путь попугай
В одном из красивейших уголков города Сочи, я переоценив свою скромную личность, преобрел участок. Прошло еще какое то время и я набравшись храбрости, приступил к строительству фундамента и стен дома - дачи. Строиться в Сочи невыносимо тяжело, стоимость стройматериалов превышает все мыслимые понятия добра и зла. Но я человек не дремучий, владею информацией, деловито вошел в банк, где улыбчивые симпатичные сотрудники живо оформили мне кредит и помахали ручкой. И с этого времени я стал антисемитом.
Я мужественно затянул поясок. Составил график на ближайшую пятилетку. Ограничил свои потребности до лаконичного минимума. Урезал расходы на свою подругу, признаться глупую и блондинку. Ее эта идея неводушивила, скорее окрылила. Она упорхнула от меня к маме, которую почемуто звали Вазген. "Ну и пошла ... Барби из Богушовки".
Друзья мои с которыми я по пьянке целовался в засос, клялся в вечной дружбе, все реже и реже приглашали меня в кафе или на шашлыки, потому, что мой изнуренный кошелек ограничевал мою врожденную любезность. Я позабыл это не совсем приличное слово- шопинг. С такими процентами по кредиту я игнорировал такие простые бытовые радости как покупку брюк или хотя бы новой рубашки. Проходя, на встречных курсах с вещевым магазином, при виде очень симпатичных вещей на безмозглых манекенах, сердце мое щемило и ныло. Часто я останавливался у особенно понравившегося предмета, погружался в созерцание. Это было похоже на то как поклонник живописи медитирует у картины Дали или Малевича. В выборе носков руководствовался не оттенком, а меньшим количеством прорех.
Но я строил...
Моим любимым философом стал Сократ, его бессмертное -"как много вокруг прекрасных вещей, без которых я могу обойтись", стало моим девизом, моим крэдо, будь она не ладно.
С продуктами тоже было тяжело. Питался плохо. Разработал революционную диету из трех блюд. Использовал и чередовал: один день-картофель жареный, второй день картофель печенный в собственном соку, третий-картофель в мундире. Из мяса, редко, в празники, с шиком варил молочные сосиски. Жевал их с превеликим удовольствием, пытаясь хоть отдаленно уловить вкус мяса. До чего же безвкусное мясо используют в сосисках!
Но я строил, планомерно и пермоментно. Строил и ни каких компромисов. Высшая цель оправдывает отступлние от принципов и привычек.
При строительстве освоил много строительных специальностей, признаться, столько талантов в одном человеке, уму не постижимо. У меня возникла мысль и сейчас я ознакомлю вас с ней. Я назвал ее теорией "Руслана" или по научному- "Сохранение энергии огромных величин в бесконечно малом". Каково? Название, вроде, производит впечатление, не правда ли? А суть еще более. Дело в том. что я "нацмен". Представитель маленького, но гордого народа, и значит, следите за мыслью, тот обьем таланта и добродетели среднего народа, что растворен в многомиллионной массе, в маленьком народе сконцентрирован в нескольких тысячах. Это получается каждый Адыг средоточие мегалактических достоинств. Да получается так. Ха ха логично? Хотя если взглянуть с противоположной стороны-каждый такой человек и скопище человеческих пороков... Однако... над этим я подумаю на досуге.
Я все строю и строю...
А о досуге я, со строительством дома, позабыл. Все время отпущенное государством своим крепостным, я проводил на строительстве. Переругался со своими соседями, с некоторыми самыми маргинальными, вопреки своим убеждениям, подружился. Здесь в оправдании себя скажу следуещее - преследовал цель, что б когда тащили с моего участка арматуру им было невыносимо совестно воровать у своего приятеля. С Мишей, с моим ближайшим соседом, человеком пьюшим и у которого все время что то булькает в носу вынужденно пил на бурденшафт, отвратительное занятие, и названо как то, вроде по еврейски. Меня склоняла к сожительству незамужняя соседка с бархатными коровьеми глазами, но я строил и строил, боясь отвлечься, ибо цены после того как какой то невзрачный гражданин с телеэкрана, гарантировал олимпиаду в Сочи, росли несколько раз в день.
Но вот в один прекрасный день я стою у фасада и мелкая дрожь владеет мной, я понимаю: " я сделал это, о Боже я сделал это"! В иступленьи зарыдал, потом дурацки как актер Казлов засмеялся. Я упал на колени перед самым дорогим обьектом в этой галактике, я улегся перед ним расправив ниц, я выразительно декламировал какой то детский стишок, вдруг возникший из мглы памяти. Я эдак загребал в ладони землю, как это делал гладиатор Максимус в фильме "человек паук". Было все. Этот день я приближал, я знал, что он настанет, не давал себе слабины, даже мысли, что может быть по другому, но все равно, он пришел как то неожиданно, и огромный груз упал с моих плеч. Не знаю сколько это длилось, я потерял чувство времени и пространства, но мысль, что я стал клиентом еще двух кредитных учреждений вернула меня на землю. Я встал отряхнулся, вслух произнес не безупречный тезис о половом отношении к матери библейского народа, и стал заносить инструменты и материалы в дом.
Вдруг я услышал крик, потом еще. Он повторялся с более менее равными промежутками. Приближался, то удалялся. Это меня не могло не заинтересовать. Это был именно крик, Звук не похожий на слышанный мной до сих пор. Я вышел во двор, я увидел редких соседей, привлеченных так же как и я звуком. Все смотрели вверх на макушки огромных кавказких деревьев. - Что это? донеслось до моего слуха. - Огромная ворона? - Нет какая ворона ...Это попугай. Какой папугай, откуда он здесь бедолага?- Сбежал наверно, вот бы его поймать и посадить, вот дочка обраловалась бы...может перестала б отрывать головы куклам. - Сколько интересно за него дадут,- задал риторический вопрос Миша, как известно он в связи с дурными наклонностями имел хронический отрицательный платежный балланс,- дорогая наверно...и от алчности булькнул носом.
Дествительно птица перелетела на другую ветку и я увидел огромного попугая черного цвета, с красивым, отливающим синим металлом, иракезом.
Он смотрел вокруг круглыми, полные страха и непонимания глазами, словно видел все в первый раз. Мне представилось, он ищет что либо знакомое вокруг, за что может зацепится память и потянуть спасительную нить Ариадны. Он кричал каким то истошным, мощным, почти человеческим криком, призывая своих сородичей, призывая хоть черта какого нибудь, кто мог бы обьяснить, кто смог бы указать путь к родному дому. Так человек орет, потерявший лучшего друга, так орет человек потерявший правый путь, так орет человек оказавшийся на краю бездны безумья.
Я смотрел на него, на экзальтированную красоту, чьим заложником он оказался и видел в голосе муку, обманутого, взятого вплен существа. Молодого и полного жизни, полного планов. Существа, которуму мать внушила прекрасное будущее, своим материнским щебетанием, обещавшая вкусную пищу, дивные закаты и весенний дождь, красивую как пэри и верную до смерти подругу, маленьких пушистых деток и бесконечное счастье. А воздух ароматный и терпкий, тропический воздух, ласкал его и подтвержал и гарантировал. Бедный мой попугай.
Он все кричал, замолкал, перелетал с дерева на дерево, впрочем не отдаляясь от нашего дачного поселка. И такая мука исходила от него, такая не прикрытая правда, так заставляла вибрировать все мое существо, что даже возникла мысль взять ружье и положить этому конец. В конце концов он вспорхнул и исчез в сторону востока, в пределы Абхазии.
Измученный я сел на диван. Погрузился в меланхолию. "Зачем я здесь, что делаю в этом чужом городе, наполненный голыми жирными телами, среди чужих, генетически и ментально, людей. Я искал здесь лучшей доли? Лучшей жизни? Искал лучшей жены среди этих шлюховатых женщин? Я искал друзей среди пивных улыбок? Я потерял путь. Я и попугай потеряли правый путь во тьме долины".
Как я желал, что б во преки всему, каким нубудь фантастическим, голливудским способом он попал домой. Но я человек и знаю, что некоторые поступки людей не могут быть отменены...
Я вышел с новостройки. Еще раз объял творенье моих рук. Закрыл огромным ключом металлическую входную дверь, замок неприятно заскрежетал. "Смазать надо"-подумал я. День клонился к ночи. Солнце исчезло за грядой лесистых гор. В небе появилась бледная безсмысленная звезда. Стало резко сумеречно и не много прохладно. Вокруг шумел ручей "Цанык". Буквально в пяти метрах выше меня формировалось облачко, в горах такое бывает.
Я был опусташен, мне живо казалось, что с заверщением такого трудного строительства, ушло от меня еще одна важная глава моей жизни, было очень жаль, что из нее я неизвлек ничего важного для души. Я сел в машину. Кожанный руль, старый мой спутник словно произнес,-" не бери в голову старик, нам бывало и по хуже. Вспомни хотя бы тот случай, когда мы пробили колесо на перевале, не помню... с каким то армянским названием. Вот то было катастрофа, я и не надеялся, что мы управимся. Думал будем ночевать, среди диких зверей и духов убитого народа. Но все же обошлось. Не печалься".
Я включил свет и тронулся....