. Предлагал больше – отказались. Через пять минут я уже мчал на такси вместе со своим «добром», а в мозгу крутилась популярная тогда песенка: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес – Советский Союз!».
Женщине, которая заняла мне денег на телеграмму, я сразу выслал с приличным коэффициентом. Но разве измеришь подлинное человеческое участие каким либо коэффициентом? По большому счету хороших людей встречается не так уж много. И так редко мы по достоинству оцениваем их доброту. Женщина, которая меня тогда выручила, скорее всего, меня и не помнит. А я вот запомнил её на всю жизнь.
1985г. - 1923г.