Все дома в моем городе типовые: грязно-серого цвета девятиэтажки, с одинаковыми окнами, дверьми и однотипной жизнью за ними. В каждом окне можно увидеть одни и те же лампы, мебель, мелкие и крупные детали интерьера и очень похожих друг на друга людей.
В разных квартирах я бывал, но всё содержимое одной в точности повторяет содержимое другой. Занавески, мебель, игрушки, книги, чашки, одинаковая планировка, абсолютно всё, до мельчайших деталей повторяется из раза в раз. Отличия состоят лишь в том, что каких-то мелочей больше или меньше. Но если что-то появляется, то неизменно встаёт на тоже место, как везде.
Моё жильё - не исключение. Перепланировку делать бессмысленно. Каждый предмет мебели можно поставить только в одно положение и никак иначе. А мелочь, как её не выставляй, в тот же миг самостоятельно перемещается туда, где «должна» стоять.
Мир совершенно одинаковых домов, вещей, людей. Правильные улицы, чёткое движение, никаких нарушений нигде и никогда. Нигде и никогда я не встречаю людей старше шестидесяти. Мои родители исчезли, когда им было по пятьдесят лет. Однажды их комната оказалась пуста, их вещи пропали, а вещи сестры переместились из нашей общей комнаты в родительскую.
Иногда кажется, что люди в моём городе на одно лицо. Точнее, их лица словно размываются и постоянно немного меняются, так что совершенно невозможно вспомнить, кого только что видел. Они исполнительны, дисциплинированны, привыкли к приказам. Быстро и безропотно выполняют любые указания, поступающие по громкой городской связи. В военном городке, учения – привычная вещь. Если нет учений, значит рядом снова кто-то воюет, так было всегда. Тут всё время воюют. По крайней мере, нас так учат.
У меня есть сестра Стейзи. Яркая звезда в этой серой обыденности, невероятная, изумительная, тонкая и гибкая как тетива лука. Голос переливается сотнями ручейков по камешкам, а смех заставляет забыть печали и улыбнуться даже самого хмурого на свете человека. Мы похожи как близнецы, хотя она на год старше. Она поёт и играет на деревянной флейте, смеётся невпопад и танцует в такт солнечным зайчикам. У нас одинаковые тёмно-каштановые длинные прямые волосы до поясницы, только я их убираю в хвост, а она носит распущенными. Мы оба кареглазые и сильно выбиваемся из всей массы людей - сероглазых, коротко стриженых, строго одетых в костюмы, похожие на камуфляжную форму.
Мир для кого-то совершенный, до одурения правильный и скучный для нас с сестрой, кажется наваждением, личным миражом, который вот-вот рассеется.
Однажды в наш дом пришёл необычный человек, представился Сагарисом. Он был большим. Во всех смыслах. Рост больше моего почти вполовину, тело объёмистое, и может показаться, что он грузный и малоподвижный, но мягкие и точные движения наводят на мысли о военной подготовке. Яркие, как сапфиры, голубые глаза, светлые, почти белые волосы, лёгкая одежда из неизвестной ткани казалось струится по телу. Вьющиеся волосы небрежно собраны в хвост, а на ногах обувь больше напоминающая балетные тапочки, чем тяжёлые берцы, которые в нашем городе носят все взрослые жители.
Он долго с нами разговаривал, задавая странные и нелогичные вопросы. Распрощался и ушёл, оставив в задумчивости. Когда воспоминания о странном визите почти истёрлись в пелене одинаковых дней, вернулся. С порога сообщил, что бы мы собирались в дорогу. В этом мире подчинение любому, кто приказывает – беспрекословно по умолчанию.
Стейзи собрала небольшой узел с одеждой и деревянную дудочку, а я не взял даже носового платка, словно выпав из колеи событий. Я всегда славился своей чудаковатой рассеянностью, такой нетипичной для всех жителей города.
Мы последовали за нежданным гостем. Шли долго. Пейзаж меняется так стремительно, словно мы несёмся на невероятной скорости. Остановились в небольшом домике. Провожатый посадил нас за стол и рассказал странные вещи.
- Мы сейчас находимся в другом мире. Вашего мира больше не существует. Вы -единственные, кого пожелала спасти Императрица. Этот дом ваш, можете делать что захотите – гулять, петь, хоть носится как угорелые. Попробуйте, вам понравится. Я навещу вас. В какой-то свой приезд заберу Стейзи ко двору Императрицы на обучение и службу. Вы увидитесь, когда она будет готова. Тебя заберу немного позже. Стоит побыть вместе, пока есть возможность. Он ушёл, оставив привыкать к новой жизни.
Дом, в котором мы теперь живём, сложен из толстых темных брёвен, большой и просторный. В нём днём прохладно, а вечером и ночью – тепло.
В доме три комнаты – гостиная и две спальни. Посередине дома, в гостиной – большая печь, хорошо прогревающая все комнаты и обустроенная для приготовления пищи.
В гостиной простая, очень тёплая домашняя обстановка – большой деревянный стол из струганных потрескавшихся толстых досок, на толстых ногах. По бокам стола и по стенам - скамьи. Небольшой стол для готовки ближе к выходу в сени. У стен стоят самодельные шкафчики с нехитрой утварью.
В сенях выход в подпол, где хранятся большие запасы пищи на любой вкус.
В каждой комнате - по большой кровати с перинами, тёплые подстилки ручной работы под ногами, какие-то чудные занавески в горошек на больших окнах, и вообще – уютно.
Во дворе сад с разнообразными вольно растущими цветами. Чуть дальше, сбоку – колодец, огород, плодовые деревья.
За облагороженным участком, без малейших признаков ограды – влево дорога в лес к ягодам, грибам, ледяным ручьям и земляничным полянам; вправо – к бесконечным холмистым полям с ярким благоуханным разнотравьем. Красота, тишина, покой и полная свобода. На полях стоят рукодельные улья, а в них, сочащийся ароматом воска и разнотравья нежнейший мёд.
Более чем достаточно для счастья человека, всю жизнь просуществовавшего в лагерном режиме.
Когда хорошо, время словно ускоряет неравномерный бег. Наступает момент, который, как ты искренне надеешься, никогда не наступит. Однажды наш новый и единственный знакомый приехал за сестрой. Мы простились. На прощание Стейзи подарила свою деревянную дудочку из невиданного красного дерева, с небольшими щербинками на краешках от времени и неизбежных падений.
Сестра уехала, я остался один и монотонные дни потекли, как песок между тонкими пальцами немощного старика.
В эти дни я сдружился с Сагарисом, единственным существом, посещавшим меня время от времени – всадником, что привёл нас сюда. Сагарис - большой, мягкий и безобидный на вид мужчина, всегда одетый во что-то мягкое, струящееся и удобное - командир отряда двенадцати всадников, их же называли «Белый Отряд», «Отряд Белые Вороны», «Отряд Смерти» и даже «Всадники Апокалипсиса». Опаснейший тип на всём белом свете казался мне обаятельным душкой с аристократическими манерами и прекрасным чувством юмора. Прекрасный собеседник и рассказчик. Не смотря на наш с сестрой ограниченный и специфический набор знаний, мы быстро подружились и так же быстро и незаметно схватывали новые знания, которыми он нас снабжал с избытком. Когда сестра уехала, мы часто с ним гуляли, по вечерам беседовали и пили подогретое вино на деревянном крылечке дома.
Сложно сказать, сколько времени я провёл в этом тихом приятном месте в непривычном одиночестве – дома нас с сестрой почти не разделяли, хотя по условиям города, в котором мы жили обучали в разных местах.
В неспешных беседах с Сагарисом пролетали часы, всё остальное время я без дела бродил по окрестностям, читал книги и даже пытался играть на подаренной сестрой дудочке.
Прекрасно остаться в покое и одиночестве на некоторое время. Даже несколько лет пролетают быстро. Если ты не скучаешь по кому-то и тебе есть чем заняться. Но у меня было первое и не было второго.
Так, однажды я занялся своим телом. В один приезд Сагарис застал меня за нелепыми упражнениями, хмыкнул и через пол дюжины дней пригнал кучку странного низкорослого народца. Народец с этого момента, в лесу начал строить лагери, канатные дороги, водяные переправы, полосы препятствий, часть леса постепенно превращая в полосу для выживания – дикая мечта для маленького, тощего, неугомонно меня.
Это был рай для выживания, где каждое сухожилие трещало от натуги, ледяная вода не только охлаждала, но и моментально сводила судорогой ноги и тело, вспотевшее от нагрузки. Где-то приходилось перемещаться почти вслепую, делать неимоверные прыжки и кульбиты, и чуть ли не лететь по воздуху или над водой.
Я не жалел себя, заставляя сутками, с ночёвками, изучать выстраиваемый лагерь, что казался мне столь же прекрасным, сколь и бесконечным.
Мне нравилось это странное занятие. Я научился ловить рыбу, ставить силки на мелкую дичь, различать грибы и ягоды. Познакомился с тающим сладким ароматом и вкусом лесной земляники, пару раз чуть не увяз в болоте, о котором не знал и случайно вылетел в запале тренировок. Болото оказалось весьма уютным, а по осени украсилось переливами ярко оранжевой морошки по берегам и красными наливными боками клюквы на мхах. Научился плести небольшие туески для сбора ягод, потом большие. Жадность и бесконечная любовь к лесным богатствам заставили научиться делать большие короба из берёзового лыка. Иногда я встречался со странным народцем, они уже заканчивали лагерь и постепенно куда-то расползались, но некоторым полюбились эти места, и они остались тут жить. Мы поначалу издали наблюдали друг за другом, потом как-то сошлись и сдружились. Они научили меня вязать узлы на верёвках, без вреда перебираться по веткам деревьев, и многим простым премудростям для безопасной и комфортной жизни на природе.
Теперь мне было чем занять свой досуг вплотную. Постепенно я научился играть на флейте, и когда усталость или грусть брали своё, устраивался удобнее, доставал деревянную флейту и наигрывал любые мелодии, что приходили в голову. Иногда пытался вспомнить те, что дарила Стейзи.
Любопытные и добродушные маленькие люди потихоньку сползались на звуки музыки, с удовольствием слушали, угощая меня сваренной ими медовухой.
Время побежало существенно быстрее и как-то веселее, что ли.
Я всё ещё грустил и скучал без сестрёнки, но её отсутствие уже не было таким гнетущим. Так прошло ещё много времени. Лето сменилось на короткую яркую осень, потом как-то незаметно вернулось раза три, пока я обживал новые просторы. Сложно считать дни, когда они улетают как из рук птицы. Впрочем, кажется, я об этом уже говорил.
Однажды Сагарис приехал мрачный, как ночь и сообщил, что Стейзи погибла. Именно в этот день, в этот момент мои каштановые волосы стали седыми. Я сел там же где стоял, молча сидел какое-то время, мучительная боль разливалась по всему телу, затмевала всё вокруг. Ничего больше не видел и слышал, кисти сжимались в кулаки и разжимались, но лицо было сухим. Я словно забыл, как плакать и вообще обо всём забыл.
- Я хочу забрать тебя к Императрице. Там ты сможешь попрощаться с сестрой и остаться жить, если тебе там будет по нраву. Я буду рядом насколько это возможно.
Собирать особо нечего, поэтому мы сразу двинулись в путь. И опять я слишком плохо соображаю, чтобы обращать внимание на наши более чем странные перемещения.
Так я впервые попал в Адрию – молодой, ещё не оформившийся мир. Она прекраснее всех самых сладких грёз. Но до того ли мне тогда было?
Первое время после похорон меня никто не трогал, и я мог бесцельно бродить потерянной тенью где угодно, ни о чём не думая и ничего не желая.
В моей комнате всегда стоит свежая еда, вода и вино. Вина всегда вдоволь. Оно позволяет забываться, теряться, растворяться в молчаливой скорби, путать день с ночью и забывать, кто я такой. Да всё равно на этот вопрос я не мог найти ответа, сколько не искал. Сложно понять кто ты, когда всё, что могло подсказать - исчезло, а новое ещё не появилось или застилает облако бесконечного горя.
Иногда меня навещает Императрица, и мы часами говорим о сестре, разговор плавно перетекает на текущие дела, обсуждение гостей и событий в Адрии.
Таким образом, неспешно и аккуратно Императрица вводит в курс дел, рассказав в общих чертах, о функциях этого мира. Так же, «пожаловалась», что ей построили невообразимо скучное сооружение – бездушную тесную штуковину, а не замок.
Я не мог не согласиться. Это был точно не замок – простой четырёхэтажный дом с однообразными окнами, почему-то облезлыми белыми колоннами, с болезненно то ли розового то ли охристого цвета стенами и без малейшего намёка на гостеприимность.
- С этим можно что-то сделать? В этом доме даже спать тоскливо, – спрашиваю я.
- Вот уж точно. Ты, кстати мог бы заняться этим вопросом.
- Как? ИЗ меня архитектор, как из козла стакан.
- А ты просто фантазируй и замок сам начнёт меняться.
- Хм… Я попробую.
Разве можно отказаться от предложения построить дом мечты? Да если бы дом! Мне предстояло отстроить не только замок, но и территорию вокруг! Правда, о последнем меня не просили, но кого бы я спрашивал? Определённо, от такого предложения невозможно отказаться!
Поскольку всё равно большую часть времени я провожу вне стен здания, никто не торопит, а желание изменить эту скучную постройку давно свербит в одном месте, то дело пошло быстро.
Конечно, по началу, я боялся что-то не так «придумать», но как мне показалось, Адрия помогала. Там, где я мог ошибиться, молодой дворец сам исправлял или специально оставлял задуманное как есть.
Императрица не мешает, лишь изредка давая дельные советы по устройству помещений, в том числе и тайных, о необходимости которых я мог не только не догадаться, а вообще не знал, что такие существуют.
Пользы от такого, с позволения сказать, строительства – масса. Нигде нет строительного мусора, все постройки, анфилады, башенки возводятся почти со скоростью мысли.
А изменение размеров и внешнего вида основной постройки влияет и на двор с садом и на различные бытовые пристройки. Так или иначе, замок меняется и разрастается, и сад вместе с ним. По ночам мне снятся залы, переходы, потайные выходы в сады и крошечные беседки кельи в них. А утром, неизменно я вижу эти сны наяву. Адрия стала городом грёз и могла произвольно меняться под стать настроению. Я долго не мог определиться с цветом стен главного замка и построек, наконец, видимо Адрии надоели постоянные смены настроения, и она сделала стены постоянно меняющегося оттенка. По стенам самостоятельно бродят какие-то пятна или блики, иногда кажется, что они отражают отблески огромного лилового пламени, иногда они нежного молочного цвета, иногда становятся пронзительно оранжевыми. И всё это уже без какого-либо вмешательства с моей стороны. Идея встретила среди меня бурное одобрение и было решено оставить всё именно так.
…
Я и не заметил, как крепко привязался к Императрице.
Она позволяет мне практически всё, не мешает бездельничать и не отвлекает, когда я занят. В то же время, она всегда оказывается рядом, когда необходимо. Может молча сидеть часами или оживлённо нести всякую чушь, всегда попадая в моё неспокойное настроение. Разве можно желать о другом друге?
Именно в это время я начал сочинять сказки и песни для Императрицы. Понятное дело, не собирался показывать свои произведения, но вино в невменяемых количествах и её непосредственная близость однажды сделали своё дело.
С тех пор Императрица стала моим постоянным слушателем.
А немного позже принесла в мою комнату шутовской камзол, колпак и башмаки с бубенчиками.
- Думаю, из тебя получится прекрасный шут. Камзолов, колпаков, тапочек и прочей ерунды будет сколько захочешь. Предлагаю работу шута как официальную должность. Подумай, не спеши. Положительным ответом и вступлением в должность будет эта одежда на тебе. В работе шута есть свои минусы, которые будут видны и ощущаться сразу. Но есть и плюсы, их значительно больше, но они будут открываться постепенно. Работа шута – должность, позволяющая официально с умным видом издеваться над всеми подряд. За шуточки издёвки могут надавать тычков конечно, но по-настоящему наказать могу только я. Поверхностно, в курс дел Адрии, я тебя уже ввела, а дальше ты и сам быстро поймёшь, что и когда стоит или не стоит делать.
Так я стал Шутом её Императорского величества, Императрицы Средних, Малых и дальних миров.
Глава вторая
…Переплетение цветов, оттенков, запахов. Яркие и бледные всполохи. Полет. Движенье. Прыжок. Вновь яркие вспышки. Цвета, голоса. Различные другие звуки. Словно щелчок. Неожиданная Тишина и Пустота…
Жизнь
- Слушай, Шико (меня действительно так зовут и Королева Марго тут практически не причём), а не спеть ли тебе песню о любви или ещё о чём-нибудь? – Она лукаво взглянула на меня, пронизывая сотнями лучиков, бьющих наповал. Такими были Её глаза.
- Щаз спою! – сказал я, рассыпаясь перед Её ногами звоном бубенчиков, во множестве пришитых на шутовской колпак, смешные тапочки с загнутыми носами и камзол.
- Нет, белобрысый, ты не понял. Спеть на Турнире… - она снова взглянула на меня. В глазах струится смех. Мне стало зябко.
- Но, Императрица! – В отчаянье воскликнул я. – Ты же знаешь Шико! Что я могу предложить столь искушенной публике! А те песни, что я пою тебе - только для твоих ушей, ты же знаешь!
- Мы что-нибудь придумаем, Шико. Спой мне…
Я набрал в лёгкие воздуха, только собрался запеть, как тут же запутался в полах своего немыслимо длинного камзола и брякнулся на каменные плиты дворца. О! Поверьте, ради Её серебристого смеха я готов и не на такие подвиги! Все же я встал, после нескольких неудачных попыток. Встал и запел, подумывая о том, что за эту песню Императрица по головке не погладит.
Я ношу одежды чёрные –
Серебро по рукавам.
Песни петь умею вздорные,
Впору лишь еретикам.
Шут-молчальник, шут-юродивый…
Королевна, не гневись!
Замок – в золоте, и вроде бы
Беззаботна наша жизнь.
Вроде – краше, чем в сказках, ты,
Вроде – ломится казна,
Вроде – муж с тобою ласковый…
От чего же ты грустна?
Хочешь – грусть-тоска рассыплется
Горстью звонких бубенцов?
Глянь – вот клетка золотистая
С парой белых голубков!
Не печалься, раскрасавица,
Не поглядывай в окно:
Рыцарь, что тебе так нравится,
Спит в земле давным-давно.
Как-то слово молвил дерзкое
Королю он сгоряча…
Ах, знакомство слишком тесное
Вышло с ним у палача!
С башни, что над замком высится,
Обречено смотришь вниз…
Ну же, милое Величество,
Вытри слезы, улыбнись!
Присмотрись ко мне, смиренному –
Чем я хуже их на вид?
А взамен венца надменного
Есть колпак, и он – звенит!
Если б ты меня, прелестная,
Полюбила хоть на миг –
Я б тебя прославил песнями,
Я б к стопам твоим приник,
Я б... Но что тебе до бедного,
До безумного шута?!
О, краса твоя бесценная!
О, безумья темнота! *
*Стих любезно предоставлен Русалкой Гэлраэн. Настоящее имя пропало в летах.
«Интересно, что мне за сию песенку будет?»: подумал я и ощутил на многострадальном ухе цепкую хватку тонких пальчиков Императрицы.
- Кто-то сегодня лишится сладкого на ужин, как ты думаешь, кто?
Самое главное в работе шута – притворяться дураком настолько хорошо, что бы верили не только окружающие, но и ты сам.
- Кто? Разве Милостивая Государыня кого-то лишит сладкого? Но это же так жестоко, так не справедливо!
- А еще этот кто-то, такой весь тощий и белобрысый лишится свежих устриц…
Н-да… иногда я немного переигрываю… Я не нашел ничего умнее, как сказать: - И вообще, я не белобрысый! Я… – и скуксился под её потяжелевшим взглядом.
- Я знаю, Шико. Не нужно напоминать о таких вещах… - Она повернула голову и посмотрела в окно долгим взглядом. Не знаю, сколько бы она так сидела, если бы в дверь не влетел, в прямом смысле этого слова, посол с Дальнего Мира. Так называли любой мир, что не вошел в состав первой Сотни Ближних и Средних миров.
- Ваше Императорское Величество…
- Короче!
- Наш мир просит помощи и Вашего величайшего соизволения…
- Ещё короче!
- Куда уж короче! Война у нас!
- Нашли время. Всю документацию, карты, расположение войск и прочее сдайте министру обороны. Мой личный секретарь в вашем распоряжении, – и, когда эта гусеница, левитирующая на листе огромных размеров наконец убралась, уже мне: – Шико, поучаствуй.
Вот так всегда. Иногда я пытаюсь напомнить Императрице, что я – шут, а не тайный советник, и уж никак не скрытый шпион-разведчик. На что она мне отвечает по-разному, но всегда оригинально. Я бы давно перестал спорить, если это был вопрос принципа, а не тема для моих сомнительных и якобы философских размышлений и не повод для длительных бесед обо всём сразу и ни о чём одновременно. Иногда кажется, что Императрица только тем и занимается, что беседует со мной, порой забывая прерываться на сон и непосредственные обязанности. Однако, я не видел и не слышал недовольных лиц и речей. Множественные собрания, серьёзные и не очень заканчивались, и Императрица обсуждала их со мной. Мне не было понятно, всерьёз она интересуется мнением, или просто ей так удобнее думается, до тех пор, пока я не стал замечать, что она даёт те указания, о которых додумался вроде как я. Мне конечно лестно думать о том, что я весь такой из себя умный и замечательный, хотя, на самом деле, наверняка Императрица додумалась сама, а на мне обкатывала идеи до совершенства. В любом случае, о нескончаемой пользе моего присутствия на такого рода мероприятиях, она постоянно говорила.
А, как мы уже говорили, участие в подобного рода собраниях, да ещё и в качестве шута (заметьте сам парадокс: шут и на военном собрании) даёт определённого рода привилегии, и, так, между прочим, оплеухи от всех подряд.
Конечно: жители Адрии с гостями или сами по себе, собрались обсудить серьёзные дела, а тут Шут, фиолетово-розовой молнией летает по залу, звенит бубенцами, выделывает всяческие коленца и абсолютно расстраивает столь долго устраиваемую дисциплину и тишину. Кстати сказать, выгнать меня не могут. Так пожелала Императрица. Но, признаюсь, гораздо легче воспринимают мною создаваемый шум, нежели, чем игру на флейте и тихое пение. Поскольку на шум внимание можно не обращать, а музыку не слушать не получается. Слушают как миленькие.
Странно, что даже самые близкие существа не знают имени Императрицы. То есть так и зовут – Императрица, Королева, Ваше Императорское Величество, Высочество и даже Высокопреосвященство, ну и прочее. Полная её, с позволения сказать, должность звучит примерно так: Императрица Средних,Малых и Дальних миров. Дальше следуют множественные регалии, которые не помнит никто кроме разве самой Императрицы и нудных вестников различных послов.
Я, например, побывав в одном странном мире, под воздействием запаха благовоний, Её непосредственной близости, а также, под впечатлением от мультфильма «Русалка», называл её Вашество. Как ни странно, она даже откликалась. Когда мы оставались вдвоём. То есть очень, очень много времени.
Путь
Каждый раз начинается путешествие с перекрестка дорог, что находится в столь старом городе, что и название его давно стёрлось, вытоптанное сотнями тысяч прохожих, в основном, приезжих, как и мы, появлявшихся именно на этом перекрёстке. Каменная вечно пыльная брусчатка под ногами, слева сбоку старая кряжистая таверна, с каменным некогда белёным, а сейчас серо-жёлтым от пыли и времени первым этажом и совсем уж непонятного оттенка деревянным вторым. Крохотные оконца второго этажа забраны кажется слюдой, только не хрупкой и ломкой, а довольно прочной, но и почти непрозрачной снаружи.
Двери таверны всегда раскрыты. Пройдёт ещё много времени, прежде чем я туда первый раз зайду, и открою ещё несколько удивительных тайн этого места.
Но из дверей доносится мерный шум обычной жизни таверны, запах дешёвого пива, горячей снеди и мёда.
По оставшимся сторонам – пыльные и, кажется, жилые дома, настолько обычные, что воспринимаются скорее, как необходимая декорация, чем настоящие дома. По бокам широкой мощеной улицы – большие ручные телеги с серым скарбом и канавки для сточных вод - ни разу не видел, что бы ими пользовались, но оно и лучше. Только запаха нечистот не хватало для полного счастья, итак оглушённого новым миром меня.
Императрица впервые взяла меня с собой.
- Сейчас мы здесь на правах гостей, даже лучше, – на правах перелётных птиц. То есть, здесь и в других местах подолгу задерживаться не будем. По крайней мере, пока не дойдём то места, где можно будет остановиться без риска для твоей физической оболочки. И зачем ты её с собой потащил?
Мои попытки объяснить, что я понятия не имею о чём она вообще говорит, как это делается и вообще я не могу гулять без своего тощего, но тем не менее родного и привычного тела, встречают ответ: можешь, но не хочешь, а ещё - боишься. На это я спорить не могу, потому что Императрица права. Впрочем, она всегда права…
Больше всего подобное путешествие похоже на ворох цветных снов, с той только разницей, что если здесь откусят руку, ты так без неё и останешься…
... Дорога, мощенная кирпичом, невысокие здания постепенно скрываются, заворачиваются в тень, из которой выплывает другой мир.
Ночь, узенькая асфальтированная улица, по бокам которой – слева и справа огромные безликие дома из бетона и стекла. Неба не видно. Улица освещается слабым светом ночных светильников, он блестит размытыми бликами на мокром асфальте. За окнами – чернота. Вперёд, и, если обернуться - назад, границы улицы размываются, в центре образуется такая же мрачная давящая чернота, как сверху.
Дым седой над чёрными огнями.
Огни пусты. Здесь места нет словам.
И всё, что было, остаётся с нами.
И всё, что будет, достаётся нам.
И я иду, и нет конца дороге.
Уже мой путь не будет завершён.
Огонь обсушит вымокшие ноги,
Лицо сокроет тёмный капюшон.
Я всё иду, мне не найти покоя.
Слова – пусты. Я не люблю слова.
Теперь уже никто не помнит, кто я.
Лишь тихо плачет чёрная вдова…*
* Darkont
….Никогда не знаешь, что в следующий миг взбредёт в голову женщине.
А если эта женщина - Императрица… Никогда не думал, что ей могут нравится такие места и такие стихи, что проникают через все поры тела и души, заставляют его, то есть - меня, любимого, дрожать каждой клеточкой бренной оболочки. По телу бродят мурашки размером с некрупного зайца, перемежаясь дрожью и ознобом. Мне хочется не то что спрятаться – а исчезнуть побыстрее из этого мира. Это даже не эмоциональный настрой, а физическое состояние. Я про себя ужаснулся – неужели она каждый раз идёт по этому пути? Ох, как расхотелось вдруг получать ответ на этот вопрос. Кто бы тогда сказал, что этот мир в моих личных путешествиях будет не самым мрачным, и что вообще такие путешествия у меня будут, да ещё и в одиночку – я бы истерично расхохотался таким же жутковатым, как этот город смехом.
Улочка закончилась настолько неожиданно, что я чихнул и стал ошалело хлопать глазами…. Следующий мир…. Она усмехнулась, глядя на мою перекошенную физиономию, провела тыльной стороной ладони по слегка небритой щеке, и наважденье слетело, словно сорванный ветром лист. Стало неожиданно легко и светло. Я завертел головой во все стороны сразу, но тут же вляпался, по милости моей Госпожи, естественно, в следующий мир.
- Я немного изменила маршрут, а то ты два таких мира подряд не переживёшь. Можешь временно расположиться здесь, - она махнула рукой.
Тем, кто бывал в долгих походах, не придётся объяснять, что такое приют-сосна, только это дерево - не сосна. Больше всего оно напоминает тополь, который думает, что он – ива. Огромная густая, слегка серебристая крона создаёт уютное убежище для путника. Насчёт зимы – не знаю, но сильный ливень здесь точно можно пережить; ни одна капелька на тебя не попадёт. Крона создаёт настолько большое пространство вокруг корней, что можно развести костерок, их не повредив. Межу корнями выстлано ложе изо мха. Рядом лежит некоторый запас дров. Приютное дерево стоит отдельно, немного поодаль жизнерадостного светлого лиственного леса, а по другую сторону открывается вид на бескрайние цветущие поля и луга.
Как только я пробрался между свисающих ветвей к ложу - повалился на него и отключился. Не знаю, сколько я спал, но, точно знаю – проснулся от лучистой улыбки Императрицы. Она потрепала мои уже потрепанные сном волосы и встретила следующими словами:
…Не думал, что это пустая дурь,
Не думал вообще ни о чём…
Пускай играют зарницы бурь –
Бессмертным всё нипочём…*
*Darkont
Я подавился. Она же, услужливо похлопала между лопатками, и тут же подала ковшик с ледяной сладкой водой.
- Ну, ты и соня. А знал бы ты, что во сне говоришь, Шико...
Я хотел попытаться оттянуть отправку, но тут же понял – пора.
Вскочил, естественно споткнулся и грохнулся.
- Нет, милый друг, так не пойдёт. В этой одёжке ты распугаешь всех. А кого не распугаешь, те помрут со смеху. – Это она, между прочим, говорила о моём любимом шутовском камзоле с длинными полами и о прекрасной шапке с рогами и бубенцами, но особенно, подозреваю, намекала на мои большие не в размер, башмаки с длинными носами и бубенцами на них.
Несколько растеряно махнула рукой по направлению меня, пытавшегося в этот момент всё же встать, и камзол исчез и сменился на другой набор одежды. Лёгкие, из тонкой мягкой чёрной кожи штаны, тёмно-коричневая рубашка, с более светлым воротом, рукавами и пуговицами. Удобные мягкие сапоги с небольшим каблуком. Слева, на поясе прикреплена шпага с причудливыми завитками на эфесе. Волосы собраны в хвост.
Критически осмотрела наряд, и, не удосужившись, на сей раз, хотя бы для виду, махнуть рукой, прибавила несколько деталей к моему туалету. В том числе, на моей многострадальной шее появился чудной кулон на тонкой серебряной цепочке. Взглянула ещё раз, и не удержавшись, хмыкнула: – на тебя посмотришь – ведьмак ведьмаком. Сделать тебе, что ли глаза красными и светящимися в темноте? Ни одна зараза ведь не подойдёт…
- Ага, - с энтузиазмом поддержал я, - а каждый раз, по утру, мне придётся Вас откачивать и объяснять, что я это я, а не пришлый ловец снов и ведьм.
- Есть такое дело. Нам пора.
Глава 3
Сад начал расти вместе с причудливыми постройками парадных и хозяйственных корпусов дворца. Появились широкие дороги для повозок, и множество узеньких витиеватых, как подпись нашего министра, крохотных, но совершенно очаровательных дорожек для бесконечных прогулок в одиночку или вдвоём. Адрия, угадав настрой и характер хозяев, изменила погоду в молодом мире. Теперь практически всегда - лето. Иногда его сменяет короткая яркая, пламенеющая листьями и переливающаяся мягкими оттенками тёплого солнца осень, быстро сменяющаяся нежным весенним цветением с непременным благоуханием белых и голубоватых ландышей и жасмина, плодовых деревьев, весеннего разнотравья, и вновь летом. Иногда осень затягивается. В такие времена можно поймать руками снежинки. А однажды, Королевна, завязав мне глаза, вывела в сад и толкнула в настоящий сугроб! До этого момента я не знал, что может быть так много снега. Но, быстро оправился и стал отбиваться от снежков Её Величества. Правда, она всё же в меня попадала, и каждое попадание вызывало у неё смех. Мы лепили причудливые снежные фигуры, обстреливали деревья и постройки, хохотали как истинные злодеи и прекрасно проводили время. Конечно же промок до ниточки и схватил насморк. Но все страдания были завершены, как только я попытался серьёзно заболеть. Она сама пришла в мои комнаты. На лице была написана коварная хитрость. В руках поднос. Она меня с ложечки кормила мёдом пополам с подогретым белым вином, не забывая подкладывать крошечные какие-то запредельно невероятно вкусные печеньки. Закончилось это как всегда - я по уши вымазазался сладкой вкуснятиной. Императрица, недолго думая, с лёгкостью схватила меня за ворот серебристо-розовой пижамы и опустила в ванну, полную горячей ароматной будоражащей воды, и начала растирать мочалкой, пенной и смешной. Казалось бы – такая серьёзная тётя должна быть, но нет. Она хохотала и втягивала меня в самые невероятные приключения с лёгкостью молодого тёплого летнего ветра, который бесстыдно задирает юбки нашим фрейлинам и оголяет плечи работникам сада…
Однажды я решился дойти до ажурных решёток сада и взглянуть, что за ними. Там ничего не было! То есть вообще, то есть – совсем. Темнота и пустота, но не щемящая сердце и наполняющая смутными дурными предчувствиями, а наоборот – очень даже уютная, тёплая и вроде даже не чёрная, а с какими-то оттенками очень тёмного коричневого, зелёного синего… Моё расшалившееся воображение успокоил прилетевший с ветром шепот Адрии, он заверил, что скоро за садом появится продолжение. На миллион вопросов: когда, где, что и так далее, ответа не последовало. Только ветер бросил в лицо удивительный сладковатый щемящий душу запах, которого я прежде не знал.
…Наконец, и дворец и сад приобрели относительно постоянные очертания.
Это я так говорю. На самом деле, Адрия любит путать дорожки в саду и переходы в самом дворце. Но, все же, образовались определённые «жёсткие» пути, уже не меняющие своего местоположения на мифической, нигде не существующей, «карте». Благодаря этому открытию я обнаружил, что у нашего сада есть ворота, к которым от самого дворца протянулась относительно ровная дорога.
«Что же», - подумал я, – «раз есть ворота и дорога с этой стороны ворот, то, значит, она должна быть и с той стороны ворот». Ну, а поскольку у меня достаточно свободного времени, решил проверить догадку. В одно солнечное утро, обещавшее яркий жаркий солнечный день, заскочил на кухню, взял корзину, утащил лепёшки, овощи, немного мяса и вино, пошёл на разведку.
Первым делом, за воротами, меня встретил совершенно другой ветер, и он пах морем! Когда я наконец перестал жмуриться от нахлынувшего солёного запаха, огляделся вокруг. Оказывается, Адрия стоит на высоком холме. От ворот, вниз спускается, петляя, весёлая песочная дорога, местами расцвеченная яркими разноцветными почти круглыми камнями с ровными краями. По бокам дороги сочная мощная трава, высоченная, достающая моего вечно немного небритого подбородка. Репей с мясистыми стеблями и ярко фиолетовыми цветками и ковыль вперемешку с васильками, полынью и придорожной ромашкой. Снизу поднимается запах скошенной травы и тот самый невероятный сладковатый запах, что подарил мне ветер Адрии. Я вприпрыжку побежал по дороге вниз, едва не падая на крутых поворотах. Вскоре травы стали ниже и спокойнее, сменились длинным, насколько хватало глаз, вересковым полем. Что этот кустарник называется вереском я не знал – ветер подсказал его имя. Ароматные цветы оттенков моих любимых шутовских камзолов, а кузнечики звенят, как чистейшие крохотны колокольчики и бубенцы на нём.
«Это – тебе», прошептал ветер. Я спрыгнул с дороги в эти цветы и бездумно побежал вперёд, кружась, хохоча, и крича всему этому миру какие-то бесполезные лёгкие слова. Не знаю, сколько я так бегал и смеялся. Набегавшись, почти рухнул в кустарник. Он больно поцарапал меня, но м было настолько хорошо, что я даже не заметил.
Так появилась новая привычка – тайком убегать из дворца и весь день валяться, бездумно раскинув руки и уставившись в небо, лениво глядя за игрой мелких птиц, хищников и облаков.
… Ниже, уже за вересковыми полями - спуск к песчаному берегу моря. На берегу небольшой рыбачий посёлок, пирс, с привязанными к нему лодочками, лодками и кораблями. Море тихое, ласковое и можно часами нежиться в его прибрежных волнах, наблюдая сквозь прикрытые веки за неспешной работой жителей посёлком, что быстро разрастался в причудливый прибрежный город-порт, и небыстрым ходом солнца.
Не могу сказать, что подобные вылазки бывают часто, но это только прибавляет желания потихоньку сбежать из дворца, сигануть с кручи в волны. Насобирав с камней устриц для себя и жемчуга для Императрицы, подплыть к тихой бухте. Там, в бухточке, отдать часть улова жителям, получив взамен кувшин хмельного напитка с парой лепёшек или большой белой рыбой, только что пойманной и тут же запечённой на раскалённых углях. Послать мальчишку с устрицами в замок, чтобы они не успели испортиться на солнце, что в полдень хорошо припекает даже мой белый затылок. Взять кувшин и залезть в самое сердце Пустоши, где развалиться и попивая хмель, глупо радоваться этой странной штуке, под названием жизнь.
К причалу вскоре начали подходить крупные корабли. Только у них можно приобрести синий жемчуг. Корабли с других берегов нечастые гости у нас и, как иногда кажется, прибывают они скорее из других миров, нежели чем с других берегов моря, которых может и в помине нет.
Вот именно в такой чудесном, тихом месте и находится средоточие мощи более чем тысячи миров…
Это я так резко прервался, вспомнив, что не обо мне речь идёт.
Как будто бы она была ответом
На все мои моления о счастье
Лба моего рукой слегка коснулась
(Душа моя в тот миг рванулась к небу,
Проснулся дух, и жизнь во мне очнулась)
Я больше никогда так счастлив не был.
Но старая колдунья мне велела:
Ни слова никому об этой ночи!
Жизнь прожита, она во мне истлела
Я расскажу, теперь уж нет мочи!
Автор не известен.
Набегавшись от души, я решил вернуться обратно. Набрав для Императрицы жемчужин разных размеров трёх цветов, соорудил из мягкой тонкой травы подобие гнезда, дно устелил васильками, края – веточками с цветками вереска. В «гнездо» уложил жемчужины. До сих пор удивляюсь, как я донёс это «произведение искусства», даже не помяв его…
***
Не думаю, что имеет смысл описывать совещания тайные и не очень, они одинаково монотонны и скучны. А вот балы и приёмы средней официальности нередко бывали скрашены моей скромной персоной. До сих пор Императрица посмеивается, вспоминая, как я вязал свитер с капюшоном для удава: «две лицевых, одна изнаночная» - громко оповещал я зал, потом добавлял «сто один, сто два…». Господа гости стали просить Императрицу прогнать меня или хотя бы заставить замолчать, на что она ответила: «не сбивайте Шико, он занят серьёзным делом». Гости обалдели. Да что там, моя челюсть со стуком упала на грудь. Я тогда смотрел на Императрицу, так как будто вижу её впервые в жизни.… Впрочем, от неё всегда можно ожидать чего-нибудь, вроде данной речи. Но, тогда, она поразила меня.… Позже, когда, мы остались наедине, я конечно же начал приставать с расспросами. Оказалось, что гости приехали с такой просьбой, что было не смешно даже мне. Глупость, да и только. Так что, «поделом им» - шепнула на ушко Императрица. Горячее дыхание обожгло меня, я рванул в сад, нарвал там ворох совершенно фантастических цветков плюща и пока Её не было, полностью засыпал ложе, в котором она якобы должна предаваться отдыху. Вечером в эту комнату Вашество зашла одна, потом позвала меня. Голос показался несколько растерянным.
- Шико, ты не знаешь, что это?
- Это мой подарок, – скромно потупившись, сказал я.
- Да? И с каких пор ты занимаешься друидством?
- Чем?
- Выращиванием всего подряд, где угодно, если говорить коротко, не ясно и не совсем точно.
- Э-э-э… - глубокомысленно ответил я.
- Ну, тогда полюбуйся, - сказала Она, усмехнувшись, и махнула рукой в сторону того места, где раньше стояла кровать. Однако на её месте, а также, ковёр, стены, да почти всё заросло тем плющом, цветками которого я так заботливо украшал кровать. Более того, я принёс только тёмно-фиолетовые и бархатные синие цветки, а комната цвела всеми возможными цветами. К тому же цветы выделяли такой аромат, что хотелось сесть и дышать им, посвятив этому крайне полезному занятию всю оставшуюся жизнь.
Сон.
Небольшая комната, в готическом стиле, резными стенами и рамами окон, с высоким потолком и соответствующим данному стилю, скупым геометрически выверенным декором, более всего напоминает келью без окон и дверей. Комнатка с пола до потолка, со всех сторон уставлена стеллажами с ячейками. Ячейки имеют различные размеры, а полки сделаны из самых разнообразных материалов. На каждой полке статуэтка, выполненная различными способами из самых разнообразных материалов – дерево, металл, странный мерцающий в темноте камень. Статуэтки изображают различных идолов и мелких божков. Одна ячейка пуста.
В комнате, в воздухе появилась девушка в чёрном, в пол, платье без изысков и украшений. Огляделась. Некоторое время она рассматривает комнату, полки и причудливые статуэтки, а потом обращает внимание на пустую ячейку. Воздух начинает вибрировать. На пустом месте появляется еще одна скульптура. Она сильно отличается от остальных и сделана из обычного дерева. Черты статуэтки женщины просты и грубы, тело тучное, а голова небольшая. Воздух вибрирует всё сильнее. Задрожали полки, затряслись статуэтки, начали падать, вспыхивать, разлетаться на куски, превращаться в пепел и исчезать. На их местах, во множестве появляются клоны новой деревянной богини. Постепенно они занимают все полки, не остаётся ни одного другого божества или идола. Все превратились в прах. Вибрация переходит на стены и одна из них трещит, разрывается, как материя и осыпаться. Всё это происходит в полной тишине. Под слоем декоративной штукатурки показывается кладка красного кирпича. Стена осыпается, образовав высокую вытянутую арку. Создаётся впечатление, что раньше тут был проход, его по какой-то причине заложили кирпичом, что никак не соответствует стилю и времени постройки храма. За новоявленной аркой открывается интересная картина. Оказалось, что комната находится в храме, похожем на католический. Сейчас в нём ведётся странная месса, отличающаяся от богослужений, приводящихся в католических храмах. Главный священник стоит перед алтарём и, воздев руки, нараспев читает на латыни молитву. Перед ним, на алтаре лежит раскрытая книга. У священника два помощника, очевидно, заранее знающие, что и когда делать. Ритуал производится без обычных «инструментов – артефактов» типа чаши, креста и прочего. Прозвучала фраза, после которой девушка превратилась в серебристый туман и одновременно стала невидимой. Она обошла вокруг алтаря и заглянула в глаза читавшему. Тот явно почувствовал её присутствие. В его голосе, бывшем до этого момента монотонным, появилась нотка радости. Он продолжил читать, девушка смогла прикоснуться к его руке. От руки веяло теплом. После, влетела со вдохом читавшего, в рот и чтец смог её увидеть. Теперь они вместе. Она стала видимой и материальной, а в воздухе поднялся ветер, который скинул книгу с алтаря, в ней уже отпала надобность. Служащие помощники быстро ушли. Ветер всё усиливается и начинает раскидывать скамьи и качать тяжелые кованые люстры. Он берёт её за руку. Им очень хорошо вместе. Она чувствует себя дома. Он говорит ей: «Наконец тв дома. Было сложно вернуть тебя, но я это сделал. Пойдём». Они идут вместе к выходу. Вдруг одна из боковых стен исчезла. Сначала за ней промелькнул обычный пейзаж: трава, растущая у стены, дорога, дома, город.… Потом всё исчезло с такой же скоростью, как появилось, на месте пейзажа появилось серое марево. Девушка начала постепенно растворяться в воздухе. Её забрали другие миры.
Путь
Из серого густого тумана мы вынырнули на оживлённую улицу какого-то города. По дорогам перемещаются странные штуки. Императрица махнула в воздухе рукой, одна такая штуковина мягко притормозила возле нас, что позволило её рассмотреть. Штуковина сделана из лёгкого серебристого материала, и спокойно висит в воздухе, на высоте около сорока сантиметров от дороги. Кусок серебристого материала плавно ушёл вверх, давая возможность забраться внутрь. Посмотрев, как моя спутница спокойно туда залезает и устраивается удобнее на мягких сиденьях, я тоже полез - не оставаться же здесь, в конце концов.… Несколько странных немного хрюкающих фраз, и штуковина мягко двинулась в заданном направлении. Как, назло, здесь нет окон, и поэтому чувство направления у меня подняло белый флаг, сдалось и ушло временно в отставку. Потом мы остановились, вышли. Ещё несколько фраз, оплата, штука улетает.
- Надо бы перекусить. – Это говорит Она. Кстати, я сильно сомневаюсь, что у Императрицы есть хоть малейшая потребность в пище. В крайнем случае, посидеть на солнышке – вот и вся пища. Но, всё же, она даже иногда ест. А вино способна потреблять литрами, без каких - либо последствий, что, поверьте, вызывает иногда жгучую зависть….
В этот раз мы заходим в шумное заведение. Как объясняет Императрица – это что-то вроде нашей трапезной для слуг, только питаются тут все, кто захочет и за деньги. Потом мне объясняют, что такое деньги. Потом объясняют, зачем они нужны. И так далее. Так, за время беседы мы успеваем съесть целое море пирожных (интересное представление о еде, не правда ли?), меня поют вкуснейшим напитком – горячим шоколадом. Этот вкус мне запомнится навсегда. Более того, я выдвигаю предложение сделать его нашим обязательным блюдом в Адрии. На что Вашество задумчиво соглашается, мол, так и сделаем….
- Ладушки, Шико, этот мир мы уже спасли. Пора уходить, а то ты разоришь меня, - она улыбается, подмигивает, легко встаёт и идёт по направлению к выходу.
«хм… интересно, и когда это мы успели спасти этот мир? Или, если бы мы не выпили два литра этой прекрасной тягучей сладкой, почти чёрной жидкости и не съели полкило пирожных, этот мир бы рухнул?», я не замечаю, что думаю вслух, Вашество озорно смеётся и говорит: «что-то вроде!», и подмигивает мне…
Жизнь
- Кроме того, ты просто обязан участвовать в Турнире! Кто кроме тебя будет вызывать на дуэль, придумывать каверзы и старательно портить серьёзный настрой участвующих своими шуточками? И потом, есть некоторый шанс, что те, кто попадётся под твои светлые очи, с перепугу откажутся участвовать. А это, в свою очередь немного сократит время Турнира.
- Н-да, особенно, если учесть, что очи мои карего цвета. – бурчу я. Поверьте, я готов на всё, ради Её Величества… Но это… это выше моих сил…
- У тебя есть шанс потренироваться прямо сегодня и ещё в ближайшие дни, ибо ко мне приехал в гости изрядно поднадоевший лорд Роберт, «муженёк» чёртов, что б ему пусто было! Этот, как бы помягче то сказать? Этот Дон Жуан, Казанова – неудачник, решил флиртовать прямо у меня на глазах! Дурень! Как ты думаешь, Шико, он серьёзно думает, что я ничего не вижу, или наивно надеется на моё всепрощение?
- Я-то тут причём? Не знаю, не знаю…
- Как причём? Короче, слушай, мне надоело поведение этого, с позволения сказать, мужа, который, кстати, не муж вовсе, а так, увалень-ухажёр. Надо его проучить. И весьма хорошо это сделать. Данное задание я намеренна поручить тебе.
- Опять я! Ну, почему всё время я? У вас же слуг как гороха в амбаре!
- Это потому, что нет никакого доверия к ним. И потом, эти слуги слишком скучные, он приказ примут буквально, и сдуру отравят его. А мне потом их казнить, за неверно понятый приказ…. Мороки много. А ты у меня на выдумки горазд, да и насколько я помню, тоже не особо сильно любишь лорда.
- Да я вообще, мужчин не особо люблю. Мне больше девушки по нраву. Спасибо за доверие, уж я расстараюсь! – мне стало неожиданно весело. Сказать, что я недолюбливал этого человека – не сказать ничего. По сему, я воспрял духом и пошёл чинить управу.
Нет, лорд Роберт не был мужем Императрицы, но старательно набивался на эту роль, при этом не забывая флиртовать со всеми фрейлинами, дамами и вообще со всем женским полом в округе. Всё бы ничего, только дамы от этого сильно страдали и были весьма недовольны. Причём они попеременно то жаждали его смерти, то требовали узаконивания отношений. Не скрою, что после его визитов, в замке обнаруживалось несколькими «тяжёлыми» дамами больше. А Императрица вытащила его в своё время «из грязи в князи», для исполнения им кое-каких обязанностей. Сначала поведение новоиспеченного лорда забавляло императрицу, но потом… Потом и произошёл этот разговор. Зная её иногда тяжёлый характер и не особо тёплое расположение к моей будущей жертве, я решил оторваться по полной. Но для начала, мне необходима информация.
Некоторое время поблуждав бесцельно по дворцу, я случайно набрёл на того, про кого идёт речь. Лорд Роберт мило общался с фрейлиной Катрин, как раз договариваясь с ней, как та отравит (!) Императрицу, а он обезвредит основных противников…
- Это становится интересно. – Сказал я тихо.
Вскоре, после «тайного совещания», голубки разошлись кто куда. Лорд пошёл в свои покои, принимать ванну.
Поскольку и Адрия не особо любила гостя, ему пришлось изрядно поплутать, прежде чем набрести на свои покои. Я тем временем успел сбегать на оружейный склад за взрывчаткой. Пробравшись в комнату, подложил взрывчатку под большую чугунную ванну, в которой лорд собрался купаться. Еле успел спрятаться, между прочим.
Он зашёл, сбросил с себя всю одежду (хм, непонятно, чем он так нравится женщинам?), залез в ванную, стал напевать песенки и пускать по воде резинового утёнка…
- ня-ня-ня! Мы все пойдём на войнуууу…. А на войне я той умрууууу, а ты меня, дорогая не ждииии! – и так далее. Это всё, абсолютно без слуха и голоса, зато во всю полную дурную глотку
Я хмыкнул, и аккуратненько поджёг шнур. Н-да. В пиротехники, что ли податься? Пол под ванной провалился, и лорд Роберт, во всей своей так сказать красе, вместе с ванной приземлился этажом ниже. Смею заметить, что этажом ниже малый бальный зал, где в эту минуту танцевали вальс.
Представили себе картину? Торжественная музыка, пары вальсируют. Вдруг раздаётся ужасный грохот, каменные крошки, осколки хрустальной люстры… и посреди всего этого совершенно ошарашенный и абсолютно голый лорд Роберт.
Императрица на своём троне давится от смеха. Ему дали что-то набросить на себя, занавеску, что ли. Неважно, но было весело.
- Всё это, конечно здорово, но почему именно так? – Это уже меня Императрица спрашивает. Смею заметить, она даже не пытается сдержать хихиканье.
- А нечего вести подрывную работу среди дамского населения Адрии!
Видимо, мой голос прозвучал настолько зло, что она тут же перестала смеяться.
- Что-то случилось?
- Государственный переворот с нами случился! Точнее, случится, если вы не предпримите никаких действий!
- Очень интересно. Давай уж, рассказывай, коль начал.
Ну, я рассказал, конечно. А куда мне было деваться?
- Н-да… дело принимает серьёзный оборот. Знала я что, Роберт глуп, но что настолько! Ох, недоброе дело он придумал. Но и откликнется оно ему так же.
Вот, что я тебе скажу, Шико. Вызывай-ка ты команду Белых Волков. Пусть поработают немного, а то они, наверное, уже устали отдыхать.
Мне вдруг резко расхотелось шутить. Команда Белых Волков – команда профессионалов. Смертоносная армия из 12 человек, способная уничтожить любое количество живого материла, не моргнув глазом и при этом даже не поцарапаться. Странные высоченные создания с совершенно непропорциональным телосложением, острыми волчьими ушами и клыками. Их руки и щёки покрывает серебристая волчья шерсть. А вот командир имеет вполне человеческий облик. И имя у него было совершенно несерьёзное, для такого серьёзного дядьки, коим он являлся. Звали его Танцующее Облако. О нём можно было сказать одним словом: огромный.
Совершенно обаятельный дядька, и мой лучший друг по совместительству, называвший себя в официальных мероприятиях Саргасис. Именно благодаря ему, я когда-то, очень давно, остался в живых, да еще и был пристроен ко двору Её Величества. Виделся я с ним гораздо чаше, чем Императрица.
Вот уж не думал, что дело примет настолько серьёзный оборот.
А с другой стороны, он делал своё дело с таким удивительным изяществом, что невольно приходилось смотреть и любоваться. И потом. Никогда не знаешь, как именно он выполнит поручение. Но, в любом случае, противник всегда обезвреживался.
И так. На мою бедовую голову свалилось очередное приключение.
Путь.
Сырая красная кирпичная кладка, полу-развалины, полу-катакомбы, а может, просто лабиринт, с пробитыми в некоторых местах дырами-окнами-дверьми. Под ногами битый кирпич. Сырость. Строительный сор. В начале этого «недолабиринта» и потолки и стены - каменные, проходы освещены, чем дальше – тем хуже. Чем глубже заходишь в лабиринт, тем более «современный» и тем более он разрушенный. «Недодом» с этажами, бельэтажами, скрытыми и явными лестницами и ходами.
Неприятная штука, но всё же идёшь. Со стороны кажется (если бы было кому наблюдать), что заплутавший человек пытается выбраться. НА самом деле это не совсем так. Перепрыгиваешь в полуразрушенный коридор, пробегаешь его и как мышь юркнешь в окно бывшей раздачи пищи. Больница что ли?
Не важно. Радует что, если правильно идти, - быстро отсюда выходишь. Если - ключевое слово.
Я птица бледная,
Печаль несущая
Из беды вышедшая,
Да в горе сгинувшая.
Я птица радости,
Рассвет дающая…
Продираясь сквозь пробитые стены, царапая кисти рук, я карабкался за Императрицей вглубь этого ада. И казалось, она пошла сюда, что бы навеки остаться блуждающей по бесконечным коридорам и переходам. Почему-то не хотелось её окликивать и спрашивать, когда мы дойдём. Я боялся увидеть ее лицо в этот момент. Она рвалась куда-то, продиралась, карабкалась по совершенно не предназначенным для этого поверхностям. Я не заметил, когда рваные кирпичные стены перетекли в стены красного кустарника, обросшего со всех сторон, как дикий ёж острыми шипами-иглами.
- Осторожно. Шипы ядовитые. – Чужой каркающий голос раздался со стороны Императрицы. Я посмотрел на ее лицо. Вместо лица была птичья голова. Она усмехнулась, - не бойся, это не навсегда. Выйдем отсюда, моё лицо вернётся.
- Да уж, побыстрее бы, - я поёжился.
Под ногами хрустел мелкий красный песок.
- ничего, выйдем, отдохнёшь немного.
- Почему у нас такой странный путь?
- Что бы ты знал, куда идти, если попадёшь сюда один.
- Один? Но я…
- Именно, Шико. Однажды ты захочешь прогуляться один. И я хочу, что бы ты знал максимум безопасных дорог. Они не всегда приятны, но на это в скором времени просто перестаёшь обращать внимание. Так что, постарайся получить максимум приятных ощущений. Иногда нужно окунуть себя именно в такой неуютный мир, что бы понять, что всё, что с тобой творится – дело временное. А в некоторых мирах это неуютное ощущение присутствует всегда. Но даже здесь его можно изменить. Смотри.
Небо, до этого напрочь забитое тяжёлыми грозовыми тучами, начало расползаться в улыбке синего неба. Выглянуло солнце и даже немного потеплело. На колючем кустарнике появились бутоны, которые быстро раскрылись и залили тропинку таким же голубым светом, что был на небе. - Видишь?
- Угу.
Моя мрачная физиономия начала проясняться. Я вообще не умел долго горевать, а уж тем более по такому пустяковому поводу. Вашество дёрнула меня за хвост и чмокнула в кончик носа.
- ну-ка, иди сюда… - Сказала она уже нормальным голосом, увлекая на непонятно откуда взявшуюся полянку, поросшую мягкой, как ковёр тонкой нежной травой. Пока я изумлённо озирался по сторонам, она легонько толкнула меня на траву. – Будем тебя лечить от меланхолии, - она хитро прищурилась и села рядом…
Жизнь
Мы сидим в беседке, попивая из тонких розовых бокалов какую-то изумительную фиолетовую вкуснятину. И я в очередной раз убеждаюсь, что погреба Её Величества просто невозможно познать от начала до конца. Напротив меня, в таком же плетёном кресле (и как он туда поместился?) сидит Танцующее Облако. Я в который раз изумлённо покачал головой, пытаясь понять, чьё же чувство юмора позволило себе так назвать сидящего напротив меня собеседника. Впрочем, он вполне похож на облако. Мягкие плавные движения, искрящиеся глаза, и лёгкая улыбка на губах. Мне совершенно не верится, что это большое общительное чудо природы – командир отряда наёмных убийц. Но так оно и есть.
Тем временем, я как раз закончил обрисовывать сложившуюся ситуацию.
- Да, казалось бы, и, причём тут мы? – он легко поставил бокал на край столика. – Ну, ладно. Раз сказали, значит надо. Заодно проветримся.
Он легко встал. – Шико, друг мой, мне пора. Ещё встретимся. – Кивнул мне и быстро растворился в петляющих дорожках огромного сада Адрии.
Я почесал затылок. Ну и дела.… Кажется, я просто обязан в срочном порядке проветрить свою голову, которая уже порядком опухла от такого количества неожиданно навалившихся серьёзных дел. Нет, серьёзность – это решительно не моя стезя! Я легко вскочил на столик и сделал сальто назад, на одну из садовых дорожек. – Ай! Откуда здесь крапива?! – нет, правда! Я угодил прямо в крапиву. Очевидно, Адрия решила, что уж, коль я перестал шутить, самое время начать шутить ей. Потирая обожженные руки, я решил сбежать из сада на море. Но, как назло, тропинка кружила и совершенно не торопилась выводить меня к воротам. Но, зато, она вывела меня к небольшой удивительной резной беседке с небольшими деревянными скамеечками и плетёными корзинами под ними. Поскольку рядом никого не было, я решил исследовать свою неожиданную находку. В корзинах лежали бутыли с вином и какая-то лёгкая снедь. Покопавшись немного, я даже нашёл слегка помятый и потемневший от времени металлический кубок. Сначала я налил себе вина, выпил залпом первый кубок «за потерю покоя» и только потом, когда уже наполнил кубок во второй раз, подумал: «Стоп: старый кубок? Да и беседка, как будто веками тут стоит». Только теперь я решил оглядеться.
Да. Иногда наша жизнь приносит нам странные сюрпризы. Из беседки открывается захватывающий вид на бескрайнее море. Само строение находится на высоченной скале, покрытой только мхом и редким кустарником, покрытым мелкими невнятными желтыми цветочками. От беседки, вниз, по единственному пологому склону ведёт хитрая петляющая тропинка. И никакого намёка на сад. Да что там! И на дворец никакого намека тоже не присутствовало! Я испугался не на шутку. Но только я выскочил на тропинку, как тут же появилась большая чёрная птица, и, махая огромными крыльями перед моим многострадальным носом, загнала меня обратно. – Ну, чего тебе тут не сидится? не нравится что ли? – Удивительно знакомо прозвучал этот голос. Я моргнул, надеясь, что наваждение пропадёт.
Ага. Сейчас. Вместо наваждения передо мной стоит Императрица в лёгком, совершенно неземной красоты, платье. – Ну, что ты так смотришь, как будто впервые видишь? – она улыбнулась и достала (совершенно непонятно откуда – не было у нее ничего до этого момента!!!) корзинку с устрицами и виноградом. – Пойдём, напьёмся, горе ты моё!
Достала из корзины второй кубок: - чего стоишь? наливай!
…кажется, в этот раз напился не только я…
Утром я проснулся в своей комнате, а рядом мирно посапывала Вашество. Если честно, то до этого момента я думал, что она вообще не спит! Она тут же открыла глаза: - а! это ты? я-то думала, кто это меня всю ночь под бок толкал? Принеси вина!
Я принёс, хотя сам был не в лучшем виде.
- Ты хоть дорогу туда запомнил?
- Ага, и карту нарисовал, и к стенке гвоздями прибил, – моё настроение зашкаливало за отметку отвратительно.
- Так. Понятно. – Она неожиданно вскочила, схватила подушку и начала меня бить по голове! Я начал отбиваться. Потом она просто закидала меня этими подушками. Никогда не думал, что на моей кровати их такое бесконечное количество! По крайней мере, в какой-то момент мы упали, оба уставшие, по уши в перьях и пухе, и хохочущие, обратно на кровать. Я уж начал успокаиваться, но коварство Императриц не знает предела! Она подползла ко мне и начала щекотать! Наконец, я не выдержал и, всхлипывая от хохота, попросил пощады.
- И так будет с каждым! – победным голосом заявила Вашество, оставляя, наконец, меня в покое.
Несколько следующих дней я тонул в божественно-сладкой дымке неожиданного внимания Императрицы. Мы практически не расставались, и никакого третьего лишнего рядом не наблюдалось! Дорогу в беседку я выучил настолько, что даже с закрытыми глазами нашел бы её. Оказывается, Адрия была не со стороны единственного пологого склона, а с противоположной стороны! И, если свеситься с каменного перильца беседки вниз, в сторону обрыва, то внизу можно увидеть наш дворец с садом, а дальше – спуск в город, где уже появились каменные здания, дорога, мощенная неровным булыжником, и даже какие-то высокие голубые стрельчатые крыши. И это мне скорее нравилось, чем нет. Я пообещал себе, как только появится свободное время, сходить на разведку и узнать, что же под этими крышами выросло. Что меня поразило больше всего, так это то, что за неровным краем этого тихого городка жизнь продолжалась! И неровные дороги, выскакивая из разных частей города, стремились куда-то вдаль. Впервые за долгое время проживания здесь мне захотелось выйти дальше чем, за пределы Адрии и города.
Потом, за каким-то очередным обедом или ужином она позвала меня и со смехом сказала: - слушай, а ведь он не шутил. Он и вправду меня отравить решил…
Я вопросительно взглянул на неё. Она небрежно указала рукой на бокал из оникса. Сколько я себя помню, этот бокал был абсолютно чёрным, без единой крапинки. А вот сейчас он был противного болезненно-зелёного цвета.
- Вот зараза, – сказал я. – СТОП!!! Вы ж только что выпили два цельных бокала… и я из этого же кувшина пью!
- Тоже мне, кисейная барышня, - улыбнулась Императрица, наблюдая моё бледно зелёное перепуганное лицо. Да не помрёшь ты. Что я изверг своего любимого шута травить? Он отравил сам бокал. Мой бокал.
- мммм…. – если можно бледнеть после того как уж побледнел, то именно этим сейчас я и занимаюсь, с тревогой всматриваясь в любимое (ЛЮБИМОЕ??? Кажется, я основательно вляпался!) лицо, автоматически выискивая признаки отравления. Она смотрит на меня из-под слегка опущенных ресниц.
- Успокойся. Ты ему не нравишься, но тебя он наверняка захотел бы убить по-другому. – Говорит она и начинает заваливаться в бок.
- Императрица отравлена! - Как идиот ору я во всю глотку, наблюдая, как подлетают стражники, а Императрица наглядно бледнеет, зеленеет и сползает под стол, изо рта идёт пена, глаза на выкате, – страх, ужас и горе Адрии у всех на глазах.
Прибегают, суетятся, Императрица еле вменяема, слабым голосом приказывает нести её в свои апартаменты, подзывает меня и при всех отправляет за лекарями из «нижней деревни». Мои глаза наполняются слезами.
- Я, - говорю, - не брошу вас в такую минуту!
- Иди, только лекарь из нижней деревни может мне помочь. У нас мало времени. Зайди ко мне в спальню, там, в столе есть карта, как дойти. Ключ вот. – Протягивает мне ключ и теряет сознание.
Я в слезах, соплях, бегу, спотыкаясь. Несусь в спальню, дрожащими руками с пятого раза попадаю в скважину замка. С трудом открываю, чуть не ломая сначала ногти, потом замок. Выдвигаю ящик. А там – никакой карты!
Только бутылёк с надписью – «в день по чайной ложке, не больше».
Сползаю по ножке стола вниз, закрываю лицо руками, беззвучно плачу.
Но она ж не могла перепутать. Она не могла не знать. Она не могла не придумать что-нибудь.… Слышу шаги – несут Императрицу.
Хватаю бутыль, закрываю ящик, достаю ключ, кладу на столешницу, прячусь.
Открываются двери, вносят Императрицу, аккуратно перекладывают на кровать, пытаются привести в сознание. Она открывает глаза, приподнимается на локте и слабым голосом просит всех удалиться.
- Шико меня спасёт, так что ступайте. Ваша помощь будет, к сожалению бесполезна. – Роняет без сил голову на подушки.
Они какое-то время ещё топчутся рядом, потрясённые случившимся, наконец, расходятся.
Я стою, коленки дрожат, по лицу слёзы градом, боюсь пошевелиться.
Путь
Мы едем на странном транспортном средстве, Вашество назвала его трамваем. Насколько я понял из её объяснений, это такая штука, которая ездит по специально проложенным путям и питается от проводов. Это единственное что я понял из объяснений. Точно так же, в этот момент понимаю, что транспортное средство плевало на все эти объяснения, и спокойно катит себе по пустоши без каких-либо путей или проводов.
За окном лето, и пыльное поле в мелкой цветущей траве. Трамвай подъезжает к заброшенному трёхэтажному зданию и останавливается.
К слову сказать, это первая остановка за пару часов, что мы едем.
- Шико, наша остановка, выходи.
Выхожу. Смотрю на Императрицу, ожидая дальнейших указаний, и то и дело перевожу взгляд на здание, где большими буквами написано «Ткацкая Фабрика им. И.В.Ратуева». Меня, честно говоря, мало волнует, кто этот самый Ратуев. Больше меня волнует мысль, а не остались ли в этом здании куски ткани. Снова смотрю на Императрицу, она хмыкает и таким величаво-милосердным жестом показывает рукой на здание, мол, давай, иди!
Иду, конечно. У самого разве что слюни не текут. То же мне, жертва собственного любопытства.
Всматриваюсь в лицо Императрицы.
- Иди уже! – говорит она, неожиданно оказывается рядом и даёт самого натурального пинка под мой тощий костлявый зад!
Три ступени из бетона расколоты, из щелей пробивается мелкая цепкая трава, косяк в трещинах, двери нет. Захожу. Иду, как мне кажется, совершенно бесцельно «куда глаза глядят» (хотя куда тут глядеть в полной кромешной темноте?). Наконец ноги мои выводят меня к огромному залу, где светло так, будто нет крыши над головой. Поднимаю на всякий случай глаза. Крыши действительно нет. Опускаю глаза – много, море огромных столов и полок, на которых огромными рулонами лежат ткани всех расцветок, плотности и фактуры. И прямо на столе передо мной, будто на подбор или как в подарок, лежат мои любимые ткани, моих любимых цветов!
Легкий серебристый шёлк, крепдешиновые фиолетовые и розовые отрезы, да всякого разного не пересчитать! Рядом коробки с фурнитурой.
Я слегка теряю голову, начинаю носиться среди этого неожиданного богатства, падаю прямо в рулоны, катаюсь среди них и смеюсь, кидаясь крючками из коробок в разные стороны.
Когда апофегей наконец немного стихает, глазами ищу свою спутницу. Она стоит в дверном проёме и тихо смеётся. Господи, она, что это всё видела???
- Нравится?
- Ещё как! Только как это всё мы перетащим во дворец?
- Выбери, что тебе нужно сложи на один вооон тот маленький свободный стол, а остальное предоставь мне. На будущее запомни дорогу сюда и этот стол. Будешь выбирать, класть, оно само будет переноситься к тебе в комнаты. А уж там сам придумывай, что с этим делать. Кстати о дороге и столе я тебе говорю на тот случай, если ты решишь за один присест перенести ВСЁ что тут лежит к себе. – Смеётся. Знает меня как облупленного. Да, даже если б не знала, могла сделать вывод из моих действий в этот момент. Представляю, как это выглядит со стороны – тощий невысокий белобрысый парень, набирает охапками рулоны, часть которых в половину выше чем он, одновременно пытается захватить коробки с крючками и бубенчиками и, пытаясь всё это не рассыпать по дороге, донести до заветного стола. Который, естественно, стоит в дальнем углу, действительно небольшой по сравнению с другими, а путь к нему преграждают коробки, стулья и всякое барахло, которого не было в тот момент, когда я только зашёл в зал.
Странно, что за те три раза, что я таскал самое милое моему сердцу на этот волшебный столик, ни разу не споткнулся и ни обо что ударился. Вот это правда, чудеса!
Набрав изрядную кучу, вопросительно смотрю на Императрицу.
- Что, всё? – на лице Императрицы наигранное удивление, а в голосе характерная издёвка.
- Ну ты ж сказала, что сюда можно будет вернуться.
- Только если ты сам пойдёшь, один. – Смотрит на моё изменяющееся лицо, смеётся. - Слушай, хватит трястись как заяц. Ты ж вылезаешь самовольно за пределы сада Адрии. А эти самые пределы не далее как пару дюжин дней были ещё другим миром. Ты же находишь дорогу оттуда и, заметь, нашёл дыру в заборе, которой отродясь там не существовало. У тебя же уже появлялось желание пройтись далее, за город. Значит ты готов и к более дальним вылазкам. Успокойся. Я всегда рядом. Пока ты не научишься расслабляться и получать удовольствие от прогулок, я тебя не буду оставлять надолго одного. Ты готов к дальнейшим передвижениям? А то наш трамвай сейчас подойдёт и уйдёт без нас, а нам полмира придётся пешком тащится.
Да не смотри ты таким взглядом на свою кучу! Стоит тебе отвернуться, и она направится прямиком в твои покои. Пойдём уже.
Не дожидаясь моей реакции, разворачивается и спокойно уходит. Зная её обычные шутки, срываюсь с места и ныряю в темноту за ней.
- Ваше величество, простите дурня, можно вопрос.
- Валяй.
- А как оно под открытым небом до сих пор всё не испортилось?
- А шут его знает. Ха, каламбур. Ты-то как раз и не знаешь. Ну, значит и не важно. Давай сюда свою лапу, а то потеряешься, неровен час.
Прибавляю ход, хватаю Императрицу за руку. Вовремя.
На следующем шагу мы уже на улице, и перед нами приветливо открывает двери эта странная железяка, под названием трамвай.
Потом я к нему уже привык и даже полюбил. Оказалось, что это чудо средство способно кататься между мирами лучше любого другого транспортного средства. Уж не знаю, чем оно так отличилось.
Жизнь
- Вылезай уже, Шико, все ушли. – Живой и абсолютно здоровый голос сработал как хорошая встряска.
Я вылез из-за тяжёлых пурпурных бархатных штор, с опаской посмотрел на кровать. Кровать пуста.
- Ау, я здесь!
Ищу по голосу. Смотрю, посередине комнаты высокий табурет без спинки, на нём сидит совершенно здоровая Императрица, болтает ногами в воздухе и одновременно расчёсывает свои изумительные неопределенной длины волосы.
- мммм… – С умным видом говорю я.
- вино сам знаешь, где стоит. Кажется, тебе нужно выпить.
- мммм… - отвечаю. Бреду на негнущихся ватных ногах к балкону, выбираю кувшин, ищу кубок, обречённо машу сам себе рукой, понимая, что при тех количествах, что мне сейчас требуется для успокоения нервов, кубок не понадобится.
- Захвати и мне кувшинчик! – Императрица словно видит мои мысли.
Беру два кувшина покрупнее, тащу, один протягиваю ей, со вторым плюхаюсь ей под ноги на подушки.
Она внимательно смотрит на меня, кивает, позволяя сначала выпить. Зуб даю, что в один глоток осушил треть или даже половину немаленьких размеров сосуда. Она спокойно ждёт, потягивая вино из кувшина так же и я, из горла.
- Успокоился? Удобно там устроился? – не дожидаясь моей реакции, продолжает. – Сделаю исключение и объясню, почему так получилось и как с этим жить дальше. Официально я сейчас валяюсь в коме в своих палатах, ты отправлен куда подальше, а так сказать «сэр» Роберт думает о том, как меня добить и как захватить власть. Но это официально. Внешне пусть всё так и остаётся. Мы же с тобой заведём другую игру. Я оставляю тут свой двойник, который будет старательно изображать помирающую меня, - машет рукой в строну кровати, где тут же появляется бледная тяжело дышащая и покрытая болезненной испариной Императрица, - сама изображу из себя местную фрейлину, их тут как блох на собаке и появление новой никто не заметит. Тем более что в этом виде я периодически уже бродила по закоулкам дворца. – Рассеянный взмах рукой в воздухе и передо мной сидит милая девушка в розовом платьице с рюшечками. Я рассеянно кручу головой, даже не пытаясь понять, что здесь происходит. – Так, бутыль, вижу у тебя. Инструкция на ней есть. Пьёшь – становишься невидимым и можешь проходить сквозь стены. Будешь повсюду ходить за Робертом, делать ему всякие пакости, кидать пауков в еду, ставить подножки – всё что угодно, что б ему нескучно жилось. Мелкие бытовые травмы, ожоги – только приветствуются. Заодно отыграешься, пока он жив. Встречаемся здесь, в задней комнате. У входных дверей охрана, здесь я двоих волков поставлю. Не хочется двойника убивать. – Кивает собственным мыслям, изменяет слегка внешность. Черты лица становятся заостренными, платье лиловым, с красивым орнаментом по подолу и рукавам. В окошко стучат, после стука у окна появляются двое из отряда Белых Волков. Кивают, спокойно берут по кувшину каждый и рассаживаются как им удобно.
Никаких вопросов, никаких слов. Просто, как у себя дома. С другой стороны, вид у них такой, что ничего спрашивать или объяснять не хочется ни под каким предлогом и даже за варенье.
- Кстати о варенье, Шико. - Интересно, она всегда читает мои мысли? Смотрит на меня, смеётся. Э нет, пожалуй, неинтересно. – Теперь в невидимом состоянии ты можешь объедать нашу кухню в два раза больше обычного. Да шучу я. Я ж знаю, что ты у нас аки воробушек. Ладно, пойдём поприсутствуем на триумфе Роберта. Доставим себе некое извращённое удовольствие. Пусть человек порадуется напоследок.
Она встала, махнула мне рукой, приглашая последовать за ней.
- А почему сразу его не убить?
- Вот ещё, такое шоу пропускать! Меня он не убьёт ни ядом, ни ножом, так что же себе в развлечениях отказывать? У нас в Адрии все, кроме этих двоих, имеют мозги, и им, между прочим, тоже тут скучно сидеть без приключений. Вот увидишь, они будут вовсю веселиться на его празднике. А он, бедняга не в курсе, что лопух. Так что это будет двойное удовольствие. А при твоих шутках, народ и вовсе про скуку забудет. А вот ты не забудь выпить ложечку этой гадости. Можно из горла, один глоток, не увлекайся, это не вино, его не нужно пить литрами.
Послушно открываю бутылочку, делаю глоток.
- Мммм! Вкусно!
- Ну и отлично, попробуй пройти через стену.
- А вы?
- А я итак пройду, без всяких микстур.
Интересно, я когда-нибудь перестану удивляться этой изумительной женщине? Или такого подарка я могу не ждать до конца жизни? Кстати о конце жизни.
- Вашество?
- Нет, просто леди Дат.
- Леди Дат, я тут слышал, что Императрица бессмертна. Но я-то смертен. А это значит, что однажды я состарюсь и не смогу присутствовать рядом с её Величеством.
- Для начала тебе придётся состарится. А пока этого не произошло, попробуй прикинуть, сколько лет или веков ты находишься рядом со своей хозяйкой и развлекаешь её. Ну так, для разнообразия. Думаю, у тебя найдётся повод поразмышлять на досуге. Слышишь этот безумный грохот? Сэр Роберт музыкантам музыку заказывает. И где? В родном доме ещё не почившей с миром Императрицы! Сказочный идиот. Даже немного жалко его убивать. Зато теперь мы точно придём к месту празднества. А теперь перестань со мной говорить и иди портить жизнь Роберту. А то, неровен час, подумают, что я сама с собой говорю. Брысь!
Я пошёл вперёд, задумавшись, прошёл сквозь двери, только потом понял, что сделал. Микстура действует. Это радует. Интересно, а как Императрица будет понимать, где я? Хотя как раз она-то поймёт, а вот как я её искать буду, когда решусь с ней пообщаться? А, когда надо будет, тогда и решим!
На этой оптимистической ноте я споткнулся (между прочим, совершенно случайно!) о нашего героя, брякнувшись пятой точкой о каменный пол. Роберт ошалело смотрит вокруг. А тем временем, бубенчики на моём невидимом камзоле звенят ничуть не хуже видимых.
- У одного у меня в ушах звенит? Рассеянно спрашивает этот образец «высокоразвитого интеллекта». Все кивают – мол да, ни у кого не звенит, а у тебя, идиот, звенит. Надо же. Не поверю, что только он слышит. Хотя, вон, леди Катрин, его пассия, подходит, помогает подняться и говорит, да и я слышу звон.
Тьфу, а не пара. Моя б воля, пришиб обоих тут же и не медля. Всё же Императрица извращенка. Так позволять людям купаться в собственном позоре и ещё позволять остальным наблюдать? Если сказать, что иногда я её не понимаю – это слегка преувеличить. Проще сказать, что иногда, изредка я её понимаю… наверное. С ней никогда не поймёшь, понял я её или нет.
Впрочем, я отвлёкся. Надо делом заниматься, да и леди Дат уже вплыла в зал плавно и красиво, как и всегда.
Весь вечер был свидетелем, как бедные придворные с малиновыми лицами давятся от смеха и пытаются изображать серьёзность. Вот уж Роберт себе синяков наставил!
Единственное, что к концу вечера меня начало серьёзно беспокоить, это его пассия Катрин. У девушки мозгов явно больше. Не смотря на нелогичность её фраз и действий, она более чем адекватна.
Любой вечер когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот вечер. Народ пошёл по комнатам. Двое лишь остались, взялись за руки.
- Нужно её добить, Роберт. Сегодня же.
- Да, всё сделаю. До завтра.
Пара сближается, целуется, расходятся, размыкают руки, в прощальном повороте, смотрят друг другу в лица и… застывают.
Из темноты выходит Танцующее Облако и Императрица в своём обличии.
- ТЫ видел.
- ДА, Императрица, и слышал. А, кстати, смотрите, как красиво получилось. Может, оставим их тут. Такая чудесная скульптурная композиция.
- Момент, дорогой мой. Это ведь то, что я думаю? Молодец, однако, ты. Шико, вылезай из укрытия, посмотри на эту красоту!
Я осторожно вылезаю из укрытия, подхожу ближе и пытаюсь рассмотреть в темноте пару. Становится немного светлее. Два человека выглядят абсолютно так же как выглядели. Те же одежды, внешний вид – ничего не изменилось. Кажется, что они даже дышат.
- Они дышат, Шико. И не только. Они всё слышат, видят, да вот пошевелиться не могут. Пока на них будут натыкаться и помнить их имена, они будут живы. Когда люди не смогут вспомнить их имена, они умрут, но не раньше. А до этого, они будут чувствовать, видеть и слышать всё что происходит.
Обратное заклятье конечно же существует. Но, поскольку их особо никто не любил, приводить в нормальное состояние не станут, да и я предупрежу о последствиях. Потом, когда эта чудная композиция перестанет радовать мне глаз, я её разрушу или перемещу в сад. А сейчас пусть постоит в науку для всех остальных.
В этом зале всегда будет светлый полумрак и сиреневые тона. В залу можно будет свободно входить и выходить. А эти двое кроме всего прочего будут постоянно ощущать зуд, когда на них смотрят или вспоминают. А почесаться не смогут. Вот, какая я жестокая. Ужас, правда, Шико?
А мне ведь и вправду страшно, я закусил губы до крови, что бы не заорать истошно, во весь голос и не убежать куда глаза глядят, подальше от этой женщины. Подальше от этих статуй, у которых двигаются глаза и видно как трепещут ноздри, которые, при особом старании, могут совершать еле заметные движения руками или телом, но очень ограничены в этой возможности.
- Шико, иди, развейся. Танцующее Облако, пойдём, приложимся к винным запасам Адрии. Надо ж освежать коллекцию хоть когда-то.
Я киваю Императрице и медленно пятясь, ухожу в тёмный коридор дворца.
Натыкаясь задом на косяк. Разворачиваюсь и даю дёру так, что только ноги сверкают. Впервые за пребывание во Дворце, и с Императрицей вообще, мне хочется исчезнуть, убежать подальше, туда, где ничего не будет напоминать о произошедшем, где под тяжестью новых ощущений, это всё забудется и растворится в воздухе.
Путь
Я бегу, продираясь сквозь стены (бальзам ещё действует), вылетаю в сад, через колючий кустарник, не разбирая дороги, за ограду, вприпрыжку, вниз, к городу. Кажется, что всё это проскакиваю за миг, вылетаю за пределы города и оказываюсь на отдельно взятой улице, серой, мрачной с домами, столь высокими, что из-за них не видно неба. Окна кажутся одинаковыми обманками, в них нет никаких признаков жизни. Размазываю текущие слёзы и сопли развевающимся рукавом, всхлипывая бегу дальше.
Следующий момент, какой-то миг нестерпимо яркого солнца, и я оказываюсь в холодной, почти ледяной воде, ноги не достают дна, руки беспомощно месят воду, сам я забываю, что умел когда-либо плавать, макаюсь с головой в воду снова и снова. Намокшие одежды тянут вниз, да и сил, что неожиданно появились в этом безумном порыве отчаянья почти не осталось. Какое-то время я ещё сопротивляюсь, вырывая голову на поверхность воды, выплёвывая воду изо рта и жадно хватая воздух. Но силы кончаются, Меня уводит на дно. Уставший, перестаю сопротивляться, плача, чувствуя себя размазнёй и идиотом, позволяю накрыть воду меня с головой. Чувствую, как утягивает всё ниже. Слёзы текут по лицу, забиваются в рот. Опускаюсь мягко и продолжительное время. Настолько продолжительное, что, наконец, до меня доходит, что слёзы в воде, текущие по лицу – это нонсенс. И что, текущие струи воды с мокрой одежды в воде же – это, вообще ни в какие ворота не лезет. Когда я перестаю себя жалеть, природное любопытство заставляет осмотреться. Оказывается, что я плавно опускаюсь к обычной дороге на краю большого некошеного луга, а небо над головой лишь очень отдалённо напоминает толщу воды, через которую я только что опускался. Наконец, мягко приземляюсь. Жаркое солнце быстро согревает и высушивает одежды. Лишь пока ещё мокрые волосы напоминают о пережитом.
Недалеко стоит большое раскидистое дерево, впереди, насколько хватает глаз – луга, дикие, некошеные, и если бы не дорога, на которую меня так любезно опустили, я бы подумал, что и не посещаемые.
Иду по дороге, затем бездумно сворачиваю с неё, солнце припекает, волосы сохнут быстро, настроение поднимается. Хожу по лугам, набираю ворох полевых цветов, собираю из них венок, кладу на свою голову.
Устав, ложусь на луг и пялюсь в небеса, наблюдая за неспешным движением облаков. Тут и засыпаю.
Потом я долго слонялся без дела по разным мирам, пытаясь понять, как же оно работает и когда наступает момент самого перехода.
Понять не получалось, но я научился чувствовать такие зоны, где переход возможен. Благодаря этому, я уже начал потихоньку учиться оставаться и гулять в мирах, где мне нравится, и по-быстрому сбегать из миров, которые не пришлись по вкусу или слишком отличаются от моего привычного понимания устройства миров.
И всё же меня ужасно занимал вопрос о том, как это работает. В поисках ответа по разным мирам я долго ходил без результатов, пока не набрёл на библиотеку – архив рукописных и печатных переплетенных листов бумаги, каждая книга по-разному оформлена и имеет свой запах.
Первая в моей жизни библиотека нашлась в какой-то захолустной дыре, где люди и читать-то не умеют, разместилась в бревенчатом доме с большими окнами, а в эти окна можно увидеть книги. Тогда эта странная нелогичная по всем параметрам вещь привлекла моё внимание. В доме есть прихожая, где можно сбросить верхнюю одежду. Из прихожей дверь в комнату – одну единственную, как мне сначала показалось, комнату в доме. И вся комната в стеллажах (это я уже потом узнал это умное слово), а на стеллажах – книги, книги, книги….
Некоторое время зачарованно брожу кругами вокруг полок, иногда бережно пробегаясь пальцами по корешкам книг. Мне просто тут нравится. Наконец, слегка поплутав в этом мини лабиринте, я вышел к большому тяжёлому столу, на нём лежат чистые листы бумаги, перья и чернила. На краю стояла стопка книг и стопка исписанных мелким ровным почерком листов. Взглядом отыскав кресло, плюхнулся в него и, ни о чём не задумываясь, взял верхнюю книгу из стопки на столе. Открыл, начал листать, смотреть.
Мне потребовалось какое-то время, что бы перевести своё внимание с бессмысленного перелистывания страниц на их содержимое. Знаки, цифры, буквы. Миг, другой, и волна букв сложилась в слова и захватила меня в свой водоворот.
Темнело, а я, захваченный книжной волной, не обратил внимания на то, как рядом зажглась толстая свеча, а на столе появился кувшин и лепёшки.
Только слопав половину лепёшек и выпив половину кувшина, я отвлёкся от книги. Поднял голову в поисках хозяина заботливых рук.
В углу сидел старичок, увидев, что я его наконец заметил, хмыкнул.
- Ну ты и читать, однако! Давненько тут не было гостей, а уж из таких книжных червей, как ты, можно разве Императрицу назвать.
Я смущенно поёрзал в кресле.
- сиди, чего уж там. Захочешь спать, – за спиной книжная полка, а за ней лежанка. Не бог весть что, но спать можно. Там же стоят кувшины с водой.
Туалет на улице. Можешь оставаться тут дней дюжину, а там мне нужно будет по делам, так что я тебя выгоню. Но, зато потом можешь снова приходить, сколько тебе вздумается.
Он неспешно рассказал, какие книги где стоят, и так же неспешно показал с каких книг нужно начать. Говорил он тихо, мягким голосом, этот голос вёл за собой, навевал дрёму и усыплял.
Чем дальше, тем сложнее мне было ловить нить его монолога, но была одна нотка, которая мне не давала кануть в бездну сновидений. Что-то, что он сказал в самом начале, что я пропустил, не обратил внимания, но очень важное.
- Кто говоришь, такой же «книжный червь, как я»? - спрашиваю, что бы хоть как-то вывести себя из дрёмы.
- А, Императрица. Да ты не знаешь, наверное, кто это.
- Расскажи о ней.
- Нашёл, у кого спрашивать. Всё что знаю о ней – прочитал из книги, которая неожиданно появилась у меня, а когда её прочёл, так же неожиданно исчезла.
Императрица Средних и Малых миров – не имеет родителей, в привычном понимании этого слова. Это искусственно созданное существо.
Когда-то, много веков (хотя понятие веков тут совсем неуместно) назад, сотня миров была на грани вымирания из-за постоянных войн, практически полностью исчерпанных ресурсов и, не в малой степени, собственной глупости.
Тогда, сильные и умные создания с этих миров собрались вместе на одной большой погибшей планете, собрали всех учёных. Историков, существ, всех технических, гуманитарных профессий и решили создать бесстрастное существо, вечное, с отсутствием жажды власти и наживы – идеального Правителя для своих погибающих миров.
Каждый из своего мира привносил информацию о культуре, быте, войнах, обо всём, что было у них дорогого, ценного, грустного, весёлого.
Что бы не было споров, как должен выглядеть Правитель, он сделали бесформенную массу, способную принимать любые формы, размеры по необходимости. Никто не знал, что Правитель выберет.
Много времени ушло на создание идеального Правителя. Он должен был быть самим совершенством, но при этом иметь эмоции, уметь ими управлять.
Пока продолжались работы, некоторые миры окончательно перестали существовать, а жители этих миров (те, что спаслись) навсегда переехали жить на эту планету-лабораторию. Уже когда существо только начало самостоятельно обучаться, передвигаться, действовать, было видно, что поставленная задача удалась.
Правитель бродил среди существ, узнавал, как они живут, что для них важно, примирял ссорящихся, разбирал сложные вопросы.
Однажды Правитель всех перепугал, исчезнув в неизвестном направлении.
Но, как выяснилось позже, он направился на планету, которой грозило разрушение. Удивительно было то, что эта планета не входила в первую сотню объединившихся миров. Благодаря Правителю, планету удалось спасти.
Первое время Правитель постоянно менял форму, пол и внешний вид, подбирая то, в чём ему будет удобно находиться постоянно.
Однажды, на собрании Правитель появился в виде женщины, в длинном синем плате и объявил, что в основном он будет появляться теперь именно так.
Почему правитель выбрал женскую личину - неизвестно, но с тех пор, его принято считать существом именно женского пола и называть Императрицей Средний и Малых миров.
С тех пор прошло много времени, и, кроме основного костяка сотни миров, Империя обрела сотни других. И давно уже в ней не только Средние и Малые миры, но и многие другие.
Императрица долго обитала на планете, где её создали, но в какой-то момент решила создать отдельный мир для себя и дворца, в котором будут решаться все срочные и несрочные дела.
Это было мудрым решением, так как было не очень удобно приглашать гостей на планету-лабораторию.
Функции Императрицы ничуть не изменились с момента её появления на свет. Она следит за имперскими мирами, просматривает новые миры на предмет опасности для них.
Иногда она обретает форму жителя той или иной планеты и проживает там жизнь от рождения до физической смерти, узнавая обычаи, нравы, историю и ценности этого мира. А сейчас она вроде как отдыхает в Адрии, её дворце, и как я слышал, ищет своего шута Шико, который пропал после некоторых событий во дворце.
Последние слова я слышал уже во сне, который глубоко опутал моё сознание. Я заснул и видел новые странные сны.
Сон.
Снилось мне действительно странное. Будто я маленькая хрупкая девушка, поступаю в училище на курс росписи по фарфору. Выгляжу классической серой мышью, которых обычно в классах и группах пинают все, кому не лень. К моему удивлению одна из девушек (группа в основном девичья) не просто вступается за меня, а убедительно настаивает обращаться сначала к ней, если ко мне будут какие-то претензии и вопросы.
Ещё более удивительно, что с этого момента, ко мне больше никто не подходит и не задирает. А «авторитеты» группы даже пытаются завести дружбу с заступницей.
Мы достаточно быстро с девушкой становимся подругами.
Удивительно, как иногда сводит жизнь людей. Мы с ней понимаем друг друга с полу жеста, полу взгляда.
Иногда мы ходим ко мне в гости, жжём в убийственных количествах благовония, танцуем и сочиняем сказки.
Так однажды появляется на свет Шико, то есть, я и Вашество, то есть она.
Время летит незаметно, подходит к концу третий год совместного обучения, а Вашество вдруг резко меняет ко мне отношение. Она начинает меня люто ненавидеть, а когда я пытаюсь узнать, в чём дело, слышу лишь пожелание отойти подальше, что бы она меня не убила на месте.
Факт неожиданной и непонятной мне перемены, быстро разводит нас по разным дорогам.
У девушки, называющей себя Шико, начинается и быстро развивается острая шизофрения с галлюцинациями.
Она, успев выйти замуж, родить ребёнка, развестись, запирается в квартире, совсем не занимается своей дочерью, никого не впускает, и ни с кем не хочет общаться.
А Вашество об этом, если и знает, то никак не реагирует.
Во сне быстро промелькивают несколько лет, и я с удивлением вижу Вашество, записывающую историю об Императрице и Шико от моего имени, от имени ШИКО!!!
Это мне совершенно не понятно. Но сон не заканчивается.
С момента окончания училища проходит десять лет, и я снова вижу Вашество, за клавиатурой, набивающей именно эти строки, что вы сейчас читаете.
Я вижу, что Вашество собирается не только дописать роман, который просится, рвётся наружу из её головы и пальцев. Вашество собирается найти Шико. Собственно и искать не нужно – просто узнать адрес.
Как она нервно переводит дух, как безумно скучает без своей подруги, по совместительству, шута-лицедея.
Вижу, что её решение уже принято и будет исполнено.
Меня неожиданно выдёргивает из сна, как будто я заглянул дальше дозволенного.
В холодном поту просыпаюсь, обнаруживаю себя, балансирующим на одной ножке кресла, делаю попытку поставить его на четыре ножки и, конечно же, заваливаюсь на бок.
Кресло больно бьёт по телу, вытряхивая остатки сна.
Путь.
На грохот пришёл тот же старичок, хмыкнул на меня, помог встать.
- Ты и почитать не дурак, но и поспать тоже любитель. – Его лицо всё так же добродушно, голос мягкий, спокойный. – Помнишь хоть что-нибудь из рассказанного?
- Немного, - бурчу я, пытаясь растереть одновременно все ушибленные места.
- Иди за мной, я тебя покормлю.
Около дюжины дней я плаваю в бесконечном потоке книг, неспешных беседах со старичком, ежедневного сонного паданья откуда-нибудь, и прочих вполне обычных бытовых вещах.
Потом мне вежливо напоминают, что нужно отчаливать, так как дом на время будет закрыт.
Тепло распрощавшись со старичком, бодренько иду куда ноги идут да глаза глядят. Отшагав приличное расстояние вдруг понимаю, что за всё это время не удосужился спросить имени нежданного, но несомненно приятного собеседника.
Понимаю, что оборачиваться поздно, махаю рукой сам себе «узнаю потом», иду дальше. На улице середина лета, хорошо так, что сердце в груди то пытается установить рекорд по прыжкам в грудной клетке, то наоборот замирает в сладкой истоме на такое длительное время, что я каждый раз всерьёз пугаюсь.
Мне нравится в этом мире – воздух прозрачный, лёгкий, пахнет полевыми цветами, травой, деревьями и спелыми яблоками.
Бесцельно брожу по дорожкам, ночую в тавернах или прямо в корнях деревьев, учусь не выскальзывать без собственного желания в другие миры.
Получается.
Этот опыт постепенно приводит к понимаю передвижения. Не самого механизма, а «спускового крючка», того, что даёт волшебный пинок под зад навстречу другим мирам.
То, что любой перекрёсток дорог или даже лесных тропинок может послужить точкой отправки, мне понятно уже давно.
Но здесь, именно в этом мире я увидел, что не только перекрёстки могут выкинуть тебя из этой реальности в любую другую.
Есть определённые признаки, по которым такие места можно «увидеть».
Марево в воздухе, ощущение нереальности этого места, внутреннее «сжимание», как перед прыжком, да иногда даже просто переход из света в тень или наоборот. И многие, многие другие вещи.
По началу, мне было сложно бороться с неведомой силой, которая пытается тебя вышвырнуть непонятно куда.
Какое-то время я старался просто обходить зоны переходов, но очень быстро понял, что это чересчур нелепо выглядит со стороны, да и времени тратится немало.
Как я достаточно быстро понял - вблизи таких "отправных" точек, где можно случайно или по собственному желанию совершить переход, тебя начинает слегка потряхивать.
Ощущение, что земля уходит из-под ног, как будто тебя куда-то утягивает.
Так же, при достаточном опыте перемещения ты уже видишь марево в точке перехода.
Стоило лишь первые несколько секунд немного сопротивляться влекущей силе, и тебя так же мягко отпускает и перестаёт тянуть.
Однажды я чуть не свихнулся, когда перед сном мечтал увидеть со стороны цепочку миров, а потом заснул и увидел.
"Бойся своих желаний, ибо они могут сбыться".
Конечно, ни на что это не похоже, но всё же если брать самый понятный простому человеку эквивалент, то как пример отлично подойдёт паутина.
Только наши все паутины плоские, двухмерные, а эта паутина расходилась во все стороны.
Очень похоже на звёздное небо, с той только разницей, что от более ярких точек отходят более бледные нити. От каждой точки-мира отходят множество нитей.
Однако же, можно видеть, что нитей не одинаковое количество, где-то их больше, где-то меньше.
Насколько я понял, сами нити, естественно - не трубы перехода, а визуально видимый энерго-информационный след, появляющийся в результате постоянных перемещений местных и неместных жителей.
Так же было удивительно наблюдать всё ещё тянущиеся нити к мёртвому или уничтоженному миру.
То есть нить есть, а мира нет.
Со временем они, видимо погаснут, но это произойдёт очень нескоро.
В процессе перемещений усвоил ещё один момент, что всё же есть некие основные пути, по которым идёт перемещение. И с "дальних" миров, если захочется перескочить на аналогичные дальние миры, находящиеся на условно другом пути, напрямую попасть не получится. Придётся делать "пересадки", что бы попасть на нужную линию-путь. А вот по этой линии можно уже кататься "без остановок" до нужного места.
Я вспомнил, как мы прыгали с Императрицей. Всё-таки странные пути она выбирала.
Так же я вдруг понял, что сам пока ни разу не попадал в те миры, где мы были вместе.
А пока думал, вдруг вспомнил и Императрицу и всё что с ней связано.
Как же мне захотелось домой, в Адрию! Другого дома для меня давно уже не существовало.
Жизнь.
В самом начале, если помните, я заикнулся о неком Турнире Менестрелей.
(о нём так же упоминалось в «Аутодафе» и будет подробно рассказано в отдельной эпопее «Турнир Менестрелей», если случайный слушатель, что собрался сейчас здесь, не закидает меня насмерть тухлыми овощами).
Расскажу совсем коротенько о том месте, ГДЕ это безумие проводилось.
Шварц Штерн (Чёрная звезда) напоминает, как ни странно, многоконечную, объёмную звезду. Висит она сама по себе в некой весьма условной атмосфере. Дышать за пределами стен Шварц Штерна не рекомендуется. Хотя я лично не пробовал, да и не было желания.
Со всех сторон, в эту атмосферу впрыгивают в основном небольшие кораблики, больше похожие на блох и стремительно несутся к городу (ну не планетой же ЭТО называть, хотя по размерам, наверное, она всё же сойдёт за планету – карлик.).
При подлёте ближе видны бесчисленные небольшие площадки, оборудованные для посадки. Стоит блохе-кораблику встать на такой площадке, её сразу закрывает купол, а существа без вреда для себя могут спокойно покинуть корабль и пройти за местными жителями внутрь.
Кораблик тем временем перемещают с площадки в специальные загоны, а площадка снова открывается для следующих кораблей. В загоне корабль чистят, ремонтируют, всячески его холят и лелеют ровно до момента отлёта гостей обратно.
У меня, когда я впервые зачарованно наблюдал в окна за бесконечным появлением этих кораблей, даже не возникло сомнение, что им хоть раз придётся зависнуть в ожидании освободившегося отсека.
Отсеков для посадки было столько, что всегда были свободные.
Более подробно не буду здесь касаться этого странного места, но могу с уверенностью сказать только одно: Оно грандиозно и по замыслу и по внешнему виду. Очень чётко всё спланировано. Заблудиться, конечно, можно (особенно с моими талантами), но так же легко найти дорогу или позвать местного аборигена хлопом ладоней. Они появляются тут же и всегда готовы тебя проводить тебя, куда твоя душа пожелает.
Путь.
Есть какой-то странный мазохистский кайф в оттягивании отъезда домой.
Да, хочется, не глядя, рвануть к Адрию, но почему-то я медлю. Прогуливаясь по так приглянувшемуся миру, даже не не иду, а плетусь, нога за ногу, каждое движение причиняет приятную сладостную муку и волну слегка горчащего на вкус ожидания.
Хожу, наслаждаюсь солнцем и бескрайними полями с почти полным отсутствием леса. Захожу в придорожные едальни, там же сплю.
Так дней десять, наверное.
Однажды, в первый раз за всё то время, что я здесь, начинается ливень.
Промокаю до нитки мгновенно. Иду в сторону ближайшего тёплого сухого места, что бы согреться и обсохнуть.
Сквозь плотные струи воды, льющие с неба, мало что видно и всё же я успеваю заметить небольшой дом у обочины дороги.
Это жилой дом.
«Странно, - думаю я, - а ведь это первый жилой дом что, я тут вижу».
Но хлёсткие струи подгоняют меня к окнам, где горит лучина, внутри явно кто-то есть. Подхожу к дверям, громко стучу. Дверь открывается сразу же, словно меня ждали.
Пожилая совершенно седая и немного лохматая дама, открывает дверь, пропускает внутрь.
- Одежду сними здесь. Сейчас принесу чем вытереться и во что переодеться. – И, уже из-за дверей, - горячее пиво или горячее вино?
- Вино! Спасибо, хозяйка.
Слышу что-то среднее между хмыканьем и пожилым кряхтеньем. Дама ходит совершенно бесшумно. Ни тебе шарканья, ни, кряхтенья, ни нормального для такого возраста, сопутствующего такой ситуации ворчания.
- Лови. – Я вздрагиваю - так неожиданно мне летят в лицо тряпки.
Ловлю, вытираюсь. Тут же летят в лицо одежды. Знобит, скорее одеваюсь.
Хочу спросить, куда девать мокрое, но не успеваю.
- Брось барахло там, в сенях, на лавке. Потом приду, заберу.
Захожу в комнату. Жарко натоплено. На столе уже стоит деревянная кружка с парящим вином. Радом миска с горячей едой (птица, что ли?).
- Кушай, кушай, а то ещё захвораешь.
Меня, уставшего, продрогшего и очень голодного, долго упрашивать не приходится. Жадно набрасываюсь на еду, вино. Стоит миске и кружке опустеть, как они тут же наполняются вновь.
Третью миску доедаю уже с трудом. А вино идёт всё так же хорошо.
Когда миска опустошена, хозяйка убирает её со стола, а на её место ставит жаровню (я б такую в лучшие годы даже с места не сдвинул!) с углями. А в углях стоит большой кувшин. Нетрудно догадаться о его содержимом.
Только сейчас до меня доходит, что хозяйка ничего не ела.
- мммм. – пытаюсь сказать я.
- Не стоит беспокоиться, мне пища особо не нужна. Не помру с голоду, не переживай.
Странная она всё же. Волосы абсолютно седые (кажется, я это уже говорил?),
Спина идеально прямая, руки тонкие, кожа плотно обтягивает костяшки, ни морщинки на них нет. То же самое с лицом. Но возраст виден, его никуда не скроешь. Уже слегка опьяневший, без особо смущения, разглядываю лицо.
Рано или поздно это должно было случиться с любым любопытным. Случается и со мной.
Я смотрю в глаза. А глаза пронзительно синие, и ни единого намёка на какой-то пожилой возраст в них нет. Не могу оторвать глаз, смотрю, погружаюсь, затягивает. Глаза смеются, шутят, играют, околдовывают, качают и усыпляют.
Обессиленный и убаюканный этой безмолвной и прекраснейшей колыбельной, как миленький кладу руки на стол, на руки – голову, и - пожалуйста тебе – засыпаю!
Сон.
Сны о Море
Ледяной пронизывающий ветер. Паруса убраны, иначе они бы моментально превратились в тяжёлые бесполезные ледышки. Холодно, зима уже на носу, берега то и дело заметает снегом, сильные ветра то и дело сбивают с курса и постоянно нужно следить за штурвалом и килем, что бы дойти вовремя.
Руки-ледышки, проморожены до основания, не чувствуют верёвок, но в тоже время ловко вьют узлы и укладывают их в нужном порядке. Вот, очередная верёвка уложена, и я птицей взметаюсь к смотровой башенке на самой высокой мачте. Это моё любимое дело, вот так, быть сверху, словно бы лететь, плыть по горизонту над водой и, кажется, я могу бесконечно смотреть вдаль.
Берегов не видно, но что-то родное витает в воздухе, как будто пахнуло простой стряпнёй, женским теплом, банькой и крепкой знатной брагой. И этот поток тепла ловят все продрогшие до костей люди на корабле, взгляд их оживляется, движения ускоряются - дом рядом.
Справа по курсу, хоть этого пока и не видно - рифы и мелкие многочисленные скалы. Но, мы-то, слава богам, эти места знаем как облупленные, где каждый камушек лежит, каждый из нас с закрытыми глазами скажет.
Это наш рубеж. Ещё двое суток и мы дома.
Эти скалы, хоть и опасны для любого корабля, не раз спасали нас от настигающих осенних и весенних бурь, при возврате домой. Но сейчас, несмотря на пронизывающий холод и ветер, бури не будет. Мы будем уже пить горячий пенистый напиток и есть томное мясо руками, когда грянет первая по-настоящему серьёзная буря...
А вот теперь скалы уже видно. Родные до боли чёрные голые камни с птичьими гнёздами на высоких макушках и пресной водой от дождя в глубоких выемках… хм... что-то не так... но не может же быть, что бы каменные глыбы изменили очертания. И что бы эти очертания ещё и двигались со скоростью приличной быстроходной коруны! Я даю сигнал тревоги, при этом продолжая лихорадочно размышлять.
Но... этого же не может быть! Кто, какой моряк решится здесь стать, да ещё так не удобно, ведь ветер будет дуть в любом случае куда не надо - там, среди скал в ветреную погоду ветер кружит корабли как бесполезные щепки в весеннем ручейке, в водоворотах.
Теперь усиленно всматриваюсь в этого странного гостя, явно не из наших широт.
Вскоре мне приходится просвистеть ещё две команды.
Те кто на вёслах - налегают сильнее, ускоряя ход, кто свободен - достают оружие и приготавливаются к бою. Есть только три корабля, которые безболезненно и ловко могут кружить в этих скалах. На одном плывём мы, второй мы потопили полгода назад в жаркой битве, а третий, а это несомненно он, принадлежит пиратам. Лёгкий, практически плоскодонный корабль, даже хорошо вооружённый, движется раза в три быстрее чем наш, гружёный товаром и подарками корабль, да и посадка у нас глубже. Он, конечно быстр, но сейчас с пиратами по быстроте нет смысла тягаться.
Мы идём на вёслах, ветер сейчас нам не помощник. Шансов проскочить нет, но попытаться мы должны. И никто не скажет что мы трусы - нет ничего зазорного в том чтобы избежав схватки вернуться живым да ещё и с товаром.
Туман, которому плевать на ветер, сильно искажает пространство и кажется, что корабль противника куда дальше, чем он на самом деле. На это явно и рассчитывают пираты. Но и мы не первый раз плаваем. Теперь, резкие отрывистые команды сыплются из уст капитана.
Мы, пытаясь успеть уйти, одновременно маневрируем так, что бы было максимально удобно сражаться.
... меня ранило одним из первых - лучшая мишень на корабле - не успевший вовремя спуститься вниз смотровой. Стрела больно пронзает плечо. От неожиданности теряю равновесие и почти падаю в воду. Чудом и нечеловеческими усилиями, мне удаётся вписаться на корабль, а не за корму....
Падаю, цепляюсь за многочисленные канаты и уже у самой палубы, неожиданно руки сами расцепляются. Больно бьюсь спиной об мокрую древесину….
Жизнь.
Просыпаюсь. Мокрый, в рваной одежде. Хлещет, как плёткой, по лицу дождь.
Слышны звуки бури. Темень – хоть глаз выколи. Руками ощупываю всё, до чего можно дотянуться. Сопоставив ощущения и звуки, делаю неуверенный вывод, что нахожусь на берегу (не качает) и, скорее всего, на деревянном пирсе.
- Ну ведь только что было так хорошо! – взвыл я в голос.
А в голове болтанка штормовых волн, скрип мачт, вопли команд обоих кораблей и глаза. Бесконечные яркие синие глаза, вмещающие в себе сотни вселенных. Я попытался встать, но обессилено упал обратно.
Снова отключился.
Когда я проснулся, уже совершенно самостоятельно, и (ура, наконец-то!) без приключений, солнце немилосердно жарило лицо. Нос уже успел обгореть, а волосы и одежда – давно высохнуть.
Подняв своё тощее тело на локтях, оглянулся вокруг себя.
Это самое «вокруг» выглядело вполне симпатично.
Небольшой пирс, на котором я оказался, действительно был деревянным. Пляж из мелкой чёрной горячей гальки, совсем небольшой, По краям – отвесные стены высоких известняковых холмов с рваными краями. От бухточки с пирсом всего одна небольшая и довольно крутая, вьющаяся серпантином тропинка.
А наверху, над известняковыми холмами виднеются башенки замка.
Я, наверное, даже подумал бы, что попал в Адрию, но нет. Замок на холме был не похож.
Когда я с третьей попытки всё же поднялся на ноги и, пошатываясь, побрёл в сторону замка, обнаружил тропинку, как будто специально для меня появившуюся.
Бреду шатаясь, ноги подгибаются, плечо саднит немилосердно, одежда больше напоминает рваное тряпьё, волосы тоже. Они спутались, сбились и непонятными сосульками бьют по плечам и моему тощему заду. Тропинка ведёт вверх, а идти в горку совсем нелегко.
Я начинаю ныть и жалеть себя чуть ли не вслух.
И тут же оказываюсь перед воротами в замок, как будто меня кто-то перекинул ко входу.
Этот странный замок стоит так же, как и наш, на большом холме - обрыве. Внизу беснуются волны, сверху разгуливает ветер, то играющий с полотнищами флагов, то пытающихся в ярости их разорвать.
Полотнища цвета неба и солнца крепко держатся за флагштоки и сорвать их не так просто.
Стройные башенки врезаются в небо, всё с виду прекрасно и даже стандартно - замок он везде замок.
Но это внешне.
Никто не препятствует моему проникновению в его недра.
Внутри замка, сразу со входа в помещение - огромный зал, виден второй, третий и прочие этажи, а лестницы начинаются лишь этаже на четвёртом, да и те весьма условные, чуть ли не бутафорские "для красоты".
Когда я туда попал, встал на пороге, как столб, открыл рот, разве что слюни не текли.
Изумительной работы решёточки светло-серебристого или белого цвета, классические готические цветные витражи, так и играющие на солнце всеми цветами радуги.
Всё очень светлое, кажется, что сделано из бумаги.
Только светло серые стены и пол подтверждают своей холодностью, что они не иллюзия.
Я по незнанию сначала пошёл в сторону странных строений без лестниц, в надежде их таки найти, да и просто рассмотреть поближе эту красоту.
Но, стены и этажи не приближались. Казалось, что я шагаю на месте.
Кто-то хихикнул за моей спиной.
- Новичок в наших местах - большая редкость.
Стройная, высоченная девушка в голубых с золотой оторочкой под цвет флагов одеждах, смотрела на меня большими зелёными глазищами, в которых играл смех и обычное, почти детское любопытство.
- Смотри как надо.
Она прыгнула, как прыгают с обрыва в море, только вверх.
Я с ужасом прикрыл глаза, ожидая услышать грохот тела, а когда открыл, увидел что девушка спокойно и плавно перепрыгивает с этажа на этаж, то спускаясь, то поднимаясь. Она хваталась тонкими цепкими пальцами за выступы, и либо просто вытягивала себя на руках, либо делала кульбиты всем циркачам на зависть.
- Тут неправильное притяжение! Прыгай, как прыгаешь вниз, а не вперёд или вверх! Главное - оторваться от пола. Дальше достаточно направлять тело к нужному балкончику.
- А если сорвусь?
- Прилипнешь к потолку! - Хохочет, глядя на трясущегося бледного меня. - Шучу! Да ты попробуй, сам разберёшься, что к чему!
- Опять издеваются, - буркнул я, обречённо вздохнул, прыгнул...
Те, кто придумывал в других мирах законы гравитации здесь остались бы без работы или давно свихнулись.
Я медленно, плавно (и печально, хе-хе) поплыл в сторону купола, понимая, что шутка про купол была не такой уж и шуткой. Наконец, увидев балкончик, где стоит моя неожиданная собеседница и инструктор по совместительству, плыву по лягушачьи к ней. Она уже не может сдерживаться, хохочет в голос, на лице выступают слёзы.
- Не хочешь работать шутом, чудо?
- Поздно, - бурчу я вроде ещё недовольный, но уже улыбающийся до ушей, - я итак нанят шутом.
- Может, тебя переманить? - Понимаю, что вопрос шутливый, но отвечаю на него строгим голосом: - Я не буду служить никому кроме Императрицы!
Девушка резко перестаёт смеяться, смотрит на меня чуть ли не со священным ужасом и сорвавшимся в полушёпот голосом спрашивает: - ТОЙ САМОЙ?
- Единственной и неповторимой! - гордо говорю я, понимая, что мы говорим об одном и том же существе.
- Что ж ты сразу не сказал? – Она почти неслышно хлопает в ладоши, появляются полупрозрачные, больше похожие на мираж, лестницы, а с разных этажей выглядывают любопытные лица. – По лестницам можно ходить, не смотря на их внешнюю эфемерность. Вообще, у нас их открывают только для самых почётных гостей. Сами мы и даже Императрица обходимся без них.
- Ну, так и я обойдусь! - гордо задираю нос, а у самого коленки трясутся (падать, если что весьма высоко, а мозг пока не в состоянии принять, что в помещении и за его пределами, гравитация и закон притяжения работают радикально по-разному).
В дальнейшем, это место стало одним из моих излюбленных. Хоть нечасто заносило сюда, но каждый раз это было как маленький праздник.
Все живущие здесь существа вполне себе человекоподобны, только ну очень высокие и тонкие как стрелы. Встреть я таких в лесу, наверняка решил бы, что они эльфы. Глаза у всех зелёные. От такого разнообразия оттенков зелёного в глазах моих новых знакомцев я чуть было не свихнулся.
У моей первой знакомой глаза ярко изумрудные, без малейших крапинок. Я какое-то время не мог понять, что так выворачивает мои мозги наизнанку. Потом, за трапезой (если разведенный в сладкой воде мёд можно назвать трапезой, конечно) меня вдруг осенило: у них нет зрачков!
Я поперхнулся от неожиданности и долго не мог прокашляться.
Потом уже я постепенно замечал и другие небольшие отличия внешности и строения тела этих созданий. Кожа их серебристая, а в солнечных лучах золотистая. Между пальцами перепонки до первой фаланги, сами фаланги значительно длиннее. И абсолютно у каждого - длинные крепкие почти птичьи когти. Как они их умудрялись содержать их в идеальном порядке, для меня так и осталось загадкой.
То, что мы называем волосами, у них больше напоминало жгуты, разной толщины и длины. Они всегда были собраны в совершенно феерические причёски, но всё равно, свободные волосы у многих достигали до пояса, а то и до пола. Совершено непонятно, как они при таком образе жизни они не путались в своих волосах. Потом, как-то однажды любуясь с балкончика за их игрой перепрыгивания, заметил, что свободные волосы плотно прилегают к телу, когда они поднимаются или спускаются и движутся, когда в прыжке изменяется направление. Немного жутковатое, но изумительное красивое завораживающее зрелище. Сомневаюсь, что они питались только тем, что давали мне, но спрашивать об их вкусовых предпочтениях было немного боязно. Всё таки, выглядели они совсем не травоядными созданиями. И хищные когти лишь добавляли мне уверенности в нежелании расспрашивать о кухне.
Они мало разговаривали между собой. А может, общались мыслями, не знаю. Так же, как я понял, у них совершенный слух и «интуиция». Можно было лишь достать серебристую флейту, что они же мне подарили, как они тут же начинали откуда-то осторожно, вежливо появляться и рассаживаться по-турецки вокруг. Приходилось играть.
Над пропастью нависая
На распахнутых крыльях
Я любовался коврами
Пейзажей ночных.
Слезы и горе в дожде я вылью,
В песню о временах былых.
Сколько же сладкого горя таится
В грешной душе моей.
Горною птицей мне вечно виться
Над скопленьем костей.
Мысли вскачь, словно мгновенья,
Жизнь на краю волшебства,
Не отставая от вдохновенья,
Заклятья плетутся в устах и крылах.
Пальцы и когти – все воедино,
Мощные крылья орла.
Жизнь пропустить было недопустимо,
Если она вела
В море желаний, стремлений, задумок,
В море чувств, Вера-волна.
Тихим пристанищем на островах
Безумья
Прожита будет она.
Не отпуская ее на минуту,
Как женщину или врага из глаз,
Я смотрю, как ползет по секундам
Медленно время для нас.
Медленно мчится, тихо бежит.
В двери стучится, с ветром летит.
Вихрем открыв в моем доме окно
В лед заковало вокруг все живое.
Власть имеет над всеми оно.
Время – как Пустота – немое.
20.02.00 *
* Стихи автора романа
Перескакивая в случайном порядке по разным мирам, придумывая новые маршруты, я часто попадал в большие, средние, маленькие и совсем крошечные города. Это и не удивительно, так как чем лучше развита инфраструктура, чем более населён город, тем больше путешественников «сюда» и «от сюда» перемещаются. Связь с другими мирами укрепляется, вплоть до того, что некоторые города, или точнее некоторые перекрёстки в таких городах становятся в прямом смысле проходным двором.
Налаженный же трафик с другими мирами даёт несомненные преимущества для этого мира, ускоряет его развитие.
Да собственно, когда ты, перемещаясь, попадаешь не в город, изрядно удивляешься и начинаешь усиленно осматривать местность. Конечно, и к этому привыкаешь, но если ты появился не в черте города и даже не в области его обозримой видимости, значит, стоит осмотреться повнимательнее.
Мне полюбились города с невысокими трёх-четырёх этажными домами, неширокими мощёными брусчаткой улицами и сонными медлительными жителями, чьи большие бесцветные глаза напоминали рыбьи. Такие города были тихими по окраинам, да и в центре не особо шумными, а уж если идти во время дневного сна местных жителей и вовсе казались необитаемыми.
***
Библиотека
Эта Библиотека отличается от всех, что я когда либо встречал.
Возможно она похожа на многие другие, но…
Как это ни странно звучит, я никогда не был снаружи, но всё же чётко знаю, как выглядит строение и окружающая его местность.
Высокая башня, сложенная из крупного, по лицу не обтёсанного тяжелого серого камня, стоит на углу двух стремящихся друг от друга замковых стен, которые нигде не заканчиваются, не имеют ворот или ещё каких-то входов-выходов. Нигде, на протяжении взгляда не видно ни замковых, ни вообще хоть каких-то построек, или даже вторых двух стен этой одинокой башни.
Внутри, в периметре - тонкая короткая трава, по которой нет совершенно никакого желания пройтись, она сияет какой-то неестественной зёленой окраской и вообще кажется искусственной. Я никогда не видел ни одного намёка на хоть какое-то живое существо в этом углу. Ни птиц, ни зверей – ничегошеньки. Кажется, даже мошки не рискуют соваться.
Снаружи как раз наоборот - растительность в виде больших крупнолистых деревьев, вплотную подходящих башне, их как раз видно из большого прорубленного в зале библиотеки окна.
В этом странном мире я видел всего два времени года - условное лето, когда всё «торжество природы» зелёное и совершенно не радующее глаз. Летом тепло и иногда даже жарко. И лютейшая, с метелями, буранами, огромными, просто неимоверными сугробами, зима.
И зимой мне здесь нравится куда больше. Мало того что под заносами не видно даже верхушек неприятных растений и пластикового газона. Так же ещё слышно хоть какие-то звуки, которые становятся самыми родными после отвратительной тишины без единого шороха (кроме издаваемого тобой самим) лета. Это и треск поленьев в камине, и завывание действительно лютой вьюги, и…. это действительно стало для меня совершенно неожиданным – пение зимних птиц, когда стихала вьюга, и вылезало бледное морозное солнце. Очень долго я всматривался поначалу с бескрайние снега, протянувшиеся во все обозримые стороны, но певцы не торопились появляться. Зато можно, хоть и редко, но увидеть каких-то странных местных крупных животных, скорее всего хищников. Они рыскали по снегу, прижав нос низко к земле, такие же белые или чуть темнее, чем снег. Собственно, я и заметил их скорее случайно, так как белое на белом не особо разглядишь.
Пожалуй, и на сегодняшний день это единственное место, где в холодное время не только проще выжить чем в тёплое, а в принципе, это единственное время, когда тут можно хоть как-то жить.
Когда я научился распознавать местную зимнюю живность, то стал различать их виды и повадки. Скорее всего, всё живое, что есть в этом мире – постоянные, вечные кочевники, бегущие за той средой, пригодной для выживания – за зимой.
По большей части, вся живность, что я видел, была из отряда хищников.
Если их классифицировать привычными названиями, то были волки, барсы, орлы, и в горах (это я потом узнал) грифы. Совершенно непонятно чем они питались. Единственные создания, которые не подходили под раздел хищников – мелкие грызуны, в огромном количестве перемещающиеся по снегу или под ним. Возможно, именно они и являлись источником питания для всех остальных.
Однако я отвлёкся.
Вернёмся к Библиотеке, оплоту знаний, тишины и покоя.
В огромном и единственном зале Библиотеки всего одно окно, в которое свободно проникает и солнце и ветер, всегда слегка прохладно, но никогда, даже в лютые затяжные зимы, не холодно. В саму библиотеку ведёт по внутренней стене башни, почти бесконечная винтовая лестница, без перилл. Ступеньки не имеют никаких ограничений по правую руку - ни перилл, ни зияющей вниз пустоты. По центру размещена шахта и древний подъёмный механизм с люлькой, противовесом и огромными шестернями. У люльки только две остановки – в самом низу, я понятия не имею, что там и боюсь даже предполагать и – наверху, площадкой перед крутым лестничным подъёмом, ведущем к люку-входу в библиотеку. Я ни разу ей не пользовался.
Мне не приходилось преодолевать все ступени этой поистине бесконечной лестницы, а лишь небольшую их часть. Но после этих подъёмов часто снились падения в пустоту.
Слава Императрице, подниматься по лестнице случалось нечасто, в основном я сразу оказывался в зале Библиотеки.
Что могу сказать о Библиотеке? Что это мечта любого книжного червя? Всё равно что ничего не сказать.
Стены внутри библиотеки такие же, как и снаружи – серый крупный камень, правда, отёсанный. По кругу стоят бесконечные стеллажи с книгами.
Люк в библиотеку с лестницы на дальней стороне от окна.
Стоит единственный, огромных размеров стол, из тёмного, почти чёрного дерева. На столешнице и ножках, по все длине, прожилки более светлого, красноватого или рыжего оттенка. Стол покрыт прозрачным лаком и, при пляшущем пламени свечи кажется, что светлые прожилки двигаются. А может, не кажется.
У стола огромных размеров, мягкое кресло обитое кожей рептилии тёмно- зелёного цвета, с подлокотниками и ножками под цвет стола, большой глобус-бар (я внутрь него без проблем помещусь, если поставлю себе такую задачу).
Если бы были свидетели, наблюдавшие мои первые попытки вскрыть этот глобус, то полопались от смеха. Неподъёмная крышка с явной элегантной миниатюрной ручкой – чистейшей воды форменное издевательство, так как внутри крышки есть автоматический механический замок. Понятное дело, что все попытки открыть обычным (да и необычным тоже) способом увенчались полным фиаско. Когда же, в одну из таких попыток я, устав сражаться с глобусом, отошёл к столу и опёрся рукой на лежащую книгу, послышался шум шестерёнок, звук открываемого замка и, глобус, мелодично и плавно открыл крышку.
Никогда не думал, что способен так радоваться и нецензурно ругаться одновременно.
Секрет бара раскрыт. Правда, только частично, так как к моей несомненной радости, запасы в баре не иссякают, содержимое бутылок постоянно меняется, но всегда можно отыскать любимые напитки алкогольного и безалкогольного характера.
Попытки рассмотреть глобус на предмет, что на нём изображено, так же долгое время не давали результата, картинки на нём менялись по своим каким-то недоступным для меня правилам. Только позже я понял принцип работы этой загадочной штуки.
С книгами дело обстоит ещё веселее, чем с глобусом. Не смотря на явную и интуитивно понятную раскладку по рубрикам, удобную лестницу, легко передвигаемую в любую сторону по специальным рельсам, существует такой момент, как вредность этого места. Если оно считает, что тебе не нужна книга, которую ты ищешь, на положенном месте ты её найти не сможешь.
Зато, если книга нужна (опять же, по мнению этого места), ты натыкаешься на абсолютно везде.
Ещё один момент, который понравился – если точно знаешь, что собираешься читать, не обязательно лезть в нужную рубрику. Достаточно пройтись по залу и просмотреть книги на уровне глаз. Нужные книги становятся в ряд, в правильном порядке.
Иногда, в других библиотеках, когда не знал, что прочесть, шёл мимо полок и вытаскивал книги наугад. Когда попал в первый раз в эту Библиотеку, первое на что наткнулся – «Инструкция работы в библиотеке».
Ну не прелесть ли?
Как существо, относящееся к разряду тех, кто инструкции читает в последнюю очередь, книгу отложил на стол, в надежде найти что-то более интересное на мой взгляд.
Конечно, я нашёл что-то там, но столь заумное, что читать это было невозможно. Потом, вторая книга, третья – всё та же заумная муть самого разнообразного характера на нечитабельном научном языке.
Далеко не сразу до меня дошло, на что намекает Библиотека.
Как товарищ вредный, а иногда и в ненужных местах, инертный, я пытался найти разную информацию, находил, читал, но для этого приходилось переживать целые приключения.
Однажды мне захотелось в уборную. Как ни странно, иногда мне хочется туда. И тут начались проблемы. Найти необходимую комнату (не в библиотеке же справлять нужду!) оказалось невозможно. Именно в момент, когда все мои попытки не увенчались успехом, а терпеть, практически уже не было мочи, увидел на столе оставленную инструкцию, заботливо открытую на нужной странице. Оказалось, что счастье гораздо ближе, чем я думал.
Когда, наконец, душа и потроха мои получили необходимое облегчение, руки были вымыты и вытерты мягким полотенцем, ничего не оставалась делать, как прочесть инструкцию целиком.
Там было написано и про глобус и про тайную комнату и много чего, о чём бы я никогда не догадался.
Книжка с инструкцией так и осталась лежать на столе, как обязательная к постоянному прочтению.
Именно, благодаря этой книжице, ни много ни мало на 300 страниц мелкого текста, я узнал о самой важной особенности этой библиотеки.
По запросу, появлялась книга из любого мира и о любом мире, и никакие другие библиотеки были уже не нужны. Сюда можно попадать не только путём перемещения между мирами, но, по собственному желанию, во сне. Во сне тяжело переворачивать страницы, да и просто даже достать книгу с полки. Для этого достаточно сесть на кресло, выдать свой запрос о нужной книге или тематике вслух, книга появлялась на столе. Достаточно приложить ладонь к форзацу, и поток информации начинал тут же плавно течь прямо в голову. Это весьма удобно, потому что при первых попытках читать текст во сне, буквы начинали уплывать, и уносило в другие сны, что не только нежелательно, но и неотвратимо.
Не могу сказать, что я после этого перестал посещать другие библиотеки, но мои появления там существенно сократились, а уж о новых мирах, их обычаях и жителях, я предпочитал узнавать в самом безопасном месте – в этой библиотеке. Уж лучше иногда заранее знать, что ждёт в следующем месте.
***
Путь
Когда ты рождаешься и проживаешь ощутимую часть жизни в одном теле, привыкая ко всем его особенностям и некоторым возможным неудобствам, мысль сменить его даже на время кажется не столько бредовой, сколько кощунственной.
Я, невысокий, тощий, как тростинка на ветру, вполне неплохо управлялся со своим телом, это мне нравилось, да и положение обязывало.
Когда же в мою жизнь ворвалась Императрица вместе с Адрией, придворными, моими обязанностями шута, диверсанта и шпиона-разведчика в одном флаконе, всё ещё было нормально, странно, непривычно, но нормально.
Не сразу, но довольно быстро, я свыкся с местным непривычным для меня притяжением и атмосферой, характером новых существ и самой местностью.
Но вот когда Императрица начала таскать меня по другим мирам…
Как она долго и безуспешно пыталась убедить меня в ненужности, а иногда и серьёзном риске таскания за собой своего тела, которое не умеет и боится изменяться – я был твёрд и неприступен. Каждый раз стоически терпел все последствия принятого решения.
Это безобразие длилось ровно до того момента пока она не начала посылать меня «по делам» сначала в ближние, потом более отдалённые, а потом и вовсе чёрт знает где находящиеся миры, которые ещё отыскать надо. А потом, однажды, в далёкое и весьма долгое путешествие, отправился я сам.
Это путешествие продолжается и сейчас. И поверьте мне, лучший способ быстро научиться тому, чем заниматься совершенно не хочется – из раза в раз попадать в ситуации, где без этого умения ты просто погибнешь.
***
Когда учишься менять форму, новые ощущения захлёстывают с головой.
Но, конечно же, со временем привыкаешь к большей части форм и их особенностям, хотя некоторые так и остаются настолько яркими и не сочетающимися и с твоим строением мышления.
Первое время, моё тело внешне никак не изменялось. Внешне я оставался всё тем же тощим человеком с конечностями – спичкам, торчащими рёбрами, лопатками и длинными прямыми седыми волосами, которые то свободно струились одной волной вниз, то были собраны в замысловатые причёски.
Мелкие черты лица, ровные зубы, острый подбородок, прямой нос, тёмные карие глаза.
Примеряя на себя формы других существ, я не менялся внешне, но начинал двигаться, думать, питаться как они.
Форма принятого животного заставляла согнуть ноги в коленях, прижать руки-лапы к телу. Нос нюхал, как нюхает нос выбранного четырёхлапого создания.
Если существу полагался длинный хвост или дополнительные конечности и отростки, то я как, носитель формы этого существа, вынужден был испытывать все прелести и недостатки этих дополнительных отростков и частей.
Мне нравились хищники и драконы, нравились их места обитания и стиль жизни; и не сложно догадаться, что их я выбирал чаще остальных.
Но частое применение одной и той же формы, даже без внешних моментальных изменений, влечёт за собой неспешное, но неумолимое изменение привычного родного тела, его пластики, гастрономических пристрастий, походки, поведения, реакции на внешние раздражители и так далее, и тому подобное.
Мои прямые, ровные, вполне себе человеческие зубы заострились, вытянулись резцы. Это не видно при сжатых губах, но отлично читается при ухмылке.
«Блаженны незнающие вкус сырого мяса; ибо вкусившие и распробовавшие его, уже более не могут без него обходиться».
Эта истина была открыта и познана мною сполна.
В моё меню незаметно, но плотно вошли сырое мясо, птица и иногда даже рыба. Я мог подолгу обходиться без этого, но когда наступал момент и организм требовал именно сырую пищу. Какое-то время я мог сдерживать животный зов, но рано или поздно, так или иначе это происходило.
Вкус крови и ещё тёплой добычи становился верхом гастрономического совершенства.
***
Путь
Это случилось совершенно неожиданно для меня. Я, неудачно поужинав в одной из придорожных забегаловок, лежал в позе эмбриона в своей несложной кровати, скрючившись от совершенно нестерпимой боли в животе.
Именно тогда Волк сам пришёл ко мне.
Я ощущал, как вытягивается лицо в узкую морду, лапы выпрямляются, чувствовал, как вздымается и опускается узкая мощная грудная клетка, а поджарый живот словно прилип к позвоночнику. Серебристая шерсть на шкуре легко шевелилась от дыхания и появившегося откуда-то слабого ветерка. Физически ощущал, что мои глаза перестали быть человеческими карими и стали жёлтыми волчьими.
Открою один маленький момент: когда ты ощущаешь превращение, изменение тела, можно испытывать совершенно любые ощущения и в то же время повернуть превращение в обратную сторону.
Но когда ты открываешь глаза, уже не свои, а выбранного существа – ты уже то, во что превращался. Обратиться в своё тело после этого сразу невозможно, однако можно поменять снова форму на любую другую. Иногда это очень кстати.
Ипостась выбранного существа захватывает твой мозг полностью и нужно время, что бы справиться с ней. А когда она тебя полностью устраивает и в ней чуть ли не уютнее, чем в родном теле, то возвращаться не очень-то хочется, и требуется немало времени и усилий, что бы вернуться к себе изначальному.
Итак, Волк сам пришёл ко мне. И когда мои глаза открылись уже как волчьи, я обнаружил себя в никогда прежде не виданном, но неожиданно, до боли знакомом зимнем лесу, ночью, в полнолуние – в лучших традициях жанра.
Плохо помню что было потом, хотя, урывками всё же память даёт картинки и столь яркие ощущения, что при всём желании ни сном, ни наваждением их не назовёшь.
Обрывки памяти дарили ощущение, как легко скользят лапы по заледеневшей корке снега, сородичи, вроде даже поздоровались, перекинулись парой простых коротких волчьих фраз, тут же и разошлись.
Помню, в том же мире у меня есть семья – волчица и пяток толстолапых смешных совсем мелких волчат. Как же мы друг другу обрадовались! На какое-то время я задержался там, днями играя с мелкими, а ночами в безумной сладкой и болезненной нежности прижимаясь боком к своей волчице.… А, далее – крепкие лапы снова несут неспокойное тело по лесу и заснеженным полям.
Очнулся в своём родном теле так же плавно и неожиданно, как и ушёл из него, в доме какого-то сомнительного лесника, на деревянной некрытой скамье. Бородатый, лохматый, темноволосый и огромный по размерам дядька, хозяин этого дома был больше похож на добродушного медведя. А может, это и был медведь, иногда становящийся лесником.
- Сырого мяса или нормальной человеческой каши? - Его густой, тёплый бас рыком раскатывался по достаточно тесной, но светлой комнатушке добротно построенной избы.
- Каши.
Хозяин-медведь ловко достал ухватом из печи большой глиняный горшок, с полок – глиняные тарелки, кружки и деревянные ложки. Вышел в сени и вынес оттуда большую кринку молока.
- Сам накладывай, сам наливай, сам ешь, сам убирай. Всё просто.
Снова подошёл к печи и вытащил из под шкур на ней, замотанный в чистые тряпицы, тёплый ароматный ржаной хлеб.
- Гости здесь редкость, а потому гостям самое лучшее, – в ответ на мой изумлённый взгляд на хлеб последовал голос.
Я не стал спрашивать, откуда посреди глухого леса без единой человеческой души хлеб и молоко. Сейчас эта простая пища была для меня самой вкусной и желанной.
Мы молча поели, налили себе холодного молока
- Ну, давай, рассказывай, что можешь или что хочешь. Рассказы и посильная помощь в хозяйстве – плата за пищу и постой в моём доме.
Наша неспешная беседа началась за столом и продолжалась у колодца, на заднем дворе, в лесу. Медведь слушал как будто всем телом. Глаза его блестели, иногда он покрякивал, а иногда замирал с поленом или ветками бурелома в лесу, на миг забываясь. Да, роль длинноязыкого мне всегда хорошо удавалась.
Я остался ещё на ночь, пообещав себе и Медведю ещё наведаться в этот лес и в его дом. Тут я ни на миг не лгал. В этом мире, в этом лесу и в этом доме я был дома. Простая жизнь без интриг, вечных придворных и даже без Императрицы была настолько привлекательна, что не было смысла себя обманывать, что я не вернусь. Уходить не хотелось, но в голове отчётливо тикала мысль: «пора!».
С утра хозяин проводил меня через лес до холмов, с которых уже была видна дорога вполне себе человеческого вида. А с дороги я мог идти в любой мир поблизости.
***
Путешествие между мирами очень похоже на путешествие автостопом – никогда не знаешь, где будет следующая остановка, а иногда неожиданно для тебя меняется и конечная точка маршрута. Поскольку мой маршрут не имел чёткой цели - я перемещался, как бог на душу положит, оставаясь где-то подолгу, а откуда-то сматываясь чуть ли не в ту же секунду, как появился.
Иногда миры не спрашивали моего мнения и либо утягивали к себе, либо пинали с глаз своих долой.
Что бы оказаться в другом мире, совершенно необязательно было куда-то идти. Иногда было вполне достаточно заснуть. Правда, то, что ты пожелал перед сном куда-то переместиться, совсем не означало, что это получится.
Пока я был неопытным путешественником и не знал правил, миры игрались со мной, как им хотелось.
Радовало то, что не кидали они меня в заведомо гиблые места. В опасные – сколько угодно. В те где я точно не выживу или умру до того как пойму где оказался - никогда.
Иногда во сне я тоже путешествовал, но просыпался там же, где засыпал. В умных книгах это называлось астралом, а иногда – осознанными сновидениями.
***
Даже если твоя душа похожа на перелётную птицу, всё равно есть или постепенно появляются места, куда ты стремишься.
Такими местами стала Библиотека в башне, Замок с неправильным притяжением, Мир Волка с лесником – Медведем и, конечно же, Адрия, которая долгое время была моим вторым и единственным домом.
***
Когда в своих скитаниях я сплю, мне часто снится Адрия. И в снах своих я вижу изменения в облике этого мира, который разрастался и становился лишь прекрасней с каждым днём. Видел новые лица, новых фаворитов Императрицы, которые по её прихоти, и по собственным заслугам или глупости то взлетали до небес, или падали в самые низы, или вовсе навсегда изгонялись из Адрии восвояси.
Но то что всегда надолго задерживались неординарные личности можно, наверное, и не говорить.
Был один вояка из разряда «вечный сержант» с постоянным поствоенным синдромом. Такие иногда появлялись ненадолго, видимо, чем-то привлекали Императрицу.
Но кроме вояк-неудачников, которые, к моей радости постоянно отваливались, появился один довольно интересный тип.
Он был настолько необычен и внешне и по характеру и по уму, что надолго стал фаворитом Императрицы и долгими ночами развлекал своим присутствием и мои сны.
Он ходил под стать Императрице, используя внешность человека, сероглазый блондин, тонкий, но не тощий, всегда хорошо и аккуратно одетый и гладко выбритый. Он умел плавно говорить или жарко спорить, постоянно читал стихи или рассказывал какие-то интересные истории. Он был галантен, вежлив и исключительно по-джентельменски обходителен.
Когда он появился, он был на переферии долгое время, но если уж появлялся, то занимал внимание Императрицы на несколько часов. Мне было трудно вспомнить, кто так же хорошо мог развлечь её, кроме меня, разумеется.
Так было довольно длительное время, пока их встречи не стали учащаться и удлиняться по времени. Конечно, я догадывался, что Императрица может иметь связи, какие угодно и с кем угодно. Но, когда я понял, что этот юноша знал приличное пространство в уме и делах её Величества, я даже стал ревновать.
Тем более, что Она долгими днями могла прогуливаться с ним под руку по бесконечны путанным дорожкам Адрии и специально отправлялась в другой мир, в удивительный и давно полюбившийся мне город Петроград или Петербург, только ради того, что бы в неспешной беседе снова прогуляться под руку с этим же фаворитом.
Серьёзно относиться к этому увлечению я начал тогда, когда они с увлечением и блеском в глазах рассуждали о любви к книгам и этому молодому совершенно волшебному городу.
Такие прогулки и такие разговоры могли привести к самым как ожидаемым, логичным действиям, так и к самой неожиданной развязке.
Но я начал беспокоится, сам не знаю из-за чего.
На самом деле, этот светловолосый, сероглазый, и в человеческой личине, человеком не был ни на одну тысячную часть.
Возможно, однажды я смогу точно определить, из какого он рода созданий, но пока, я скорей бы его назвал ангелом. Но не тем привычным ангелом, с нимбом, крыльями, прекрасным, бесполым и потому невинным.
Нет, несмотря на огромное количество действительно уникальных, положительных черт, было в нём что-то такое, что добавляло ко всему этому светлому образу некую остроту, перчинку, так сказать.
Мне кажется, что прикосновения этого создания ядовиты. Да и присутствие его источает некий невидимый газ, который привлекает к себе, подсаживает как на наркотик, на общество и неизменно ведёт к странным поступкам жертву, попавшуюся под влияние этого газа.
И мне казалось, что Императрица попалась под это влияние, и позволяет себя окутать ядовитым туманов приятного и безобидного на первый взгляд общества.
Императрица увлекалась, встречи стали настолько частыми, что не знающие историю Императрицы видели их как пару, а его, соответственно, как жениха.
То о чём подумывали и даже поговаривали о них двоих, так и не случилось, хотя однажды они стали очень близки. Эта близость стала для Императрицы решающей и неожиданно для всех, общение прервалось практически полностью.
Тогда я увидел новые черты этого странного создания – он вообще не переживал разрыв. Ему было лишь немого жаль, что такой собеседник от него уплывает, но не более того. Мог ли он не понимать, что он сам по собственной воле упускает? Или ему настолько неважно положение в обществе, рядом с самой высоко титулованной особой всю свою оставшуюся жизнь? А ведь, что меня поразило до глубины души, в приватной беседе, Императрица предложила ему такой вариант, и говорила она совершенно искренне, хотя ни о каких чувствах речи не шло.
По мне так – странный он. Страннее не бывает.
Императрица себе найдёт нового фаворита и даже не вспомнит о старом. Но на моей памяти это был первый раз, когда смертному существу она предлагала стать спутником на всю его жизнь и в её словах не было ни капли шутки.
Существо вернулось в своё родной мир и продолжало пересекаться с императрицей уже чисто по деловым вопросам, а Императрица думала о том, что неплохо бы уничтожить того, кто на неё так странно влияет. А потом внезапно прекратила всё общение с ним, словно бы и не было никакого сероглазого красавца-фаворита…
Точнее, ему дали место при дворе, дворянскую фамилию, герб, кучу привилегий и статус дипломатического посла для устроения революционной деятельности в тех
местах, где пора её устраивать.
А ещё позже, интерес Императрицы был перемещён на другое создание.
Этот беспардонный товарищ с повадками вконец обнаглевшего саблезубого тигра и мощнейшим интеллектом на первый взляд. Не красавец внешне, но и не на красавцев «клюёт» Императрица. Этот товарищ нарушал все неписанные законы хождения между мирами, проносил с собой развитое оружие в миры средневекового и более раннего развития, заводил везде себе женщин, воевал где только воюется, устраивал диверсии, и вообще жителям миров не давал расслабиться.
Как он попал в поле зрения Императрицы – я понятия не имею. Хотя, как раз такие яркие личности, с виду неприметные, всегда привлекали её внимание.
Вот тогда я понял, что это чудо природы может поселится в фаворитах Императрицы надолго, со всеми вытекающими, порой, не очень приятными, последствиями.
***
Не было печали, да ветер на хвосте своём принёс новости. Ветер - та ещё сорока. Вечно тащит что-то на себе. И ладно бы блестящее, да интересное, так нет - всё, что не приколочено тащит же. А уж новости, у которых веса нет, и вовсе тысячами носятся по всем мирам и пространствам.
Снова я сидел в скособоченном с почерневшими от времени стенами трактире и снова слушал новости об Императрице.
Ну вот откуда эти создания вообще про неё знают? Для меня, наверное, это всегда будет неразрешимой загадкой.
Напротив меня сидело косматое чудо, изрядно выпившее уже, и неловко передвигая совершенно меховыми руками-лапами, рассказывало новости о Адрии и Императрице.
Императрица послала очередного фаворита в неопределённом направлении (или весьма определённом), но вроде как даже с шансом возврата обратно ко двору. Послала, да не совсем. И он вроде как не так далеко ошивается, и вроде как его готовы принять в любой момент, но при этом не особо-то сильно зовут приезжать. Короче - надоел.
Ещё Мы (по привычке, конечно, Мы говорю) ввязались в чудную заварушку, а отряд двенадцати получил особое задание обучать Императрицу и отличившихся воинов премудростям отряда. Сама решила что ли с огнём и мечом идти?
Всё же странная она. Видимо, скучно стало. Не всё же дипломатию налево и направо раздавать мешками.
Новости ко мне попадают постоянно, где бы я ни был и что бы я не делал. Бывают миры, где меня никто не беспокоит, они совсем дикие и совсем далёкие. Но обычно в них не так уж долго находишься, а отдохнёшь и идёшь дальше. А дальше - миры с разумными созданиями. А где есть разум - есть и новости.
Вот так и выслушиваешь, а иногда и сам провоцируешь на рассказ. Это стоит пары кружек пива, а иногда и куска хлеба.
Бывают и "дорогие" новости, за них платишь и золотом и артефактами. Но они всегда того стоят.
Я сижу с кружкой чего-то спиртного, ароматного и горького. Наверное, это местный аналог пива.
Напротив сидит всё тот же лохматый и рассказывает очень странные вещи, чем дальше - тем больше.
Слушаю, пью горький напиток кружка за кружкой, рассказчика угощаю, сам не пьянею, хотя это как аз очень редкий случай, когда хочется провалится в глубокую бездну беспамятства.
И ничего вроде такого - ну подумаешь, Императрица к войне готовится. Она всё время подготавливает миры то к войне, то к миру, то ещё к каким изменениям, это её основная задача.
Но почему-то сердце болезненно щемит, ноги подкашиваются, а кровь начинает бурлить.
Почему-то рисуются не разноцветные камушки любимого нескончаемого каменного забора Адрии, а серые бетонные стены с колючей проволокой под током сверху. Не беседки резные стоят в уголках потайных, а сторожки с автоматчиками, а по периметру собаки злые брешут. И тишина - настолько объёмная, настолько звенящая, что перепонки не выдерживают, а расшалившиеся не в меру воображение требует очередную порцию алкоголя, и желательно в пару раз крепче.
Я не раз уже подумывал вернуться в свой единственный, хоть и не родной, дом.
Но теперь... Теперь у меня просто не было выбора. Я обязан вернуться и узнать, так ли верно то, что сегодня услышал от этого странного собеседника. Врать ему смысла нет. Да интуиция подсказывает, что мир Адрии меняется и императрица вместе с ним.
Заказываю несколько кувшинов в комнату, оплачиваю всё, оставляю и собеседнику немалую сумму - заслужил.
Он несколько удивлённо смотрит на стопку монет, но молча загребает своей лохматой лапой. Дают - бери, чего отказываться.
В комнате уже всё приготовлено к погружению в беспробудное пьянство, но неожиданно навалившаяся усталость бьёт под ноги, заставляя упасть лицом в лежбище из больших грубых шерстяных лоскутов, которых одеялом язык не повернётся назвать.
Кажется, я уснул до того, как коснулся лицом постели.
Самое странное состояние из всех – промотавшись по сотням миров, прожив в тысячах домов – обнаружить себя Дома.
Никогда так странно мне не было, как сейчас.
Я лежу в своей бесконечно большой и удобной кровати, во дворце Адрии.
Каменные стены украшены резными деревянными балками. Ветер тихо шевелит занавески на окнах, воздух пропитан запахами позднего лета с лёгким, но уже устойчивым горьким привкусом осени.
За окнами – тишина, во дворце – тишина. Странно. Не бывает тихо тут никогда. Всегда кто-то копошится, тихо разговаривает, бряцает оружием или посудой, шуршит платьями и так далее. Птицы поют, живность общается.
Но нет – тихо, словно замерло время.
Я лежу, слушая стук собственного сердца, его неровный ритм, рисующий моё беспокойство красивой амплитудой замираний и учащений.
Нехотя встаю, одеваюсь. Чистая привычная шутовская одежда лежит на привычном стуле в высокой спинкой, а рядом лежит лёгкий походно-официальный костюм – вельветовые брюки, рубаха, пояс, высокие сапоги, шпага. Хм, что-то новенькое. Но беру именно его.
Повозившись с застёжкой ремня (уж больно мудрёная), цепляю шпагу и осторожно, на носочках почти, выскальзываю в прохладу и полумрак коридора. Факелы горят электрическим огнём. В коридорах также пусто.
Я долго хожу по замку, впервые оказавшись в полном одиночестве.
Странно видеть этот огромный замок без людей и иных существ.
Везде чисто, ни намёка на пыль, в кухне свежая и горячая еда, погреба открыты, всё открыто, но – никого.
Выхожу в сад, гуляю. По краям тропинок уже желтеющая трава и опавшие листья деревьев, пахнет дикими яблоками. Никого.
Иду в сторону главных ворот и дороги, ведущей в город. Выхожу, спускаюсь.
Город есть, людей нет. Странно.
Холодный ветер дует с моря и я начинаю замерзать. Захожу в первый попавшийся дом и забираю оттуда тёплую накидку.
**
Уже несколько месяцев я наблюдал за Императрицей и меня терзали смутные сомнения. Этот мир, который я уже успел полюбить, к которому я успел привыкнуть… Происходило с ним что-то… не то. Императрица вроде как развивала бурную деятельность, помогала новым интересным проектам, помогала людям… Странно… Императрица помогала людям. Нет, у неё, конечно бывает иногда такое, но тут мне казалось, что это всё не просто так. Многие налаженные связи как буд-то пропадали, пропадали и люди. Из поля зрения, в основном, но… у меня были некоторые догадки на эту тему. Мы много разговаривали с Императрицей в это время, в эти дни, особенно в последние. Было у меня четкой ощущение, что дела, задачи, поставленные Императрицей в этом Мире, подходят к своему завершению.
Мне не очень хотелось отсюда уходить, этот мир странный, не всегда приветливый, но он мне нравился не меньше чем Адрия. Особенно Петербург, который стал для меня ещё одним любимым местом, ещё \одним домом, который ждал меня и всегда принимал с любовью. Так же, к своему, ну не ужасу, нет… Короче, я понимал, что этому миру скоро настанет конец.
Что вся система рушится, люди в погона за деньгами, ресурсами не обращают внимание на то что происходит с природой, на то что происходит на другом конце земли, на другом материке, в другой стране и даже у себя под носом. Массовые беспорядки, повсеместные убийства, изнасилования, ограбления, уничтожение друг друга всеми возможными и невозможными способами еще не были гражданской войной, хотя… местами уже были. Но не повсеместно. Страны гонялись за всем подряд, в первую очередь, за ресурсами, которых как понятно больше не становилось.
Странно смотреть на этих людей, особенно, зная насколько удивительно красива эта планета. Насколько невероятные люди на ней попадаются. И какой процент из этих невероятных людей на самом деле не люди. Те кто хотел ,пытался, делал что-то, но очень часто попадал в сети ловушек, расставленных руководящим звеном, которое было уверено, что останется при своём А может, лаже при большем. Благо пока есть ещё что расхищать, продавать и так далее.
Бвло немного грустно за этот мир, потому что если убрать из него людей, большую часть, он будет прекрасен. Собственно говоря, многим людям, которые олбладают даром видеть сны ,в том числе вещие, давно уже снятся предвестники различных бед, катастроф ,катаклизмов ,войн и так далее.
Сны сбываются, куда им деется.
Однако… Не знаю.
Наверное, не правильно привязыватТатьяна Глаголева. Пути Императрицы
Фантастический роман о приключениях шута Шико, попавшего чудесным и странным образом в служение к Императрице, которая разгуливала между мирами и кидала Шико во всякие заварушки. Впрочем, он сам оказался не промах в этом непростом деле….
_________________________Глава 1_________________________
Когда-то у меня были родители, сестра, и дом, где мы вместе жили.
Сам я тогда был болезненным немощным ребёнком, худым как тростинка.
Мои длинные прямые волосы были тёмно-каштанового цвета. А сам я не знал никаких других мест, кроме города в котором родился и вырос.
Сейчас от моего дома не осталось даже названия, я не могу оживить его из своей памяти.
От мира, планеты, отражения, называйте, как хотите – осталась лишь космическая пыль и волны взрыва, да и те, наверное, уже давно бесследно рассеялись по бескрайнему космосу.
Мой дом был похож на любой дом в городе – грязно серого цвета девятиэтажный дом, с одинаковыми окнами, дверьми и одинаковой жизнью за ними. В каждом окне можно было увидеть одни и те же лампы, мебель, мелкие и крупные детали интерьера и очень похожих друг на друга людей.
В скольких квартирах я не бывал – всё содержимое в одной в точности повторяло содержимое любой другой.
Занавески, мебель, игрушки, книги, чашки, одинаковая планировка, абсолютно всё, до мельчайших деталей повторялось из раза в раз.
Отличия в квартирах состояли лишь в том, что каких-то мелочей было больше или меньше. Но если что-то появлялось, оно неизменно вставало ровно на тоже место, как и в любой другой квартире.
Моё жильё не было исключением. Перепланировку делать бессмысленно. Каждая комната и мебель сделаны так, что их можно поставить только в одно положение и никак иначе. А мелочь, как ты её не выставляй, в тот же миг самостоятельно перемещалась на то место, где она «должна» стоять.
Мир совершенно одинаковых домов, вещей, людей. Правильные улицы, чёткое движение, никаких нарушений нигде и никогда.
Нигде и никогда я не встречал людей старше шестидесяти. Мои же родители исчезли, когда им было по пятьдесят лет. Просто однажды их комната оказалась пуста.
Ещё у меня была сестра. Яркой звездой в этой обыденности была эта изумительная, тонкая и гибкая как тетива лука, девушка.
Её голос был звонким как сотня колокольцев, а смех заставлял забыть печали и улыбнуться даже самого хмурого на свете человека.
Мир для кого-то совершенный, до одурения правильный и скучный для меня, казался наваждением, личным миражом, который вот-вот рассеется.
Однажды в наш дом постучался необычный человек, спокойно зашёл, попросил налить чаю, в процессе чаепития долго с нами разговаривал, задавал странные, порой, нелогичные вопросы, потом распрощался и ушёл, ничего не объяснив. Потом, когда воспоминания об этом странном визите почти истёрлись в пелене одинаковых дней, он вернулся. С порога сообщил, что бы мы собирались в дорогу.
В этом мире подчинение любому, кто осмеливается приказывать – беспрекословно по умолчанию. Мы молча собрали какие-то скудные пожитки. Собирались – на самом деле – громко сказано. Сестра взяла пару платьев и деревянную дудочку, а я не взял даже носового платка, стоя как вкопанный и вяло, отрешенно наблюдая за её сборами.
Мы последовали за нежданным гостем. Честно говоря, я тогда так и не понял, как мы пешком по дорогам попали в другой мир. Сначала я даже не понял этого.
Лишь когда мы остановились в небольшом домике, наш провожатый посадил нас за стол и рассказал странные вещи.
Он рассказал, что мы сейчас в другом мире, что нашего мира больше не существует, а мы – единственные, кого пожелала спасти Императрица. А этот небольшой, уютный дом теперь наш и мы можем делать в нём и за его пределами всё что захотим – хоть гулять, хоть петь, хоть носиться как угорелые. Так и сказал.
Сказал, что будет проведывать нас, и что однажды он заберёт сестру ко двору Императрицы на службу, и что после этого мы будем видится довольно редко, так что стоит побыть вместе, пока есть возможность.
Потом он ушёл, оставив привыкать к новой жизни и наслаждаться последними днями вместе.
Дом, в котором мы теперь жили – сложен из толстых брёвен, большой и просторный. В нем всегда днём прохладно, а вечером и ночью – тепло.
В доме три комнаты – гостиная и две спальни. Ровно посередине дома – большая печь, хорошо прогревающая все три комнаты.
Топилась печь из гостиной, и готовили в этой же печи.
В самой гостиной простая, но очень тёплая, домашняя обстановка – большой стол на толстых ногах, по бокам стола и по стенам - скамьи. Небольшой стол для готовки ближе к выходу в сени.
В сенях выход в подпол, где хранятся очень нескромные запасы пищи на любой вкус.
В каждой комнате по большой кровати с перинами, тёплые подстилки ручной работы под ногами, какие-то чудные занавески в горошек и вообще – уютно.
Во дворе сад с разнообразными вольно растущими цветами, чуть дальше, сбоку – колодец, огород и плодовые деревья с вишней, яблоками, грушами…
За весьма условным участком без малейших признаков ограды – в одну сторону дорога в лес к ягодам, грибам, ледяным ручьям и земляничным полянам; в другую – к бесконечным холмистым полям с ярким благоуханным разнотравьем. Красота, тишина, покой и полная свобода.
Более чем достаточно для человека, всю жизнь просуществовавшего в лагерном режиме.
Жаль, что когда хорошо, время словно ускоряет свой неравномерный бег и рано или поздно наступает момент, которого ты так не хочешь. Однажды наступил тот день, когда наш новый и единственный на тот момент знакомый приехал за сестрой. Мы простились, а на прощание сестра подарила мне простенькую деревянную дудочку, на которой часто играла для меня. Это было словно прощание навсегда. Это и было прощанием навсегда. Кто может знать, как дорого то, что всегда рядом, когда его больше рядом нет? Только потерявший, да?
Когда сестра уехала, я остался один и однообразные дни потекли один за другим, как песок между пальцев. В эти дни я сдружился с единственным существом, посещавшим меня время от времени – всадником, что привёл нас сюда. Танцующее Облако – так звали командира отряда двенадцати всадников, их же называли «Белый Отряд», «Отряд Белые Вороны», «Отряд Смерти» и даже «Всадники Апокалипсиса».
Сложно сказать, сколько времени я был в этом тихом месте.
В неспешных беседах с Т.О. пролетали часы, всё остальное время я без дела бродил по окрестностям, читал книги и даже пытался играть на подаренной сестрой дудочке.
Прекрасно остаться в покое и одиночестве на некоторое время. Даже несколько лет пролетают быстро. Если ты, конечно, не скучаешь по кому-то и тебе есть чем себя занять.
Но у меня было первое и не было второго.
Так, однажды я начал заниматься своим телом в той мере, что позволяла окружающая среда, конечно. А в один приезд Т.О. застал меня за моими нелепыми упражнениями, хмыкнул и через пол дюжины дней пригнал кучку странного низкорослого народца. Народец с этого же момента, в лесу начал строить лагери, канатные дороги, водяные переправы, полосы препятствий и вообще, часть леса постепенно превращали в одну полосу для выживания – дикая мечта для маленького, тощего, неугомонно меня.
Это был рай для выживания, где каждое сухожилие трещало от натуги, ледяная вода не только охлаждала, но и моментально сводила судорогой ноги и тело, вспотевшее от нагрузки. Где-то приходилось перемещаться почти вслепую, где-то делать неимоверные прыжки и кульбиты, а где-то чуть ли не лететь по воздуху или над водой.
Я не жалел себя, заставляя сутками, с ночёвками, изучать выстраиваемый лагерь, что казался мне столь же прекрасным, сколь и бесконечным.
Теперь мне было чем занять свой досуг вплотную. Постепенно я научился играть на флейте, и когда усталость или грусть брали своё, я устраивался удобнее, доставал деревянную флейту и наигрывал любые мелодии, что приходили в голову.
Время побежало существенно быстрее и как-то веселее, что ли.
Я всё ещё грустил и скучал без своей сестрёнки, но её отсутствие уже не было для меня таким гнетущим. Так прошло ещё много времени.
Сложно считать дни, когда они улетают как из рук птицы. Впрочем, кажется, я об этом уже говорил.
А однажды Танцующее Облако, приехал мрачный, как ночь и сообщил, что сестра моя погибла. Именно в этот день, в этот момент мои каштановые волосы стали седыми.
Я сел там же где стоял, молча сидел какое-то время, потом, всё же смог выдавить из себя:
- Я должен попрощаться с ней.
- Конечно, именно за этим я и приехал.
Собирать особо было нечего, поэтому мы сразу двинулись в путь. Опять же, я слишком плохо соображал, что бы обращать внимание на наши более чем просто странные перемещения.
Так я впервые попал в Адрию – молодой, ещё не оформившийся мир. И он был прекраснее всех самых сладких грёз. Но до того ли мне тогда было?
Первое время после похорон меня никто не трогал, и я мог бесцельно бродить потерянной тенью где угодно, ни о чём не думая и ничего не желая.
В моей комнате всегда стояла свежая еда, вода и вино. Вина было вдоволь. Оно позволяло забываться, теряться, растворяться в молчаливой скорби, путать день с ночью и забывать, кто я такой. Да всё равно, на этот вопрос я не мог найти ответа, сколько бы его не искал. Сложно понять кто ты, когда всё, что могло подсказать исчезло, а нового ещё не появилось или застилает облако бесконечного горя.
Иногда меня навещала Императрица, и мы часами говорили о сестре, потом разговор плавно перетекал ни текущие дела, обсуждение гостей и событий в Адрии.
Таким образом, неспешно и аккуратно Императрица ввела меня в курс дел, рассказав в общих чертах, о функциях этого мира. Так же, «пожаловалась», что ей построили невообразимо скучное сооружение – бездушную тесную штуковину, а не замок.
Тут я не мог не согласиться. Это был точно не замок – простой дом с однообразными окнами, болезненно то ли розового то ли охристого цвета стенами и без малейшего намёка на гостеприимность.
- Думаю, что это нужно менять. В этом доме даже спать тоскливо.
- Вот уж точно. Ты мог бы заняться этим, кстати.
- Как? ИЗ меня архитектор, как из козла стакан.
- А ты просто фантазируй и замок сам начнёт меняться.
- Хм… Я попробую.
Разве можно было отказаться от предложения построить дом своей мечты? Да если бы дом! Мне предстояло отстроить не только замок, но и территорию вокруг! Правда, о последнем меня не просили, но кого б я спрашивал? Определённо, от такого предложения невозможно отказаться!
Поскольку всё равно большую часть времени я проводил на улице, и никто меня не торопил, а желание изменить эту скучную постройку давно свербело в одном месте, то дело пошло быстро.
Конечно, по началу, я боялся что-то не так «придумать», но как мне показалось, Адрия помогала. Там, где я мог ошибиться, молодой дворец сам исправлял или специально оставлял задуманное как есть.
Императрица не мешала, лишь изредка давая дельные советы по устройству помещений, в том числе и тайных, о необходимости которых я мог не только не догадаться, а вообще не знать, что такие существуют.
Пользы от такого, с позволения сказать, строительства – масса. Нигде нет строительного мусора, все постройки, анфилады, башенки возводятся почти со скоростью мысли.
А изменение размеров и внешнего вида основной постройки влияет и на двор с садом и на различные бытовые пристройки. Так или иначе, замок менялся и разрастался, а сад вместе с ним.
Я и не заметил, как крепко привязался к Императрице.
Она позволяла мне практически всё, не мешала бездельничать и не отвлекала, когда я был занят. В то же время, она всегда оказывалась рядом, когда это было необходимо. Могла молча сидеть часами или оживлённо нести всякую чушь, всегда попадая в моё неспокойное настроение. Разве можно желать о другом друге?
Именно в это время я начал сочинять сказки и песни для Императрицы. Понятное дело, я не собирался ей показывать свои произведения, но вино в невменяемых количествах и её непосредственная близость однажды сделали своё дело.
С тех пор Императрица стала моим постоянным слушателем.
А немного позже принесла в мою комнату шутовской камзол, колпак и башмаки с бубенчиками.
- Думаю, из тебя получится прекрасный шут. Камзолов, колпаков, тапочек и прочей ерунды будет сколько захочешь. Предлагаю тебе работу шута как официальную должность. Подумай, не спеши. Твоим положительным ответом и вступлением в должность будет эта одежда на тебе. В работе шута есть свои минусы, которые будут видны и ощущаться сразу. Но есть и плюсы, их значительно больше и они будут открываться постепенно.
Работа шута – должность, позволяющая официально с умным видом издеваться над всеми подряд. За подобного плана издёвки тебе могут надавать тычков конечно, но по-настоящему наказать могу только я. Впрочем, я уверенна, что до такого не дойдёт.
Так я стал Шутом её Императорского величества, Императрицы Средних, Малых и дальних миров.
Пути Императрицы
«Давай посмотрим друг на друга…» не плохая, но весьма поднадоевшая песенка снова играла на радио. Я отложила книгу и поняла, что нужно срочно хвататься за ручку и писать. Авось, что получится… написав несколько строк, решительно выключила радио – мешает. Сложно писать что-либо, особенно, если в глубине души уверен, что всё более или менее стоящее уже написано; и не тобой, а кем-нибудь другим, естественно.
…Если бы З. Фрейд увидел, какие сны видят некоторые, он бы удавился. Или сошел с ума, а потом удавился…
…Переплетенье цветов, оттенков, запахов. Яркие и бледные всполохи. Полет. Движенье. Прыжок. Вновь яркие вспышки. Цвета, голоса. Различные другие звуки. Словно щелчок. Неожиданная Тишина и Пустота….
Жизнь
- Слушай, Шико (вы уж извините, но меня действительно так зовут; Королева Марго тут практически не причем), а не спеть ли тебе песню о любви или еще, о чём-нибудь? – Она лукаво взглянула на меня, пронизывая сотнями лучиков, бьющих наповал. Такими были Её глаза.
- Щаз спою! – сказал я, рассыпаясь перед Её ногами звоном бубенчиков, во множестве пришитых на мой шутовской колпак, смешные тапочки с загнутыми носами и камзол.
- Нет, белобрысый, ты не понял. Спеть на Турнире… - она снова взглянула на меня. В её глазах струился смех. Мне стало зябко.
- Но, Императрица! – В отчаянье воскликнул я. – Ты же знаешь старого Шико! Что я могу предложить столь искушенной публике! А те песни, что я пою тебе - только для твоих ушей, ты же знаешь!
- Мы что-нибудь придумаем, Шико. Спой мне…
Я набрал в легкие воздуха, только собрался запеть, как тут же запутался в полах своего немыслимо длинного камзола и брякнулся на каменные плиты дворца. О! Поверьте, ради Ее серебристого смеха я готов и не на такие подвиги! Все же я встал, после двух неудачных попыток. Встал и запел, подумывая о том, что за эту песню Императрица меня по головке не погладит.
Я ношу одежды черные –
Серебро по рукавам.
Песни петь умею вздорные,
Впору лишь еретикам.
Шут-молчальник, шут-юродивый…
Королевна, не гневись!
Замок – в золоте, и вроде бы
Беззаботна наша жизнь.
Вроде – краше, чем в сказках, ты,
Вроде – ломится казна,
Вроде – муж с тобою ласковый…
От чего же ты грустна?
Хочешь – грусть-тоска рассыплется
Горстью звонких бубенцов?
Глянь – вот клетка золотистая
С парой белых голубков!
Не печалься, раскрасавица,
Не поглядывай в окно:
Рыцарь, что тебе так нравится,
Спит в земле давным-давно.
Как-то слово молвил дерзкое
Королю он сгоряча…
Ах, знакомство слишком тесное
Вышло с ним у палача!
С башни, что над замком высится,
Обречено смотришь вниз…
Ну же, милое Величество,
Вытри слезы, улыбнись!
Присмотрись ко мне, смиренному –
Чум я хуже их на вид?
А взамен венца надменного
Есть колпак, и он – звенит!
Если б ты меня, прелестная,
Полюбила хоть на миг –
Я б тебя прославил песнями,
Я б к стопам твоим приник,
Я б... Но что тебе до бедного,
До безумного шута?!
О, краса твоя бесценная!
О, безумья темнота!*
*Стих любезно предоставлен девушкой с именем Русалка Гэлраэн. Здесь и далее примечания и сноски автора.
«Интересно, что мне за сию песенку будет?»: подумал я и ощутил на своем многострадальном ухе цепкую хватку тонких пальчиков Императрицы.
- Кто-то сегодня лишится сладкого на ужин, как ты думаешь, кто?
Самое главное в работе шута – притворяться дураком настолько хорошо, что бы верили не только окружающие, но и ты сам.
- Кто? Разве Милостивая Государыня кого-то лишит сладкого? Но это же так жестоко, так не справедливо!
- А еще этот кто-то, лишится свежих устриц…
Н-да… иногда я немного переигрываю… Я не нашел ничего умнее, как сказать: - И вообще, я не белобрысый! Я…. – и скуксился под её потяжелевшим взглядом.
- Я знаю, Шико. Мне не стоит напоминать о таких вещах… - Она повернула голову и посмотрела в окно долгим взглядом. Уж не знаю, сколько бы она так сидела, если б дверь не влетел, в прямом смысле этого слова, посол с Дальнего Мира. Так мы про себя называли любой мир, что не вошел в состав первой Сотни Средних миров.
- Ваше Императорское Величество…
- Короче!
- Наш мир просит помощи и вашего величайшего соизволения…
- Ещё короче!
- Куда уж короче! Война у нас!
- Нашли время. Всю документацию, карты, расположение войск и прочее сдайте министру по обороне. Мой личный секретарь в вашем распоряжении, – И, когда эта гусеница, леветирующая на листе огромных размеров, наконец, убралась, уже мне: – Шико, поучаствуй.
Вот так всегда. Иногда я пытаюсь напомнить Императрице, что я – шут, а не тайный советник, и уж никак не скрытый шпион-разведчик. На что она мне отвечала по-разному, но всегда оригинально.
М-да… Участие в подобного рода собраниях, да ещё и в качестве шута (заметьте сам парадокс: шут и на военном собрании) даёт определённого рода привилегии, и, ну это уже так, между прочим, оплеухи от всех подряд. Конечно, люди, извините, жители Адрии, так будет правильней, с гостями или сами по себе собрались, чтоб обсудить серьёзные дела, а тут на тебе. Шут, который фиолетово-розовой молнией летает по залу, звенит бубенцами, выделывает всяческие коленца и абсолютно расстраивает столь долго устраиваемую дисциплину и тишину. Кстати сказать, выгнать меня не могут. Так пожелала Императрица. Но, признаюсь, гораздо легче воспринимают мною создаваемый шум, нежели, чем игру на флейте и тихое пение. Постольку, поскольку на шум можно внимания не обращать, а вот на музыку не обращать внимания у них пока не получается. Слушают.
Вообще, странно, конечно, что даже самые близкие люди, извините, существа, из числа коих могу скромно назвать разве что себя, никто в принципе не знал, как же её зовут. То есть так и звали – Императрица, Королева, ну и прочее. Я, например, побывав в одном странном мирке, и, будучи под воздействием запаха благовоний и ЕЁ непосредственной близости, а так же под впечатлением от мультфильма «Русалка», называл её Вашество. Как ни странно, она даже откликалась. Когда мы оставались вдвоём. Что мы делали, оставаясь вдвоем? Как бы это вам сказать? Если я скажу, что всё, боюсь, вы не постигните размаха Её фантазий и возможностей. Но могу сказать определенно одно – было весело…
Путь
Каждый раз начиналось путешествие с перекрестка дорог, что находился в столь старом городе, что и название его давно стёрлось, будучи вытоптанным сотнями тысяч прохожих, в основном, приезжих, что, как и мы, появлялись именно на этом перекрёстке. А дальше – у каждого своя дорога, не так ли?
Императрица впервые взяла меня с собой.
- Сейчас мы здесь на правах гостей, даже лучше, – на правах перелётных птиц. То есть, ни здесь, ни в других местах подолгу задерживаться не будем. По крайней мере, пока не дойдём то точки, где можно будет остановиться без риска для твоей физической оболочки. И зачем ты её с собой потащил?
Мои попытки объяснить, что я этого сделать не могу, всегда встречали ответ: можешь, но не хочешь и боишься. На это я уже спорить не мог, потому что Императрица была права. Впрочем, она всегда права.
Больше всего подобное путешествие похоже на ворох цветных снов, с той только разницей, что если тебе здесь откусят руку, ты так без неё и останешься…
... Дорога, мощенная кирпичом, невысокие здания постепенно скрывались, заворачивались в тень, из которой выплывал совершенно другой мир. Ночь, узенькая асфальтированная улица, по бокам которой – слева и справа небоскрёбы – неба не видно. Улица освещается слабым светом ночных светильников. За окнами – чернота.
Дым седой над чёрными огнями
Огни пусты. Здесь места нет словам.
И всё, что было, остаётся с нами.
И всё, что будет, достаётся нам.
И я иду, и нет конца дороге.
Уже мой путь не будет завершён.
Огонь обсушит вымокшие ноги,
Лицо сокроет тёмный капюшон.
Я всё иду, мне не найти покоя.
Слова – пусты. Я не люблю слова.
Теперь уже никто не помнит, кто я.
Лишь тихо плачет чёрная вдова…*
* Darkont
….Никогда не знаешь, что в следующий миг взбредёт в голову женщине.
А если это женщина к тому же ещё и Императрица.… Вот уж никогда не думал, что ей могут нравиться такие места и такие стихи, что проникали через все поры моего весьма тощего тельца, заставляли его (то есть - меня, любимого), дрожать каждой клеточкой моей бренной оболочки. Это был даже не эмоциональный настрой, это было физическое состояние. Я про себя ужаснулся – неужели она каждый раз идёт по этому пути? Ох, как мне вдруг расхотелось получать ответ на этот вопрос.
Улочка закончилась неожиданно, настолько неожиданно, что я чихнул и стал ошалело хлопать глазами…. Следующий мир…. Она усмехнулась, глядя на мою перекошенную физиономию, провела тыльной стороной ладони по моей слегка небритой щеке, и наважденье слетело, словно сорванный ветром лист. Стало неожиданно легко и светло. Я завертел головой во все стороны сразу, но тут же вляпался, по милости моей Госпожи, естественно, в следующий мир.
- Я немного изменила маршрут, а то ты два таких мира подряд просто не переживёшь, поэтому можешь временно расположиться здесь, - она махнула рукой.
Тем, кто бывал в долгих походах, не придётся объяснять, что такое приют-сосна, но.… Это была не сосна. Больше всего это дерево напоминало тополь, который думает, что он – ива. Огромная густая, слегка серебристая крона создавала уютное убежище для путника. Насчёт зимы – не знаю, но сильный ливень здесь точно можно было пережить; и ни одна капелька на тебя не попадёт. Более того, Крона создавала настолько большое пространство вокруг корней, что можно развести костерок, их не повредив. Межу корнями выстлано ложе изо мха. Рядом лежит некоторый запас дров.
Как только я пробрался между свисающих ветвей к ложу - повалился на него и отрубился. Не знаю, сколько я спал, но, точно знаю – проснулся я от Её лучистой улыбки. Она потрепала мои уже потрепанные сном волосы и встретила меня следующими словами:
…Не думал, что это пустая дурь,
Не думал вообще ни о чём…
Пускай играют зарницы бурь –
Бессмертным всё нипочём…*
*Darkont
Я подавился. Она же, услужливо похлопала меня между лопатками, и тут же подала ковшик с ледяной сладкой водой.
- Ну, ты и соня. А знал бы ты, чего во сне говоришь. Шико.
Боже мой. Когда она произносит моё имя ТАК, я взлетаю, взрываюсь и опадаю на её бесконечно любимое лицо белыми лепестками роз. Из всех роз она предпочитает белые…
Я хотел, было попытаться оттянуть отправку, но сам тут же понял – пора.
Вскочил, естественно, споткнулся и грохнулся.
- Нет, милый друг, так не пойдёт. В этой одёжке ты распугаешь всех. А кого не распугаешь, те помрут со смеху. – Это она, между прочим, говорила о моём любимом камзоле. Далее, она несколько растеряно махнула рукой по направлению меня, пытавшегося в этот момент всё же встать, и камзол исчез. А на его месте…. Лёгкие, чёрные кожаные штаны, тёмно-коричневая рубашка, с более светлым воротом и рукавами. Удобные мягкие сапоги, с небольшим каблуком. Слева, к поясу, прикреплена шпага. Волосы собраны в хвост. На руках - перчатки. Она критически осмотрела наряд, и, не удосужившись, на сей раз, хотя бы для виду, махнуть рукой, прибавила несколько деталей к моему туалету. В том числе, привесила на мою многострадальную шею тонкую серебряную цепочку с непонятным кулоном. Взглянула ещё раз, и, очевидно, не удержавшись, хмыкнула: – на тебя посмотришь – ведьмак ведьмаком. Сделать тебе, что ли глаза красными и светящимися в темноте? Ни одна зараза ведь не подойдёт…
- Ага, - с энтузиазмом поддержал я, - а каждый раз, по утру, мне придётся вас откачивать и объяснять, что я это я, а не пришлый ловец снов и ведьм.
- Нам пора.
Жизнь
…Наш дворец расположен весьма странным образом. Более того, он живёт своей жизнью, имеет характер, под стать хозяйке, и вообще. Называется дворец Адрия, как и сам мир. Поскольку я появился в этом месте, когда тут ещё практически ничего не было, и активно участвовал в придумывании множества разных флигелей, анфилад, и прочей полезной красивой чепухи, могу смело заявить, что дворец был всё же НАШ, а не Императрицы. Хотя…
Дворец, хоть и построен из достаточно тёмного серого камня, не угнетает своим видом, скорее он кажется лёгким и даже, иногда, прозрачным, нематериальным. По крайней мере, гости, что не понравились Адрии, могли очень долго пытаться подняться по лестницам, через камни которых свободно двигались их ноги. А застрять в стенке этого замка вообще не составляло труда. Ну, как говорится, что тут поделаешь! Дворец молодой, даже хозяева ещё не очень знают, как всё же должен выглядеть конечный вариант этого более чем трёхмерного лабиринта. Скажу по секрету, в конце концов, мы так и оставили его достройку на совесть самого дворца.
Как только определились более или менее чёткие границы постройки, и появился основной дворец, сразу, вокруг него начал расти сад. Причём, это было желание самой Адрии. Более того, Адрия, будто угадав настрой и характер хозяев, изменила и погоду в этом молодом мирке. В саду практически всегда было лето. Иногда его сменяла короткая грустная осень, достаточно быстро сменяющаяся новым цветением и вновь летом. Иногда, когда хозяйке Адрии было грустно, осень затягивалась. В такие времена можно даже было поймать руками снежинки. А однажды, Королевна, завязав мне глаза, вывела в сад и толкнула в настоящий сугроб! До этого момента я не знал, что может быть так много снега. Но, быстро оправился и стал отбиваться от снежков Её величества. Правда, она всё же в меня попадала, и каждое попадание вызывало у неё смех. Я промок до ниточки и схватил насморк. Но все мои страдания были завершены, как только я попытался серьёзно заболеть. Она сама пришла в мои комнаты. На лице была написана коварная хитрость. В руках был поднос. Она меня с ложечки кормила мёдом. А закончилось это как всегда - я был по уши вымазан. После чего, она с лёгкостью схватила меня за ворот серебристо-розовой пижамы и опустила в ванну, полную горячей ароматной будоражащей воды, и начала тереть обыкновенной мочалкой.
Кстати, однажды я решился таки дойти до ажурных решёток сада и взглянуть, что же за ними. Там ничего не было! Правда, меня тут же успокоил прилетевший с ветром шепот Адрии, которая заверила мне, что скоро за садом появиться продолжение. На мой вопрос: «и, какое?», ответа не последовало. Только ветер бросил мне в лицо удивительный запах, которого я прежде не знал.
…Наконец, и дворец и сад приобрели относительно постоянные очертания.
Это я так говорю. На самом деле, Адрия любит путать дорожки в саду и переходы в самом дворце. Но, все же. Образовались наконец-таки определённые «жёсткие» пути, уже не меняющие своего местоположения на мифической, нигде не существующей, «карте». Благодаря этому я обнаружил, что у нашего сада есть ворота, к которым от самого дворца протянулась относительно ровная, но «жёсткая» дорога. «Что же», - подумал я, – «раз есть ворота и дорога с этой стороны ворот, то, значит, должна быть дорога и с той стороны ворот». Ну, а поскольку у меня всё же достаточно свободного времени, решил проверить свою догадку. В одно утро я заскочил на кухню, утащил оттуда лепёшки и вино, пошёл на разведку. Первым делом, за воротами, меня встретил совершенно другой ветер, и он пах морем! Когда я наконец перестал жмуриться от нахлынувшего солёного запаха, то оглянулся вокруг. Оказывается, Адрия поставила себя на высокий холм. От ворот, вниз спускалась, петляя, весёлая песочная дорога. Вокруг трава, высоченная, достающая до моего слегка небритого подбородка. По краям дороги – репей и ковыль вперемешку с васильками и придорожной ромашкой. Снизу поднимается запах скошенной травы и… тот самый запах, что подарил мне тогда ветер Адрии. Я вприпрыжку побежал по дороге вниз. Вскоре травы стали ниже, а позже сменились длинным, насколько хватало глаз, вересковым полем. Что это вереск я не знал – мне ветер подсказал имя этого дивного кустарника. Его ароматные цветы имели тот же цвет, что и мой самый любимый шутовской камзол, а кузнечики звенели, как чистейшие тоненькие колокольчики и бубенцы. «Это – тебе», прошептал ветер. Я спрыгнул с дороги в эти цветы и бездумно побежал вперёд, кружась, хохоча, и крича всему этому миру какие-то бесполезные легкие слова. Не знаю, сколько я так бегал и смеялся. Набегавшись, ткнулся лицом прямо в вереск, и, хотя он больно оцарапал лицо, только радовался…
… Есть здесь спуск к песчаному берегу моря. На берегу небольшой рыбачий посёлок, пирс, с привязанными к нему лодочками, лодками и кораблями. Море тихое, ласковое и можно часами нежиться в его прибрежных волнах, наблюдая сквозь прикрытые веки за неспешной работой жителей городка (откуда он взялся?) и небыстрым ходом солнца.
Дорога, самая широкая, утоптанная и длинная - так уж получилось – идёт по вересковой пустоши, что всегда наполнена запахом цветов и мёда, гудением пчёл и стрекотанием кузнечиков. В пустоши хорошо валяться в полдень, бездумно раскинув руки и уставившись в небо, лениво глядя за игрой мелких птиц, хищников и облаков.
Не могу сказать, что подобные вылазки бывали у меня часто, но это только прибавляло желания потихоньку сбежать из дворца, сигануть с кручи в волны. Насобирав с камней устриц для себя и жемчуга для Императрицы, подплыть к тихой бухте. Там, в бухточке, отдать часть улова жителям, получив за это кувшин хмельного напитка с парой лепёшек или большой белой рыбой, только что пойманной и тут же запечённой на раскалённых углях. Послать мальчишку с устрицами в замок, чтобы те не успели испортиться на солнце, что в полдень хорошо припекает даже мой белый затылок. Взять кувшин и залезть в самое сердце Пустоши, где развалиться и попивая хмель, глупо радоваться этой странной штуке, под названием жизнь.
К причалу вскоре начали подходить крупные корабли. Только здесь можно было увидеть в продаже синий жемчуг. Корабли с других берегов были нечастыми гостями у нас и, как мне кажется, прибывали они скорее с других миров, нежели чем с других берегов моря. А может, других берегов у моря и не было…
Вот именно в такой чудесном, тихом месте и находилось средоточие мощи более чем тысячи миров….
Это я так резко прервался, вспомнив, что, в общем-то, не обо мне речь идет. Но, не беспокойтесь, скромный Шико то и дело будет появляться не только в качестве рассказчика, но и в качестве героя всяческих заварушек.
Как будто бы она была ответом
На все мои моления о счастье
Лба моего рукой слегка коснулась
(Душа моя в тот миг рванулась к небу,
Проснулся дух, и жизнь во мне очнулась)
Я больше никогда так счастлив не был.
Но старая колдунья мне велела:
Ни слова никому об этой ночи!
Жизнь прожита, она во мне истлела
Я расскажу, теперь уж нет мочи!*
Автор не известен.
Набегавшись от души, я решил вернуться обратно. Набрав для Императрицы жемчужин разных размеров и всех трёх цветов, соорудил из мягкой тонкой травы подобие гнезда, дно устелил васильками, края – веточками с цветками вереска. В «гнездо» уложил жемчужины. До сих пор удивляюсь, как я донёс это «произведение искусства», даже не помяв его…
****
Не думаю, что имеет смысл описывать совещания тайные и не очень, они одинаково монотонны и скучны. А вот балы и приёмы средней официальности нередко бывали скрашены моей скромной персоной. До сих пор Она посмеивается, вспоминая, как я вязал свитер с капюшоном для удава: «две лицевых, одна изнаночная» - громко оповещал я зал, потом добавлял «сто один, сто два…». Господа гости стали просить Императрицу прогнать меня или хотя бы заставить замолчать, на что она ответила: «не сбивайте Шико, он занят серьёзным делом». Гости обалдели. Да что там, и моя челюсть со стуком упала на грудь. Я тогда смотрел на Императрицу, так как будто вижу её впервые в жизни.… Впрочем, от неё всегда можно ожидать чего-нибудь, вроде данной речи. Но, тогда, она поразила и меня.… Позже, когда, всё же разговор состоялся, оказалось, что гости приехали с такой просьбой, что это было не смешно даже мне. Глупость, да и только. Так что, «поделом им» - шепнула мне на ушко Императрица. Горячее дыхание обожгло меня, я рванул в сад, нарвал там ворох совершенно фантастических цветков плюща и пока Её не было, полностью засыпал ложе, в котором она якобы должна предаваться отдыху. Вечером в эту комнату она зашла одна, потом позвала меня. Голос мне показался несколько растерянным.
- Шико, ты не знаешь, что это?
- Это мой подарок, – скромно потупившись, сказал я.
- Да? И с каких пор ты занимаешься друидством?
- Чем?
- Выращиванием всего подряд, где угодно, если говорить коротко, не ясно и не совсем точно.
- Э-э-э… - глубокомысленно ответил я.
- Ну, тогда полюбуйся, - сказала Она, усмехнувшись, и махнула рукой в сторону кровати. Кровать, ковёр, стены, да почти всё заросло тем плющом, цветками которого я так заботливо украшал кровать. Более того, я принёс только тёмно фиолетовые и бархатные синие цветки, а комната цвела всеми возможными цветами. К тому же цветы выделяли такой аромат, что хотелось сесть и дышать им, посвятив этому занятию всю оставшуюся жизнь.
Сон.
Небольшая комната, в готическом стиле, с высоким потолком и соответствующим данному стилю, скупым геометрически выверенным декором, более всего подходила на келью; если бы в ней была дверь или, хотя бы, окно. Комнатка с пола до потолка, со всех сторон вся в полках с ячейками. Ячейки имеют различные размеры, а полки сделаны из самых разнообразных материалов. На каждой полке стоит статуэтка, они так же сделаны различными способами из самых разнообразных материалов. Статуэтки изображают различных идолов и мелких божков. Только одна единственная ячейка пуста. В комнате появилась девушка в чёрном платье. Просто появилась, из ниоткуда. Огляделась. Некоторое время она рассматривает эти статуэтки, а потом обращает внимание на пустую ячейку. Воздух завибрировал. На пустом месте появилась еще одна скульптура. Она сильно отличается от всех остальных и сделана из самого обычного дерева. Воздух тем временем вибрирует всё сильнее. Задрожали статуэтки и начали падать, вспыхивать, разлетаться на куски, превращаться в пепел и просто исчезать. А на их месте появляется такие же скульптуры из дерева. Постепенно они занимают все освободившиеся полки. Как только это случилось, одна из стен начала так же вибрировать, а потом, осыпаться. Всё это происходит абсолютно бесшумно. Под слоем декоративной штукатурки оказались самые обычные красные кирпичи. Стена осыпалась, образовав вытянутую арку. Создалось впечатление, что тут был проход, и его, по какой-то причине заложили, причём кирпичом, что никак не соответствовало архитектуре данного места. За «новоявленной» аркой открывалась весьма интересная картина. Оказалось, что комната эта находится в католическом храме. И сейчас в нём ведётся весьма странная месса, несколько отличающаяся оттого, что, мы привыкли видеть в католических храмах. Главный «священник» стоит перед алтарём и, воздев руки, нараспев читает на латыни молитву. Перед ним, на алтаре лежит раскрытая книга. У священника два помощника, очевидно, заранее знавшие, что и когда делать. Ритуал производится без обычных «инструментов – артефактов», типа чаши, креста и прочего. Прозвучала фраза, после которой девушка превратилась в серебристый туман и, одновременно, стала просто невидимой. Она обошла вокруг алтаря и заглянула в глаза читавшему. Тот явно почувствовал её присутствие. В его голосе, бывшем до этого момента монотонным, появилась нотка радости. Он прочитал ещё несколько фраз, и девушка смогла прикоснуться к его руке. От руки веяло теплом. После, она влетела со вдохом читавшего, в его рот и тот смог её увидеть. Теперь они были вместе. Она стала видимой и материальной, а в воздухе поднялся ветер, который скинул книгу с алтаря, да в ней всё равно уже отпала надобность. Служащие – помощники быстро ушли. Ветер всё усиливается и начинает раскидывать скамьи и качать тяжелые кованые люстры. Он берёт её за руку. Им очень хорошо вместе. Она чувствует себя дома. И, словно подтверждая ощущения, он говорит ей: «Ну, вот ты и дома. Было сложно вернуть тебя, но я это сделал. Пойдём». Они идут вместе по направлению к выходу. Вдруг одна из боковых стен исчезла. Сначала за ней промелькнул обычный пейзаж: трава, растущая у стены, дорога, дома, город.… Потом это всё исчезло с такой же скоростью, как и появилось и на месте предполагаемого пейзажа появилось серое марево. Девушка начала постепенно растворяться в воздухе. Её забрали другие миры.
Путь
Из серого густого тумана мы вынырнули на оживлённую улицу какого-то города. По дорогам перемещались странные штуки. Императрица махнула в воздухе рукой, одна такая штуковина мягко притормозила возле нас, что позволило мне её рассмотреть. Штуковина сделана из лёгкого серебристого материала, и спокойно висит в воздухе, на высоте около сорока сантиметров от дороги. Кусок серебристого материала плавно ушёл вверх, давая возможность залезть внутрь. Посмотрев, как моя спутница спокойно туда залезает и устраивается удобнее на мягких сиденьях, я тоже полез - не оставаться же здесь, в конце концов.… Несколько странных немного хрюкающих фраз, и штуковина мягко двинулась в заданном направлении. Как, назло, здесь нет окон, и поэтому чувство направления у меня подняло белый флаг, сдалось и ушло временно в отставку. Потом мы остановились, вышли. Ещё несколько фраз, оплата, штука улетает.
- Надо бы перекусить. – Это говорит Она. Кстати, я сильно сомневаюсь, что у Императрицы есть хоть малейшая потребность в пище. В крайнем случае, посидеть на солнышке – вот и вся пища. Но, всё же, она даже иногда ест. А вино способна потреблять литрами, без каких - либо последствий, что, поверьте, вызывает у меня иногда жгучую зависть….
В этот раз мы заходим в шумное заведение. Как объясняет мне Императрица – это что-то вроде нашей трапезной для слуг, только питаются тут все, кто захочет и за деньги. Потом мне объясняют, что такое деньги. Потом объясняют, зачем они нужны. И так далее.… Так, за время беседы мы успеваем съесть целое море пирожных (интересное представление о еде, не правда ли?), меня поют вкуснейшим напитком – горячим шоколадом. Этот вкус мне запомнится навсегда. Более того, я выдвигаю предложение сделать его нашим обязательным блюдом в Адрии. На что Вашество задумчиво соглашается, мол, так и сделаем….
- Ладушки, Шико, этот мир мы уже спасли. Пора уходить, а то ты разоришь меня, - она улыбается, подмигивает, легко встаёт и идёт по направлению к выходу.
«хм…. интересно, и когда это мы успели спасти этот мир? Или, если бы мы не выпили два литра жидкости и не съели бы полкило пирожных, этот мир бы рухнул?», я не замечаю, что думаю вслух, на это Вашество озорно смеётся и говорит: «что-то вроде!», и подмигивает мне…
Жизнь
- Кроме того, ты просто обязан участвовать в Турнире! Ну, кто кроме тебя будет вызывать на дуэль, придумывать каверзы и старательно портить серьёзный настрой участвующих своими шуточками? И потом, есть некоторый шанс, что те, кто попадётся под твои светлые очи, с перепугу откажутся участвовать. А это, в свою очередь немного сократит время Турнира.
- Н-да, особенно, если учесть, что очи мои карего цвета…. – бурчу я. Поверьте, я готов на всё, ради Её Величества…. Но это….. это выше моих сил…..
- У тебя есть шанс потренироваться прямо сегодня и ещё в ближайшие дни, ибо ко мне приехал в гости изрядно поднадоевший лорд Роберт, «муженёк» чёртов, что б ему пусто было! Этот …. как бы помягче то сказать? Этот Дон Жуан, Казанова – неудачник, решил флиртовать прямо у меня на глазах! Дурень! Как ты думаешь, Шико, он серьёзно думает, что я ничего не вижу, или наивно надеется на моё всепрощение?
- Я-то тут причём? Не знаю, не знаю…..
- Как причём? Короче, слушай, мне надоело поведение этого, с позволения сказать, мужа, который, кстати, не муж вовсе, а так, увалень-ухажёр. Надо его проучить. И весьма хорошо это сделать. Данное задание я намеренна поручить тебе.
- Опять я! Ну, почему всё время я? У вас же слуг как гороха в амбаре!
- Это потому, что нет никакого доверия к ним. И потом, эти слуги слишком скучные, он приказ примут буквально, и сдуру отравят его. А мне потом их казнить, за неверно понятый приказ…. Мороки много. А ты у меня на выдумки горазд, да и насколько я помню, тоже не особо сильно любишь лорда.
- Да я вообще, мужчин не особо люблю. Мне больше девушки по нраву. Спасибо за доверие, уж я расстараюсь! – мне стало неожиданно весело. Сказать, что я недолюбливал этого человека – не сказать ничего. По сему, я воспрял духом и пошёл чинить управу.
Нет, лорд Роберт не был мужем Императрицы, но старательно набивался на эту роль, при этом не забывая флиртовать с о всеми фрейлинами, дамами и вообще со всем женским полом в округе. Всё бы ничего, только дамы от этого сильно страдали и были весьма недовольны. Причём они попеременно, то жаждали его смерти, то требовали узаконивания отношений. Не скрою, что после его визитов, в замке обнаруживалось несколькими «тяжёлыми» дамами больше. А Императрица вытащила его в своё время «из грязи в князи», для исполнения им кое-каких обязанностей. Сначала поведение новоиспеченного лорда забавляло императрицу, но потом… Потом и произошёл этот разговор. Зная её иногда тяжёлый характер и не особо тёплое расположение к моей будущей «жертве», я решил оторваться по полной. Но для начала, мне необходима была информация.
Некоторое время поблуждав бесцельно по дворцу, я случайно набрёл на того, про кого идёт речь. Лорд Роберт мило общался с фрейлиной Катрин, как раз договариваясь с ней, как та отравит (!) Императрицу, А он обезвредит основных противников…
- Это становится интересно. – Сказал я тихо.
Вскоре, после «тайного совещания», «голубки» разошлись кто куда. Лорд пошёл в свои покои, принимать ванну.
Поскольку и Адрия не особо любила этого гостя, то ему пришлось изрядно поплутать, прежде чем набрести на свои покои. Я тем временем успел сбегать на оружейный склад за взрывчаткой. Пробравшись в комнату, подложил взрывчатку под большую чугунную ванну, в которой лорд собрался купаться. Еле успел спрятаться, между прочим.
Он зашёл, сбросил с себя всю одежду (хм, непонятно, чем он так нравится женщинам?), залез в ванну, стал напевать песенки и пускать по воде резинового утёнка…
- ня-ня-ня! Мы все пойдём на войнуууу…. А на войне я той умрууууу, а ты меня, дорогая не ждииии! – и так далее. Это всё, абсолютно без слуха и голоса, зато во всю полную дурную глотку
Я хмыкнул, и аккуратненько поджёг шнур. Н-да. В пиротехники, что ли податься? Пол под ванной провалился, и лорд Роберт, во всей своей так сказать красе, вместе с ванной приземлился этажом ниже. Смею заметить, что этажом ниже был малый бальный зал, где в эту минуту танцевали вальс.
Представили себе картину? Торжественная музыка, пары вальсируют. Вдруг раздаётся ужасный грохот, каменные крошки, осколки хрустальной люстры… и посреди всего этого совершенно ошарашенный и абсолютно голый лорд Роберт.
Императрица на своём троне давится от смеха. Ну, потом-то ему дали что-то набросить на себя, занавеску, что ли. Неважно, но было весело.
- Всё это, конечно здорово, но почему именно так? – Это уже меня Императрица спрашивает. Смею заметить, она даже не пытается сдержать хихиканье.
- А нечего вести подрывную работу среди дамского населения Адрии!
Видимо, мой голос прозвучал настолько зло, что она тут же перестала смеяться.
- Что-то случилось?
- Государственный переворот с нами случился! Точнее, случится, если вы не предпримите никаких действий!
- Очень интересно. Давай уж, рассказывай, коль начал.
Ну, я рассказал, конечно. А куда мне было деваться?
- Н-да… дело принимает серьёзный оборот. Знала я что, Роберт глуп, но что настолько! Ох, недоброе дело он придумал. Но и откликнется оно ему так же.
Вот, что я тебе скажу, Шико. Вызывай-ка ты команду Белых Волков. Пусть поработают немного, а то они, наверное, уже устали отдыхать.
Мне вдруг резко расхотелось шутить. Команда Белых Волков – команда профессионалов. Смертоносная армия из 12 человек, способная уничтожить любое количество живого материла, не моргнув глазом и при этом даже не поцарапаться. Странные высоченные создания с совершенно непропорциональным телосложением, острыми волчьими ушами и клыками. Их руки и щёки покрывала серебристая волчья шерсть. А вот командир имел вполне человеческий облик. И имя у него было совершенно несерьёзное, для такого серьёзного дядьки, коим он являлся. Звали его Танцующее Облако, Назвавшийся нам в первую встречу Саргарисом. О нём можно было сказать одним словом: огромный.
Совершенно обаятельный дядька, и мой лучший друг по совместительству. Именно благодаря ему, я когда-то, очень давно, остался в живых, да еще и был пристроен ко двору Её Величества. Виделся я с ним гораздо чаше, чем Императрица.
Вот уж не думал, что дело примет настолько серьёзный оборот.
А с другой стороны, он делал своё дело с таким удивительным изяществом, что невольно приходилось смотреть и любоваться. И потом. Никогда не знаешь, как именно он выполнит поручение. Но, в любом случае, противник всегда обезвреживался. На мою бедовую голову свалилось очередное приключение.
Путь.
Сырая красная кирпичная кладка, полу-развалины, полу-катакомбы, лабиринт, с пробитыми в некоторых местах дырами-окнами-дверьми. Под ногами битый кирпич. Сырость. Строительный сор. В начале этого лабиринта потолки и стены - каменные, проходы освещены лампами дневного света, но дальше – хуже. Чем глубже заходишь в лабиринт, тем более современный и в то же время разрушенный. Недостройка с этажами, бельэтажами, скрытыми и явными лестницами и ходами.
Неприятная штука, но всё же идёшь. Со стороны кажется, что заплутавший человек пытается выбраться. На самом деле это не так. Перепрыгиваешь в полуразрушенный коридор, пробежишь его и как мышь юркнешь в окно бывшей раздачи пищи. Больница что ли?
Не важно. Радует что, если правильно идти, - быстро отсюда выходишь. Если - ключевое слово.
Я птица бледная,
Печаль несущая
Из беды вышедшая,
Да в горе сгинувшая.
Я птица радости,
Рассвет дающая…
Продираясь сквозь пробитые стены, царапая кисти рук, я карабкался за Императрицей вглубь этого ада. И казалось, она пошла сюда, что бы навеки остаться блуждающей по бесконечным коридорам и переходам. Почему-то не хотелось её окликивать и спрашивать, когда мы дойдём. Я боялся увидеть её лицо в этот момент. Она рвалась куда-то, продиралась, карабкалась по совершенно не предназначенным для этого поверхностям. Я не заметил, когда рваные кирпичные стены перетекли в стены красного кустарника, обросшего со всех сторон, как дикий ёж острыми и длиными шипами-иглами.
- Осторожно. Шипы ядовитые. – Чужой каркающий голос раздался со стороны Императрицы. Я посмотрел на её лицо. Вместо лица птичья голова. Она усмехнулась, - не бойся, это не навсегда. Выйдем отсюда, лицо вернётся.
- Да уж, побыстрее бы, - я поёжился.
Под ногами хрустел мелкий красный песок.
- ничего, выйдем, отдохнёшь немного.
- Почему у нас такой странный путь?
- Что бы ты знал, куда идти, если попадёшь сюда один.
- Один? Но я…
- Именно, Шико. Однажды ты захочешь прогуляться один. И я хочу, что бы ты знал максимум безопасных дорог. Они не всегда приятны, но на это в скором времени просто перестаёшь обращать внимание. Так что, постарайся получить максимум приятных ощущений. Иногда нужно окунуть себя именно в такой неуютный мир, что бы понять, что всё, что с тобой творится – дело временное. А в некоторых мирах это неуютное ощущение присутствует всегда. Но даже здесь его можно изменить. Смотри.
Небо, до этого напрочь забитое тяжёлыми грозовыми тучами, начало расползаться в улыбке синего неба. Выглянуло солнце и даже немного потеплело. На колючем кустарнике появились бутоны, которые быстро раскрылись и залили тропинку таким же голубым светом, что был на небе. - Видишь?
- Угу.
Моя мрачная физиономия начала проясняться. Я вообще не умею долго горевать, а уж тем более по такому пустяковому поводу. Вашество дёрнула меня за хвост и чмокнула в кончик носа.
- Ну-ка, иди сюда… - Сказала уже нормальным голосом, увлекая на непонятно откуда взявшуюся полянку, поросшую мягкой, как ковёр тонкой нежной травой. Пока я изумлённо озирался по сторонам, легонько толкнула меня на траву. – Будем тебя лечить от меланхолии, - хитро прищурилась и села рядом…
Жизнь
Мы сидим в беседке, попивая из тонких розовых бокалов какую-то изумительную фиолетовую вкуснятину. И я в очередной раз убеждаюсь, что погреба Её Величества просто невозможно познать от начала до конца. Напротив меня, в таком же плетёном кресле (и как он туда поместился?) сидит Танцующее Облако, он же Саргарис. Я в который раз изумлённо покачал головой, пытаясь понять, чьё же чувство юмора позволило себе так назвать сидящего напротив меня собеседника и решаю звать его привычным именем. Впрочем, он вполне похож на облако. Мягкие плавные движения, искрящиеся глаза, и лёгкая улыбка на губах. Мне совершенно не верится, что это большое общительное чудо природы – командир отряда наёмных убийц. Но так оно и есть.
Тем временем, я как раз закончил обрисовывать сложившуюся ситуацию.
- Да, казалось бы, и, причём тут мы? – он легко поставил бокал на край столика. – Ну, ладно. Раз сказали, значит надо. Заодно проветримся.
Он легко встал. – Шико, друг мой, мне пора. Ещё встретимся. – Кивнул мне и быстро растворился в петляющих дорожках огромного сада Адрии.
Я почесал затылок. Ну и дела.… Кажется, я просто обязан в срочном порядке проветрить свою голову, которая уже порядком опухла от такого количества неожиданно навалившихся серьёзных дел. Нет, серьёзность – это решительно не моя стезя! Я легко вскочил на столик и сделал сальто назад, на одну из садовых дорожек.
– Ай! Откуда здесь крапива?! – нет, правда! Я угодил прямо в крапиву. Очевидно, Адрия решила, что уж, коль я перестал шутить, самое время начать шутить ей. Потирая обожженные руки и ноги, я решил сбежать из сада на море. Но, как назло, тропинка кружила и совершенно не торопилась выводить меня к воротам. Но, зато, она вывела к крохотной удивительной резной беседке с небольшими деревянными скамеечками и плетёными корзинами под ними. Поскольку рядом никого не было, я решил исследовать свою неожиданную находку. В корзинах лежали бутыли с вином и какая-то лёгкая снедь. Покопавшись немного, я даже нашёл слегка помятый и потемневший от времени металлический кубок. Сначала я налил себе вина, выпил залпом первый кубок «за потерю покоя» и только потом, когда уже наполнил кубок во второй раз, подумал: «Стоп: старый кубок? Да и беседка, как будто веками тут стоит». Только теперь я решил оглядеться.
Да. Иногда наша жизнь приносит нам странные сюрпризы. Из беседки открывается захватывающий вид на бескрайнее море. Само строение находится на высоченной скале, поросшей мхом и редким кустарником, покрытым мелкими невнятными желтыми цветочками. От беседки, вниз, по единственному пологому склону ведёт хитрая петляющая тропинка. И никакого намёка на сад. Да что там! И на дворец никакого намека тоже не присутствует! Я испугался не на шутку. Но только я выскочил на тропинку, как тут же появилась большая чёрная птица, и, махая огромными крыльями перед моим многострадальным носом, загнала меня обратно. – Что тебе здесь не сидится? Не нравится, что ли? – Удивительно знакомо прозвучал этот голос. Я моргнул, надеясь, что наваждение пропадёт.
Ага. Сейчас. Вместо наваждения, передо мной Императрица в лёгком неземной красоты, платье. – Что ты так смотришь, как будто впервые видишь? – она улыбнулась и достала, совершенно непонятно откуда – не было у нее ничего до этого момента! корзинку с устрицами и виноградом. – Пойдём, напьёмся, горе ты моё!
Достала из корзины второй кубок: - чего стоишь? наливай!
…кажется, в этот раз напился не только я…
Утром я проснулся в своей комнате, а рядом мирно посапывала Вашество. Если честно, то до этого момента я думал, что она вообще не спит никогда! Она тут же открыла глаза: - а! это ты? я-то думала, кто это меня всю ночь под бок толкал? Принеси вина!
Я принёс, хотя сам был не в лучшем виде.
- Ты хоть дорогу туда запомнил?
- Ага, и карту нарисовал, и к стенке гвоздями прибил, – моё настроение зашкаливало за отметку отвратительно.
- Так. Понятно. – Она неожиданно вскочила, схватила подушку и начала меня бить по голове! Я начал отбиваться. Потом она просто закидала меня этими подушками. Никогда не думал, что на моей кровати их такое бесконечное количество! По крайней мере, в какой-то момент мы упали, оба уставшие, по уши в перьях и пухе, и хохочущие, обратно на кровать. Я уж начал успокаиваться, но коварство Императриц не знает предела! Она подползла ко мне и начала щекотать! Наконец, я не выдержал и, всхлипывая от хохота, попросил пощады.
- И так будет с каждым! – победным голосом заявила Вашество, оставляя, наконец, меня в покое.
Несколько следующих дней я тонул в божественно-сладкой дымке неожиданного внимания Императрицы. Мы практически не расставались, и никакого третьего лишнего рядом не наблюдалось! Дорогу в беседку я выучил настолько, что даже с закрытыми глазами нашел бы. Оказывается, Адрия была не со стороны единственного пологого склона, а с противоположной стороны! И, если свеситься с каменного перильца беседки вниз, в сторону обрыва, то внизу можно увидеть наш дворец с садом, а дальше – спуск теперь уже в город, где еще есть низкие сложенные из толстых круглых брёвен дома и терема, но уже появились каменные здания, дорога, мощенная неровным булыжником, и даже какие-то высокие голубые стрельчатые крыши. И это мне скорее нравится, чем нет. Я пообещал себе, как только появится свободное время, сходить на разведку и узнать, что же под этими крышами выросло. Что меня поразило больше всего, так это то, что за неровным краем этого тихого городка жизнь продолжалась! И неровные дороги, выскакивая из разных частей города, стремились куда-то вдаль. Впервые за долгое время проживания здесь, захотелось выйти дальше чем, за пределы Адрии и города.
Потом, за каким-то очередным обедом или ужином Императрица позвала меня и со смехом сказала: - слушай, а ведь Роберт не шутил. Он и вправду меня отравить решил…
Я вопросительно взглянул на неё. Она небрежно указала рукой на бокал из оникса. Сколько я себя помню, этот бокал был абсолютно чёрным, без единой крапинки. А вот сейчас он был противного болезненно-зелёного цвета.
- Вот зараза, – сказал я. – СТОП!!! Вы ж только что выпили два цельных бокала… и я из этого кувшина пью!
- Тоже мне, кисейная барышня, - улыбнулась Императрица, наблюдая моё бледно зелёное перепуганное лицо. Да не помрёшь ты. Что я изверг своего любимого шута травить? Он отравил сам бокал. Мой бокал.
- мммм… – если можно бледнеть после того как уж побледнел, то именно этим сейчас я и занимаюсь, с тревогой всматриваясь лицо Импреатрицы, автоматически выискивая признаки отравления. Она смотрит на меня из-под слегка опущенных ресниц.
- Успокойся. Ты ему не нравишься, но тебя он наверняка захотел бы убить по-другому. – Говорит она и начинает заваливаться в бок.
- Императрица отравлена! - Как идиот, ору во всю глотку, наблюдая, как подлетают стражники, а Императрица наглядно бледнеет, зеленеет и сползает под стол, изо рта идёт пена, глаза на выкате, – страх, ужас и горе Адрии у всех на глазах.
Прибегают, суетятся, Императрица еле вменяема, слабым голосом приказывает нести её в свои апартаменты, подзывает меня и при всех отправляет за лекарями из «нижней деревни». Мои глаза наполняются слезами.
- Я, - говорю, - не брошу вас в такую минуту!
- Иди, только лекарь из нижней деревни может мне помочь. У нас мало времени. Зайди ко мне в спальню, там, в столе есть карта, как дойти. Ключ вот. – Протягивает мне ключ и теряет сознание.
Я в слезах, соплях, бегу, спотыкаясь. Несусь в спальню, дрожащими руками с пятого раза попадаю в скважину замка. С трудом открываю, чуть не ломая сначала ногти, потом замок. Выдвигаю ящик. А там – никакой карты!
Только бутылёк с надписью – «в день по чайной ложке, не больше».
Сползаю по ножке стола вниз, закрываю лицо руками, беззвучно плачу.
Но она ж не могла перепутать. Она не могла не знать. Она не могла не придумать что-нибудь.… Слышу шаги – несут Императрицу.
Хватаю бутыль, закрываю ящик, достаю ключ, кладу на столешницу, прячусь.
Открываются двери, вносят Императрицу, аккуратно перекладывают на кровать, пытаются привести в сознание. Она открывает глаза, приподнимается на локте и слабым голосом просит всех удалиться.
- Шико меня спасёт, так что ступайте. Ваша помощь будет, к сожалению, бесполезна. – Роняет без сил голову на подушки.
Они какое-то время ещё топчутся рядом, потрясённые случившимся, наконец, расходятся. Я стою, коленки дрожат, по лицу слёзы градом, боюсь пошевелиться.
Путь
Мы едем на странном транспортном средстве, Вашество назвала его трамваем. Насколько я понял из её объяснений, это такая штука, которая ездит по специально проложенным путям и питается от проводов. Это единственное что я понял. Точно так же, в этот момент понимаю, что транспортное средство плевало на все эти объяснения, и спокойно катит себе по пустоши без каких-либо путей или проводов.
За окном лето, и пыльное поле в мелкой цветущей траве. Трамвай подъезжает к заброшенному трёхэтажному зданию и останавливается. К слову сказать, это первая остановка за пару часов, что мы едем.
- Шико, наша остановка, выходи.
Выхожу. Смотрю на Императрицу, ожидая дальнейших указаний, и то и дело перевожу взгляд на здание, где большими буквами написано «Ткацкая Фабрика им. И. В. Ратуева». Меня, честно говоря, мало волнует, кто этот самый Ратуев. Больше меня волнует мысль, а не остались ли в этом здании куски ткани. Снова смотрю на Императрицу, она хмыкает и таким величаво-милосердным жестом показывает рукой на здание, мол, давай, иди!
Иду, конечно. У самого разве что слюни не текут. То же мне, жертва собственного любопытства.
Останавливаюсь, поворачиваюсь, снова всматриваюсь в лицо Императрицы, уже зная, какие шуточки она порой может выкинуть.
- Иди уже! – говорит она, неожиданно оказывается рядом и даёт самого натурального пинка под мой тощий костлявый зад!
Три ступени из бетона расколоты, из щелей пробивается мелкая цепкая трава, косяк в трещинах, двери нет. Захожу. Иду, как мне кажется, совершенно бесцельно. «куда глаза глядят», хотя куда тут глядеть в полной кромешной темноте? Наконец ноги выводят меня к огромному залу, где светло так, будто нет крыши над головой. Смотрю на всякий случай гвверх. Крыши действительно нет. Опускаю глаза – много, море огромных столов и полок, на которых огромными рулонами лежат ткани всех расцветок, плотности и фактуры. И прямо на столе передо мной, будто на подбор или как в подарок, лежат мои любимые ткани, моих любимых цветов!
Легкий серебристый шёлк, крепдешиновые фиолетовые и розовые отрезы, да всякого разного не пересчитать! Рядом коробки с фурнитурой.
Я слегка теряю голову, начинаю носиться среди этого неожиданного богатства, падаю прямо в рулоны, катаюсь среди них и смеюсь, кидаясь крючками из коробок в разные стороны.
Когда апофегей эмоций наконец немного стихает, глазами ищу свою спутницу. Она стоит в дверном проёме и тихо смеётся. Господи, она, что это всё видела???
- Нравится?
- Ещё как! Только как это всё мы перетащим во дворец?
- Выбери, что тебе нужно сложи на один вооон тот маленький свободный стол, а остальное предоставь мне. На будущее запомни дорогу сюда и этот стол. Будешь выбирать, класть, оно само будет переноситься к тебе в комнаты. А уж там сам придумывай, что с этим делать. Кстати о дороге и столе я тебе говорю на тот случай, если ты решишь за один присест перенести ВСЁ что тут лежит к себе. – Смеётся. Знает меня как облупленного. Да, даже если б не знала, могла сделать вывод из моих действий в этот момент. Представляю, как это выглядит со стороны – тощий невысокий белобрысый парень, набирает охапками рулоны, часть которых в половину выше чем он, одновременно пытается захватить коробки с крючками и бубенчиками и, пытаясь всё это не рассыпать по дороге, донести до заветного стола. Который, естественно, стоит в дальнем углу, действительно небольшой по сравнению с другими, а путь к нему преграждают коробки, стулья и всякое барахло, которого точно не было в тот момент, когда я только зашёл в зал.
Странно, что за те три раза, что я таскал самое милое моему сердцу на этот волшебный столик, ни разу не споткнулся и ни обо что ударился. Вот это правда, чудеса!
Набрав изрядную кучу, вопросительно смотрю на Императрицу.
- Что, всё? – на лице Императрицы наигранное удивление, а в голосе характерная издёвка.
- Ну ты ж сказала, что сюда можно будет вернуться.
- Только если ты сам пойдёшь, один. – Смотрит на моё изменяющееся лицо, смеётся. - Слушай, хватит трястись как заяц. Ты же постоянно вылезаешь самовольно за пределы сада Адрии. А эти самые пределы не далее, как пару дюжин дней были ещё другим миром. Ты же находишь дорогу оттуда и, заметь, нашёл дыру в заборе, которой отродясь там не существовало. У тебя же уже появлялось желание пройтись дальше, за город. Значит ты готов и к более долгим вылазкам. Успокойся. Я всегда рядом. Пока ты не научишься расслабляться и получать удовольствие от прогулок, я тебя не буду оставлять надолго одного. Ты готов к дальнейшим передвижениям? А то наш трамвай сейчас подойдёт и уйдёт без нас, а нам полмира придётся пешком тащится.
Да не смотри ты таким взглядом на свою кучу! Стоит тебе отвернуться, и она направится прямиком в твои покои. Пойдём уже.
Не дожидаясь моей реакции, разворачивается и спокойно уходит. Зная её обычные шутки, срываюсь с места и ныряю в темноту за ней.
- Ваше величество, простите дурня, можно вопрос.
- Валяй.
- А как оно под открытым небом до сих пор всё не испортилось?
- А шут его знает. Ха, каламбур. Ты-то как раз и не знаешь. Ну, значит и не важно. Давай сюда свою лапу, а то потеряешься, неровен час.
Прибавляю ход, хватаю Императрицу за руку. Вовремя.
На следующем шагу мы уже на улице, и перед нами приветливо открывает двери эта странная железяка, под названием трамвай.
Потом я к нему уже привык и даже полюбил. Оказалось, что это чудо средство способно кататься между мирами лучше любого другого транспортного средства. Уж не знаю, чем оно так отличилось.
Жизнь
- Вылезай уже, Шико, все ушли. – Живой и абсолютно здоровый голос сработал как хорошая встряска.
Я вылез из-за тяжёлых пурпурных бархатных штор, с опаской посмотрел на кровать. Кровать пуста.
- Ау, я здесь!
Ищу по голосу. Смотрю, посередине комнаты высокий табурет без спинки, на нём сидит совершенно здоровая Императрица, болтает ногами в воздухе и одновременно расчёсывает свои изумительные неопределенной длины волосы.
- мммм… – С умным видом говорю я.
- вино сам знаешь, где стоит. Кажется, тебе нужно выпить.
- мммм… - отвечаю. Бреду на негнущихся ватных ногах к балкону, выбираю кувшин, ищу кубок, обречённо машу сам себе рукой, понимая, что при тех количествах, что мне сейчас требуется для успокоения нервов, кубок не понадобится.
- Захвати и мне кувшинчик! – Императрица словно видит мои мысли.
Беру два кувшина покрупнее, тащу, один протягиваю ей, со вторым плюхаюсь ей под ноги на подушки.
Она внимательно смотрит на меня, кивает, позволяя сначала выпить. Зуб даю, что в один глоток осушил треть или даже половину немаленьких размеров сосуда. Она спокойно ждёт, потягивая вино из кувшина так же и я, из горла.
- Успокоился? Удобно там устроился? – не дожидаясь моей реакции, продолжает. – Сделаю исключение и объясню, почему так получилось и как с этим жить дальше. Официально я сейчас валяюсь в коме в своих палатах, ты отправлен куда подальше, а так сказать «сэр» Роберт думает о том, как меня добить и как захватить власть. Но это официально. Внешне пусть всё так и остаётся. Мы же с тобой заведём другую игру. Я оставляю тут свой двойник, который будет старательно изображать помирающую меня, - машет рукой в строну кровати, где тут же появляется бледная тяжело дышащая и покрытая болезненной испариной Императрица, - сама изображу из себя местную фрейлину, их тут как блох на собаке и появление новой никто не заметит. Тем более что в этом виде я периодически уже бродила по закоулкам дворца. – Рассеянный взмах рукой в воздухе и передо мной сидит милая девушка в розовом платьице с рюшечками. Я рассеянно кручу головой, даже не пытаясь понять, что здесь происходит. – Так, бутыль, вижу у тебя. Инструкция на ней есть. Пьёшь – становишься невидимым и можешь проходить сквозь стены. Будешь повсюду ходить за Робертом, делать ему всякие пакости, кидать пауков в еду, ставить подножки – всё что угодно, что б ему нескучно жилось. Мелкие бытовые травмы, ожоги – только приветствуются. Заодно отыграешься, пока он жив. Встречаемся здесь, в задней комнате. У входных дверей охрана, здесь я двоих волков поставлю. Не хочется двойника убивать. – Кивает собственным мыслям, изменяет слегка внешность. Черты лица становятся заостренными, платье лиловым, с красивым орнаментом по подолу и рукавам. В окошко стучат, после стука у окна появляются двое из отряда Белых Волков. Кивают, спокойно берут по кувшину каждый и рассаживаются как им удобно.
Никаких вопросов, никаких слов. Просто, как у себя дома. С другой стороны, вид у них такой, что ничего спрашивать или объяснять не хочется ни под каким предлогом и даже за варенье.
- Кстати о варенье, Шико. - Интересно, она всегда читает мои мысли? Смотрит на меня, смеётся. Э нет, пожалуй, неинтересно. – Теперь в невидимом состоянии ты можешь объедать нашу кухню в два раза больше обычного. Да шучу я. Я ж знаю, что ты у нас аки воробушек. Ладно, пойдём поприсутствуем на триумфе Роберта. Доставим себе некое извращённое удовольствие. Пусть человек порадуется напоследок.
Она встала, махнула мне рукой, приглашая последовать за ней.
- А почему сразу его не убить?
- Вот ещё, такое шоу пропускать! Меня он не убьёт ни ядом, ни ножом, так что же себе в развлечениях отказывать? У нас в Адрии все, кроме этих двоих, имеют мозги, и им, между прочим, тоже тут скучно сидеть без приключений. Вот увидишь, они будут вовсю веселиться на его празднике. А он, бедняга не в курсе, что лопух. Так что это будет двойное удовольствие. А при твоих шутках, народ и вовсе про скуку забудет. А вот ты не забудь выпить ложечку этой гадости. Можно из горла, один глоток, не увлекайся, это не вино, его не нужно пить литрами.
Послушно открываю бутылочку, делаю глоток.
- Мммм! Вкусно!
- Ну и отлично, попробуй пройти через стену.
- А вы?
- А я итак пройду, без всяких микстур.
Интересно, я когда-нибудь перестану удивляться этой изумительной женщине? Или такого подарка я могу не ждать до конца жизни? Кстати о конце жизни.
- Вашество?
- Нет, просто леди Дат.
- Леди Дат, я тут слышал, что Императрица бессмертна. Но я-то смертен. А это значит, что однажды я состарюсь и не смогу присутствовать рядом с её Величеством.
- Для начала тебе придётся состарится. А пока этого не произошло, попробуй прикинуть, сколько лет или веков ты находишься рядом со своей хозяйкой и развлекаешь её. Ну так, для разнообразия. Думаю, у тебя найдётся повод поразмышлять на досуге. Слышишь этот безумный грохот? Сэр Роберт музыкантам музыку заказывает. И где? В родном доме ещё не почившей с миром Императрицы! Сказочный идиот. Даже немного жалко его убивать. Зато теперь мы точно придём к месту празднества. А теперь перестань со мной говорить и иди портить жизнь Роберту. А то, неровен час, подумают, что я сама с собой говорю. Брысь!
Я пошёл вперёд, задумавшись, прошёл сквозь двери, только потом понял, что сделал. Микстура действует. Это радует. Интересно, а как Императрица будет понимать, где я? Хотя как раз она-то поймёт, а вот как я её искать буду, когда решусь с ней пообщаться? А, когда надо будет, тогда и решим!
На этой оптимистической ноте я споткнулся (между прочим, совершенно случайно!) о нашего героя, брякнувшись пятой точкой о каменный пол. Роберт ошалело смотрит вокруг. А тем временем, бубенчики на моём невидимом камзоле звенят ничуть не хуже видимых.
- У одного у меня в ушах звенит? Рассеянно спрашивает этот образец «высокоразвитого интеллекта». Все кивают – мол да, и у кого не звенит, а у тебя, идиот, звенит. Надо же. Не поверю, что только он слышит. Хотя, вон, леди Катрин, его пассия, подходит, помогает подняться и говорит, да и я слышу звон.
Тьфу, а не пара. Моя б воля, пришиб обоих тут же и немедля. Всё же Императрица извращенка. Так позволять людям купаться в собственном позоре и ещё позволять остальным наблюдать? Если сказать, что иногда я её не понимаю – это слегка преувеличить. Проще сказать, что иногда, изредка я её понимаю… наверное. С ней никогда не поймёшь, понял я её или нет.
Впрочем, я отвлёкся. Надо делом заниматься, да и леди Дат уже вплыла в зал плавно и красиво, как и всегда.
Весь вечер был свидетелем, как бедные придворные с малиновыми лицами давятся от смеха и пытаются изображать серьёзность. Вот уж Роберт себе синяков наставил!
Единственное, что к концу вечера меня начало серьёзно беспокоить, это его пассия Катрин. У девушки мозгов явно больше. Не смотря на нелогичность её фраз и действий, она более чем адекватна.
Любой вечер когда-нибудь заканчивается. Закончился и этот вечер. Народ пошёл по комнатам. Двое лишь остались, взялись за руки.
- Нужно её добить, Роберт. Сегодня же.
- Да, всё сделаю. До завтра.
Пара сближается, целуется, расходятся, размыкают руки, в прощальном повороте, смотрят друг другу в лица и… застывают.
Из темноты выходит Танцующее Облако и Императрица в своём обличии.
- ТЫ видел.
- ДА, Императрица, и слышал. А, кстати, смотрите, как красиво получилось. Может, оставим их тут. Такая чудесная скульптурная композиция.
- Момент, дорогой мой. Это ведь то, что я думаю? Молодец, однако, ты. Шико, вылезай из укрытия, посмотри на эту красоту!
Я осторожно вылезаю из укрытия, подхожу ближе и пытаюсь рассмотреть в темноте пару. Становится немного светлее. Два человека выглядят абсолютно так же как выглядели. Те же одежды, внешний вид – ничего не изменилось. Кажется, что они даже дышат.
- Они дышат, Шико. И не только. Они всё слышат, видят, да вот пошевелиться не могут. Пока на них будут натыкаться и помнить их имена, они будут живы. Когда люди не смогут вспомнить их имена, они умрут, но не раньше. А до этого, они будут чувствовать, видеть и слышать всё что происходит.
Обратное заклятье конечно же существует. Но, поскольку их особо никто не любил, приводить в нормальное состояние не станут, да и я предупрежу о последствиях. Потом, когда эта чудная композиция перестанет радовать мне глаз, я её разрушу или перемещу в сад. А сейчас пусть постоит в науку для всех остальных.
В этом зале всегда будет светлый полумрак и сиреневые тона. В залу можно будет свободно входить и выходить. А эти двое кроме всего прочего будут постоянно ощущать зуд, когда на них смотрят или вспоминают. А почесаться не смогут. Вот, какая я жестокая. Ужас, правда, Шико?
А мне ведь и вправду страшно, я закусил губы до крови, что бы не заорать истошно, во весь голос и не убежать куда глаза глядят, подальше от этой женщины. Подальше от этих статуй, у которых двигаются глаза и видно, как трепещут ноздри, которые, при особом старании, могут совершать еле заметные движения руками или телом, но очень ограничены в этой возможности.
- Шико, иди, развейся. Саргарис, пойдём, приложимся к винным запасам Адрии. Надо ж освежать коллекцию хоть когда-то.
Я киваю Императрице и медленно пятясь, ухожу в тёмный коридор дворца.
Натыкаясь задом на косяк. Разворачиваюсь и даю дёру так, что только ноги сверкают. Впервые за пребывание во Дворце, и с Императрицей вообще, мне хочется исчезнуть, убежать подальше, туда, где ничего не будет напоминать о произошедшем, где под тяжестью новых ощущений, всё забудется и растворится в воздухе, как нелепое нагромождение бредовый наваждений.
Путь
Бальзам ещё действует, я бегу, продираясь сквозь стены, вылетаю в сад, через колючий кустарник, не разбирая дороги, за ограду, вприпрыжку, вниз, к городу. Кажется, что всё проскакиваю за миг, вылетаю за пределы города и оказываюсь на отдельно взятой улице, серой, мрачной с домами, столь высокими, что из-за них не видно неба. Окна кажутся одинаковыми обманками, в них нет никаких признаков жизни. Размазываю текущие слёзы и сопли развевающимся рукавом, всхлипывая бегу дальше.
Следующий момент, какой-то миг нестерпимо яркого солнца, и я оказываюсь в холодной, почти ледяной воде, ноги не достают дна, руки беспомощно месят воду, я забываю, что умел когда-либо плавать, макаюсь с головой в воду снова и снова. Намокшие одежды тянут вниз, сил, что неожиданно появились в этом безумном порыве отчаянья почти не осталось. Какое-то время ещё сопротивляюсь, вырывая голову на поверхность воды, выплёвывая воду изо рта и жадно хватая воздух. Но силы кончаются, меня уводит на дно. Уставший, перестаю сопротивляться, плача, чувствуя себя размазнёй и идиотом, позволяю накрыть воду меня с головой. Чувствую, как утягивает всё ниже. Слёзы текут по лицу, забиваются в рот. Опускаюсь мягко и продолжительное время. Настолько продолжительное, что, наконец, до меня доходит, что слёзы в воде, текущие по лицу – это нонсенс. И что, текущие струи воды с мокрой одежды в воде же – это, вообще ни в какие ворота не лезет. Когда перестаю себя жалеть, природное любопытство заставляет осмотреться. Оказывается, что я плавно опускаюсь к обычной дороге на краю большого некошеного луга, а небо над головой лишь очень отдалённо напоминает толщу воды, через которую я только что опускался. Наконец, мягко приземляюсь. Жаркое солнце быстро согревает и высушивает одежды. Лишь пока ещё мокрые волосы напоминают о пережитом.
Недалеко стоит большое раскидистое дерево, впереди, насколько хватает глаз – луга, дикие, некошеные, и, если бы не дорога, на которую меня так любезно опустили, я бы подумал, что не посещаемые.
Иду по дороге, затем бездумно сворачиваю с неё, солнце припекает, волосы сохнут быстро, настроение поднимается. Хожу по лугам, набираю ворох полевых цветов, собираю из них венок, кладу на свою голову.
Устав, ложусь на луг и пялюсь в небеса, наблюдая за неспешным движением облаков. Тут и засыпаю. Всё равно понятия не имею, где я и куда идти дальше.
Потом я долго слонялся без дела по разным мирам, пытаясь понять, как же оно работает и когда наступает момент самого перехода.
Понять не получалось, но я научился чувствовать такие зоны, где переход возможен. Благодаря этому, я уже начал потихоньку учиться оставаться и гулять в мирах, где мне нравится, и по-быстрому сбегать из миров, которые не пришлись по вкусу или слишком отличаются от моего привычного понимания устройства миров.
И всё же меня ужасно занимал вопрос о том, как это работает. В поисках ответа по разным мирам я долго ходил без результатов, пока не набрёл на библиотеку – архив рукописных и печатных переплетенных листов бумаги, каждая книга по-разному оформлена и имеет свой запах.
Первая в моей жизни библиотека нашлась в какой-то захолустной дыре, где люди и читать-то не умеют, разместилась в бревенчатом доме с большими окнами, а в эти окна можно увидеть книги. Тогда эта странная нелогичная по всем параметрам вещь привлекла моё внимание. В доме есть прихожая, где можно сбросить верхнюю одежду. Из прихожей дверь в комнату – одну единственную, как мне сначала показалось, комнату в доме. И вся комната в стеллажах (это я уже потом узнал это умное слово), а на стеллажах – книги, книги, книги….
Некоторое время зачарованно брожу кругами вокруг полок, иногда бережно пробегаясь пальцами по корешкам книг. Мне просто тут нравится. Наконец, слегка поплутав в этом мини лабиринте, я вышел к большому тяжёлому столу, на нём лежат чистые листы бумаги, перья и чернила. На краю стояла стопка книг и стопка исписанных мелким ровным почерком листов. Взглядом отыскав кресло, плюхнулся в него и, ни о чём не задумываясь, взял верхнюю книгу из стопки на столе. Открыл, начал листать, смотреть.
Мне потребовалось какое-то время, что бы перевести своё внимание с бессмысленного перелистывания страниц на их содержимое. Знаки, цифры, буквы. Миг, другой, и волна букв сложилась в слова и захватила меня в свой водоворот.
Темнело, а я, захваченный книжной волной, не обратил внимания на то, как рядом зажглась толстая свеча, а на столе появился кувшин и лепёшки.
Только слопав половину лепёшек и выпив половину кувшина, я отвлёкся от книги. Поднял голову в поисках хозяина заботливых рук.
В углу сидел старичок, увидев, что я его наконец заметил, хмыкнул.
- Ну ты и читать, однако! Давненько тут не было гостей, а уж из таких книжных червей, как ты, можно разве Императрицу назвать.
Я смущенно поёрзал в кресле.
- сиди, чего уж там. Захочешь спать, – за спиной книжная полка, а за ней лежанка. Не бог весть что, но спать можно. Там же стоят кувшины с водой.
Туалет на улице. Можешь оставаться тут дней дюжину, а там мне нужно будет по делам, так что я тебя выгоню. Но, зато потом можешь снова приходить, сколько тебе вздумается.
Он неспешно рассказал, какие книги где стоят, и так же неспешно показал с каких книг нужно начать. Говорил он тихо, мягким голосом, этот голос вёл за собой, навевал дрёму и усыплял.
Чем дальше, тем сложнее мне было ловить нить его монолога, но была одна нотка, которая мне не давала кануть в бездну сновидений. Что-то, что он сказал в самом начале, что я пропустил, не обратил внимания, но очень важное.
- Кто говоришь, такой же «книжный червь, как я»? - спрашиваю, что бы хоть как-то вывести себя из дрёмы.
- А, Императрица. Да ты не знаешь, наверное, кто это.
- Расскажи о ней.
- Нашёл, у кого спрашивать. Всё что знаю о ней – прочитал из книги, которая неожиданно появилась у меня, а когда её прочёл, так же неожиданно исчезла.
Императрица Средних и Малых миров – не имеет родителей, в привычном понимании этого слова. Это искусственно созданное существо.
Когда-то, много веков (хотя понятие веков тут совсем неуместно) назад, сотня миров была на грани вымирания из-за постоянных войн, практически полностью исчерпанных ресурсов и, не в малой степени, собственной глупости.
Тогда, сильные и умные создания с этих миров собрались вместе на одной большой погибшей планете, собрали всех учёных. Историков, существ, всех технических, гуманитарных профессий и решили создать бесстрастное существо, вечное, с отсутствием жажды власти и наживы – идеального Правителя для своих погибающих миров.
Каждый из своего мира привносил информацию о культуре, быте, войнах, обо всём, что было у них дорогого, ценного, грустного, весёлого.
Что бы не было споров, как должен выглядеть Правитель, он сделали бесформенную массу, способную принимать любые формы, размеры по необходимости. Никто не знал, что Правитель выберет.
Много времени ушло на создание идеального Правителя. Он должен был быть самим совершенством, но при этом иметь эмоции, уметь ими управлять.
Пока продолжались работы, некоторые миры окончательно перестали существовать, а жители этих миров (те, что спаслись) навсегда переехали жить на эту планету-лабораторию. Уже когда существо только начало самостоятельно обучаться, передвигаться, действовать, было видно, что поставленная задача удалась.
Правитель бродил среди существ, узнавал, как они живут, что для них важно, примирял ссорящихся, разбирал сложные вопросы.
Однажды Правитель всех перепугал, исчезнув в неизвестном направлении.
Но, как выяснилось позже, он направился на планету, которой грозило разрушение. Удивительно было то, что эта планета не входила в первую сотню объединившихся миров. Благодаря Правителю, планету удалось спасти.
Первое время Правитель постоянно менял форму, пол и внешний вид, подбирая то, в чём ему будет удобно находиться постоянно.
Однажды, на собрании Правитель появился в виде женщины, в длинном синем плате и объявил, что в основном он будет появляться теперь именно так.
Почему правитель выбрал женскую личину - неизвестно, но с тех пор, его принято считать существом именно женского пола и называть Императрицей Средний и Малых миров.
С тех пор прошло много времени, и, кроме основного костяка сотни миров, Империя обрела сотни других. И давно уже в ней не только Средние и Малые миры, но и многие другие.
Императрица долго обитала на планете, где её создали, но в какой-то момент решила создать отдельный мир для себя и дворца, в котором будут решаться все срочные и несрочные дела.
Это было мудрым решением, так как было не очень удобно приглашать гостей на планету-лабораторию.
Функции Императрицы ничуть не изменились с момента её появления на свет. Она следит за имперскими мирами, просматривает новые миры на предмет опасности для них.
Иногда она обретает форму жителя той или иной планеты и проживает там жизнь от рождения до физической смерти, узнавая обычаи, нравы, историю и ценности этого мира. А сейчас она вроде как отдыхает в Адрии, её дворце, и как я слышал, ищет своего шута Шико, который пропал после некоторых событий во дворце.
Последние слова я слышал уже во сне, который глубоко опутал моё сознание. Я заснул и видел новые странные сны.
Сон.
Снилось мне действительно странное. Будто я маленькая хрупкая девушка, поступаю в училище на курс росписи по фарфору. Выгляжу классической серой мышью, которых обычно в классах и группах пинают все, кому не лень. К моему удивлению одна из девушек (группа в основном девичья) не просто вступается за меня, а убедительно настаивает обращаться сначала к ней, если ко мне будут какие-то претензии и вопросы.
Ещё более удивительно, что с этого момента, ко мне больше никто не подходит и не задирает. А «авторитеты» группы даже пытаются завести дружбу с заступницей.
Мы достаточно быстро с девушкой становимся подругами.
Удивительно, как иногда сводит жизнь людей. Мы с ней понимаем друг друга с полу жеста, полу взгляда.
Иногда мы ходим ко мне в гости, жжём в убийственных количествах благовония, танцуем и сочиняем сказки.
Так однажды появляется на свет Шико, то есть, я и Вашество, то есть она.
Время летит незаметно, подходит к концу третий год совместного обучения, а Вашество вдруг резко меняет ко мне отношение. Она начинает меня люто ненавидеть, а когда я пытаюсь узнать, в чём дело, слышу лишь пожелание отойти подальше, что бы она меня не убила на месте.
Факт неожиданной и непонятной мне перемены, быстро разводит нас по разным дорогам.
У девушки, называющей себя Шико, начинается и быстро развивается острая шизофрения с галлюцинациями.
Она, успев выйти замуж, родить ребёнка, развестись, запирается в квартире, совсем не занимается своей дочерью, никого не впускает, и ни с кем не хочет общаться.
А Вашество об этом, если и знает, то никак не реагирует.
Во сне быстро промелькивают несколько лет, и я с удивлением вижу Вашество, записывающую историю об Императрице и Шико от моего имени, от имени ШИКО!!!
Это мне совершенно не понятно. Но сон не заканчивается.
С момента окончания училища проходит десять лет, и я снова вижу Вашество, за клавиатурой, набивающей именно эти строки, что вы сейчас читаете.
Я вижу, что Вашество собирается не только дописать роман, который просится, рвётся наружу из её головы и пальцев. Вашество собирается найти Шико. Собственно и искать не нужно – просто узнать адрес.
Как она нервно переводит дух, как безумно скучает без своей подруги, по совместительству, шута-лицедея.
Вижу, что её решение уже принято и будет исполнено.
Меня неожиданно выдёргивает из сна, как будто я заглянул дальше дозволенного.
В холодном поту просыпаюсь, обнаруживаю себя, балансирующим на одной ножке кресла, делаю попытку поставить его на четыре ножки и, конечно же, заваливаюсь на бок.
Кресло больно бьёт по телу, вытряхивая остатки сна.
Путь.
На грохот пришёл тот же старичок, хмыкнул на меня, помог встать.
- Ты и почитать не дурак, но и поспать тоже любитель. – Его лицо всё так же добродушно, голос мягкий, спокойный. – Помнишь хоть что-нибудь из рассказанного?
- Немного, - бурчу я, пытаясь растереть одновременно все ушибленные места.
- Иди за мной, я тебя покормлю.
Около дюжины дней я плаваю в бесконечном потоке книг, неспешных беседах со старичком, ежедневного сонного паданья откуда-нибудь, и прочих вполне обычных бытовых вещах.
Потом мне вежливо напоминают, что нужно отчаливать, так как дом на время будет закрыт.
Тепло распрощавшись со старичком, бодренько иду куда ноги идут да глаза глядят. Отшагав приличное расстояние вдруг понимаю, что за всё это время не удосужился спросить имени нежданного, но несомненно приятного собеседника.
Понимаю, что оборачиваться поздно, махаю рукой сам себе «узнаю потом», иду дальше. На улице середина лета, хорошо так, что сердце в груди то пытается установить рекорд по прыжкам в грудной клетке, то наоборот замирает в сладкой истоме на такое длительное время, что я каждый раз всерьёз пугаюсь.
Мне нравится в этом мире – воздух прозрачный, лёгкий, пахнет полевыми цветами, травой, деревьями и спелыми яблоками.
Бесцельно брожу по дорожкам, ночую в тавернах или прямо в корнях деревьев, учусь не выскальзывать без собственного желания в другие миры.
Получается.
Этот опыт постепенно приводит к понимаю передвижения. Не самого механизма, а «спускового крючка», того, что даёт волшебный пинок под зад навстречу другим мирам.
То, что любой перекрёсток дорог или даже лесных тропинок может послужить точкой отправки, мне понятно уже давно.
Но здесь, именно в этом мире я увидел, что не только перекрёстки могут выкинуть тебя из этой реальности в любую другую.
Есть определённые признаки, по которым такие места можно «увидеть».
Марево в воздухе, ощущение нереальности этого места, внутреннее «сжимание», как перед прыжком, да иногда даже просто переход из света в тень или наоборот. И многие, многие другие вещи.
По началу, мне было сложно бороться с неведомой силой, которая пытается тебя вышвырнуть непонятно куда.
Какое-то время я старался просто обходить зоны переходов, но очень быстро понял, что это чересчур нелепо выглядит со стороны, да и времени тратится немало.
Как я достаточно быстро понял - вблизи таких "отправных" точек, где можно случайно или по собственному желанию совершить переход, тебя начинает слегка потряхивать.
Ощущение, что земля уходит из-под ног, как будто тебя куда-то утягивает.
Так же, при достаточном опыте перемещения ты уже видишь марево в точке перехода.
Стоило лишь первые несколько секунд немного сопротивляться влекущей силе, и тебя так же мягко отпускает и перестаёт тянуть.
Однажды я чуть не свихнулся, когда перед сном мечтал увидеть со стороны цепочку миров, а потом заснул и увидел.
"Бойся своих желаний, ибо они могут сбыться".
Конечно, ни на что это не похоже, но всё же если брать самый понятный простому человеку эквивалент, то как пример отлично подойдёт паутина.
Только наши все паутины плоские, двухмерные, а эта паутина расходилась во все стороны.
Очень похоже на звёздное небо, с той только разницей, что от более ярких точек отходят более бледные нити. От каждой точки-мира отходят множество нитей.
Однако же, можно видеть, что нитей не одинаковое количество, где-то их больше, где-то меньше.
Насколько я понял, сами нити, естественно - не трубы перехода, а визуально видимый энерго-информационный след, появляющийся в результате постоянных перемещений местных и неместных жителей.
Так же было удивительно наблюдать всё ещё тянущиеся нити к мёртвому или уничтоженному миру.
То есть нить есть, а мира нет.
Со временем они, видимо погаснут, но это произойдёт очень нескоро.
В процессе перемещений усвоил ещё один момент, что всё же есть некие основные пути, по которым идёт перемещение. И с "дальних" миров, если захочется перескочить на аналогичные дальние миры, находящиеся на условно другом пути, напрямую попасть не получится. Придётся делать "пересадки", что бы попасть на нужную линию-путь. А вот по этой линии можно уже кататься "без остановок" до нужного места.
Я вспомнил, как мы прыгали с Императрицей. Всё-таки странные пути она выбирала.
Так же я вдруг понял, что сам пока ни разу не попадал в те миры, где мы были вместе.
А пока думал, вдруг вспомнил и Императрицу и всё что с ней связано.
Как же мне захотелось домой, в Адрию! Другого дома для меня давно уже не существовало.
Жизнь.
В самом начале, если помните, я заикнулся о неком Турнире Менестрелей.
(о нём так же упоминалось в «Аутодафе» и будет подробно рассказано в отдельной эпопее «Турнир Менестрелей», если случайный слушатель, что собрался сейчас здесь, не закидает меня насмерть тухлыми овощами).
Расскажу совсем коротенько о том месте, ГДЕ это безумие проводилось.
Шварц Штерн (Чёрная звезда) напоминает, как ни странно, многоконечную, объёмную звезду. Висит она сама по себе в некой весьма условной атмосфере. Дышать за пределами стен Шварц Штерна не рекомендуется. Хотя я лично не пробовал, да и не было желания.
Со всех сторон, в эту атмосферу впрыгивают в основном небольшие кораблики, больше похожие на блох и стремительно несутся к городу (ну не планетой же ЭТО называть, хотя по размерам, наверное, она всё же сойдёт за планету – карлик.).
При подлёте ближе видны бесчисленные небольшие площадки, оборудованные для посадки. Стоит блохе-кораблику встать на такой площадке, её сразу закрывает купол, а существа без вреда для себя могут спокойно покинуть корабль и пройти за местными жителями внутрь.
Кораблик тем временем перемещают с площадки в специальные загоны, а площадка снова открывается для следующих кораблей. В загоне корабль чистят, ремонтируют, всячески его холят и лелеют ровно до момента отлёта гостей обратно.
У меня, когда я впервые зачарованно наблюдал в окна за бесконечным появлением этих кораблей, даже не возникло сомнение, что им хоть раз придётся зависнуть в ожидании освободившегося отсека.
Отсеков для посадки было столько, что всегда были свободные.
Более подробно не буду здесь касаться этого странного места, но могу с уверенностью сказать только одно: Оно грандиозно и по замыслу и по внешнему виду. Очень чётко всё спланировано. Заблудиться, конечно, можно (особенно с моими талантами), но так же легко найти дорогу или позвать местного аборигена хлопом ладоней. Они появляются тут же и всегда готовы тебя проводить тебя, куда твоя душа пожелает.
Путь.
Есть какой-то странный мазохистский кайф в оттягивании отъезда домой.
Да, хочется, не глядя, рвануть к Адрию, но почему-то я медлю. Прогуливаясь по так приглянувшемуся миру, даже не не иду, а плетусь, нога за ногу, каждое движение причиняет приятную сладостную муку и волну слегка горчащего на вкус ожидания.
Хожу, наслаждаюсь солнцем и бескрайними полями с почти полным отсутствием леса. Захожу в придорожные едальни, там же сплю.
Так дней десять, наверное.
Однажды, в первый раз за всё то время, что я здесь, начинается ливень.
Промокаю до нитки мгновенно. Иду в сторону ближайшего тёплого сухого места, что бы согреться и обсохнуть.
Сквозь плотные струи воды, льющие с неба, мало что видно и всё же я успеваю заметить небольшой дом у обочины дороги.
Это жилой дом.
«Странно, - думаю я, - а ведь это первый жилой дом что, я тут вижу».
Но хлёсткие струи подгоняют меня к окнам, где горит лучина, внутри явно кто-то есть. Подхожу к дверям, громко стучу. Дверь открывается сразу же, словно меня ждали.
Пожилая совершенно седая и немного лохматая дама, открывает дверь, пропускает внутрь.
- Одежду сними здесь. Сейчас принесу чем вытереться и во что переодеться. – И, уже из-за дверей, - горячее пиво или горячее вино?
- Вино! Спасибо, хозяйка.
Слышу что-то среднее между хмыканьем и пожилым кряхтеньем. Дама ходит совершенно бесшумно. Ни тебе шарканья, ни, кряхтенья, ни нормального для такого возраста, сопутствующего такой ситуации ворчания.
- Лови. – Я вздрагиваю - так неожиданно мне летят в лицо тряпки.
Ловлю, вытираюсь. Тут же летят в лицо одежды. Знобит, скорее одеваюсь.
Хочу спросить, куда девать мокрое, но не успеваю.
- Брось барахло там, в сенях, на лавке. Потом приду, заберу.
Захожу в комнату. Жарко натоплено. На столе уже стоит деревянная кружка с парящим вином. Радом миска с горячей едой (птица, что ли?).
- Кушай, кушай, а то ещё захвораешь.
Меня, уставшего, продрогшего и очень голодного, долго упрашивать не приходится. Жадно набрасываюсь на еду, вино. Стоит миске и кружке опустеть, как они тут же наполняются вновь.
Третью миску доедаю уже с трудом. А вино идёт всё так же хорошо.
Когда миска опустошена, хозяйка убирает её со стола, а на её место ставит жаровню (я б такую в лучшие годы даже с места не сдвинул!) с углями. А в углях стоит большой кувшин. Нетрудно догадаться о его содержимом.
Только сейчас до меня доходит, что хозяйка ничего не ела.
- мммм. – пытаюсь сказать я.
- Не стоит беспокоиться, мне пища особо не нужна. Не помру с голоду, не переживай.
Странная она всё же. Волосы абсолютно седые (кажется, я это уже говорил?),
Спина идеально прямая, руки тонкие, кожа плотно обтягивает костяшки, ни морщинки на них нет. То же самое с лицом. Но возраст виден, его никуда не скроешь. Уже слегка опьяневший, без особо смущения, разглядываю лицо.
Рано или поздно это должно было случиться с любым любопытным. Случается и со мной.
Я смотрю в глаза. А глаза пронзительно синие, и ни единого намёка на какой-то пожилой возраст в них нет. Не могу оторвать глаз, смотрю, погружаюсь, затягивает. Глаза смеются, шутят, играют, околдовывают, качают и усыпляют.
Обессиленный и убаюканный этой безмолвной и прекраснейшей колыбельной, как миленький кладу руки на стол, на руки – голову, и - пожалуйста тебе – засыпаю!
Сон.
Сны о Море
Ледяной пронизывающий ветер. Паруса убраны, иначе они бы моментально превратились в тяжёлые бесполезные ледышки. Холодно, зима уже на носу, берега то и дело заметает снегом, сильные ветра то и дело сбивают с курса и постоянно нужно следить за штурвалом и килем, что бы дойти вовремя.
Руки-ледышки, проморожены до основания, не чувствуют верёвок, но в тоже время ловко вьют узлы и укладывают их в нужном порядке. Вот, очередная верёвка уложена, и я птицей взметаюсь к смотровой башенке на самой высокой мачте. Это моё любимое дело, вот так, быть сверху, словно бы лететь, плыть по горизонту над водой и, кажется, я могу бесконечно смотреть вдаль.
Берегов не видно, но что-то родное витает в воздухе, как будто пахнуло простой стряпнёй, женским теплом, банькой и крепкой знатной брагой. И этот поток тепла ловят все продрогшие до костей люди на корабле, взгляд их оживляется, движения ускоряются - дом рядом.
Справа по курсу, хоть этого пока и не видно - рифы и мелкие многочисленные скалы. Но, мы-то, слава богам, эти места знаем как облупленные, где каждый камушек лежит, каждый из нас с закрытыми глазами скажет.
Это наш рубеж. Ещё двое суток и мы дома.
Эти скалы, хоть и опасны для любого корабля, не раз спасали нас от настигающих осенних и весенних бурь, при возврате домой. Но сейчас, несмотря на пронизывающий холод и ветер, бури не будет. Мы будем уже пить горячий пенистый напиток и есть томное мясо руками, когда грянет первая по-настоящему серьёзная буря...
А вот теперь скалы уже видно. Родные до боли чёрные голые камни с птичьими гнёздами на высоких макушках и пресной водой от дождя в глубоких выемках… хм... что-то не так... но не может же быть, что бы каменные глыбы изменили очертания. И что бы эти очертания ещё и двигались со скоростью приличной быстроходной коруны! Я даю сигнал тревоги, при этом продолжая лихорадочно размышлять.
Но... этого же не может быть! Кто, какой моряк решится здесь стать, да ещё так не удобно, ведь ветер будет дуть в любом случае куда не надо - там, среди скал в ветреную погоду ветер кружит корабли как бесполезные щепки в весеннем ручейке, в водоворотах.
Теперь усиленно всматриваюсь в этого странного гостя, явно не из наших широт.
Вскоре мне приходится просвистеть ещё две команды.
Те кто на вёслах - налегают сильнее, ускоряя ход, кто свободен - достают оружие и приготавливаются к бою. Есть только три корабля, которые безболезненно и ловко могут кружить в этих скалах. На одном плывём мы, второй мы потопили полгода назад в жаркой битве, а третий, а это несомненно он, принадлежит пиратам. Лёгкий, практически плоскодонный корабль, даже хорошо вооружённый, движется раза в три быстрее чем наш, гружёный товаром и подарками корабль, да и посадка у нас глубже. Он, конечно быстр, но сейчас с пиратами по быстроте нет смысла тягаться.
Мы идём на вёслах, ветер сейчас нам не помощник. Шансов проскочить нет, но попытаться мы должны. И никто не скажет что мы трусы - нет ничего зазорного в том чтобы избежав схватки вернуться живым да ещё и с товаром.
Туман, которому плевать на ветер, сильно искажает пространство и кажется, что корабль противника куда дальше, чем он на самом деле. На это явно и рассчитывают пираты. Но и мы не первый раз плаваем. Теперь, резкие отрывистые команды сыплются из уст капитана.
Мы, пытаясь успеть уйти, одновременно маневрируем так, что бы было максимально удобно сражаться.
... меня ранило одним из первых - лучшая мишень на корабле - не успевший вовремя спуститься вниз смотровой. Стрела больно пронзает плечо. От неожиданности теряю равновесие и почти падаю в воду. Чудом и нечеловеческими усилиями, мне удаётся вписаться на корабль, а не за корму....
Падаю, цепляюсь за многочисленные канаты и уже у самой палубы, неожиданно руки сами расцепляются. Больно бьюсь спиной об мокрую древесину….
Жизнь.
Просыпаюсь. Мокрый, в рваной одежде. Хлещет, как плёткой, по лицу дождь.
Слышны звуки бури. Темень – хоть глаз выколи. Руками ощупываю всё, до чего можно дотянуться. Сопоставив ощущения и звуки, делаю неуверенный вывод, что нахожусь на берегу (не качает) и, скорее всего, на деревянном пирсе.
- Ну ведь только что было так хорошо! – взвыл я в голос.
А в голове болтанка штормовых волн, скрип мачт, вопли команд обоих кораблей и глаза. Бесконечные яркие синие глаза, вмещающие в себе сотни вселенных. Я попытался встать, но обессилено упал обратно.
Снова отключился.
Когда я проснулся, уже совершенно самостоятельно, и (ура, наконец-то!) без приключений, солнце немилосердно жарило лицо. Нос уже успел обгореть, а волосы и одежда – давно высохнуть.
Подняв своё тощее тело на локтях, оглянулся вокруг себя.
Это самое «вокруг» выглядело вполне симпатично.
Небольшой пирс, на котором я оказался, действительно был деревянным. Пляж из мелкой чёрной горячей гальки, совсем небольшой, По краям – отвесные стены высоких известняковых холмов с рваными краями. От бухточки с пирсом всего одна небольшая и довольно крутая, вьющаяся серпантином тропинка.
А наверху, над известняковыми холмами виднеются башенки замка.
Я, наверное, даже подумал бы, что попал в Адрию, но нет. Замок на холме был не похож.
Когда я с третьей попытки всё же поднялся на ноги и, пошатываясь, побрёл в сторону замка, обнаружил тропинку, как будто специально для меня появившуюся.
Бреду шатаясь, ноги подгибаются, плечо саднит немилосердно, одежда больше напоминает рваное тряпьё, волосы тоже. Они спутались, сбились и непонятными сосульками бьют по плечам и моему тощему заду. Тропинка ведёт вверх, а идти в горку совсем нелегко.
Я начинаю ныть и жалеть себя чуть ли не вслух.
И тут же оказываюсь перед воротами в замок, как будто меня кто-то перекинул ко входу.
Этот странный замок стоит так же, как и наш, на большом холме - обрыве. Внизу беснуются волны, сверху разгуливает ветер, то играющий с полотнищами флагов, то пытающихся в ярости их разорвать.
Полотнища цвета неба и солнца крепко держатся за флагштоки и сорвать их не так просто.
Стройные башенки врезаются в небо, всё с виду прекрасно и даже стандартно - замок он везде замок.
Но это внешне.
Никто не препятствует моему проникновению в его недра.
Внутри замка, сразу со входа в помещение - огромный зал, виден второй, третий и прочие этажи, а лестницы начинаются лишь этаже на четвёртом, да и те весьма условные, чуть ли не бутафорские "для красоты".
Когда я туда попал, встал на пороге, как столб, открыл рот, разве что слюни не текли.
Изумительной работы решёточки светло-серебристого или белого цвета, классические готические цветные витражи, так и играющие на солнце всеми цветами радуги.
Всё очень светлое, кажется, что сделано из бумаги.
Только светло серые стены и пол подтверждают своей холодностью, что они не иллюзия.
Я по незнанию сначала пошёл в сторону странных строений без лестниц, в надежде их таки найти, да и просто рассмотреть поближе эту красоту.
Но, стены и этажи не приближались. Казалось, что я шагаю на месте.
Кто-то хихикнул за моей спиной.
- Новичок в наших местах - большая редкость.
Стройная, высоченная девушка в голубых с золотой оторочкой под цвет флагов одеждах, смотрела на меня большими зелёными глазищами, в которых играл смех и обычное, почти детское любопытство.
- Смотри как надо.
Она прыгнула, как прыгают с обрыва в море, только вверх.
Я с ужасом прикрыл глаза, ожидая услышать грохот тела, а когда открыл, увидел что девушка спокойно и плавно перепрыгивает с этажа на этаж, то спускаясь, то поднимаясь. Она хваталась тонкими цепкими пальцами за выступы, и либо просто вытягивала себя на руках, либо делала кульбиты всем циркачам на зависть.
- Тут неправильное притяжение! Прыгай, как прыгаешь вниз, а не вперёд или вверх! Главное - оторваться от пола. Дальше достаточно направлять тело к нужному балкончику.
- А если сорвусь?
- Прилипнешь к потолку! - Хохочет, глядя на трясущегося бледного меня. - Шучу! Да ты попробуй, сам разберёшься, что к чему!
- Опять издеваются, - буркнул я, обречённо вздохнул, прыгнул...
Те, кто придумывал в других мирах законы гравитации здесь остались бы без работы или давно свихнулись.
Я медленно, плавно (и печально, хе-хе) поплыл в сторону купола, понимая, что шутка про купол была не такой уж и шуткой. Наконец, увидев балкончик, где стоит моя неожиданная собеседница и инструктор по совместительству, плыву по лягушачьи к ней. Она уже не может сдерживаться, хохочет в голос, на лице выступают слёзы.
- Не хочешь работать шутом, чудо?
- Поздно, - бурчу я вроде ещё недовольный, но уже улыбающийся до ушей, - я итак нанят шутом.
- Может, тебя переманить? - Понимаю, что вопрос шутливый, но отвечаю на него строгим голосом: - Я не буду служить никому кроме Императрицы!
Девушка резко перестаёт смеяться, смотрит на меня чуть ли не со священным ужасом и сорвавшимся в полушёпот голосом спрашивает: - ТОЙ САМОЙ?
- Единственной и неповторимой! - гордо говорю я, понимая, что мы говорим об одном и том же существе.
- Что ж ты сразу не сказал? – Она почти неслышно хлопает в ладоши, появляются полупрозрачные, больше похожие на мираж, лестницы, а с разных этажей выглядывают любопытные лица. – По лестницам можно ходить, не смотря на их внешнюю эфемерность. Вообще, у нас их открывают только для самых почётных гостей. Сами мы и даже Императрица обходимся без них.
- Ну, так и я обойдусь! - гордо задираю нос, а у самого коленки трясутся (падать, если что весьма высоко, а мозг пока не в состоянии принять, что в помещении и за его пределами, гравитация и закон притяжения работают радикально по-разному).
В дальнейшем, это место стало одним из моих излюбленных. Хоть нечасто заносило сюда, но каждый раз это было как маленький праздник.
Все живущие здесь существа вполне себе человекоподобны, только ну очень высокие и тонкие как стрелы. Встреть я таких в лесу, наверняка решил бы, что они эльфы. Глаза у всех зелёные. От такого разнообразия оттенков зелёного в глазах моих новых знакомцев я чуть было не свихнулся.
У моей первой знакомой глаза ярко изумрудные, без малейших крапинок. Я какое-то время не мог понять, что так выворачивает мои мозги наизнанку. Потом, за трапезой (если разведенный в сладкой воде мёд можно назвать трапезой, конечно) меня вдруг осенило: у них нет зрачков!
Я поперхнулся от неожиданности и долго не мог прокашляться.
Потом уже я постепенно замечал и другие небольшие отличия внешности и строения тела этих созданий. Кожа их серебристая, а в солнечных лучах золотистая. Между пальцами перепонки до первой фаланги, сами фаланги значительно длиннее. И абсолютно у каждого - длинные крепкие почти птичьи когти. Как они их умудрялись содержать их в идеальном порядке, для меня так и осталось загадкой.
То, что мы называем волосами, у них больше напоминало жгуты, разной толщины и длины. Они всегда были собраны в совершенно феерические причёски, но всё равно, свободные волосы у многих достигали до пояса, а то и до пола. Совершено непонятно, как они при таком образе жизни они не путались в своих волосах. Потом, как-то однажды любуясь с балкончика за их игрой перепрыгивания, заметил, что свободные волосы плотно прилегают к телу, когда они поднимаются или спускаются и движутся, когда в прыжке изменяется направление. Немного жутковатое, но изумительное красивое завораживающее зрелище. Сомневаюсь, что они питались только тем, что давали мне, но спрашивать об их вкусовых предпочтениях было немного боязно. Всё таки, выглядели они совсем не травоядными созданиями. И хищные когти лишь добавляли мне уверенности в нежелании расспрашивать о кухне.
Они мало разговаривали между собой. А может, общались мыслями, не знаю. Так же, как я понял, у них совершенный слух и «интуиция». Можно было лишь достать серебристую флейту, что они же мне подарили, как они тут же начинали откуда-то осторожно, вежливо появляться и рассаживаться по-турецки вокруг. Приходилось играть.
Над пропастью нависая
На распахнутых крыльях
Я любовался коврами
Пейзажей ночных.
Слезы и горе в дожде я вылью,
В песню о временах былых.
Сколько же сладкого горя таится
В грешной душе моей.
Горною птицей мне вечно виться
Над скопленьем костей.
Мысли вскачь, словно мгновенья,
Жизнь на краю волшебства,
Не отставая от вдохновенья,
Заклятья плетутся в устах и крылах.
Пальцы и когти – все воедино,
Мощные крылья орла.
Жизнь пропустить было недопустимо,
Если она вела
В море желаний, стремлений, задумок,
В море чувств, Вера-волна.
Тихим пристанищем на островах
Безумья
Прожита будет она.
Не отпуская ее на минуту,
Как женщину или врага из глаз,
Я смотрю, как ползет по секундам
Медленно время для нас.
Медленно мчится, тихо бежит.
В двери стучится, с ветром летит.
Вихрем открыв в моем доме окно
В лед заковало вокруг все живое.
Власть имеет над всеми оно.
Время – как Пустота – немое.
20.02.00 *
* Стихи автора романа
Перескакивая в случайном порядке по разным мирам, придумывая новые маршруты, я часто попадал в большие, средние, маленькие и совсем крошечные города. Это и не удивительно, так как чем лучше развита инфраструктура, чем более населён город, тем больше путешественников «сюда» и «от сюда» перемещаются. Связь с другими мирами укрепляется, вплоть до того, что некоторые города, или точнее некоторые перекрёстки в таких городах становятся в прямом смысле проходным двором.
Налаженный же трафик с другими мирами даёт несомненные преимущества для этого мира, ускоряет его развитие.
Да собственно, когда ты, перемещаясь, попадаешь не в город, ты изрядно удивляешься и начинаешь усиленно осматривать местность. Конечно, и к этому привыкаешь, но если ты появился не в черте города и даже не в области его обозримой видимости, значит, стоит осмотреться повнимательнее.
Мне полюбились города с невысокими трёх-четырёх этажными домами, неширокими мощёными брусчаткой улицами и сонными медлительными жителями, чьи большие бесцветные глаза напоминали рыбьи. Такие города были тихими по окраинам, да и в центре не особо шумными, а уж если идти во время дневного сна местных жителей и вовсе казались необитаемыми.
***
Библиотека
Эта Библиотека отличается от всех, что я когда либо встречал.
Возможно, по внешнему виду здания и по внутреннему убранству она похожа на многие другие, но…
Как это ни странно звучит, я никогда не был снаружи, но всё же чётко знаю, как выглядит строение и окружающая его местность.
Это высокая башня, сложенная из крупного, по лицу не обтёсанного тяжелого серого камня, стоит на углу двух стремящихся друг от друга замковых стен, которые нигде не заканчиваются, не имеют ворот или ещё каких-то входов-выходов. Нигде, на протяжении взгляда не видно ни замковых, ни вообще хоть каких-то построек, или даже вторых двух стен этой одинокой башни.
Внутри «угла», так сказать, в периметре - тонкая короткая трава, по которой нет совершенно никакого желания пройтись, она сияет какой-то неестественной зёленой окраской и вообще кажется искусственной. Я никогда не видел ни одного намёка на хоть какое-то живое существо в этом углу. Ни птиц, ни зверей – ничегошеньки. Кажется, даже мошки туда не рискуют соваться.
Вторая «часть» за углом или «снаружи угла» имеет растительность в виде больших крупнолистых деревьев, вплотную подходящих башне, их как раз видно из большого прорубленного в зале самой библиотеки окна.
Но и деревья выглядят совершенно неестественно, будто их сделали из пластика.
В этом странном мире я видел всего два «времени года» - условное лето, когда это всё «торжество природы» зелёное и совершенно не радующее глаз. «Летом» тепло и иногда даже жарко. И лютейшая, с метелями, буранами, огромными, просто неимоверными сугробами белого снега, зима.
И зимой мне здесь нравилось куда больше. Мало того что под заносами не было видно даже верхушек этих неприятных растений и этого пластикового газона. Так же ещё было слышно хоть какие-то звуки, которые становились самыми родными тебе после отвратительной тишины без единого шороха (кроме издаваемого тобой самим) «лета». Это и треск поленьев в камине, и завывание действительно лютой вьюги, и…. вот это действительно стало для меня совершенно неожиданным – пение зимних птиц, когда стихала вьюга, и вылезало бледное морозное солнце. Очень долго я всматривался поначалу с бескрайние снега, протянувшиеся во все обозримые стороны, но певцы не торопились появляться. Зато можно, хоть и редко, но увидеть каких-то странных местных крупных животных, скорее всего хищников. Они рыскали по снегу, прижав нос низко к земле, такие же белые или чуть темнее, чем снег. Собственно, я и заметил их скорее случайно, так как белое на белом не особо разглядишь.
Пожалуй, и на сегодняшний день это единственное место, где в холодное время не только проще выжить чем в тёплое, а в принципе, это единственное время, когда тут можно хоть как-то жить.
Когда я научился распознавать местную зимнюю живность, то стал различать их виды и повадки. Скорее всего, всё живое, что есть в этом мире – постоянные, вечные кочевники, бегущие за той средой, которая пригодна для выживания – за зимой.
По большей части, вся живность, что я видел, была из отряда хищников.
Если их классифицировать привычными названиями, то были волки, барсы, орлы, и в горах (это я потом узнал) грифы. Совершенно непонятно чем они питались. Единственные создания, которые не подходили под раздел хищников – мелкие грызуны, в огромном количестве перемещающиеся по снегу или под ним. Возможно, именно они и являлись источником питания для всех остальных.
Однако я отвлёкся.
Вернёмся к Библиотеке, ибо она стала для меня оплотом знаний, тишины и покоя.
В огромной и единственной зале Библиотеки всего одно окно, в которое свободно проникает и солнце и ветер, всегда слегка прохладно, но никогда, даже в лютые затяжные зимы, не холодно. Даже во время самой сильной вьюги, в окно вырывался только лёгкий ветерок.
В саму библиотеку ведёт по внутренней стене башни, почти бесконечная винтовая лестница, без перилл. Ступеньки не имеют никаких ограничений по правую руку, ни перилл, ни зияющей вниз пустоты.
Мне ни разу не приходилось преодолевать все ступени этой поистине бесконечной лестницы, а лишь небольшую их часть. Но многие разы после этих подъёмов снились падения в пустоту.
Слава Императрице, подниматься по лестнице случалось нечасто, в основном я сразу оказывался в зале Библиотеки.
Что могу сказать о самой Библиотеке? Сказать что это мечта любого книжного червя – ничего не сказать.
Стены внутри библиотеки такие же, как и снаружи – серый крупный камень, правда, отёсанный. По кругу стоят бесконечные стеллажи с книгами.
Люк в библиотеку с лестницы находился на дальней стороне от окна.
Стоит единственный огромных размеров стол, из тёмного, почти чёрного дерева. Столешница и ножки стола имеют по все длине прожилки более светлого красноватого или рыжего оттенка. Стол покрыт прозрачным лаком и из-за этого, при пляшущем пламени свечи, кажется, что светлые прожилки двигаются. А может, и не кажется.
У стола огромных размеров, с виду мягкое кресло обитое кожей рептилии тёмно зелёного цвета, с подлокотниками и ножками под цвет стола, большой глобус-бар (я внутрь него без проблем помещусь, если поставлю себе такую задачу).
Если бы были свидетели, наблюдавшие мои первые разы попыток вскрыть этот глобус, они б полопались от смеха. Неподъёмная крышка с явной элегантной миниатюрной ручкой – чистейшей воды форменное издевательство, так как внутри крышки есть автоматический механический замок. Понятное дело, что все мои попытки открыть обычным (да и необычным тоже) способом увенчались полным фиаско для меня. Когда же, в одну из таких попыток я, устав сражаться с глобусом, отошёл к столу и опёрся рукой на лежащую книгу, послышался шум шестерёнок, звук открываемого замка и, глобус, мелодично и плавно открыл крышку.
Никогда не думал, что способен так радоваться и нецензурно ругаться одновременно.
Секрет бара был раскрыт. Правда, только частично, так как к моей несомненной радости, запасы в баре не иссякали, содержимое бутылок постоянно менялось, но при этом, всегда можно было отыскать любимые напитки и алкогольного и безалкогольного характера.
Попытки рассмотреть глобус на предмет, что же на нём изображено, так же очень долгое время не давали результата, так как картинки на нём менялись по своим каким-то недоступным для меня правилам. Только позже я понял принцип работы этой загадочной штуки.
С книгами дело обстоит всё ещё веселее, чем с глобусом. Не смотря на явную и интуитивно понятную раскладку по рубрикам, удобную лестницу, легко передвигаемую в любую сторону по специальным рельсам, существовал такой момент, как вредность этого места. Если оно считало, что тебе не очень-то нужно достать книгу, которую ты ищешь, на нужном месте ты её найти не сможешь.
Зато, если книга была нужна (опять же, по мнению этого места), ты натыкался на неё где угодно.
Ещё один момент, который мне понравился – если ты точно знаешь, что собираешься читать, тебе не обязательно лезть в нужную рубрику. Достаточно пройтись по залу и просмотреть книги на уровне глаз. Нужные книги становились в ряд, в том порядке, в котором их рекомендовалось прочесть.
Иногда, в других библиотеках, когда я не знал, что прочесть, я шёл мимо полок и вытаскивал книги наугад. Когда попал в первый раз в эту Библиотеку, первое на что наткнулся – «Инструкция работы в библиотеке».
Ну не прелесть ли?
Как существо, относящееся к разряду тех, кто инструкции читает в последнюю очередь, я взял эту книгу и отложил на стол, в надежде найти что-то более интересное на мой взгляд.
Конечно, я нашёл что-то там, но столь заумное, что читать это было невозможно. Потом, вторая книга, третья – всё та же заумная муть самого разнообразного характера на нечитабельном научном языке.
Далеко не сразу до меня дошло, на что намекает Библиотека.
Как товарищ вредный, а иногда и в ненужных местах, инертный, я пытался найти разную информацию, находил, читал, но для этого приходилось переживать целые приключения.
Однажды мне захотелось в уборную. Как ни странно, иногда мне хочется туда. И вот тут начались проблемы. Найти необходимую комнату (не в библиотеке же справлять нужду!) оказалось невозможно. Именно в момент, когда все мои попытки не увенчались успехом, а терпеть, практически уже не было мочи, увидел я на столе оставленную инструкцию, заботливо открытую на нужной странице. Оказалось, что счастье гораздо ближе, чем я думал.
Когда, наконец, душа и потроха мои получили необходимое облегчение, руки были вымыты и вытерты мягким полотенцем, ничего не оставалась делать, как прочесть инструкцию целиком.
Там было написано и про глобус и про эту тайную комнату и много чего, о чём сам бы я никогда не догадался.
Книжка с инструкцией так и осталась лежать на столе, как обязательная к постоянному прочтению.
Именно, благодаря этой книжице, не много ни мало на 300 страниц мелкого текста, я узнал о самой важной особенности этой библиотеки.
Здесь, по твоему запросу, появлялась книга из любого мира и о любом мире, и никакие другие библиотеки тебе были уже не нужны. Сюда можно было попадать не только путём перемещения между мирами, но, по собственному желанию, во сне. Во сне тяжело переворачивать страницы, да и просто даже достать книгу с полки. Для этого было достаточно сесть на кресло, выдать свой запрос о нужной книге или тематике вслух, книга появлялась на столе. Достаточно приложить ладонь к форзацу, как поток информации начинал тут же плавно течь тебе прямо в голову. Это было весьма удобно, потому что при первых попытках читать текст во сне, буквы начинали уплывать, и тебя уносило в другие сны, что было не только нежелательно, но и неотвратимо.
Не могу сказать, что я после этого перестал посещать другие библиотеки, но мои появления там существенно сократились, а уж о новых мирах, их обычаях и жителях, я предпочитал узнавать в самом безопасном месте – в этой библиотеке. Уж лучше иногда заранее знать, что тебя ждёт в следующем месте.
***
Путь
Когда ты рождаешься и проживаешь ощутимую часть жизни в одном теле, привыкая ко всем его особенностям и некоторым возможным неудобствам, мысль сменить его даже на время кажется не столько бредовой, сколько кощунственной.
Я, невысокий, тощий, как тростинка на ветру, вполне неплохо управлялся со своим телом, это мне нравилось, да и положение обязывало.
Когда же в мою жизнь ворвалась Императрица вместе с Адрией, придворными, моими обязанностями шута, диверсанта и шпиона-разведчика в одном флаконе, всё ещё было нормально, странно, непривычно, но нормально.
Не сразу, но довольно быстро, я свыкся с местным непривычным для меня притяжением и атмосферой, характером новых существ и самой местностью.
Но вот когда Императрица начала таскать меня по другим мирам…
Как она долго и безуспешно пыталась убедить меня в ненужности, а иногда и серьёзном риске таскания за собой своего тела, которое не умеет и боится изменяться – я был твёрд и неприступен. Каждый раз стоически терпел все последствия принятого решения.
Это безобразие длилось ровно до того момента пока она не начала посылать меня «по делам» сначала в ближние, потом более отдалённые, а потом и вовсе чёрт знает где находящиеся миры, которые ещё отыскать надо. А потом, однажды, в далёкое и весьма долгое путешествие, отправился я сам.
Это путешествие продолжается и сейчас. И поверьте мне, лучший способ быстро научиться тому, чем заниматься совершенно не хочется – из раза в раз попадать в ситуации, где без этого умения ты просто погибнешь.
***
Когда учишься менять форму, новые ощущения захлёстывают с головой.
Но, конечно же, со временем привыкаешь к большей части форм и их особенностям, хотя некоторые так и остаются настолько яркими и не сочетающимися и с твоим строением мышления.
Первое время, моё тело внешне никак не изменялось. Внешне я оставался всё тем же тощим человеком с конечностями – спичкам, торчащими рёбрами, лопатками и длинными прямыми седыми волосами, которые то свободно струились одной волной вниз, то были собраны в замысловатые причёски.
Мелкие черты лица, ровные зубы, острый подбородок, прямой нос, тёмные карие глаза.
Примеряя на себя формы других существ, я не менялся внешне, но начинал двигаться, думать, питаться как они.
Форма принятого животного заставляла согнуть ноги в коленях, прижать руки-лапы к телу. Нос нюхал, как нюхает нос выбранного четырёхлапого создания.
Если существу полагался длинный хвост или дополнительные конечности и отростки, то я как, носитель формы этого существа, вынужден был испытывать все прелести и недостатки этих дополнительных отростков и частей.
Мне нравились хищники и драконы, нравились их места обитания и стиль жизни; и не сложно догадаться, что их я выбирал чаще остальных.
Но частое применение одной и той же формы, даже без внешних моментальных изменений, влечёт за собой неспешное, но неумолимое изменение привычного родного тела, его пластики, гастрономических пристрастий, походки, поведения, реакции на внешние раздражители и так далее, и тому подобное.
Мои прямые, ровные, вполне себе человеческие зубы заострились, вытянулись резцы. Это не видно при сжатых губах, но отлично читается при ухмылке.
«Блаженны незнающие вкус сырого мяса; ибо вкусившие и распробовавшие его, уже более не могут без него обходиться».
Эта истина была открыта и познанна мною сполна.
В моё меню незаметно, но плотно вошли сырое мясо, птица и иногда даже рыба. Я мог подолгу обходиться без этого, но когда наступал момент и организм требовал именно сырую пищу. Какое-то время я мог сдерживать животный зов, но рано или поздно, так или иначе это происходило.
Вкус крови и ещё тёплой добычи становился верхом гастрономического совершенства.
***
Путь
Это случилось совершенно неожиданно для меня. Я, неудачно поужинав в одной из придорожных забегаловок, лежал в позе эмбриона в своей несложной кровати, скрючившись от совершенно нестерпимой боли в животе.
Именно тогда Волк сам пришёл ко мне.
Я ощущал, как вытягивается лицо в узкую морду, лапы выпрямляются, чувствовал, как вздымается и опускается узкая мощная грудная клетка, а поджарый живот словно прилип к позвоночнику. Серебристая шерсть на шкуре легко шевелилась от дыхания и появившегося откуда-то слабого ветерка. Физически ощущал, что мои глаза перестали быть человеческими карими и стали жёлтыми волчьими.
Открою один маленький момент: когда ты ощущаешь превращение, изменение тела, можно испытывать совершенно любые ощущения и в то же время повернуть превращение в обратную сторону.
Но когда ты открываешь глаза, уже не свои, а выбранного существа – ты уже то, во что превращался. Обратиться в своё тело после этого сразу невозможно, однако можно поменять снова форму на любую другую. Иногда это очень кстати.
Ипостась выбранного существа захватывает твой мозг полностью и нужно время, что бы справиться с ней. А когда она тебя полностью устраивает и в ней чуть ли не уютнее, чем в родном теле, то возвращаться не очень-то хочется, и требуется немало времени и усилий, что бы вернуться к себе изначальному.
Итак, Волк сам пришёл ко мне. И когда мои глаза открылись уже как волчьи, я обнаружил себя в никогда прежде не виданном, но неожиданно, до боли знакомом зимнем лесу, ночью, в полнолуние – в лучших традициях жанра.
Плохо помню что было потом, хотя, урывками всё же память даёт картинки и столь яркие ощущения, что при всём желании ни сном, ни наваждением их не назовёшь.
Обрывки памяти дарили ощущение, как легко скользят лапы по заледеневшей корке снега, сородичи, вроде даже поздоровались, перекинулись парой простых коротких волчьих фраз, тут же и разошлись.
Помню, в том же мире у меня есть семья – волчица и пяток толстолапых смешных совсем мелких волчат. Как же мы друг другу обрадовались! На какое-то время я задержался там, днями играя с мелкими, а ночами в безумной сладкой и болезненной нежности прижимаясь боком к своей волчице.… А, далее – крепкие лапы снова несут неспокойное тело по лесу и заснеженным полям.
Очнулся в своём родном теле так же плавно и неожиданно, как и ушёл из него, в доме какого-то сомнительного лесника, на деревянной некрытой скамье. Бородатый, лохматый, темноволосый и огромный по размерам дядька, хозяин этого дома был больше похож на добродушного медведя. А может, это и был медведь, иногда становящийся лесником.
- Сырого мяса или нормальной человеческой каши? - Его густой, тёплый бас рыком раскатывался по достаточно тесной, но светлой комнатушке добротно построенной избы.
- Каши.
Хозяин-медведь ловко достал ухватом из печи большой глиняный горшок, с полок – глиняные тарелки, кружки и деревянные ложки. Вышел в сени и вынес оттуда большую кринку молока.
- Сам накладывай, сам наливай, сам ешь, сам убирай. Всё просто.
Снова подошёл к печи и вытащил из под шкур на ней, замотанный в чистые тряпицы, тёплый ароматный ржаной хлеб.
- Гости здесь редкость, а потому гостям самое лучшее, – в ответ на мой изумлённый взгляд на хлеб последовал голос.
Я не стал спрашивать, откуда посреди глухого леса без единой человеческой души хлеб и молоко. Сейчас эта простая пища была для меня самой вкусной и желанной.
Мы молча поели, налили себе холодного молока
- Ну, давай, рассказывай, что можешь или что хочешь. Рассказы и посильная помощь в хозяйстве – плата за пищу и постой в моём доме.
Наша неспешная беседа началась за столом и продолжалась у колодца, на заднем дворе, в лесу. Медведь слушал как будто всем телом. Глаза его блестели, иногда он покрякивал, а иногда замирал с поленом или ветками бурелома в лесу, на миг забываясь. Да, роль длинноязыкого мне всегда хорошо удавалась.
Я остался ещё на ночь, пообещав себе и Медведю ещё наведаться в этот лес и в его дом. Тут я ни на миг не лгал. В этом мире, в этом лесу и в этом доме я был дома. Простая жизнь без интриг, вечных придворных и даже без Императрицы была настолько привлекательна, что не было смысла себя обманывать, что я не вернусь. Уходить не хотелось, но в голове отчётливо тикала мысль: «пора!».
С утра хозяин проводил меня через лес до холмов, с которых уже была видна дорога вполне себе человеческого вида. А с дороги я мог идти в любой мир поблизости.
***
Путешествие между мирами очень похоже на путешествие автостопом – никогда не знаешь, где будет следующая остановка, а иногда неожиданно для тебя меняется и конечная точка маршрута. Поскольку мой маршрут не имел чёткой цели - я перемещался, как бог на душу положит, оставаясь где-то подолгу, а откуда-то сматываясь чуть ли не в ту же секунду, как появился.
Иногда миры не спрашивали моего мнения и либо утягивали к себе, либо пинали с глаз своих долой.
Что бы оказаться в другом мире, совершенно необязательно было куда-то идти. Иногда было вполне достаточно заснуть. Правда, то, что ты пожелал перед сном куда-то переместиться, совсем не означало, что это получится.
Пока я был неопытным путешественником и не знал правил, миры игрались со мной, как им хотелось.
Радовало то, что не кидали они меня в заведомо гиблые места. В опасные – сколько угодно. В те где я точно не выживу или умру до того как пойму где оказался - никогда.
Иногда во сне я тоже путешествовал, но просыпался там же, где засыпал. В умных книгах это называлось астралом, а иногда – осознанными сновидениями.
***
Даже если твоя душа похожа на перелётную птицу, всё равно есть или постепенно появляются места, куда ты стремишься.
Такими местами стала Библиотека в башне, Замок с неправильным притяжением, Мир Волка с лесником – Медведем и, конечно же, Адрия, которая долгое время была моим вторым и единственным домом.
***
Когда в своих скитаниях я сплю, мне часто снится Адрия. И в снах своих я вижу изменения в облике этого мира, который разрастался и становился лишь прекрасней с каждым днём. Видел новые лица, новых фаворитов Императрицы, которые по её прихоти, и по собственным заслугам или глупости то взлетали до небес, или падали в самые низы, или вовсе навсегда изгонялись из Адрии восвояси.
Но то что всегда надолго задерживались неординарные личности можно, наверное, и не говорить.
Был один вояка из разряда «вечный сержант» с постоянным поствоенным синдромом. Такие иногда появлялись ненадолго, видимо, чем-то привлекали Императрицу.
Но кроме вояк-неудачников, которые, к моей радости постоянно отваливались, появился один довольно интересный тип.
Он был настолько необычен и внешне и по характеру и по уму, что надолго стал фаворитом Императрицы и долгими ночами развлекал своим присутствием и мои сны.
Он ходил под стать Императрице, используя внешность человека, сероглазый блондин, тонкий, но не тощий, всегда хорошо и аккуратно одетый и гладко выбритый. Он умел плавно говорить или жарко спорить, постоянно читал стихи или рассказывал какие-то интересные истории. Он был галантен, вежлив и исключительно по-джентельменски обходителен.
Когда он появился, он был на переферии долгое время, но если уж появлялся, то занимал внимание Императрицы на несколько часов. Мне было трудно вспомнить, кто так же хорошо мог развлечь её, кроме меня, разумеется.
Так было довольно длительное время, пока их встречи не стали учащаться и удлиняться по времени. Конечно, я догадывался, что Императрица может иметь связи, какие угодно и с кем угодно. Но, когда я понял, что этот юноша знал приличное пространство в уме и делах её Величества, я даже стал ревновать.
Тем более, что Она долгими днями могла прогуливаться с ним под руку по бесконечны путанным дорожкам Адрии и специально отправлялась в другой мир, в удивительный и давно полюбившийся мне город Петроград или Петербург, только ради того, что бы в неспешной беседе снова прогуляться под руку с этим же фаворитом.
Серьёзно относиться к этому увлечению я начал тогда, когда они с увлечением и блеском в глазах рассуждали о любви к книгам и этому молодому совершенно волшебному городу.
Такие прогулки и такие разговоры могли привести к самым как ожидаемым, логичным действиям, так и к самой неожиданной развязке.
Но я начал беспокоится, сам не знаю из-за чего.
На самом деле, этот светловолосый, сероглазый, и в человеческой личине, человеком не был ни на одну тысячную часть.
Возможно, однажды я смогу точно определить, из какого он рода созданий, но пока, я скорей бы его назвал ангелом. Но не тем привычным ангелом, с нимбом, крыльями, прекрасным, бесполым и потому невинным.
Нет, несмотря на огромное количество действительно уникальных, положительных черт, было в нём что-то такое, что добавляло ко всему этому светлому образу некую остроту, перчинку, так сказать.
Мне кажется, что прикосновения этого создания ядовиты. Да и присутствие его источает некий невидимый газ, который привлекает к себе, подсаживает как на наркотик, на общество и неизменно ведёт к странным поступкам жертву, попавшуюся под влияние этого газа.
И мне казалось, что Императрица попалась под это влияние, и позволяет себя окутать ядовитым туманов приятного и безобидного на первый взгляд общества.
Императрица увлекалась, встречи стали настолько частыми, что не знающие историю Императрицы видели их как пару, а его, соответственно, как жениха.
То о чём подумывали и даже поговаривали о них двоих, так и не случилось, хотя однажды они стали очень близки. Эта близость стала для Императрицы решающей и неожиданно для всех, общение прервалось практически полностью.
Тогда я увидел новые черты этого странного создания – он вообще не переживал разрыв. Ему было лишь немого жаль, что такой собеседник от него уплывает, но не более того. Мог ли он не понимать, что он сам по собственной воле упускает? Или ему настолько неважно положение в обществе, рядом с самой высоко титулованной особой всю свою оставшуюся жизнь? А ведь, что меня поразило до глубины души, в приватной беседе, Императрица предложила ему такой вариант, и говорила она совершенно искренне, хотя ни о каких чувствах речи не шло.
По мне так – странный он. Страннее не бывает.
Императрица себе найдёт нового фаворита и даже не вспомнит о старом. Но на моей памяти это был первый раз, когда смертному существу она предлагала стать спутником на всю его жизнь и в её словах не было ни капли шутки.
Существо вернулось в своё родной мир и продолжало пересекаться с императрицей уже чисто по деловым вопросам, а Императрица думала о том, что неплохо бы уничтожить того, кто на неё так странно влияет. А потом внезапно прекратила всё общение с ним, словно бы и не было никакого сероглазого красавца-фаворита…
Точнее, ему дали место при дворе, дворянскую фамилию, герб, кучу привилегий и статус дипломатического посла для устроения революционной деятельности в тех
местах, где пора её устраивать.
А ещё позже, интерес Императрицы был перемещён на другое создание.
Этот беспардонный товарищ с повадками вконец обнаглевшего саблезубого тигра и мощнейшим интеллектом на первый взгляд. Не красавец внешне, но и не на красавцев «клюёт» Императрица. Этот товарищ нарушал все неписанные законы хождения между мирами, проносил с собой развитое оружие в миры средневекового и более раннего развития, заводил везде себе женщин, воевал где только воюется, устраивал диверсии, и вообще жителям миров не давал расслабиться.
Как он попал в поле зрения Императрицы – я понятия не имею. Хотя, как раз такие яркие личности, с виду неприметные, всегда привлекали её внимание.
Вот тогда я понял, что это чудо природы может поселится в фаворитах Императрицы надолго, со всеми вытекающими, порой, не очень приятными, последствиями.
***
Не было печали, да ветер на хвосте своём принёс новости. Ветер - та ещё сорока. Вечно тащит что-то на себе. И ладно бы блестящее, да интересное, так нет - всё, что не приколочено тащит же. А уж новости, у которых веса нет, и вовсе тысячами носятся по всем мирам и пространствам.
Снова я сидел в скособоченном с почерневшими от времени стенами трактире и снова слушал новости об Императрице.
Ну вот откуда эти создания вообще про неё знают? Для меня, наверное, это всегда будет неразрешимой загадкой.
Напротив меня сидело косматое чудо, изрядно выпившее уже, и неловко передвигая совершенно меховыми руками-лапами, рассказывало новости о Адрии и Императрице.
Императрица послала очередного фаворита в неопределённом направлении (или весьма определённом), но вроде как даже с шансом возврата обратно ко двору. Послала, да не совсем. И он вроде как не так далеко ошивается, и вроде как его готовы принять в любой момент, но при этом не особо-то сильно зовут приезжать. Короче - надоел.
Ещё Мы (по привычке, конечно, Мы говорю) ввязались в чудную заварушку, а отряд двенадцати получил особое задание обучать Императрицу и отличившихся воинов премудростям отряда. Сама решила что ли с огнём и мечом идти?
Всё же странная она. Видимо, скучно стало. Не всё же дипломатию налево и направо раздавать мешками.
Новости ко мне попадают постоянно, где бы я ни был и что бы я не делал. Бывают миры, где меня никто не беспокоит, они совсем дикие и совсем далёкие. Но обычно в них не так уж долго находишься, а отдохнёшь и идёшь дальше. А дальше - миры с разумными созданиями. А где есть разум - есть и новости.
Вот так и выслушиваешь, а иногда и сам провоцируешь на рассказ. Это стоит пары кружек пива, а иногда и куска хлеба.
Бывают и "дорогие" новости, за них платишь и золотом и артефактами. Но они всегда того стоят.
Я сижу с кружкой чего-то спиртного, ароматного и горького. Наверное, это местный аналог пива.
Напротив сидит всё тот же лохматый и рассказывает очень странные вещи, чем дальше - тем больше.
Слушаю, пью горький напиток кружка за кружкой, рассказчика угощаю, сам не пьянею, хотя это как аз очень редкий случай, когда хочется провалится в глубокую бездну беспамятства.
И ничего вроде такого - ну подумаешь, Императрица к войне готовится. Она всё время подготавливает миры то к войне, то к миру, то ещё к каким изменениям, это её основная задача.
Но почему-то сердце болезненно щемит, ноги подкашиваются, а кровь начинает бурлить.
Почему-то рисуются не разноцветные камушки любимого нескончаемого каменного забора Адрии, а серые бетонные стены с колючей проволокой под током сверху. Не беседки резные стоят в уголках потайных, а сторожки с автоматчиками, а по периметру собаки злые брешут. И тишина - настолько объёмная, настолько звенящая, что перепонки не выдерживают, а расшалившиеся не в меру воображение требует очередную порцию алкоголя, и желательно в пару раз крепче.
Я не раз уже подумывал вернуться в свой единственный, хоть и не родной, дом.
Но теперь... Теперь у меня просто не было выбора. Я обязан вернуться и узнать, так ли верно то, что сегодня услышал от этого странного собеседника. Врать ему смысла нет. Да интуиция подсказывает, что мир Адрии меняется и императрица вместе с ним.
Заказываю несколько кувшинов в комнату, оплачиваю всё, оставляю и собеседнику немалую сумму - заслужил.
Он несколько удивлённо смотрит на стопку монет, но молча загребает своей лохматой лапой. Дают - бери, чего отказываться.
В комнате уже всё приготовлено к погружению в беспробудное пьянство, но неожиданно навалившаяся усталость бьёт под ноги, заставляя упасть лицом в лежбище из больших грубых шерстяных лоскутов, которых одеялом язык не повернётся назвать.
Кажется, я уснул до того, как коснулся лицом постели.
Самое странное состояние из всех – промотавшись по сотням миров, прожив в тысячах домов – обнаружить себя Дома.
Никогда так странно мне не было, как сейчас.
Я лежу в своей бесконечно большой и удобной кровати, во дворце Адрии.
Каменные стены украшены резными деревянными балками. Ветер тихо шевелит занавески на окнах, воздух пропитан запахами позднего лета с лёгким, но уже устойчивым горьким привкусом осени.
За окнами – тишина, во дворце – тишина. Странно. Не бывает тихо тут никогда. Всегда кто-то копошится, тихо разговаривает, бряцает оружием или посудой, шуршит платьями и так далее. Птицы поют, живность общается.
Но нет – тихо, словно замерло время.
Я лежу, слушая стук собственного сердца, его неровный ритм, рисующий моё беспокойство красивой амплитудой замираний и учащений.
Нехотя встаю, одеваюсь. Чистая привычная шутовская одежда лежит на привычном стуле в высокой спинкой, а рядом лежит лёгкий походно-официальный костюм – вельветовые брюки, рубаха, пояс, высокие сапоги, шпага. Хм, что-то новенькое. Но беру именно его.
Повозившись с застёжкой ремня (уж больно мудрёная), цепляю шпагу и осторожно, на носочках почти, выскальзываю в прохладу и полумрак коридора. Факелы горят электрическим огнём. В коридорах также пусто.
Я долго хожу по замку, впервые оказавшись в полном одиночестве.
Странно видеть этот огромный замок без людей и иных существ.
Везде чисто, ни намёка на пыль, в кухне свежая и горячая еда, погреба открыты, всё открыто, но – никого.
Выхожу в сад, гуляю. По краям тропинок уже желтеющая трава и опавшие листья деревьев, пахнет дикими яблоками. Никого.
Иду в сторону главных ворот и дороги, ведущей в город. Выхожу, спускаюсь.
Город есть, людей нет. Странно.
Холодный ветер дует с моря и я начинаю замерзать. Захожу в первый попавшийся дом и забираю оттуда тёплую накидку.
**
Уже несколько месяцев я наблюдал за Императрицей и меня терзали смутные сомнения. Этот мир, который я уже успел полюбить, к которому я успел привыкнуть… Происходило с ним что-то… не то. Императрица вроде как развивала бурную деятельность, помогала новым интересным проектам, помогала людям… Странно… Императрица помогала людям. Нет, у неё, конечно бывает иногда такое, но тут мне казалось, что это всё не просто так. Многие налаженные связи как будто пропадали, пропадали и люди. Из поля зрения, в основном, но… у меня были некоторые догадки на эту тему. Мы много разговаривали с Императрицей в это время, в эти дни, особенно в последние. Было у меня четкой ощущение, что дела, задачи, поставленные Императрицей в этом Мире, подходят к своему завершению.
Мне не очень хотелось отсюда уходить, этот мир странный, не всегда приветливый, но он мне нравился не меньше чем Адрия. Особенно Петербург, который стал для меня ещё одним любимым местом, ещё одним домом, который ждал меня и всегда принимал с любовью. Так же, к своему, ну не ужасу, нет… Короче, я понимал, что этому миру скоро настанет конец.
Что вся система рушится, люди в погона за деньгами, ресурсами не обращают внимание на то что происходит с природой, на то что происходит на другом конце земли, на другом материке, в другой стране и даже у себя под носом. Массовые беспорядки, повсеместные убийства, изнасилования, ограбления, уничтожение друг друга всеми возможными и невозможными способами еще не были гражданской войной, хотя… местами уже были. Но не повсеместно. Страны гонялись за всем подряд, в первую очередь, за ресурсами, которых как понятно больше не становилось.
Странно смотреть на этих людей, особенно, зная насколько удивительно красива эта планета. Насколько невероятные люди на ней попадаются. И какой процент из этих невероятных людей на самом деле не люди. Те кто хотел ,пытался, делал что-то, но очень часто попадал в сети ловушек, расставленных руководящим звеном, которое было уверено, что останется при своём А может, лаже при большем. Благо пока есть ещё что расхищать, продавать и так далее.
Было немного грустно за этот мир, потому что если убрать из него людей, большую часть, он будет прекрасен. Собственно говоря, многим людям, которые обладают даром видеть сны ,в том числе вещие, давно уже снятся предвестники различных бед, катастроф ,катаклизмов ,войн и так далее.
Сны сбываются, куда им деваться.
Однако… Не знаю.
Наверное, не правильно привязываться к месту, которое тебе нравится. Нужно просто им наслаждаться им до тех пор, пока оно есть, пока ты в нем есть, пока Я здесь.
Я уже понимал ,что меня все чаще и чаще забирают другие миры, что и у меня осталось здесь дел буквально всего-ничего. Конечно, когда Императрица сорвется и «уедет» отсюда окончательно, наверняка я буду ещё возвращаться. Если будет КУДА возвращаться. Но это будет недолго.
Потому что скоро возвращаться будет некуда.
Возможно, есть шанс изменить, спасти этот мир, уничтожив всю верхушку, но обычно в такие дела Императрица не вмешивается. ?? за редким исключением. Пока что народ душит друг друга, губит, подставляет… А людей, которые не вписываются в так называемую элиту, обращают в рабство в прямом и переносном смысле. Люди согласны и даже почти не ропщут. А гражданские и прочие революции, войны ведутся определёнными религиозными общинами, в определённых местах, где есть ресурсы.
Сколько таких планет я уже видел, сколько из них погибло безвозвратно. И ведь единицы смогли остановить эти процессы и видоизменить их так что бы не губить не себя не планету. Конечно, там появились жесткие правила.
... продолжение в процессе написания )