В ночи вдруг голос зазвучал —
Дуб заповедный рассказал
Сказанье старое.
Во век пусть не забудет человек
О русах, о живых богах,
Пусть не теряются в веках
Предания родной земли,
Что к нам от пращуров пришли.
* * *
— Ой, бабушка, какая странная брусника!
— Чем же она странная? — улыбнулась бабушка, собирая бруснику в нескольких шагах от меня.
— Ну как же чем! — возмутился я. — Листочки у неё меньше, более закруглённые, а ягодки сплюснутые, будто кто-то сжал их пальцами. И сухие — во рту распадаются как мука, и косточки в них.
— Косточки, говоришь, и ягодки сплюснутые… — сказала бабушка, подходя ко мне.
— Вот такие?
Бабушка капнула несколько капель воды на плоский камень, лежащий на земле.
— Да… — неуверенно ответил я, внимательно вглядываясь в упавшие капли воды.
Капли действительно были похожи на ягоды странной брусники. — Только, бабушка, твои капли совсем расплылись, а ягодки хоть и сплюснутые, а всё же немного другие.
— А ты попробуй представить себе, что на камне не вода, а нечто более густое, например кровь, — улыбнулась бабушка.
Я попытался, и ясно увидел капающие на камень капли крови. Кровь загустевала, сворачивалась и становилась абсолютно похожа на эти красные ягоды. Я сковырнул пальцем старую болячку на коленке, и она начала рассыпаться в руке такой же крупкой, как и ягодка.
— Да, бабушка, капелька крови действительно похожа на эти ягоды.
— Ладно, давай присядем и перекусим, — видишь уже сколько времени, — а тем временем я расскажу тебе сказку про эти ягоды, — кивнула бабушка, расстилая на земле большой платок.
Мы уселись, и бабушка выложила на платок взятую из дома провизию.
— Ну, бабушка, давай, расскажи сказку! — нетерпеливо попросил я.
— Не спеши, будет тебе сказка. А быстро только блох ловить нужно. Сказка от тебя не убежит, — усмехнулась бабушка, раскладывая продукты на платке.
— Как блохи, — пробурчал я.
— Как блохи, — кивнула бабушка. — А старые сказания нужно слушать спокойно, вдумчиво. В них заложена мудрость русского народа, и её понимать нужно, — ответила бабушка, продолжая своё дело.
Я кивнул, но всё же от нетерпения бегал вокруг бабушки в ожидании обещанной сказки. Наконец она закончила приготовления к обеду и, с улыбкой посмотрев в мою сторону, сказала:
— Ладно уж, садись, слушай, а то ты сейчас из кожи выскочишь. И когда только ты у меня ждать научишься?
Я не ответил, а усевшись рядом с бабушкой, взял с платка крупное яблоко и стал ждать.
— Значит, говоришь, странная брусника, — начала бабушка, и лицо её приобрело задумчивое выражение.
Я знал это выражение: оно всегда появлялось, когда бабушка погружалась в глубины своей памяти, а значит сейчас зазвучит сказка. И хоть мне было уже не шесть лет, но до сих пор для меня не было ничего интереснее и милее бабушкиных сказок, всегда таких мудрых и добрых, что я заслушивался. Кроме того, бабушка умела так рассказывать, что невозможно было полностью не погрузиться разумом в звучащее сказание, и каждая сказка становилась для меня волшебным путешествием в миры леса, луга, земли, а также русских Богов, живших на этой земле. Наконец бабушка заговорила...
— Давно это было, даже не знаю когда. Тогда ходили по русской земле дети Яворовы, ставшие позже Богами этой земли и принятые Русичами как тагулы — родоначальники Русских родов, живущих на благословенной земле Руси-матушки.
Не обошлось и без ссор между великими Богами, каждый из которых хотел утвердить свою власть над будущими поколениями Русичей, для которых Бог Род был самым почитаемым среди детей Яворовых. Люди говорят, восстал на Рода великий Волос: «Я — хранитель величайших таинств неба и земли, и не тебе с твоими жалкими людишками указывать мне, как вершить власть свою над родами Русичей, и если я решу, то погибнет каждая тварь на землях, оберегаемых тобой!» — гордо заявил он, и отвернулся от младшего из братьев своих. «Нет, брат мой, роды Русичей сотворены отцом нашим, вечным Явором, не для того чтобы поклоняться Богам, но за тем чтобы стать помощниками их и вершителями воли их на землях, доверенных отцом нашим разуму творений своих. Ведь они — такие же как и мы, только младше. И я принимаю роды Русичей как младших братьев моих, и не позволю тебе причинить зло доверившимся духу моему».
«Ты сошёл с ума, брат мой! — гневно прорычал Волос. — Как можешь ты ставить вровень с нами, Яворовичами, этих скотов, не могущих даже прикрыть одеждой чресла свои?» «А давно ли ты, брат мой, создавал одежды для духа своего, или, может, получил их из рук отца нашего, вечного Явора? — сказал Род. — Спустись на тверди земные, воззри на волхвов, именем Яворовым творящих чудеса в бескрайних лесах земли Русской. Эти люди станут солью и кровью земли, дарованной им, ибо вижу я, что нам с тобой, брат, ещё придётся послужить этим “жалким человечкам”», — улыбнулся Род.
Топнул ногой Волос: «Как покоряются мне деревья и травы, воды источников и звери лесные, так покорны будут и человеки, оберегаемые духом твоим. Скорее светлый Ярила повернёт к востоку лик свой, скорее обрушатся устои мира сего, чем стану я служить Русичам», — гневно изрёк Волос и повернулся, собираясь уйти. «Хорошо», — кивнул Род. — «Пускай же спор наш рассудят отец Явор и люди, живущие на твердях земли сей».
Узнал великий Явор, что распря возникла среди детей его, созвал их и говорит: «Дети мои, горько мне видеть что ссоры возникают в доме моём, и что дети мои не чтут заветы отца своего, ведь из одного духа рождены вы, одной матерью вскормлены. Так смирите гордыню свою. Люди так же нужны нам, как и мы им. Мы раскрываем перед ними тайны жизни живой, а они питают силу нашу верой своей. Так что повелеваю вам: пускай спор ваш решится в пользу того, за кем пойдёт род человеческий». Ударил о землю Явор посохом своим, и покорно разошлись дети его, не рискуя перечить отцу своему. Ушёл и Волос, но затаил в сердце своём чёрную злобу.
Прошли века, окрепла Русская земля народом своим, поднялись по всей Руси могучие города. Стояли на границах её заставы богатырские, берегли русские витязи родную землю, не позволяли ворогу ступить в пределы земли Русской. Много супостатов полегло под мечами отважных Русичей, даже Византийская империя трепетала от одной мысли о Святой Руси.
Почитали Русские роды Бога Рода, как своего пращура почитали Его. Но и Волос не дремал. Чёрная злоба душила Его, завидовал Он, что не питают Его Русичи силой и верой своей, и решил Волос извести Святую Русь. Пошёл Он к Явору, отцу своему, и сказал: «Отец мой, горько мне видеть, что Русичи, коим даровал ты земли обширные и богатые, более тебя почитают Рода, младшего из детей твоих. Ему приносят дары великие, у него просят помощи, к его ногам преклоняют головы свои. Не пора ли прекратить существование этого бесполезного народца?»
Гневом засверкал взор Явора, и изрёк он: «Сын мой, страшные вести принёс ты мне. Повелеваю тебе, Волос, проверь слова свои, и накажи непокорный люд, забывший заветы отцов своих. Но горе тебе, если ложь изрекли уста твои», — сказал Явор, и занял своё место на небесном троне.
Обрадовался Волос, и пошёл сеять вражду между Русичами. Кого только не насылал он на Русские земли: и змея Горыныча, и горн-змею, и других чудищ из дальних земель, — все явились воевать Русскую землю по зову его. Соловей разбойник и Тугарин змей творили бесчинства на земле твоих предков внучек.
Бабушка замолчала, а я замер, заворожённый чудесной сказкой. Долго длилось молчание, наконец я не выдержал:
— Бабушка, что было дальше, неужели эти чудища убили Русских богатырей?
— Ну что ты, внучек, ведь если бы это было так, то и тебя бы не было, — улыбнулась она, потрепав меня по голове. — Ладно, слушай, да домой пора, видишь — темнеет уже. Собрались, значит, Русские богатыри на совет, как спасти землю от этой напасти. Все собрались: и Илья Муромец, и Святогор Богатырь, и Волхв Всеславьевич, словом, все.
— Бабушка, а Добрыня Никитич с Алёшей Поповичем там были? — спросил я.
— Конечно были, куда же без них, — кивнула она. — Ну ты не перебивай меня, слушай дальше или домой пошли.
— Нет-нет, рассказывай дальше, я не буду перебивать! — заныл я.
— Ладно, ладно, слушай, не люблю когда ты ноешь как заблудившаяся коза, — засмеялась бабушка, продолжая свой рассказ. — Вот я и говорю, собрались на совет Русские богатыри, и решили идти к Роду, просить у него помощи.
Пришли они к Роду, пожаловались ему на беду Русской земли и попросили у Бога помощи. Задумался Род и сказал: «Знаю я, откуда сие зло исходит. И чтобы победить его должны вы быть крепки духом своим, и без колебаний отдать жизнь свою, если того потребует Русская земля». Склонили головы богатыри: «Отец наш, жизни своей не пожалеем во имя народа своего и Земли родной». Улыбнулся Род и научил витязей как воевать зло, нависшее над землёй Русичей.
Разошлись богатыри во все стороны земли Русской — каждый пошёл искать своего ворога, а Род отправился в вотчину Волоса. Пришёл он к брату своему и сказал: «Брат мой, зачем нарушаешь ты завет отца нашего? Зачем изводишь Русичей, живущих под рукой моей? В великий гнев придёт вечный Явор, узнав о деяниях твоих». Засмеялся Волос: «Не мне бояться гнева Яворова, он уже из ума выжил, да и силы у него не те». Долго спорили братья, пока не схватились в смертельной схватке.
Тряслась земля, рушились горы, реки выплёскивались из берегов когда бились могучие Боги. Лето сменялось зимой, зима летом, а битва Богов всё не утихала. Наконец, застонала мать сыра земля, отдала Роду силы свои и смог он могучим ударом повергнуть Волоса на тверди земные. Прижал его коленом, и уже занёс меч над повергнутым братом, но взглянув на него, остановил руку свою и сказал: «Брат мой, не могу я пролить кровь твою, и если раскаешься ты в деяниях своих, то не ляжет грех братоубийства на дух мой». Приободрился Волос и, подняв руку, сказал: «Прости меня, брат мой! Клянусь отцом нашим, что никогда не восстану я против тебя и Русичей, оберегаемых тобой».
Смирил дух свой могучий Род и, отпустив поверженного брата, помог ему подняться. Обнялись братья. Внешне покорный Волос, однако, кипел гневом в сердце своём, но сделать ничего не мог. Уже дважды нарушал он клятву перед отцом и братом своим. Знал хитрый Волос, что не простится ему третье преступление перед родом своим, и все братья-Яворовичи восстанут против него. И от этого ярость его становилась всё страшнее.
Прошли века. Но что такое века для Бога? — Всё равно, что минуты для человека. Показалось Волосу, что забыт грех его, и решил он, что пришло время отомстить Роду.
Однажды, когда Род шёл по земле Русичей, подкрался к нему Волос, превратился в огромного медведя и, схватив заклятую булаву, уже готов был обрушить её на голову ничего не подозревающего Рода, но узрил это великий Явор и ударил его пылающей молнией. Расступилась земля и поглотила мятежного Бога, лишь одни медвежьи уши остались на поверхности.
В тот же миг Явор в окружении детей своих ступил на тверди земные: «Посмотрите, дети мои — так будет с каждым, кто пойдёт против рода своего, против крови своей, кто приступит клятву свою. А ты, Волос, будешь в заточении в земле до тех пор, пока дочь человеческая не полюбит тебя и не освободит, не смотря на то, что хотел ты уничтожить род её. Но и тогда останешься ты зверем лесным, и не обретёшь места в роде моём!» — сказал так Явор, и вознёсся в свои небесные чертоги.
Шли века, сменялись поколения людей, населявших места, где могучий Явор пленил сына своего. Постепенно забыли люди предание о мятежном Волосе.
Настало время, когда дочь местного охотника — Макошь — пошла в лес по грибы. Ходила-ходила она по лесу, да и забрела в то место, где выступали из земли медвежьи уши пленённого Бога. Увидела красавица Макошь странные кочки, подошла и коснулась их рукой. И едва это произошло, как почувствовала она прилив силы великой, и увидела мир таким, каким не дано его видеть смертному человеку. Каждая травинка, каждый камешек заговорили с Макошь на понятном ей языке, и вся земля открыла перед ней таинства свои. Удивилась Макошь, но с благодарностью приняла чудо, что узрили глаза её.
Снова погладила Макошь странные кочки, и увидела в земле под ними прекрасного витязя в полном вооружении, огромную булаву сжимала десница его. «Кто ты, Бог или дух нечистый?» — спросила Макошь, чувствуя, как любовь просыпается в сердце её. Поднял глаза витязь, и сказал: «Не бойся меня, красна девица, — я один из сыновей вечного Явора. Когда-то согрешил я перед творениями отца моего, и за это пленил великий Явор дух мой, в земном плену пленил его».
Склонила голову Макошь и сказала: «Не знаю в чём провинился ты перед отцом своим, могучий витязь, но всем сердцем хочу помочь тебе освободиться из плена твоего. Скажи, как помочь тебе? Я выполню это, не смотря на все запреты Богов рода моего». Склонил голову прекрасный витязь и с горечью сказал: «Освободив меня, навлечёшь ты на себя проклятие отца моего. Да и не таким как сейчас явлюсь я глазам твоим, не пожалей потом». «Не пожалею! — гордо ответила Макошь. — Кем бы ты ни был, я буду вечно любить тебя и не отступлюсь от слов своих. Да будут Боги свидетелями клятвы моей». «Тогда отрежь эти кочки и смешай свою кровь с моей кровью, тогда будем мы вместе вечно», — сказал витязь.
Достала Макошь ножичек для рукоделия, да и отрезала странные кочки. Потекла кровь, вздрогнула земля, расступилась, и вышел из неё не прекрасный витязь, а огромный медведь. Испугалась Макошь и спряталась за дерево. «Что же ты, красна девица, не признала суженного своего?» — человечьим голосом сказал медведь, и склонил окровавленную голову. Поняла Макошь, что не лесные кочки отрезали руки её, а лохматые медвежьи уши лежали вместо отрезанных кочек.
Заплакала Макошь: «Прости меня, суженый мой, что не признала тебя в этом образе страшном! Прими же кровь мою, чтобы злая молва не сказала что дочь Русичей отреклась от суженого своего, увидев горе его».
Вскрыла Макошь жилу кровяную на правой руке своей, брызнула кровь, и смешались алые капли с кровью медвежьей. В тот же миг расступились небеса, и могучий Явор ступил на тверди земные. Посмотрел Явор на медведя, на Макошь, возложил длани на головы их и сказал: «Искупил ты, сын мой, грех свой перед родом своим, и теперь свободен. Но навсегда останешься ты медведем. Однако негоже человеку жить со зверем лесным, а посему жена твоя тоже станет зверем. Тебя же, Макошь, принимаю я в число детей своих, и пусть это будет даром за освобождение сына моего».
Коснулся Явор посохом своим Макоши и медвежьих ушей, лежащих на земле, и произошло чудо: превратилась красавица Макошь в молодую лосиху. А медвежьи уши и капли крови, оросившие их, стали странным растением с красными ягодами и листочками, похожими на медвежьи уши. «А теперь, дети мои, идите и живите в мире. Ну а кровь ваша пускай исцеляет Русичей, и каждый, кто призовёт имена ваши, пускай найдёт помощь в этой святой траве». Поклонились медведь Волос и лосиха Макошь Явору и ушли в тёмный лес. А траву, порождённую медвежьими ушами и соединившейся на них кровью Волоса и Макошь люди так и назвали: «медвежьи ушки».
И по сей день помнящие люди справляют праздники медведя и лосихи, а травники и знахари при помощи этого растения излечивают самые страшные болезни сердца, почек, и возвращают утраченную силу. Вот какую бруснику ты нашёл, миленький.
Бабушка замолчала. Я тоже молчал, не зная, что сказать. Мне живо представлялся медведь с отрезанными ушами. Он шёл через поляну, поросшую медвежьими ушками, следом брела лосиха, она тёрлась мордой об окровавленную голову медведя. Так они и скрылись за деревьями. Ни о чём не спрашивая, следом за бабушкой, я пошёл домой. На небе загорались первые звёзды.
Дома, лёжа в постели, я спросил бабушку:
— Ба, а ты расскажешь что стало дальше с Волосом, Макошь и другими Богами?
— Конечно расскажу, — улыбнулась она, потрепав меня по вихрам. — Кто же ещё это сделает? Надеюсь, когда-нибудь и ты передашь эти сказания своим детям и внукам, чтобы не угасла память на святой Руси о её корнях. А сейчас спи.
Я засыпал, но перед мысленным взглядом всё ещё маячила нескладная морда лосихи, ласково слизывающая кровь с израненной головы медведя.
В. Ларин