Сегодня наш медиум вызвал дух знаменитого римского поэта Горация
(65-8 до н. э.) и начал беседу так:
М.– Уважаемый Учитель! Не удивляйтесь, что я Вас, поэта, называю Учителем.
Просто не знаю, как к Вам правильно обращаться. Ваш соотечественник философ Сенека (родившийся через 12 лет после того, как Вы покинули этот мир) в своих «Нравственных письмах к Луцилию» каждое письмо начинает со слов: «Сенека приветствует Луцилия!». И это звучит гордо! А если я начну: «Михаил приветствует Горация!», это прозвучит развязно, чтобы не сказать – нагловато.
Мой современник знаменитый поэт Иосиф Бродский в своем письме обращается к Вам запросто: «Мой дорогой Гораций» и на ты. Полагаю, это естественно: какие могут быть церемонии между двумя великими поэтами! Ведь он – лауреат Нобелевской премии, а более высокой литературной награды на земле пока не придумали. Бывает, правда, иногда берешь книгу, получившую всякие награды, и чувствуешь не восхищение, а скорее, недоумение. Недаром писал другой русский поэт (никогда ничем не награжденный): «Чины людьми даются; а люди могут обмануться». Да, люди и обманываются, и обманывают. Но не в случае с нашим нобелиатом. Он свою славу заслужил и творчеством, и судьбой. А люди «в славе видят самое прекрасное, чего может достигнуть человек, золотое руно избранных», по выражению А.Шопенгауэра, (которого я тоже, без его ведома, зачислил в свои Учителя).
Итак, Вы письмо от Бродского, конечно, получили и с удовольствием прочитали. И даже, возможно, ответили. Впрочем, его письмо не подразумевает ответа – просто хотелось человеку поговорить с кем-то, равным себе, о том, о сем. А где его найдешь, как не пару тысячелетий назад. Он об этом так прямо и говорит.
Что до меня, то я обычный человек ХХI века, удрученный сложными противоречиями окружающего мира и пытающийся набраться ума-разума, задавая свои, возможно, наивные вопросы умным людям разных стран и эпох. Знаете, я мысленно побеседовал уже со многими десятками мыслителей, и всякий раз убеждался, насколько прав вышеупомянутый А.Шопенгауэр, писавший: «мудрецы всех времен постоянно говорили одно и то же, «а глупцы, всегда составлявшие огромнейшее большинство, постоянно одно и то же делали, –
как раз противоположное; так будет продолжаться и впредь».
Тем не менее, я не оставляю свои попытки в разговорах с мудрыми людьми постигать современную реальность, а потому каждый мой собеседник – для меня Учитель.
Прошу прощения за длинное предисловие.
Итак, Учитель, начну с наболевшего: в нашей бывшей республике, а ныне – соседнем суверенном государстве, Украине назрел политический кризис. Олигархическая верхушка поражена коррупцией, грубо говоря, проворовалась, возмущенный народ столицы взбунтовался, президент не справился с ситуацией и позорно бежал. На волне народного бунта власть захватили другие олигархи, боюсь, не лучше прежних. Общество в стране раскололось, дело идет к гражданской войне, вот-вот прольется кровь. Думаю, в подобном положении дел виноваты власть предержащие, а страдают простые люди. Так было всегда?
Г. – Чтоб ни творили цари-сумасброды – страдают ахейцы.
М.– Значит, всегда. Мир устроен несовершенно, но любой человек все-таки надеется найти в нем свое счастье.
Г. – Не бывает счастья без червоточин.
М.– Что Вы имеете в виду?
Г. – Нет никого, счастливого во всех отношениях.
М.– Ну, конечно, «богатые тоже плачут». Но все-таки им легче жить?
Г. – С ростом богатства растут и заботы.
М.– Бедность тоже не избавляет от забот. Просто это совсем другие заботы. Например, где бы достать денег, чтобы прожить.
Г. – Деньги либо господствуют над своим обладателем, либо служат ему.
М. – Конечно, второй вариант желательней. И бедный всегда хочет стать богатым, а не наоборот.
Г. – Ни дом, ни поместья, ни груды бронзы и золота не изгонят из больного тела их владельца горячку, а из духа его – печаль; если обладатель всей этой груды вещей хочет хорошо ими пользоваться, ему нужно быть здоровым.
М.– И для этого не жалко никаких усилий: следует ежедневно делать зарядку, ходить пешком, возможно, даже бегать.
Г. – Если не бегаешь, пока здоров, придется побегать, когда заболеешь.
М.– Да, иногда приходится. Значит, здоровье – главное условие счастья?
Г. – Если у тебя все в порядке с желудком, грудью, ногами, никакие царские сокровища не смогут ничего прибавить.
М.– Как сказать! Ведь пока у человека ничего не болит, он не замечает своего счастья. Именно отменное здоровье заставляет его желать всего на свете: приключений, завоеваний, богатства, славы, любви прекрасных дам …
Г. – К чему нам в быстротечной жизни домогаться столь многого?
М.– Почему бы и нет?
Г. – Жизнь ничего не дарует без тяжких трудов и волнений.
М.– Это верно. Гоняясь за призрачным счастьем, многие теряют и то реальное, что у них было. Как избежать разочарований?
Г. – Ставь себе лишь достижимые цели.
М.– Но тогда не добьешься успеха и сгинешь в безвестности.
Г. – Прожил не худо и тот, кто безвестным родился и умер.
М.– Вы думаете? Возможно, но так проводит жизнь человек, лишенный амбиций, излишне осторожный.
Г. – Осторожность никогда не бывает излишней.
М.– Неужели во все времена?
Г. – Чтобы жить – будь настороже.
М.– Как это тягостно – всегда быть в напряжении. Наверное, умные люди умеют предвидеть события и заранее принимают меры.
Г. – Человек не в состоянии предусмотреть, чего ему должно избегать в то или иное мгновение.
М.– Как же быть?
Г. – Что будет завтра, бойся разгадывать, и каждый день, судьбою нам посланный, считай за благо! Кто знает, добавят ли боги завтрашние времена к прожитым дням?
М.– Увы! Но пока человек жив, он всегда надеется на лучшее будущее. На счастье, которое ждет «там, за горизонтом», как пелось в когда-то популярной песне.
Г. – Непродолжительность жизни не позволяет нам далеко простирать надежду.
М.– Но нельзя жить вовсе без надежды.
Г. – Человек, хорошо подготовленный, сохраняет надежду в несчастье и боится перемены судьбы в счастливое время.
М.– В счастливое время как-то не думаешь ни о чем плохом, и особенно тяжело пережить этот переход от благополучия к беде.
Г. – В трудных обстоятельствах сохраняй рассудок.
М.– Попытаюсь. Только чем он может помочь, если все складывается против тебя?
Г. – Легче переносить терпеливо то, что нам не дано исправить.
М.– Чтобы набраться терпения, надо все-таки видеть свет в конце тоннеля.
Г. – Если ныне нам плохо, то не всегда так будет и впредь.
М.– Да, терпение – это великая добродетель, а «надежда – наш компас земной». Но иногда она обманывает, и нас охватывает тоска, уныние.
Г. – Управляй своим настроением, ибо оно если не повинуется, то повелевает.
М.– Легко сказать. Разве можно управлять настроением!
Г. – Нет ничего невозможного для людей.
М.– Но может лучше просто уехать подальше? Ведь «хорошо там, где нас нет». У нас в последние десятилетия многие так поступают.
Г. – Что нам искать земель, согреваемых иным солнцем? Кто, покинув Отчизну, сможет убежать от себя?
М.– Это верно, от себя никуда не денешься. Вероятно, перефразируя поговорку, можно сказать: там хорошо, пока нас нет. Когда мы есть, могут возникнуть проблемы. Хотя, кому как повезет – люди разные.
Г. – Не все восхищаются одним и тем же и не все любят одно и то же.
М.– А что предпочитаете Вы?
Г. – Я наслаждаюсь досугом дома.
М.– Как я Вас понимаю! Конечно, живя дома, легче навести порядок в своей жизни, а не подлаживаться под чужой.
Г. – Кто медлит упорядочить свою жизнь, подобен тому простаку, который дожидается у реки, когда она пронесет свои воды.
М.– В этом порядке, вероятно, много времени следует уделить труду?
Г. – Не уклоняйся от дела, но и не суетись через меру.
М.– Суета в любом деле помеха, но разве провести всю жизнь в трудах не прекрасно?
Г. – Мера должна быть во всем.
М.– Конечно, даже в творчестве. Поговорим об этом. Вы были поэтом, но не избегали и других жанров литературного творчества. Английский поэт С.Т. Кольридж писал: «Проза – это слова в наилучшем порядке, а поэзия – наилучшие слова в наилучшем порядке». А мой соотечественник знаменитый поэт В.В.Маяковский пожаловался: «Поэзия – та же добыча радия. В грамм добыча, в год труды. Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды».
Трудно ли Вам было находить единственно необходимые слова?
Г. – Когда суть дела обдумана заранее, слова приходят сами собой.
М.– Вы считаете, что поэту надо мыслить, а не просто выражать свои чувства и настроения? Ведь поэт – это певчая птица, а не философ. Где же ему набраться мыслей?
Г. – Мудрость – вот философских стихов исток и начало! Всякий предмет разъяснят философские книги. А уяснится предмет – без труда и слова подберутся.
М.– Вам, конечно, виднее, но я не много видел поэтов, читающих философские трактаты. Многие вообще ничего не читают, и как-то обходятся. Выпускают книжки своих стихов, выступают в разных аудиториях. И вполне довольны.
Г. – Поэту посредственных строчек ввек не простят ни люди, ни боги, ни книжные лавки.
М.– Ну-ну, все не столь уж суровы: как правило, прощают. Зато бывает и так, что люди и книжные лавки не признают поэта или какое-то произведение, но автор доволен своим трудом. Если с Вами такое случалось, что Вы говорили при этом?
Г. – Народ меня освистывает, но сам я себе рукоплещу.
М.– Наш великий поэт А.С. Пушкин тоже так думал и писал в стихотворении «Поэту»:
«…Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плЮет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник».
Впрочем, если люди вас не понимают, не лучше ли отделаться шуткой, не вступая в прения?
Г. – Кто мешает, смеясь, говорить правду?
М.– Это помогает не только в литературных спорах?
Г. – Шутка, насмешливое слово часто удачнее и лучше определяют даже важные вещи, чем серьезное и глубокое изучение.
М.– Что еще нам посоветуете?
Г. – Чему бы ты ни учил, будь краток.
М.– Так ли это необходимо?
Г. – Краткость нужна, чтобы речь стремилась легко и свободно, чтобы в словах не путалась мысль и ушей не терзала.
М.– Ну, это высший пилотаж. Впрочем, иногда лучше объяснять поподробней или повторять, чтобы тебя все поняли.
Г. – Стараюсь быть кратким – делаюсь непонятным.
М.– Вот и я говорю об этом. А чтобы стать понятным, иногда приходится быть банальным.
Г. – Трудно по-своему выразить общеизвестные истины.
М.– А представляете, как трудно нам, живущим более двух тысячелетий после вас, сказать что-то свое, когда все давно уже сказано. Выручает только то, что люди ничего не знают и не помнят, и для многих любая банальность – открытие. Но есть люди, для которых встреча с книгой – это встреча с другом. Вам свойственно перечитывать любимые книги?
Г. – Одно художественное произведение нравится лишь при первом просмотре, другое же – и при десятом.
М.– Вот и Вольтер, великий французский философ и писатель, сказал: «Вновь прочитать уже читанную книгу – значит вновь увидеть старого друга». Кстати, о дружбе: во все времена мудрые люди считали ее главным условием счастья. С другой стороны, все человеческие отношения довольно хрупки. Как сказал Ваш соотечественник и современник Публий Сир: «Друга долго ищут, с трудом находят и трудно его сохранить». Так как же его сохранить?
Г. – Если захочешь, чтобы друг твой горбов у тебя не заметил, сам не смотри на его бородавки.
М.– Конечно, друзьям многие слабости прощать можно и должно. Но бывает, случайно сорвавшееся с языка слово сводит долгую дружбу на нет.
Г. – Выпущенное слово не поймаешь.
М.– А, с другой стороны, так ли случайны недобрые слова? Ведь за ними что-то стоит.
Г. – Чаще взвешивай, что и кому говоришь обо всяком.
М.– Да, лучше вообще избегать оценочных суждений. И при этом следует помнить, что сами мы не безгрешны.
Г. – Нет никого без пороков. Тот из нас наилучший, кто их имеет поменьше.
М.– Однако даже самый праведный человек не избежит главного врага всех живущих – бега времени. «Но кто нас защитит от ужаса, который \ Был бегом времени когда-то наречен?»,– писала моя великая соотечественница А. Ахматова.
Г. – Годы бегут, и у нас одно за другим похищают: отняли шутки, румянец, пирушки, любви шаловливость.
М.– Как достойно переносить эту «утечку зим и лет»?
Г. – Будем держаться всегда сообразно с возрастом каждым.
М.– То есть проживая каждый день, не загадывая вперед?
Г. – Пользуйся нынешним днем, менее всего доверяя грядущему. Лови мгновение!
М.– Это, вероятно, Ваш главный принцип. А какой любимый тост?
Г. – Урвемте же, други, часок, пока благосклонен к нам случай.
М.– Благодарю, Учитель, за то, что уделили мне время и ответили на некоторые важные вопросы. Что Вы хотели бы пожелать мне, живущему более двадцати веков спустя, на прощание?
Г. – Дерзай быть мудрым! Живи, помня, как коротка жизнь.
Продолжение следует…