Завещай мне удачу - Глава третья. Тяжелое известие

 

Когда Дмитрий вернулся, Лена, казалось, совсем забыла о ссоре.
– Ты где пропал? – взволнованным голосом спросила она и тут же добавила: – Иди быстрее к отцу!
– Что-то случилось? –  Дмитрий  почувствовал, как поселяется в груди холод.
– "Скорую" вызывали... Я сама толком не знаю, что случилось, – лицо ее вытянулось, отчетливее стали видны круги под глазами. – Бабка перед тобою была, просила, как только появишься, чтобы сразу пришел.
Он вспомнил, что видел «Скорую».  «Вот, значит, к кому она приезжала…»
– Бабка, что, ничего не сказала? – все еще не двигаясь с места, спросил он с ноткой раздражения, злясь, что Лена ничего не знает и не может сказать ему хоть что-нибудь утешительное. – Я его видел возле рынка, поговорили, вроде бы ни на что не жаловался...
Лена ничего не ответила. Дмитрий прислонился к косяку, в памяти всплывали его собственные мысли.
Отцу скоро должно было исполниться восемьдесят лет. В прошлом году он  уже лежал в больнице с сердечной проблемой. Дмитрий понимал: отец не вечный и что наступит день, когда он умрет. Но старался об этом не думать. Лишь иногда в постели, или сидя у окна, все же посещали его грустные мысли. Почему-то представлялось ему, что произойдет это ранним утром. Отчетливо виделся образ старухи.  Стучит она утром в окно и говорит плачущим голосом: " Умер ваш отец..."  От этой картины замирало в груди, накатывала тоска, и он тут же старался переключиться на что-нибудь другое.
– Ты так и будешь стоять? – донесся до него голос жены.
Дмитрию было страшно сдвинуться с места. Но и медлить, находясь в неизвестности,   тоже не выход.
– Конечно, надо идти, – он тяжело вздохнул. – Ты пойдешь со мной?
 Лена ничего не ответила, накинула плащ, и, выйдя из дома, они быстрым шагом направились по улице. Шли молча.
 Мелко моросящий дождь и пронизывающий до костей ветер омрачал и без того унылое настроение.
– А как мой отец там? – нарушив молчание, с тоской произнесла Лена. – Я не видела его уже больше года. А ведь до него всего тридцать километров... Полчаса езды на автобусе... Папка, когда был здоров, всегда приезжал к нам с полными сумками продуктов...
– До твоего отца – тридцать километров, а до моего – сто метров. А сколько раз за последний год я у него был, что-то и не вспомню... Все у нас времени нет...
– Ты то хоть со своим отцом то на рынке встретишься, то еще где… – сказала с каким-то укором Лена, как будто он был виноват в том, что живет с отцом в одном поселке, а она – нет.
Незаметно оказались на месте. Дмитрий отворил  с трудом покосившуюся от времени  калитку. Едва они зашли в ограду, навстречу им, отчаянно лая, выбежала черная маленькая дворняжка.
– Шарик, шарик, – ласково поманил его Дмитрий. – Не узнал?
Лена остановилась, с испугом поглядывая на злобную дворняжку, которая, никак не среагировав на свое имя, продолжала лаять.
– Не бойся! – успокоил Дмитрий. – Он не кусается. Шарик всегда лает. Да Шарик?
Несмотря на уговоры, пес не хотел умолкать. Под натиском незваных гостей, он лишь немного отбежал в сторону, грозно рыча и щетиня шерсть.
– Да... – протянул Дмитрий. – Настолько мы здесь "частые" гости, что даже пес нас не признает.
Дверь оказалась запертой снаружи на самодельный засов, и он тихо постучал в окно. Никто не ответил.
– Стучи громче, – сказала Лена. – Старуха ведь глухая.
Дмитрий  стал стучать сильнее, одновременно заглядывая в окно, пытаясь сквозь стекла кого-нибудь увидеть. С трудом ему это удалось.  Бабка топталась на кухне: она ходила взад-вперед, наклонялась что-то делая, и совершенно никак не реагировала на стук. Он постучал сильнее – кулаком. Только сейчас старуха посмотрела на окно и,  заметив Дмитрия, тут же поспешила открыть дверь.
– Цыц, Шарик! – прикрикнула она на пса, который тут же прекратил лаять и завилял хвостом при виде хозяйки. – Проходите.
 Старуха прослезилась и, припадая на ногу, как хромая курица, повела их в дом.
Отец сидел в кресле.
"Слава богу, живой", – подумал Дмитрий.
– Здорово, батя. Что случилось?
– Ничего, – ответил отец. – А в чем дело сынок?
– Как ничего? – вмешалась в разговор старуха. – Напился вчера вечером. А сегодня приехал из города снова с бутылкой. Говорила ему, не пей, но он разве послушает... Выпил, лег поспать... Я тоже прилегла... Сквозь сон слышу, будто меня кто-то зовет. Проснулась. Это он. Трясется весь, лицо красное... Я испугалась, вызвала "скорую помощь".
– И что врач сказала?
– Не врач, а фельдшер, – поправила старуха. – А что фельдшер знает? Померила давление.  Поставила укол. Вроде бы немного отошел. А сейчас опять выпить требует. Ты, Дима, поговори с ним...
Бабка ждала.  А что он мог? Призвать  к благоразумию? Но это же смешно, ведь отец взрослый человек, сам может поучить уму-разуму. К тому же, отца он не считал алкоголиком. Хотя случалось, мог он себе позволить лишнего...
Но сказать что-то следовало.
– Батя, зачем пьешь? – как можно жестче спросил Дмитрий.
Крепко ухватившись за поручни кресла, отец, словно царский вельможа, посмотрел на сына с легкой улыбкой и сказал:
– Нравится потому что... – попытался пошутить отец. – ... мне этот процесс.
В голосе его чувствовалась то, что ему приятно быть в центре внимания.
– Нравится? Ох, батя...
– Да, сынок, нравится, – повторил он и улыбнулся, обнажая один единственный зуб.
– Кто-кто, а ты прекрасно знаешь, чем такое "нравится" заканчивается. Мне тоже нравилось пить... И я пил, пока мог держать рюмку, а потом дошло до того, что руки  тряслись так, что хоть лей в блюдце и лакай... Ты это прекрасно знаешь...
– Ты уже, сынок, «свое» выпил. А я еще нет.
– Ох, дед, ты и шутник, – Лена не могла сдержать улыбку. – Похоже, и ты, уже «свое» выпил.
– Еще нет. Я еще не заполнил пожарный резервуар пустыми полторашками, – продолжал он, и все понимали, о чем идет речь.
Пожарный резервуар – это огромный  колодец, оставшийся после развала предприятия. Отец всегда по пути домой кидал в нее пустые бутылки. Их там набралось много.
Бабка помотала головой.
– Ты что, дурак? – сказала она. – Сидишь и ухмыляешься. Мало тебя садануло? А ну тебя!
Старуха, ворча, пошла на кухню. Немного погремев посудой, взяла пустое ведро у порога и отправилась во двор.
Олег молча смотрел на отца. Лицо его немного осунулось, под глазами образовались темные круги, редкие седые волосы топорщились над висками. Но взгляд был живой, искрящийся.
Неожиданно заметил, что левая щека у отца заметно обвисла. И левая рука, словно подраненное крыло,  оставалась чуть согнутой длительное время.
Дмитрия бросило в холодный пот.
– У него инсульт... – шепнул он Лене. А сам подумал: "Это все, он долго не протянет".
– Ну-ка, батя, пошевели рукой, – попросил он. – Левой... Пальцами!
Глядя с легкой улыбкой сыну в лицо, он тут же исполнил просьбу и пошевелил... пальцами правой руки. Опасения Дмитрия подтвердились. Стараясь не показывать виду, как можно спокойнее, он произнес:
– Да не правой рукой! Левой! Вот этой, – он взял его левую руку. – Ну-ка, покажи, как работают пальцы у маэстро.
Но отец опять пошевелил пальцами правой руки. Довольный тем, что без особых усилий смог исполнить его просьбу, попросил помочь ему подняться с кресла.
– Зачем?
– Пойду теленка попою...
– Какой теленок? Я сделаю сам.
Забота сына пришлась ему по душе. Он на некоторое время успокоился. Но вскоре опять заерзал в кресле.
– Может, полежишь?
– Не хочу я лежать! И сидеть не хочу. Я что истукан какой-то на одном месте торчать? Пойду курам зерна дам.
Поняв, что не  в силах удержать отца от навязчивой идеи, Дмитрий помог ему подняться с кресла, дойти до двери и спуститься с крыльца. 
Из сарая возвращалась старуха, держа в руке пустое ведро. Увидев старика, старуха бросила ведро и поспешила навстречу.
– Куда это ты собрался? – спросила она. – Опять "скорую" вызывать придется.
– Теленка попоить, курам зерна дать,  – ответил он.
– Курам зерна дать. Я уже без тебя управилась. Пойдем в дом. Тебе покой нужен.
Он подчинился. Дмитрий сказал:
  – Ладно, батя, пока. Не болей. А завтра зайду еще.
 – Спасибо что пришел, – поблагодарил отец, а бабка запричитала: – Дима, обязательно приходи. Кого он теперь делать сможет... Ой, горе-то, какое...
Возвращались домой молча. Осень в жизни Дмитрия оставила много следов. В октябре, шестнадцать лет назад, он бросил пить, а в середине месяца, спустя пять лет, умерла мать. Тогда месяц стоял солнечный, лишь в день похорон погода испортилась, и пошел дождь со снегом. Говорят, если погода дождливая, значит, покойник плачет, покинув бренный мир. И еще – что он сильно хотел жить.
А кто не хочет жить? Мать жить хотела, она вообще была боевой, ничего не боящейся женщиной. Он невольно вспомнил тот роковой день, когда увидел ее, после удара инсульта. У нее также была чуть обвислой щека, только на правой стороне лица...
 Воспоминания урывками проносились в его голове... Вначале мать потеряла дар речи, затем перестала есть... Это были тяжелые дни... Тогда, он до самой ее кончины не терял надежды, что она выкарабкается. Он не знал, что такое инсульт. Ему казалось, что она просто не в себе. В больницу обратились поздно. Несмотря на усилия врачей, болезнь день за днем, час за часом неумолимо и безжалостно отнимала ее здоровье и силы... Инсульт – страшная болезнь. Наученный горьким опытом, он теперь был уже более пессимистичным.
– У него возраст, – нарушил молчание Дмитрий. – Он уже не поправится. Его неминуемо ждет парализация.
– Да может еще отойдет, – попыталась утешить Лена.
– Нет. Когда болела мать, и я ухаживал за ней, я до последних минут ее жизни, как маньяк слепо верил, что завтра, или послезавтра дело ее пойдет на поправку. Верил... А теперь не верю, что он поправится.
Войдя в дом, он некоторое время еще не мог прийти в себя. Он чувствовал, что в его жизни наступают большие перемены. Лена подогрела борщ и позвала к столу.
– Сегодня хлеб есть, – положив ложку в тарелку с борщом, сказала она, - А завтра? Как будем жить?
 Лена помрачнела:
 – Я  тебе говорила, что нет у тебя друзей. Они на словах друзья, а когда помощь нужна, так...
– Ты права. Но избавь меня хоть сегодня от нравоучений, – он вздохнул. – Мне надо настраиваться на тяжелый труд. Ты не представляешь, что меня ждет…
– А что тебя ждет?
– Что ждет? Уход за больным человеком. Ты не знаешь, что это, а я знаю. Я это в полной мере познал, когда матери пеленки менял и кормил с ложки.
– А что твой братец не может ухаживать за отцом? Водку хлестать может
– Да кроме меня за отцом никто ухаживать не будет. А бабка сидеть с отцом не будет, она-то корову не доила, а уж тем более, горшки  под ним вытаскивать не станет. Это пока он еще чуть двигается, она с ним живет, а так сбежит.
– Да уж, – согласилась Лена. 
– Ладно, посмотрим, как будут разворачиваться события. – Нужно, кстати, Олегу сказать, он ведь еще не знает.