(продолжение следует)
Начало см. Агент НКВД:
http://www.proza.ru/2014/02/13/1150
ПОСЛЕДНИЕ НАДЕЖДЫ РЕЙХА
1.
На Восточном фронте наступило затишье, шли, как говорится, бои местного значения. Противники прощупывали друг друга, пытаясь выяснить стратегические планы противостоящей стороны. Весеннее наступление немецких войск не достигло поставленных фюрером целей. Гитлер жаждал реванша, но его сдерживала острая нехватка сил и средств. По всей Германии шла тотальная мобилизация, обескровливающая заводы и фабрики, работающие на ту же войну. На места призванных рабочих направлялись военнопленные, отнюдь не стремящихся трудиться на врага. Производство падало. Качество поставляемого на фронт вооружения и боевой техники снижалось. На крупномасштабное наступление у Германии уже не хватало сил, несмотря на пополняющиеся ряды вермахта, на передислокацию ряда дивизий из Франции и перегруппировку войск. После некоторых колебаний и споров наиболее выигрышным местом для наступления Генеральный штаб и Гитлер посчитали образовавшуюся после весеннего наступления дугу вокруг Курска. Мощные удары армейских группировок по южному и северному флангам этого выступа давали возможность вермахту окружить и уничтожить войска противника, находящиеся внутри него.
Граф и Рихард, как обычно, стоя у карты, спорили о перспективах планируемой летней кампании. Граф отнесся к планам фюрера скептически.
– Русские не дураки, Рихард, – сказал он сыну, когда тот изложил план будущего наступления. – Они зацепят нас за этот выступ и перемолотят то последнее, что у нас еще есть. Только планомерный отход к нашей границе сохранит наши силы и даст нам шанс на то, что союзники любыми путями воспротивятся продвижению русских западнее границ Польши и заставят Сталина заключить перемирие. Нужно нанести удар там, где нас русские меньше всего ждут – под Петербургом. Это отвлечет Сталина от Курска, а нам позволит осуществить планомерный отход.
– По данным нашей разведки, русские укрепляют оборону на избранных нами стратегических направлениях, – сказал Павел. – Но у них недостаточно там сил для наступления. Отмечена передислокация русскими ряда дивизий в сторону Ленинграда, под Волхов. Возможно, они хотят опрокинуть нашу ослабленную группу армий «Норд» и освободить от блокады Ленинград, и вместе с войсками, обороняющими его, выйти к Прибалтике и создать непосредственную угрозу Курляндии.
– Тогда своевременно усиленная войсками группа армий «Норд» помешает русским выполнить их план, – ответил граф.
– Не ломайте голову, стратеги, – проговорил Рихард. – Гитлер уже подписал директиву о проведении операции «Цитадель». Наши моторизованные дивизии, в составе которых будут новейшие мощные танки, нанесут опрокидывающие удары в основания выступа и в короткое время замкнут кольцо вокруг Курска. Это будет нашим ответом за Сталинград.
2.
–Товарищ комиссар второго ранга, майор государственной безопасности Куприн по вашему приказанию прибыл, – вытянувшись, доложил Михаил Юрьевич стоящему у стола только что назначенному начальником Управления «СМЕРШ» Абакумову. Высокий, крупный Абакумов посмотрел на Куприна, который едва достигал ему до подмышек, и, улыбнувшись, сказал:
– Давай присядем, майор, а то мы с тобой, как Пат и Патошон.
Намек на свой рост Михаил Юрьевич всегда воспринимал с обидой, кто бы это ни был. Вот и сейчас насупившись, он сел на стул перед столом Абакумова, продолжавшего стоять, возвышаясь над майором. А над ним со стены по прокурорски строго взирали на Куприна с портретов Ленин, Сталин и Берия.
– Эта шифрограмма, майор, поступила из вашего отделения.
Абакумов раскрыл красную папку в коленкоровом переплете, вынул из нее листок и протянул Куприну. Михаил Юрьевич взглянул на него:
«От источника Ф. известно, что Гитлер подписал директиву, определяющую летнюю кампанию этого года. По ней планируется наступление максимально массированными ударными силами в составе нескольких армий и моторизованных дивизий на узком участке в основаниях Курского выступа из района Белгорода и из района южнее Орла с целью пробить оборону советских войск, окружить их и уничтожить. Ориентировочно войска будут готовы к наступлению через два месяца. Ожидается большое пополнение моторизованных групп новыми танками «Тигр». Рысь».
– Что вам известно об упомянутом «источнике Ф.»?
– Это генерал-майор фон Шерер. Он служит в оперативном отделе Генерального штаба. Степень доверия к его информации высшая.
– Но есть иная информация о планах Гитлера на лето, майор, – сказал Абакумов. – Достойна ли сама ваша Рысь нашего безоговорочного доверия? Не работает ли она на немцев, посылая подобную «дезу»?
– Уверен, Рысь работает честно.
Абакумов присел на край стола.
– Очень ответственное заявление, майор. Сегодня эта шифрограмма ляжет на стол Верховного. И если это – дезинформация, нам с тобой, майор, не сносить головы.
– Агент Рысь меня еще ни разу не подводил, товарищ комиссар второго ранга, – ответил Куприн. – Надеюсь, что и на этот раз он дает нам достоверную информацию.
– Смелый ты, однако, – усмехнулся Абакумов. – Представь-ка ты мне, майор, справку на эту Рысь.
3.
Гитлер был недоволен абвером. Это ясно проявилось в день его рождения, 20 апреля. Среди награжденных им не было офицеров абвера. Ко всем неудачам присоединился арест военным судом зондерфюрер-майора фон Догнаньи из отдела Z, которому покровительствовал генерал Остер. Празднование дня рождения фюрера в абвере прошло формально, с коротким докладом Канариса, правда, насыщенном самыми высокими эпитетами в адрес вождя нации, и без банкета. Адмирал закончил свой доклад призывом к сотрудникам работать с большей пользой для истекающей кровью Германии. После заседания все разошлись по кабинетам, по которым прошел легким ветерком шепоток, что адмиралу скоро крышка.
Павел вернулся в школу, где, в отличие от Управления, для курсантов в честь праздника была устроена грандиозная пьянка с целью развязать их языки.
Не успели протрезветь головы упившихся будущих «рыцарей плаща и кинжала», как поступил срочно подготовить к отправке в русский тыл группу из четырех человек: агента-разведчика, двух диверсантов и радистки.
О том, что это только инсценировка заброски с целью проверки агентов, знали только полковник Хиппель, Павел и командир батальона из дивизии «Бранденбург» гауптман Шумахер.
Радисткой в группу Павел зачислил Елену Шухову и двух законченных предателей, попавших в школу из расформированного батальона Русской Народной Национальной Армии (РННА) после того, как с передовых позиций к русским перебежало 600 ее бойцов во главе с командиром полка. В окопах остались только те, которые не могли рассчитывать на прощение и помилование советской власти. Парамонов и Тищенко были из их числа.
– Вас выбросят в одном из районов Польши, – предупредил Елену Павел. – В месте приземления вас уже будет ожидать рота «бранденбуржцев» из русских, переодетых в форму советских бойцов и командиров. Кто не выдержит испытания, будет расстрелян на месте, как предатель. Не бойся никаких угроз, допрашивающего тебя особиста. Веди себя смело, покажи, что ты готова умереть за Германию. Это повысит к тебе доверие со стороны немцев и укрепит твои позиции в школе.
4.
Во главе группы был поставлен бывший старший лейтенант Красной армии и бывший капитан РННА Парамонов, отправленный немцами в концлагерь за сбежавшие к русским два взвода из его роты. В лагере он изъявил желание поступить в разведшколу абвера. Он заявил вербовщику, что от Советов ему ничего не светит, кроме петли, а потому кроме как бороться за победу Германии в этой войне ему ничего другого не остается.
Вылет группы был назначен в ночь на 30 апреля с минского аэродрома. Павел сопровождал группу до Минска. Он же напутствовал ее на аэродроме и вылетел вслед за группой следующим самолетом, испытывая тревожное беспокойство за Елену.
В отличие от Павла, Елена была собрана и спокойна. Она понимала, что проверка не будет легкой. На то она и проверка. В темноте салона она даже ухитрилась уснуть, приведя в изумление повидавшего виды инструктора школы по парашютному десантированию зондерфюрера-лейтенанта Брауна, увидевшего спящую девушку, когда на подлете к цели загорелась синяя лампочка, осветившая ее. Без всяких колебаний, подмигнув Брауну, она прыгнула в окутывавшую землю тьму.
На земле, в негустом лесочке, Елена собрала парашют и, как согласно инструкции, замаскировала в попавшейся ей на глазе неглубокой ямке, сверху присыпав землей и сухим хворостом. Затем, подхватив рюкзак с рацией, направилась на призывный свист старшего группы Парамонова.
Уже светало. Парамонов, в советской форме с погонами капитана, ожидал своих подчиненных, сидя на стволе поваленного дерева.
– Долго копаетесь, – встретил он недовольным замечанием Елену и появившегося следом за нею диверсанта тоже в офицерской шинели, но с погонами лейтенанта. – Пора сматываться отсюда. Двигаем в юго-восточном направлении вдоль шоссе, оно в полукилометре от нас. Впереди станция. На нее выходим порознь. Первой ефрейтор Коновалова, – старший посмотрел на Елену и пояснил: – Она – девушка, подозрений ни у кого не вызовет. Если на станции все спокойно, то ты дашь нам сигнал. В один вагон всем вместе не садиться. В Москве не разбредаться. Следовать за мною в нескольких шагах, но так, чтобы не создавалось впечатление, что мы одна группа. На явочную квартиру я пойду один. Дальнейшее – по обстоятельствам и как скажут хозяева. Вперед.
Едва он отдал приказ идти, как послышался шум мотора, а затем лай собак.
– Черт! – выругался «капитан». – Придется удирать со всех ног.
– От собак не удерешь, – обреченно заметил «лейтенант».
– Вперед, за мной, – скомандовал «капитан» и, не оглядываясь, побежал. Елена последовала за ним.
«Лейтенант», подумав, тоже сделал несколько шагов, но потом упал на землю, выхватил пистолет и стал стрелять по убегавшим. Но отстреляв всю обойму, ему не удалось даже ранить убегающих. «Лейтенант» не знал, что пистолет заряжен холостыми патронами. Так он лежал, пока над ним не встала, злобно рыча, овчарка и не подбежал красноармеец с автоматом.
– Поднимайся, сволочь, – приказал он «лейтенанту».
– Не стреляйте, я свой, – умоляюще пробормотал «лейтенант».
Плененного диверсанта привели в небольшую лесную сторожку, где уже расположились майор и старший лейтенант в васильковых фуражках – энкаведисты.
– Я все расскажу сам, товарищ командир, – с места в карьер заговорил «лейтенант». – Я хотел сам придти в НКВД с повинной, но не успел. Со мной были выброшены еще двое: старший группы «капитан» и с ним девчонка «ефрейтор». Он называл ее Коновалова. Но это не настоящая ее фамилия. Я знаю много, я все расскажу.
– Расскажешь, – зло сказал майор. – Все расскажешь, как миленький: кто ты такой, откуда и куда шел и с какой целью и кто твои подельники.
«Лейтенант» уже охотно давал свои показания, когда за дверями послышался шум и в избушку ввалились солдаты, державшие связанных «капитана» и девушку-«ефрейтора», извивавшуюся в их руках. У девушки красовался под глазом фингал. Один из солдат доложил майору:
– Эта бл*дь прокусила руку сержанту Васильеву.
Доставленных пленных «шпионов» майор приказал спустить в подпол. Не прошло и часа, как «капитану» приказали вылезти.
Оставшись одна, Елена силилась освободиться из веревок, сковавших ей руки за спиной. Но все ее попытки избавиться от пут оказались безуспешными. Так ее и вытащили из узилища, будто котенка, за воротник гимнастерки. На свету она увидела, как трое солдат заваливали сопротивляющегося «капитана» на лавку у стены, а майор со злостью ему выговаривал:
– Не будешь говорить, тогда, прежде, чем тебя расстрелять, мы отрежем тебе яйца, поджарим их и запихнем в твое хлебало.
Распятый на лавке «капитан» со сдернутыми бриджами, дергал белыми ляжками, пытаясь увернуться от кинжала, которым, оскалившись и по своему матерясь, размахивал грузин в солдатской форме. Его длинные цепкие пальцы ухватили мошонку. Кинжал взлетел над нею. «Капитан» завизжал. Но ничего не произошло. Майор приказал:
– Отставить, Саакашвили. Успеем его выхолостить. Пусть подумает часок. А мы пока побеседуем с девчонкой.
«Капитана» оставили в покое, посадив в угол. Майор повернулся к Елене.
– Ну, что, красавица, будешь говорить?
Елена, гордо вскинув голову, промолчала.
– Я повторяю: ты будешь говорить, сучка?
Но и на этот раз ответом было молчание.
– С тобой у нас будет короткий разговор, немецкая шлюха. Пропущу через тебя всех своих ребят, пока не сдохнешь. А выживешь, посадим пи*дой на кол, – и приказал солдатам: – Приступайте.
Елену схватили трое солдат и поволокли на скамью, с которой только что сняли «капитана». Она беспомощно билась в их руках и бросала взгляды на дверь, в надежде, что вот-вот войдет майор Шульц и остановит пытку. Но майор не появлялся. А солдаты уже разложили ее на лавке. Чьи-то руки сорвали с нее затрещавшую юбку, стащили трусы вместе с чулками и сапогами, зажали, чтобы «не брыкалась» ноги.
Откуда издали она услышала приказ майора:
– Саакашвили, приступай. Ты первый.
Лена увидела, как тот же грузин, без кинжала, но спустив штаны, приблизился к ней в полной готовности.
– Берегись, Жора, она откусит твой нос, – сказал кто-то над ее головой.
– Киньте ей на рожу юбку, – посоветовал другой голос.
Елене накрыли юбкой лицо, и прижали голову к лавке. Затем она почувствовала, как распялив ее ноги, на нее навалился всей тяжестью своего тела палач Саакашвили. Задыхаясь, Елена закричала и в этот момент услышала знакомый голос:
– Отставить, обер-лейтенант. Вы забыли, с кем имеете дело? Освободить девушку.
Елену тут же освободили. Кто-то помог ей сесть, сунул в руки юбку. Она увидела майора Шульца и вытянувшегося перед ним «майора», который на самом деле оказался немецким обер-лейтенантом. За его спиной стоял по стойке «смирно» и старший лейтенант и солдаты.
– Докладывайте, Штерн, – приказал майор Шульц обер-лейтенанту, отвернувшись от одевающейся Елены.
– Прости, девочка, – сказал Павел Елене, когда они уже сели в «Опель-капитан», выкрашенный в полевой грязно-зеленый цвет. – Задержался в дороге. Но, по словам обер-лейтенанта, ты держалась молодцом.
– Вас бы на мое место, – всхлипывая, ответила Елена. – Я думала: всё… опять… еще чуть-чуть и…
– Зато теперь ты «проверенный кадр, – сказал Павел, положив руку на руку Елены. – Я буду тебя рекомендовать на должность инструктора радиодела в помощь зондерфюреру Веберу. А то ему сложно без языка вести курс.
Парамонов и Шухова получили благодарность от командования абвера. Вскоре Парамонов был отправлен в Москву в распоряжение «Мономаха» и там пропал. Елена Шухова получила назначение на должность помощника инструктора радиодела. Тищенко, не выдержавший испытания и с готовностью выложивший « русскому майору-контрразведчику» все, что знал, был повешен перед строем курсантов.
(продолжение следует)