В целях экономии места я опущу в этом рассказе обстоятельства, которые однажды уже порядком лет тому привели меня к воротам одной воинской части, расквартированнной в пыльной среднеазиатской степи в нескольких десятках километров от афганской границы. Шёл 1984-й год.
Всё было, как полагается: нестерпимый узбекский летний зной, узенький пересохший арык вдоль белой саманной стены, наглухо закрывавшей от посторонних взглядов внутреннюю территорию, тронутые ржавчиной типичные решётчатые армейские ворота, покрашенные выгоревшей на солнце голубой краской с непременными красными звездами на каждой створке и массивным висячим замком на внушительной цепи, запиравшими проезд.
Рядом с воротами, как и положено, находился КПП. Я поднялся по двум щербатым ступенькам, толкнул дверь и оказался в узеньком коридоре. Справа, за мутным, треснувшим стеклом виднелась голова дежурного.
- Добрый день. Моя фамилия - .... - Я назвал себя.
- Здравия желаю! - Мгновенно отозвался молоденький сержант, - Вы к кому?
- Меня должен встретить подполковник Сергеев, - ответил я.
- Секунду! - отозвался сержант. Он снял трубку местого телефона, набрал короткий номер и тут же коротко и чётко доложил кому-то на другом конце провода, что на КПП находится такой-то гражданин, который ожидает начальника политотдела.
- Он сейчас подойдёт! Подождите минутку! - обратился ко мне сержант, положив трубку на рычаг.
Я кивнул и не желая вновь выходить под палящие солнeчные лучи, отошёл на шаг от окошка дежурного и огляделся.
И сам узкий коридорчик, выходящий, видимо, во двор на территории части, и каптёрка дежурного, и его кургузый стол за треснувшим стеклом, и само стекло - всё было покрыто мелкой белой придорожной пылью, нанесённой сюда с улицы. Эта пыль была здесь обязательным элементом обстановки, непременным атрибутом, настолько обычным и неизбежным, что на неё, видимо, уже давно никто не обращал никакого внимания.
И эта пыль, и более, чем скромные, интерьеры КПП, и видневшаяся за окном разбитая грунтовая дорога, такая же пыльная, как и всё остальное, наводили на мысли о полной заброшенности этого места и этого несчастного гарнизона, где я теперь оказался. Людей не было видно. Кроме душной и пыльной тишины вокруг меня не было ничего и никого.
Вскоре дверь в противоположном конце короткого коридорчика громко скрипнула, и в образовавшемся проёме показалась голова в фуражке. Лица разглядеть было невозможно из-за яркого солнечного света.
- Вы такой-то? - спросила голова в фуражке, обращаясь ко мне.
- Я!
- Проходите! - коротко и энергично произнесла голова и, обращаясь к дежурному сержанту, тем же энергичным тоном добавила:
- Пропустить!
Через мгновение мы уже быстро шагали по обочине той самой пыльной дороги, начало которой я видел из окна КПП, стараясь держаться поближе к белёным столбикам чахлых высоких пирамидальных тополей, росших вдоль дороги по обеим сторонам.
Мы направлялись в клуб.
По дороге я успел рассмотреть моего провожатого.
Подполковник был среднего роста, с гладко выбритым широкоскулым лицом, приобретшим под пронзительным южным солнцем характерный серо-пепельный оттенок.
К моему удивлению, он был одет по всей форме, в рубашке, с галстуком, и даже пахнул каким-то приятным одеколоном, явно привозным, не отечественным.
По всему было видно, что удушающая жара была ему привычна настолько, что он не обращал на неё ни малейшего внимания, но взглядывая на меня, он понимающе улыбался и прибавлял извиняющимся тоном:
- Сейчас придём, уже рядом, потерпите! Знаю, что жарко!
Через несколько минут мы подошли к дверям высокого дощатого сарая, по обе стороны от которых торчали облупившиеся стеклянные таблички, извещавшие, что это и есть клуб воинской части с таким-то номером.
Внутри было душно и пыльно, как и везде вокруг, однако плотно задёрнутые шторы на окнах создавали иллюзию некоторой прохлады. Всюду - на полу, на стенах, на невысоком колченогом подиуме, служившем здесь сценой, лежала мягкая, белая, въедливая узбекская пыль. Спасения от неё не было нигде.
Клуб, если его можно было так назвать, представлял из себя довольно просторное, пустое помещение редкой неухоженности и неубранности. Он был больше похож на склад, из которого вывезли всё содержимое, кроме нескольких рядов наполовину сломанных кресел, сдвинутых в дальний угол.
На пустой сцене торчал деревянный стул. Больше не было ничего, если не считать полинявшего лозунга "Слава Советским Вооружённымм Силам!", уныло висящего под самым потолком. От времени верхний край правой половины лозунга оторвался от гвоздя, на котором висел, и сложившись, закрыл собой нижнюю часть, так что о содержании транспаранта можно было судить только интуитивно.
- Ну - вот наш клуб! - сказал подполковник немного виноватым голосом, при этом широко разведя руками, и заметив, как я грустно вздохнул, добавил:
- Да вы не волнуйтесь! Ребята тут за полчаса сделают такую приборочку, что всё будет, как в Большом театре! Нам не впервой!
Я с недоверием покачал головой, а неунывающий Сергеев уже громко командовал, повернув голову к дверям, через кoторые мы только что зашли:
- Эй! Кто там есть? Ко мне!
На улице послышались чьи-то торопливые шаги, а затем в дверях появилась чья-то тень. Через мгновение перед нами стоял навытяжку солдат и, приложив руку к пилотке, докладывал:
- Рядовой Иванов!
- Вольно! - Нетерпеливо скомандовал подполковник и совсем другим, неофициальным тоном спросил:
- Слушай, Иванов, кто сейчас в части свободен? Нужны несколько человек на приборку. Срочно!
- Так все - там! - Неуверенно ответил солдат, кивком головы указывая куда-то в сторону, позади себя,. Он, видимо, хотел ещё что-то добавить, но подполковник быстро перебил его:
- Отставить! Ясно... И, немного подумав, продолжил:
- А эти бандиты ещё здесь? Серый и этот, как его...
- Мохнатый? - спросил солдат
- Точно! Мохнатый! - тут же согласился подполковник и добавил:
- Тут они?
- Серого видел пять минут назад, а Мохнатого нет, но могу поискать!
- Поищи! И позови Серого! Скажи - я прошу! Понял?
- Так точно! Понял, товарищ подполкновник! Разрешите идти?
- Подожди! Сейчас беги в политодел, там доложишь дневальному, что я послал. Возьмёшь у него новый транспарант вместо этого, рваного, видишь?
И подполковник указал на выгоревшую, порванную розовую тряпку на стене под потолком. Там же возьмёшь стремянку, потом найдёшь Серого и бегом сюда! Вопросы есть?
- Никак нет, товарищ подполковник!
- Иди!
Солдат снова приложил руку к пилотке и исчез, а Сергеев повернулся ко мне и с улыбкой сказал:
- Ну вот, сейчас всё будет в порядке! Только вы - это, не удивляйтесь если что... Добавил он странную фразу.
Через несколько минут я понял, что он имел в виду.
В "клуб" зашли двое. Одним был наш недавний знакомый солдат Иванов. В руках у него был плотно свёрнутый рулон кумача, очевидно, тот самый новый транспарант.
А вот второй....
Вторым был человек лет 30, в десантной майке, бледно-жёлтой панаме и тропических камуфляжных штанах, заправленных в высокие шнурованные ботинки.
На поясе у него висел нож в ножнах, показавшихся мне деревянными. Нож был необычно большим. Но не сам нож, не экзотический вид вновь пришедшего, даже не его почти двухметровый рост буквально сразу же привязывали к нему внимание.
И даже не необычайно развитая физически фигура этого двухметрового человека, фигура, поражавшая не подчёркнутой рельефностью мышц, а скрытой, природной дикой силой и пружинящей ловкостью всего огромного, отлично сложённого и скоординированного тела.
Самым необычным, никогда прежде невиденном мной, было выражение его лица, если вообще это можно было назвать лицом: глаза, нос, уши, щёки на нём, конечно были.
Но они никак не складывались в общую картинку. Они были как-будто отдельными элементами. Существовали сами по себе.
Это лицо невозможно было назвать красивым или уродливым. Его нельзя было никак охарактеризовать. И совершенно невозможно запомнить.
Этому лицу не шли никакие эмоции - ни улыбка, ни гнев, ни удивление, казалось, были ему совершенно не свойственны. Это лицо было лицом автомата.
- Слушаю, товарищ подполковник! - глуховатым голосом обратился незнакомец к Сергееву так, как-будто меня здесь не существовало. Он меня не видел. И даже не знал, что я есть, хотя я стоял в метре от него.
Реакция подполковника показалась мне необычной. Резкий и решительный, он внезапно сменил свою обычную манеру разговора и обратился к нему совсем не так, как только что разговаривал с солдатом.
- Слушай, Серый, не в службу, а в дружбу - помоги! Видишь - никого сейчас нет, все - сам знаешь, где, а вечером мероприятие наметили тут, гости будут из Питера, надо бы порядок навести, прибраться, и эту х..ню снять нахер! Неудобно перед людьми! И он показал на злосчастный транспарант под потолком.
Серый слушал, никак не выдавая своих эмоций, если они вообще у него были, изредка мигая оловянными глазами.
- Иванов! Прежним командным голосом скомандовал подполковник, - где стремянка, мать твою так! Забыл?
- Никак нет, товарищ подполковник! - тут же откликнулся солдат с кумачом в руках, - нет стремянки! Весь политотдел перерыли - нет! Кто-то взял, наверное!
- Б...дь! - зло выругался Сергеев, но тут молчавший до этого Серый снова подал голос:
- Да х..ня эта стремянка! Так повесим! Я пойду, Мохнатого поищу, он где-то тут ходит. И повесим, не проблема! И приберёмся! К вечеру успеем.
С этими словами он повернулся и исчез в дверях.
- А почему вы все называете его Серым? У него что - имени нет? - спросил я обращаясь к подполковнику.
- А хер его знет, как его зовут! - отмахнулся Сергеев, - они нам не подчинаются. Нам знать не положено! У них своё начальство!
Я с удивлением посмотрел на подполковника.
Он в свою очередь взглянул на меня и встретив мой недоумевающий взгляд, нехотя ответил:
- Это - разведка! Спецназ Генштаба. Они нам приданы на время. Сами приходят, сами уходят, мать их ети! Бандиты!
- Почему бандиты? - с улыбкой снова спросил я.
- Ну а кто же они? Вы в курсе, что такое глубинная разведка? Нет? Они втроём-вчетвером уходят по тылам, а там потом две недели отстраиваются и хоронят.
Диверсанты, мать их!
- Втроём-вчетвером? - переспросил я с недоверием
- Конечно! А сколько их надо? Да у них там каждый хорошего взвода стоит. А то и двух! - вздохнул подполковник, утирая пот со лба.
- Потому и бандиты! - закончил он, - Стрелять, взрывать, минировать, - сколько угодно. А больше ни хера не умеют! Уставы не для них писаны!
За нашей спиной вновь послышались лёгкие шаги. Я обернулся. В клуб вошли двое. Одним был уже знакомый мне Серый, другим его спутник, примерно такого же возраста парень, чуть пониже ростом, но с откровенно атлетической фигурой, голый по пояс, черноволосый, выбритый до синевы. При первом же взгляде на него я догадался, что это и есть Мохнатый. На его широкой, развитой груди виднелась густая растительность. В руке у Мохнатого были зажаты молоток и несколько гвоздей.
Они подошли к нам.
- Давай сюда! - обратился к солдату Серый, указывая на кумачовый свёрток.
Солдат беcпрекословно передал ему свою ношу.
- Так стремянки нет, не нашли - попытался он сказать, но Мохнатый равнодушным тоном перебил его:
- Да и х.. с ней! На хер она нужна?
Он был явно не русским, но говорил по-русски без малейшего акцента, пользуясь исключительно матом и его производными.
- Серый, давай, становись, нахер, - скомандовал он.
Серый равнодушно подошёл к стене вплотную, оперевшись на неё огромными руками.
Мохнатый легко разбежался и, как пушинка, взлетел ему на плечи! Я был изумлён! такой лёгкости и чистоте мог бы позавидовать любой высококлассный гимнаст.
Здесь же это шутя исполнил детина весом не менее ста килограмм, в камуфляжных штанах и тяжёлых армейских ботинках.
Он с комфортом разместился на плечах Серого и вскоре со стены полетел на пол старый облезлый транспарант. А затем раздались сильные удары молотка.
Левая половина свежего, ярко-красного кумача была накрепко приколочена к стене.
Мохнатый спрыгнул так же легко, как и забрался перед тем на плечи своего товарища. Они перешли в противоположный конец подиума и повторили операцию.
Серый стоял у стены, Мохнатый не его плечах ловко орудовал молотком, завершая работу.
В этот момент , в процессе наблюдения за ними, мне на ум пришло вдруг неожиданное, но очень точное сравнение.
Движения этих двоих мне напомнили движения больших кошек. Они были такими же мягкими, гибкими, расчётливо ловкими и полными скрытой мощи.
Это были движения людей-машин, людей-автоматов, естественные так же, как они были естественны в животном мире. И потому они были завораживающе страшными.
И слова подполковника о рейдах этих людей по тылам противника приобрели для меня теперь совсем другой смысл. Тех, к кому в тыл уходили эти люди, можно было от души пожалеть.
Установка транспаранта близилась к концу.
Внезапно я услышал глуховатый, равнодушный голос Серого, обращённый к своему товарищу:
- Эй, там, наверху, слезай нахер!
- А что случилось? - лениво отозвался сверху Мохнатый, заканчивавший в этот момент прибивать правый угол кумачовой полосы.
- Слезай нахер, тем же тоном повторил Серый! Ты мне, кажется, ключицу сломал, сука.
- Ладно, подожди, сейчас! - так же лениво отозвался Мохнатый. Он вколотил последний гвоздь, ловко спрыгнул на пол и посмотрел на покрасневшее плечо Серого.
- Дай посмотрю! - сказал он, обращаясь к товарищу.
Мохнатый помял eму плечо, надавил на что-то и скучно добавил;
- Нет, это не перелом, это вывих, уже вправил, не ссы!
- Ладно, проворчал Серый, потирая плечо, и обращаясь к подполковнику, добавил:
- С тряпкой - всё! Что ещё сделать?
- Да ладно! Лечись лучше! - сказал Сергеев, - вам же уходить скоро!
- А, х...ня! - Небрежно отмахнулся Серый! Чего делать-то??
Заканчивая эту историю, скажу только, что эти двое мужиков, не торопясь, за один час, до блеска вычистили клуб, поставили на место все кресла, а потом притащили откуда-то с улицы стол и стулья в президиум.
Ни жара, ни работа не оказывали на них никакого влияния. Они этого просто не замечали.
Закончив всё, они ушли так же внезапно, как и появились, кивнув на прощание подполковнику и по-прежнему не замечая меня.
- А в каком они звании? - обратился я к Сергееву.
- А х...й их знает! - рaздрaжённо ответил он. Говорю же - не положено нам ничего знать про них! Серый вроде, представлялся капитаном, а кто он на самом деле - хер разберёт!
И тут же, меняя тему, закончил:
- Ну что, готов клуб? Устраивает вас?
- Конечно! - сказал я, - совсем другое дело теперь!
- Ну и слава Богу! Пойдёмте, я провожу Вас до КПП, - сказал подполковник. Он выглядел немного обескураженным, и мнe казалось, я понимал причину его расстройства.
Он был не властен над этими людьми. Он как-будто зависел от них, и его подполковничьим погонам это явно претило.
Вот таким был мой первый и единственный опыт "знакомства" с таинственным спецназом ГРУ ГШ.
И сказать по правде, встретиться с этими людьми ещё раз мне не очень хочется.
Я бы не вспомнил сегодня об этой давно забытой истории, но, просматривая очередные новости с бунтующей Украины, наткнулся в одном из сообщений на упоминание спецназа ГРУ, якобы участвовавшего в штурме воинской части в Мариуполе два дня назад. Того самого штурма, который был отбит украинскими военными с потерями для нападавшей стороны.
Прочитал, вспомнил Серого и Мохнатого и подумал, что как бы низко ни упал уровень Российской армии по сравнению с Советской, как бы ни изменились люди с тех пор, но всё же не настолько, что бы настоящий спецназ ГРУ ГШ МО РФ не взял эту несчастную воинскую часть за десять минут, развесив отважных украинских офицеров на заборе и на воротах.
В честь и на добрую память о Советском Союзе.