- Китару, Китару! “Кенгуру” запрашивает посадку. Да, что вы там, вымерли что ли?
Из наушников выплыло подщелкивающее мычание, преобразовавшееся в механический голос автопереводчика.
- Китару на связи. С кем имею честь?
- Старший капитан, Александра Шельски. Разведпатруль, запрашиваем посадку.
- Цель прибытия?
- Лестор Куб и дозаправка. Экипаж семь, время не ограничено, декларация Содружества подтверждена. Допуск Сель 485 Абсолют.
- Посадка в четвертом секторе резерва. Санконтроль обшивки. Экипаж будет базироваться на Китару?
- На борту, но выход возможен.
- У нас в первый раз?
- В первый.
- Выход позволен. Удачно расслабиться. Гостям мы всегда рады.
- И на том, спасибо.
“Кенгуру” плавно опустился на серое, почти зеркальное поле порта. Сработал адаптер, корпус корабля последний раз вздохнул и замер. С трех сторон подкатили чистильщики санконтроля и принялись за дело. Пока они трудились, я лениво наблюдала за сиреневым китарианским закатом, с удовольствием поглаживая рабочий стол панели управления.
Редкая удача, “Кенгуру” предел мечтаний любого, не корабль, а просто сказка какая-то! Семь степеней свободы системы рулевого управления, корпус из сплава, добываемого на Цезарионе, усложненная система прыжка, с интегральной адаптацией характеристики данных, универсальная система жизнеобеспечения, плазмооборотный двигатель…а дизайн!
Ням-ням. Я же говорю, просто сказка какая-то. Даже внутренние отсеки, несмотря на больше чем лаконизм содержания, просто предел комфорта, для таких как я, космических бродяг, напрочь забывших, что такое теплый семейный очаг. Да, старушка Земля… что-то из области приятных воспоминаний.
После окончания академии, а времени с той поры прошло достаточно, мне пришлось посетить землю обетованную всего пару раз, да и то, на слишком короткий промежуток времени. Так, успела слегка взбодрить память родными пейзажами из салона оптера.
Первый раз…как быстро бежит время. Да, это было почти семь лет тому назад, тогда пришлось сопровождать дипломатическую миссию с Эльды. А второй, пару месяцев назад, когда меня собственно вызвали для замены старой, почти убитой посудины, на это технократическое чудо, и вручение еще одной нашивки, на выцветший рукав моей форменной куртки.
Земля выглядела такой знакомой и чужой, люди пафосными и суетливыми. Наверное, так всегда бывает, когда возвращаешься куда-то, например, в детство. Здесь все знакомо, но уже не твое, и теперь ты лишь гость на этой древней, уставшей жить Земле. Все изменилось, рассветы стали чужими, они словно впитали цвет и острый привкус металла, который незримо присутствовал во всем.
С детства, мечтая служить в разведпатруле, я была просто одержима этой идеей, но в войска такого плана, женщин брали неохотно. Здесь я проявила невероятное упрямство и настойчивость. Все те качества, которые ранее считались моим самым большим недостатком, потому как проявлялись обычно в негативном подтексте.
Как все нормальные люди, предки хотели видеть меня балериной, ну, или на крайняк скрипачкой, но я с невероятным упорством попадала себе в глаз смычком. Профессор, великое светило классической музыки, к которому меня привели на прослушивание, в сердцах воскликнул…
- У вашего мальчика великое будущее! Вы посмотрите, как он стоит!
Все, смертный приговор Бетховену был подписан. К тому времени у меня уже отрасли два мышиных хвостика, и я считала себя офигенной красоткой. Профессор был неправ, не разглядев во мне такие достоинства. К тому же перспектива стать Гудини, каждый день распиливающим свою подружку, совсем не грела. Нежно розовый цвет пуантов вызывал у меня противоречивые чувства… Ладно, это было небольшое лирическое отступление.
Все же, закончив академию, и, получив диплом, как это часто бывает, я втрескалась по самые уши. Мне так и пришлось бы навсегда и рассталось со своей мечтой, если бы не его величество случай. Любимый мой, был историком. Такие, подлец, истории рассказывал, что я, развесив уши, готова была слушать его день и ночь, лишь бы все это длилось.
Он довольно часто гастролировал по раскопкам, и привозил оттуда всякие любопытности. Раньше я и не подозревала, что древняя история Земли, столь интересна и таинственна. Моя жизнь протекала в бесконечной физической подготовке, математике, астрофизике. А тут такие страсти. Я таяла просто как ванильное мороженое в вафельном стаканчике, слушая его сказки.
Курсантом я была не самым стойким, все приходилось повторять, переделывать по сто раз, в общем, не до мифов было. А тут для меня открылся целый мир. Взлеты и крах величественных империй, невероятные открытия, в общем, заслушаешься.
Только однажды, с другого конца земли пришло сообщение, в котором любимого Семочку, поздравляли с рожденьем прелестной дочурки Электры. Я даже не сразу дотукала, что Семочка, это ни кто иной, как мой драгоценный Соломон, и именно у него родилась дочурка на северном полюсе, и самое интересное, что я тут была ни причем.
Когда же прозренье, наконец, снизошло на меня, лишилась вообще всякого соображения. Единственное, на что у меня хватило ума, это, не дожидаясь возвращения несостоявшегося суженного с очередного рандеву, собрать вещички, и сбежать на подтверждение статуса “охотника”.
Вместе с сообщением для счастливчика Соломона, пришел вызов с Синтетической Базы. Постарался мой джидай по выживанию. Он, мягко говоря, недолюбливал меня, и в усердии своем, никак не мог угомониться. Наверняка ведь знал, что у меня нежное домашнее существование, вот и решил, гордыню свою потешить, подкинув мне какашку.
Если бы я отказалась от подтверждения статуса, и не явилась на базу…все, прощай мечта! И полковник Соммерсет был бы неприлично счастлив, потому, что считал, бабам в космосе делать нечего, а в разведке тем паче. Когда я прибыла на базу в самых растрепанных чувствах и какой-то особой безнадегой во взгляде, старый лис неприлично обрадовался, и постарался достать меня до самых печенок, применяя все свои бесовские ухищрения, на которые он один в целом мире, только и был способен.
Эффект получился обратный. Загнав меня в угол, он разжег в душе моей такой огонь злости, что былой блеск вновь вернулся в мои потухшие очи, и истребить его теперь было никакой возможности. Возвращаться было некуда, обычная жизнь перестала для меня существовать, вместе со своими прекрасными сказками древнего мира.
Соммерсет предпочел загрузить меня в самые малоприятные места вселенной, воткнув в команду чокнутых головорезов. Я бы сбежала оттуда с превеликим удовольствием, будь на то моя воля. Каюсь, драпала бы дальше, чем видела. Но бежать-то как раз было не на чем, и тут про меня опять вспомнил его величество случай, и распорядился по-своему.
Капитан, командир головорезов, псих жуткий, загнал своими ненормированными армейскими амбициями всю команду на Бета-Пси в адскую мясорубку, и, потеряв большую часть своих людей, сам остался лежать в пластиковом кульке, под высоким живописным камнем. А мне, как единственному оставшемуся в живых представителю офицерских шевронов, пришлось расхлебывать все последствия его неудержимой тяги к победе.
Ну, не могла же я опуститься до соплей. Так что пришлось отвоевывать авторские права на жизнь для себя, и горстки обезумевших от боли и крови, далеко не оловянных солдатиков. Может, удача ко мне была неравнодушна, а может опять случай. У меня все получилось, я смогла вернуть остатки команды на базу, прихватив, заодно и пакетик с бравым капитаном, за что получила скромный нагоняй от командования. Плюс поощрение в виде новых шевронов, и официального статуса “охотника”.
Карьера моя продвигалась зло и быстро. Может я и разучилась мило улыбаться, зато команда у меня что надо. Понимают с полуслова, я уверена в каждом из них, как в самой себе. Даже Дрекер, звавшийся Зеленкой, за свое чрезмерное обожание ботаники, стал почти родным.
Зелень оказался в нашей команде, всего несколько месяцев назад. Он был прислан вместо Крита и нашего общего любимчика Елкина, погибших на крошечной черной планетке, под названием Шляпа Фокусника. Да, видать, у того, кто присвоил имя этой планете, было чувство юмора, чернее чем ночь.
Сюрпризы, доставаемые из этой шляпы, были кровожадным адским отродьем, нормальному человеку такое даже в кошмарном сне не приснится. Здесь не лишним был бы экзорцист и чудотворный крест, но вряд ли заклинания и высший знак произвели впечатление на местных обитателей. От Крита и Елкина, ни осталось ничего. Ни единого клочка ткани для образца ДНК, а в центральном архиве их образцы почему-то не числились, с рядовыми такое случалось.
Все это было тяжелым ударом, а тут еще Зеленка, сразу после академии, еще совсем мальчишка. Но приказы обсуждать не принято. Он справляется со своими обязанностями и готовит на удивление неплохо, так что мы уже смирились с его присутствием.
Дрекер, со всем своим юношеским рвением и желанием во что бы то ни стало угодить, пытался даже поначалу создавать уют на нашей старушенции “Клио”, приносил цветочки в кают-компанию, которые ухитрялся выращивать где-то в закоулках техотсека. Сочинял новые блюда из набивших оскомину, безвкусных полуфабрикатов.
В общем, парень с огоньком. Но я запретила ему эти вольности, привыкать к хорошему, это лишнее. Зелень отличился в последнем рейде на Татуру. Наша развалюха “Клио”, больше похожая на керогаз, нежели на последнее слово техники, во время прыжка чуть не развалилась по швам, а Дрекер быстро вник в ситуацию, пошаманил над железом, договорился с компьютером и справился с неполадками. Так что если бы не он, не бороздить нам сегодня просторы вечного космоса на новеньком “Кенгуру”, с 7 степенями свободы системы рулевого управления.