11.
От возбуждения руки у Аркантова тряслись – он делил деньги, раскладывая купюры на три кучки, будто карты сдавал:
- Значитца так: тебе – тебе – мне, тебе – тебе – мне…
Викентий Витальевич полностью расплатился, как и договаривались. Работа «Серому» понравилась: глядя на мозаику, он щурился, облизывал полные красные губы, тер лысину ладонью, предвкушая, как удивятся гости нереальной красоте, как будут спрашивать, где это он таких мастеров в наше время нашёл? А денег было действительно не жалко, да и не привык он их считать.
- Тебе – тебе – мне, тебе – тебе – мне, - ворожил над столом Лёня.
Художники сидели в мастерской Андрея.
…Викентий Витальевич, вдохновленный мозаикой на стене, решил ещё провести подсветку воды в бассейне, - так, чтобы вода светилась то голубым, то белым, то красным цветом. Для этого у дна в стены требовалось вмуровать светильники, которые и обеспечат цветомузыку в зависимости от настроения хозяина. Но эту работу сделать нынче было не так просто: стены уже выложены черной плиткой и надо каналы штробить, да не нарушить гидроизоляцию.
Нанять солидных работяг – не получится, работа так себе, переделка недоделки, много не заработают, а время потеряют. Пришлось договориться с электриком из ЖЭКа, да и то – сам он штробить каналы не хотел. «Это уж вы узбека наймите, они по камню-то любят работать. А я кабель и светильники после поставлю… Ну вот так как-то … - с неудовольствием соглашался Леонтий Бухнов, жэковский мастер электропроводки. – Ну и аванец, каэшно, чтобы руки это… не тряслись».
На том и порешили. Так что «открытие» бассейна откладывалось ещё на неделю.
А пока Вика любовался мозаикой. Эти прекрасные, обнаженные, нежные мальчики, тянущиеся друг к другу, чувственные, красивые, и ревнивец, выглядывающий из-за вьюнков, волновали Вику до замирания сердца, до испарины, когда хотелось сбросить с себя, наконец, одежду, которая стесняла и мучила тело, и дать ему волю - любить и наслаждаться.
Тут надо отметить, что Викой звали Викентия Витальевича с детства. Рассказывали, что мама уж очень хотела девочку, но родился мальчик, а она всё никак не могла смириться с такой несправедливостью, и лет до трёх наряжала его в платьица и блузочки, с удовольствием расчесывала локоны, спадавшие до плеч, покупала сыночку куклы, в которые Вика с удовольствием играл…
- Тебе – тебе – мне, тебе – тебе… Мне!
Лёня шлёпнул с размаху последнюю купюру на свою кучу, и она, скользнув в сторону, утянула ещё несколько за собой.
- Ну вот – всем поровну! Как и договаривались, всё по-честному. Эх, ребята, вот ведь свезло, так свезло. В наше-то время такие бабки срубить! А? Ай да мы!
Лёня взял соскользнувшие деньги и спрятал в маленький кармашек барсетки. «Это на независимость, - объяснил он друзьям. – Остальное Валюхе на хозяйство… А куда денешься? Не канючить же потом».
Андрей при дележе чувствовал себя не совсем удобно: всё-таки готовить раствор - не мозаику класть, но ребята его возражения и слушать не хотели.
- Чего там, - басил Вася, - все работали. Каждый на своем месте. И нечего бухгалтерию разводить.
Козунеткин сгрёб свои со стола, и сунул всю пачку в задний карман джинсов.
Андрей ладонями поправил рассыпанный веер красных бумажек и отнес на другой стол, к компьютеру, чтобы здесь не мешали.
А на этом столе появилась бутылка «Пять озер»; из холодильника Андрей достал, разделанную заранее, селедочку в белых колечках лука; на плитке в алюминиевой кастрюле варилась, булькая, картошка.
Вася скрутил «пяти озерам» головку, и пока разливал, ребята подцепили вилками по кусочку залома.
- Ну, мужики, как говорится, - с завершением! – поднял стопарь Лёня.
Чокнулись. Выпили. Закусили.
- Хорошо пошла! – Вася прислушался, как потекло по жилкам тепло «пяти озер». – Но я бы этого пидора всё-таки утопил. В его же бассейне.
- Какой-то ты не толерантный, Вася. Люди разные бывают. Он же вот не хочет тебя убить за то, что ты, Василий Козунеткин, не такой, как он. Ведь для него – ты другой. Он же тебя терпит, и даже вот – денег дал заработать, чтобы ты ни в чем себе не отказывал… А ты - утопить…
- Не, противный, - не унимался Козунеткин.
- Да грех-то грехом нельзя уничтожить. Усугубишь только, - возразил Андрей.
- Ладно вам философствовать. Вась, давай по второй, а то организм как-то трепещет.
Козунеткин наполнил стопари.
А Лёня продолжал:
- Чтобы, значитца, не оставляла нас удача, чтобы целы были руки и головы… Будем, ребята, здоровы!
В кастрюле бурлящая вода приподняла крышку и пролилась на плитку, где зашипела пузырями.
Андрей взял вилку и потыкал клубни, – картошка оказалась почти готова.
- Минут пять ещё, - сказал.
- А у тебя, Лёня, у самого сыновья растут… Подумай, - волновался Вася, недоумевая, почему так устроена жизнь, с таким неправильным прогибом в черную бездну, в черный квадрат бассейна Викентия Витальевича…
- А я им на что? Я – отец, от меня и зависит, какими вырастут. Пусть только попробуют мне внуков не настрогать!
Выпили и по третьей. И картошечка сварилась, – поплыл по мастерской, словами непередаваемый, дух крепкого мужского застолья…
Продолжение следует. http://www.proza.ru/2014/04/17/1538