Я слышу чьи-то шаги и робко открывается дверь.
– Александр Иванович?
Наш офисный сторож явно был напуган и не ожидал
встретить меня в столь поздний час.
В свою очередь, я не мог похвастаться особой
любезностью и хорошими манерами
в два часа ночи, поэтому, что-то буркнул ему в ответ
и тот поспешил удалиться.
– А ведь и правда… – произнес я вслух, – Александр
Иванович, иди домой.
***
Моя раздражительность граничила с усталостью и
голодом, затекла спина, и я еле смог подняться. В
какой-то миг, мне почудилось, что у меня началась
лихорадка и было неистовое желание бежать, не
оглядываясь. Я презирал всё вокруг: свой кабинет,
который был довольно просторным и светлым, и сделаю
небольшую ремарку (многие коллеги только мечтали о
такой возможности и должности, какую имел я.) Мой
компьютер, где хранились: бесконечные переписки с
партнерами, цифры, расчёты, статистика и многое
другое.
Кроме того, мой взор пал и на стопки документов,
которые фактически нужно было разобрать еще вчера, а
сил не было ни вчера, ни сегодня, единственное, что
хотелось сделать, так это сжечь все документы и
станцевать какой-нибудь ритуальный, радостный танец.
Я возненавидел даже этот несчастный цветок, который
высох и скинул свои некогда двумя неделями ранее
прекрасные бутоны. И в завершении окно, мой главный
враг. Каждый день оно манило, чтобы я взглянул и
убедился, что за его пределами протекает самая
настоящая жизнь! К слову, стоит отметить, что
охранника я тоже не жаловал за его чрезмерную заботу
обо мне...
***
С трудом надел свое старое пальто, а старым оно
было, ввиду того, что сильно привязался и, совершенно
не хотелось его менять. Оно было удобным и
практичным и выполняло все свои основные функции.
Меня не заботило, что обо мне думают мои коллеги и
замечают ли они мое старое пальто. Быть может, оно
являлось таковым лишь для меня, потому что мы многое
вместе прошли, нас вместе били, зашивали, снова
били, мы падали и вставали, поэтому, по моим
ощущениям, оно было старым.
Я собрал документы в сумку и поскорее направился
к выходу. Пока я уверено передвигался по лестнице, в
голове возникла ироничная мысль о том, что бОльшую
часть нашей жизни, мы проводим на работе и это
выматывает, ведь, я даже не помню, когда последний
раз отдыхал. Тут к иронии подключилась самоирония, и
я вспомнил, как на прошлой неделе вычитал в одной
местной газете, что в Японии были зафиксированы
случаи «Кароси» – это, когда люди умирали на работе,
этакая смерть от переработки.
– Что, уже уходите? – спросил охранник, выдавив из
себя дежурно-приветливую улыбку
– Ка-ро-си…
Я прошел мимо него и ничто во мне не вызывало
эмоций, я был опустошен и хотел поскорее добраться
домой.
Почти в три часа ночи я приехал домой и здесь, я
тоже все ненавидел. Свой холодильник, потому что там
было много еды, но ее нужно было элементарно
приготовить и свой душ, ведь у меня не было сил
принять его, и эти костюмы, которые я надевал каждый
день, однако, на завтра у меня были неглаженые
рубашки. От усталости, я стал смеяться, этот
озлобленный смех пробивался сквозь слезы. Кое-как
разделся, добрался до кровати и упал лицом в
подушку. Поистине счастливый момент, когда не надо
ни о чем думать, не надо принимать какие-то сложные
и стратегические решения, а можно просто
расслабиться и наслаждаться моментом сна и
спокойствия.
Часы показывали около половины пятого. Я крепко
спал, как вдруг за окном раздался громкий крик,
сменяющийся на жуткий рев. Приоткрыл глаза, на лбу
проступили капли пота, а рёв за окном все
усиливался. Сначала, я подумал, что мне приснился
страшный сон, но, ущипнув себя за руку, понял, что
все происходит более чем наяву.
Я резко встал и подбежал к окну. Фонари не горели
и тьма окутала нашу улицу, ничего не было видно, но
отчетливо слышно крик человека, который сеял во мне
ужас и панику. Мужчина кричал настолько сильно, что
на миг мне показалось, будто окна в моей квартире
стали дребезжать. Я бегал по комнате и пытался
разглядеть подлеца. Соседские собаки начали лаять и
наш район оживился, как это бывает днем. Затем, крик
сменился на какой-то свист, потом была неразборчивая
речь и снова дикий рёв.
Вернувшись в кровать, я попытался не реагировать.
– Пьяница, наглый пьяница!
Хотелось выйти на улицу и отлупить его
хорошенько, дескать, чтобы знал, как будить
порядочных людей, но не было сил. Под утро рёв стих,
правда, иногда было слышно легкое посапывание, но
через некоторое время и оно прекратилось.
В шесть часов утра, меня разбудил будильник. Я
чувствовал себя скверно. Глаза мои покраснели,
проступили желтовато-зеленые синяки, а лицо опухло,
будто меня искусали пчёлы. Неожиданно, раздался
звонок в дверь.
***
На пороге стояла соседка т.Клава, она пыталась
отдышаться, словно только что пробежала дистанцию
марафона.
– Доброе утро, Александр Иванович. Извините, что
беспокою, но, мне необходимо уточнить у Вас кое-что.
Я скорчил такую гримасу и соседка поняла, что ее
приход совсем был некстати.
– Можно чуть конкретнее?!
– Вы, сегодня ночью что-нибудь слышали?
– А что я должен был слышать, собственно? – Я спал и
ничего не видел и не слышал!
– Нашли на улице мужчину, мертвого! На вид ему лет
сорок пять – т.Клава выпучила глаза и покачала
головой, – Вы, представляете? – продолжила она.
– Ужасно, но это жизнь. Уверен, что это был
беспробудный алкоголик или, что хуже, наркоман, а Вы,
так переживаете.
– Что Вы! Никакой это не пьяница, а вполне,
порядочный человек.
Я все уже узнала. У этого мужчины случился какой-то
приступ, который повлек за собой перекрытие
дыхательных путей, то есть, он начал задыхаться, но
никто не вышел ему на помощь – соседка сделала
глубокий вдох и опустила голову вниз.
– Что? – я оцепенел.
– А еще, – продолжила она, – выяснилось, что этот
мужчина работает учителем в соседней школе для
глухонемых и задержался до ночи на работе. Кроме
того, живет он на окраине, и, чтобы сократить путь в
столь поздний час, он решил пройти через наш район.
Закончив свой рассказ, тетя Клава достала платок из
левого кармана и прижала к носу. По моему телу
пробежали мурашки с такой скоростью, что меня начало
трясти.
– Что с Вами? Александр Иванович, Вам плохо?
– Я-я-я... Мне надо на работу, извините.
– Жалко бедного мужчину, жалко. Какая нелепая смерть…
Глаза соседки были полны слез, она еще раз тяжело
вздохнула, развернулась и ушла.
От настигшего ужаса, закружилась голова и потемнело
в глазах.
Я присел на диван напротив того окна, откуда ночью
доносились крики.
Теперь, я так возненавидел себя, что мне захотелось
поменяться с ним местами.
Мне было нечем дышать. Как странно. Какая низость.
Сама мысль, что никто не вышел помочь ему, в том
числе и я, была настолько зловонной, что я стал
противен сам себе. Нам было проще признать его
«пьяницей», чем просто человеком, которому стало
плохо и нужна была помощь.
Ведь, так проще жить, никуда, не вникая.
Я прикрыл лицо руками и прошептал:
– Его убили мы, общество – равнодушных…