Ластоногий рассвет расплескал светоносную синь,
крокус солнца расцвёл и коснулся ресниц эдельвейса,
в стаде крымских оленей все ланки с очами богинь,
и роскошный самец с мудрым взглядом и властностью Зевса.
Вот что надо запомнить навеки и свято беречь,
встреч таких удостоен не каждый, нагрянувший с ходу:
почему-то всегда поэтичной становится речь,
если я говорю о яйле, восхваляя природу.
Разве словом удержишь тот зыбкий закат над горой
или ветер в ромашках, чью прелесть боится стопа мять?
Только память вольна воскресить все, что было порой,
и стихи я пишу, словно те узелочки, – на память.
Мы прочтём их с тобой по прошествии лет, да и зим,
вспомним юность, плато, вспомним бриз и волнение сердца, –
и в короне ветвистой пред ланками, неотразим,
благородный олень встанет, взглядом сверкнув Громовержца.