Здравствуйте, я преподаватель и я не люблю детей. Вижу ваши округлившиеся глаза, предчувствую ваши вопросы: «А как можно преподавать тогда?». Я поясню.
То, что я не люблю детей, не значит, что я предвзято к ним отношусь. Не значит, что я встречаю и провожаю их злобными взглядами. Не значит, что я не люблю, когда ко мне в гости приходит моя подруга со своим трехлетним сыном.
То, что я не люблю детей, означает лишь то, что во мне нет изначальной всепоглощающей любви к детям вообще. Знаете, вот эта априорная любовь к малышам. Вы же наверняка встречали девушек, женщин, бабушек, которые на любого мало-мальски симпатичного ребенка начинают пускать слюни. А может, он не хочет, чтобы вы пускали на него свои слюни? Может, он не хочет, чтобы вы спрашивали его, кого он больше любит – маму или папу. Может, он не хочет, чтобы вы спрашивали его: «А где у тебя носик? А где у тебя ушко?». Он вас знать не знает, почему он должен вам показывать, где у него нос!
Опять же, этого пристального внимания заслуживают обычно только симпатичные малыши. А почему не удостаиваются ваших слюней малыши несимпатичные? Почему вам неинтересно, где у него носик? Несимпатичные малыши вынуждены уткнуться своим несимпатичным носом в окошко и не получить ваших восхищенных взглядов. А симпатичные малыши весело болтают ножками, пачкают мои новые джинсы, а их мамочки под моим укоризненным взглядом пожимают плечами и говорят: «Это же ребенок». Мадам, это жеребенок, а не ребенок. «Ребенок» - это не оправдание.
У меня нет нелюбви к детям. В ребенке я вижу, прежде всего, Человека. И если этот трехлетний человек пинает меня своей трехлетней ножкой, весело хохочет, а с маминого молчаливого одобрения пинает меня ножкой еще раз – с чего я должна испытывать к нему чувство любви? «Это проблема воспитания, - скажете вы. – Ребенок не виноват, что его так воспитывают». Хорошо, но от того, что он не виноват, я не стану его любить. Мы же не оправдываем преступников тем, что их не так воспитали когда-то? У вас же не просыпаются к ним от этого факта добрые чувства?
Мне вспоминается случай, как мы с моей тетей зашли к ее знакомым. Мне было около восьми лет, а дочке знакомых – два с половиной года. И эта «ути-пути, какая симпатичная девочка» решила, что будет забавно поколотить мне по руке какой-то металлической игрушкой. Я не скажу, что я исстрадалась от боли, но это было весьма неприятно. Я попросила ее этого не делать, на что ее родители с блаженными от счастья, что у них такой развитой ребенок, лицами, сказали: «Ну она же просто играет». Больше всего мне в тот момент хотелось, чтобы это маленькое чудовище так же поиграло и с ними. Не знаю, во что выросла эта девочка, но надеюсь, что бить людей металлическими предметами не вошло у нее в привычку. Кстати да, это было очаровательное существо с кудряшками и с большими карими глазами. Если бы встретили ее на улице (в магазине, в транспорте), вы бы обязательно состроили свою умилительную рожицу.
Я уже упоминала, что у меня есть подруга с трехлетним сыном. Это активный, очень активный ребенок. Но он ни капли меня не раздражает. Думаю, он никого не раздражает. Наверное, потому, что он знает, когда можно проявлять активность, а когда нельзя. Он знает, что на детской площадке он может стоять на ушах; он знает, что в пресловутой маршрутке он должен сидеть спокойно, пока мама (если погода сырая и на улице грязно) надевает ему на ботиночки – молодые мамы, возьмите на заметку – бахилы.
Я не говорю сейчас, что из детей, болтающих ножками, непременно вырастут плохие ребята, пинающие ножками уже в берцах людей в подворотне. Я говорю, что я не люблю детей. И никто не обязан любить ваших детей, если они досаждают или мешают. Можно любить человечество – и при этом не любить отдельно взятых людей. Даже если эти люди – трехлетние очаровательные малыши.
P.S. Дети меня любят. Уж не знаю, почему.