Юрку не сразу пригласили принять участие в изготовлении дельтаплана: он только недавно устроился на завод. И кому он был нужен со своим 2-ым разрядом и техникумовским образованием?! Умник! Пришёл бы учеником – ведущий занялся бы его обучением, получая за это премию. А так…, бесплатно… Юрке просто не поверили после того, как всучили ему дрель, и он сразу же засверлил не туда, допустив брак. «Поддержку держать не умеет, технарь»!
У Юрки, конечно же, были сомнения, когда он устраивался: направление его было в Андижанский филиал ТАПОиЧ, по месту жительства. Ему не нравился этот завод – одни механические цеха, не по его профессии. А потом, он хотел начинать самостоятельную жизнь после армии, без надзора матери, её переживаний; хотел самостоятельно выбирать себе женщин – эта пора его молодости уже давно настала.
Ферганский завод в полной мере удовлетворял Юркины жизненные планы, и он любыми способами хотел туда устроиться работать.
Все его сомнения были разбиты в отделе кадров: «Хочешь работать? После техникума? После армии? Иди, работай! Да постой же! Куда рвёшься? Зайдёшь в бухгалтерию, получишь подъёмные, 120 рублей. Жить до аванса на что будешь? Общежитие надо? Первые полгода бесплатно».
Юркина бригада проверяла его – сможет ли он заснуть под стук пневмомолотков? Он заснул. Через три дня безделья с перерывом на обед любой уснёт и в кузнице.
Традиционная «простава» помогла Юрке вписаться в рабочий коллектив, но в большей мере его становлению, как сборщика-клёпальщика, способствовало время: там пошутил, здесь ляпнул, пообтесался, притёрся, пригляделся. Главное – не уволился по злобе, дождавшись своего срока и начав здороваться за руку со своими товарищами. Через месяц Юрка вполне справлялся с работами по своему разряду, а чтению чертежей его не надо было обучать – теорию он неплохо освоил ещё в техникуме.
Окончательное становление Юрки, как рабочего, обозначилось предложением Кости Моторина по участии в сборке дельтаплана. Организатором секции дельтапланеризма стал Коля Потехин, увлечённый новомодным веянием времени и успевший поднатореть в этом деле до уровня инструктора. Потехин собрал все организационные документы по дельтапланеризму, а завод со своей стороны предоставил материалы и разрешение на использование производственных мощностей во внеурочное время.
Для Юрки начались беспокойные вечера, увлёкшие его и породившие в нём энтузиазм будущего дельтапланериста. За это время он изучил функциональности почти всех цехов завода и нашёл новых друзей, рабочих разных специальностей. Юрка бегал в гальванику занижать толщину труб для их облегчения, фрезеровщики изготавливали для него кронштейны, фитинги и серьги. В слесарном цехе на прессах вырезались и сгибались фестоны, кницы, пластины, ленты; а в цехе покрытий все детали покрывались антикоррозийным слоем.
Самой сложной операцией в сборке дельтаплана оказалась пошивочная. Завод выделил нужное количество авиационной «ткани-500». Потехин сам, по своим лекалам, раскроил её, а вот сшивать никто задаром не соглашался – кому хочется ломать свои швейные машинки в утеху какому-то там Потехину? Денег на ателье завод не выделял: решили заняться самодеятельностью, так и проявляйте инициативу и настойчивость сами, а мы, чем смогли, тем и помогли.
Наконец нашли Ваську Сызганова – он «болел» горами и шил палатки и рюкзаки из «ткани-500», пожертвовав из своего семейного бюджета средства на приобретение профессиональной швейной машинки. Романтик Васька, конечно же, согласился участвовать в этой авантюре после обещания взять его на первые полёты. Сам же летать он отказался – ему вполне хватало адреналина в горах, а в безопасность полётов на самодельном дельтаплане он не верил.
Дельтаплан был готов в начале осени. Определили день первых полётов. Опытные самолётостроители до десятка раз собирали и разбирали свой дельтаплан, обдумывая его надёжность и выискивая слабые места. Потехин говорил, что дельтапланеристы предпочитают летать в Чимионе – там хорошая роза ветров, пологие склоны у холмов для безопасного разгона; и вообще – это самое лучшее место для первых надёжных полётов «птенцов». Ребята скинулись по пять рублей и заказали маршрутку для поездки…
Предполётный инструктаж Потехин проводил скупо:
-Не дёргайте трапецию! Держите её ближе к себе на разгоне, крепко и уверенно! Если случайно взлетите, управляйте трапецией плавно, не рвите её в стороны. Всё очень просто: поведёте вправо – дельтаплан пойдёт вправо, вверх – вверх, вниз – вниз. Не отклоняйтесь резко от курса! И главное – постоянно следите за ленточкой на носу – она должна трепыхаться вам в лицо. Это указатель встречного потока. Если ленточку сдует в сторону от вас, дельтаплан завалится и перевернётся со всеми пренеприятнейшими для вас последствиями.
А что ещё мог добавить тогда на инструктаже Потехин? В то время дельтапланеризм ещё только зачинался, и правил надёжного пилотирования было с «гулькин нос». Эти правила писались травмами, а порой – и жизнями первых пилотов.
Потехин первым испробовал дельтаплан, сбежав с ним с холма, ему удалось пару раз подлететь, но удержать его в воздухе так и не получилось.
-Штиль! – резюмировал Коля. – Дельтаплан вышел тяжёлым. На моём шёлк натянут, я на нём самостоятельно целый месяц покрытие наводил. «Ткань-500» хоть и не пропускает воздух, но она намного тяжелее шёлка. Сегодня этот факт работает на нас: вам взлетать пока рановато. Прочувствуйте машину, побегайте с ней; а потом и она вас покатает, может быть.
Ребята сбегали с холма легко, подтягиваемые дельтапланом, и учились правильной посадке и остановке, упирая дельтаплан носом в землю и проскакивая сквозь трапецию.
Подниматься на склон с дельтапланом было тяжелей, но молодые организмы пилотов-первачков без проблем справлялись с сизифовой работой и, отдохнув, с нетерпеньем ждали своей очереди, что бы вновь прочувствовать новые для них ощущения самостоятельного полуполёта. Некоторым удавалось «подпрыгивать» на метр – два. Эти небольшие удачи встречались одобрительными возгласами с вершины холма, и удачливые пилоты совершали свой подъём с дельтапланом на плечах, гордые и готовые к великим дальним чкаловским перелётам.
В целом, ребята, тесно связанные с авиацией, делали всё правильно, и Потехин лишь изредка делал кое-кому из них небольшие замечания, растрачивая своё красноречие на похвалы и подбадривания.
-Всё! Будем заканчивать! Скоро машина придёт, а нам ещё дельтаплан разбирать, - распорядился Коля.
-Ещё по разу! Успеем! Шофёр подождёт, если что,- увлёкшиеся ребята были настойчивы, и Потехин, влюблённый в дельтапланеризм, легко согласился на их просьбы.
Юрка принимал дельтаплан третьим. Он пробежал по спуску метров 20 – 30 и… взлетел! То ли ветер под вечер вспомнил свои обязанности, то ли Юрка случайно правильно поймал дельтапланом воздух и зацепился за него, но он летел! Летел невысоко, подгибая ноги, что бы не затормозить ими о землю и не прервать этим свой случайный подлёт; но дельтаплан, набирая скорость на спуске, всё больше стабилизировался и смог поднять Юрку метра на два.
Радость полёта! Как ещё лучше можно описать Юркин восторг?! О чём он думал в эти секунды? Конечно же, не о дельтаплане и, тем более, не о ленте – индикаторе набегающего потока. В такие минуты двадцатидвухлетний юноша может думать только о женщинах! Те женщины, которых успел познать Юрий, были намного хуже Анне Вески. А теперь герой-пилот сможет легко договориться с любой красавицей и найдёт свою, умную, увлечённую и любящую!
«А если дельтаплан взлетит выше? Я же не могу управлять! Как я его сажать буду»? – Эта мысль холодком пробежала по Юркиной спине вниз. Он рванул трапецию от себя, дельтаплан затормозил, и Юрий побежал по равнине (благо склон уже кончился). Он поджал управление под себя, и уткнул дельтаплан носом в землю. Юрка растерялся, забыл сгруппироваться, что бы проскользнуть сквозь трапецию, и уткнулся коленом в её стойку, переломав ту по инерции.
Полёты на этом пришлось закончить. Ребята были благосклонны к Юрию и не корили его за неправильную посадку, приведшую к поломке. Ведь Юрка летал, летал первым! Даже Потехин выразил удовлетворение правильно выполненным полётом. Ну а посадка… У многих первая посадка бывает неудачной. Трудно не растеряться в первом полёте.
Только Костя был недоволен Юрием: он не успел совершить последний подход к дельтаплану:
-Только ветер начался! Мы бы все смогли полетать, если бы не ты.
***
В этом году дельтаплан больше не взлетел. Пока нашли запасную трубу, пока протравили её в гальванике, наступила зима. Коля свой дельтаплан не давал. Ребята понимали его и не просили об этом.
Юркины полёты на этом закончились навсегда. Он женился по весне. Женился не на Анне Вески – выяснилось, что она была занята. А потом он рассорился с Костей. Рассорился не из-за дельтаплана, а так, по мелочам. Костя был наставником Юрия, а Юрка за год по профессионализму приблизился к Косте. Он не принимал некоторые Костины утверждения, чем сильно раздражал своего учителя. Так Костя уверял своих коллег, что подъёмный кран, с закреплённым по-походному тросом, с особой силой натянутый, сможет поднять машину за передний фаркоп. Юрка возражал: подъёмный кран не барон Мюнхаузен, вытягивающий себя из болота за волосы. Он рисовал для Кости замкнутую систему приложения сил крана, на что Костя отвечал, что Юрка дурак, а в механике и сборке он всё равно, что плотник супротив столяра.
Юрка встречался с Потехиным редко: они работали в разных цехах, а бестолково шастать по авиационному городку в привычки Коли не входило. Увлечённый своей полётной мечтой, он не тратил своё время на вечерние прогулки и отвлечённые беседы со знакомыми по заводу. При встречах Юрка вспоминал свой первый полёт и мечтал повторить его. Доброжелательный Коля приглашал Юрку полетать, Юрка соглашался, но всё как-то не складывалось, не срасталось. К тому времени он близко сошёлся с Васькой Сызгановым, и тот пробудил в Юрке давнюю его страсть к горам. Молодую Юркину жену можно было увлечь туризмом, к полётам подманить её было невозможно даже Валерием Леонтьевым.
Сбивала Юрку с полётной мечты квартира, которую выдал молодой семье профком через месяц после их свадьбы. Сбивала беременность жены, дочь, младший сын и новая трёхкомнатная…
Несмотря на взаимную неприязнь, Костя Моторин иногда хвастал перед Юркой своими полётами на дельтаплане. Юрка по-хорошему завидовал Косте и всё норовил вот в этом же месяце выехать на полёты. Но вскоре Костя сообщил, что Коля сильно переломал ногу во время неудачной посадки.
Потехин проходил в гипсе около года, но полёты после этого не забросил. Ещё через год Юрка узнал, что Коля разбился… Он близко подлетел к скалам, и его дельтаплан бросило на них внезапным порывом ветра.
***
В разгульные 90-е, когда завод разваливался, и выпуск самолётов на нём прекратился, Юрка с семьёй выехал в Россию. Он знал, что разграбленной промышленности России необходимы специалисты его уровня, и его самоотверженный труд поможет восстановлению российского машиностроения, а Россия в свою очередь не бросит его на произвол судьбы.
В отделе кадров одного из алтайских машиностроительных предприятий на собеседовании симпатичная кадровичка беседовала с Юрием:
-А что Вы умеете делать?
-Да практически всё.
-Уметь делать всё – это значит, ничего не уметь делать, - резюмировала опытный знаток кадров. – А какая у Вас была специальность ранее? Что это значит – сборщик-клёпальщик?
-Самолётостроение.
-Ну, теперь понятно, из-за чего падают наши самолёты – их в Узбекистане делают. Я могу Вас принять грузчиком на три тысячи рублей.
Грузчиком, так грузчиком. Раз России не нужен Юркин профессионализм, он сможет и на лопате поработать. Юрка пошёл в торговлю грузчиком на 7000 рублей, что бы хоть как-то прокормить свою семью.
А семью пришлось содержать его уже взрослым детям, которые понимали лучше своего отца, с его застарелыми взглядами на жизнь, что новой России не нужны созидатели. Ей нужна бестолковая пронырливость, а знания и умения, навыки и ум, путают сейчас с хитростью, мздоимством и воровством.
Юрий старался реже упоминать о своей бывшей профессии, но когда ему приходилось делать это, он неизменно слышал в ответ одно и то же: «так вот почему самолёты падают…» Юрий не вступал в споры и помалкивал, предпочитая игнорировать несправедливые оценки. Он знал, что Ил-76 – один из лучших в мире самолётов, а под Новосибирском он упал из-за разгильдяйства вороватого обслуживания и нецелевой эксплуатации.
Юрий знал, что спорить с крутыми сибиряками – себе во вред. Их отцы в лихие 90-е добывали для своего будущего тёмное буржуазное прошлое, а матери занимались спекуляцией, разъезжая челноками и не видя свои семьи. Детей воспитывали бабушки, обучая внуков вышивать крестиком и заводить трактора. Бабушкино учение незыблемо и оспариванию не подлежит. И если попросить её отпрысков изготовить круглое колесо, они упрямо сделают его квадратным и будут правы: такое колесо легче в изготовлении, надёжнее, и у него выше проходимость по расхлябанным российским дорогам.
Эти люди необучаемы, и опыт, который накапливали их предки ценою своих жизней, законы, которые испытывал Коля Потехин на себе, для современного поколения неприемлемы. Они разрушили тот старый социалистический мир, и возврата к нему не будут. Они построят новый, свой. Только вот их строительства не видно так, как это было ощутимо после восстановления разрушенного Отечественной войной народного хозяйства Советского Союза.
Рабочий класс для них – враг №1. Он заклеймил себя позором, посмев жёстко и неприклонно добиваться своих человеческих прав, посмев гордо поднимать голову перед сильными мира сего. Рабочий класс подлежит полному уничтожению, дабы впредь ему не повадно было клеймить российских расхитителей и мешать свободолюбивым нуворишам пропагандировать безбашенный русский характер по заграницам.
Через двадцать лет работы на лопате Юрий уже не верил, что когда-нибудь ему удастся доказать свои профессиональные навыки. Не верил он уже и в себя – за такой период и лыка вязать разучишься, подзабудут руки былую ловкость, а ум перестроится с инициативного новаторского мышления на льстивое.
Но несмотря ни на что, небольшая надежда на свою рабочую правду жизни у Юрия всё же оставалась. Ведь в своём предпенсионном возрасте он ещё мог дать фору любому юнцу, отравленному пивом и избежавшему спортивного детства.