(Л. И. Степовая, картина Н. А. Бестужева)
Холодные, продолжительные зимы царствуют в Чите. Многие страдают от холода, когда в течении полугода температура воздуха достигает и минуса 35 градусов. Жёны осуждённых утеплили свои домики присланными коврами, достраиванием дополнительных полов, сами топили печи и готовили еду, чтобы как-то выжить в этих тяжёлых условиях для них, привыкших к роскоши жизни.
В тюрьме тоже постоянно топили печи. Также осуждённые топили и свои дополнительные дома, которые были выстроены для их занятий. Теперь, зимой, не были заняты копанием рвов, или строительством дорог. Теперь кололи лёд на реке, чтобы организовать погреба, или на мельнице мололи на жерновах рожь.
Вернувшись с работ, многие вновь собрались на очередной отдых... Проведя урок голландского языка, Алексей расслабленно сел на стул, пока его товарищи покидали дом, отправляясь на отдых в камеры...
-Ты бы их предупредил, как Мишель Лунин, в совершенстве знающий английский, - встал рядом один из оставшихся и улыбнулся. - Акценты ужасны! Читайте, пишите, но не говорите на этом языке!
-Да, Константин, понимаю, - хихикнул Алексей в ответ. - Надо жить в нужной среде, чтобы правильно научиться говорить, но... Заложим начало.
-Фух, какой мороз, - вернулся Андрей Розен. - Скучаю по нашим купаниям в Чите!
-Да, жалко только солдатиков, - улыбнулся Алексей. - Туда, сюда, ружья на плече. И ходили весь день нас водили к реке. Бедные!
И их дружный смех полился вокруг.
-Да не жалуйтесь. Сейчас всё лучше, чем когда прибыли сюда, - продолжал Константин. - Холод, печи дымят, окна в решётках, ко всему ещё и заколочены досками, - махнул он. - Шум от этих цепей... Жуть...
-Верно, Торсон, - подтвердил Андрей. - А сапоги под кандалами истирались как! То железо это раскалено летом, то зимой обморожено, - содрогнулся он от неприятных воспоминаний. - Но! Никогда не забуду, как трогательна и превосходна были служба и пение в великую субботу пред Христовым воскресеньем! Помните, в девять вечера, по пробитии вечерней зори, после восторженного восклицания Христос воскресе, вдруг зазвенели цепи узников, бросившихся в объятия с братолюбивыми лобзаниями... И когда двери заперли на замки, мы мысленно продолжали обнимать наших отдалённых родных...
-Да, - протянул в приятном воспоминании и Константин Торсон.
-Чего Вас в ту степь понесло? - грустно улыбнулся Алексей.
-Скучаем по теплу, - пожал плечами Андрей.
-А я по цветам... Красиво они тут цветут... Совсем другие, чем у нас... Николая попрошу их изобразить заместо меня, - улыбнулся Константин.
-Меня? - вошёл к ним и сам Николай и расплылся в добродушной улыбке.
Дальше разговоры шли о прекрасных портретных и пейзажных работах Николая, которые он уже успел создать. А скоро Николай стоял в своей камере вместе с Алексеем, вновь рассматривая их... Взгляд Алексея пал на уже знакомый портрет молодой дамы.
-Ты его сохранишь, наверное, на всю жизнь, - сказал Алексей и тяжело вздохнул, видя перед собой прекрасное прошлое со своей любимой, со всё так же дорогой ему Миланой. - Любовь Ивановна Степовая,... как живая... Останется навсегда молодой. А медальон её где? У тебя ещё?
-Возраст неважен, - улыбнулся Николай. - Как и внешность! Медальон, что ты в Голландии при мне видел, я боле не имею.
-Эх, - в сожалении улыбнулся Алексей. - Но может ещё будет встреча... А надпись свою ты впервые на французском написал... На её портрете, - заметил Алексей.
Николай промолчал... Алексей понимал, почему... Душа запомнит всё, что дорого... Пусть нет надежд на возвращение того, что ушло, что оставлено...
Они присели на стулья и продолжили смотреть на портреты.
Как портреты родителей и сестёр, так и портрет возлюбленной Николай исполнил на слоновой кости. Тонко был вычерчен кистью контур её лица и локоны. С точностью деталей вырисованы сложные рисунки кружев. Видно было сразу, что Николай выполнял все свои работы с любовью, тщательно, тратя долгое время на их обработку, кропотливо и точно передавая детали, которыми, на удивление всем, владела его прекрасная память...
-Жалко, что Миланы твоей я не видел ни разу, - высказал вдруг Николай. - Подарил бы и тебе портрет.
-Жалко, что не умею рисовать, - задумчиво вымолвил Алексей.
-А ты научи его, Николя! - предложил находящийся с ними в камере один из соседей, который оторвался от чтения книги и встал рядом любоваться картинами.
-Нет, - тут же отказался Алексей. - Меня учи не учи рисовать, я не могу, - махнул он рукой и заулыбался. - Есть у меня её портрет, - попятился он к выходу и приставил палец ко лбу. - Там...
Алексей вернулся в свою камеру, где так и жил с заключёнными товарищами...
-Ну, как там дела? Нарисовал Николя ещё кого? - поинтересовался тут же Андрей.
-Нет, смотрели, - покачал головой Алексей и сел на кровать. - Жаль несбывшуюся... любовь... Но как некоторые люди могут оживить их лица...
-Я храню в себе и жду, - задумчиво сказал Андрей. - Скоро прибудет... Скоро, - улыбнулся он в мечтах.
-Как крепка любовь ваших жён, вот так вот оставляющих детей и всё остальное позади, чтобы лишь последовать за мужем, государственным преступником, в Сибирь! - поразился сосед. - Где вы их нашли?...
-Меня тогда привёл в дом её брат, мой сослуживец, - лёг на кровать в сладких воспоминаниях Андрей. - Он ввёл меня в круг их семейства, познакомил с сёстрами. Они были уже круглыми сиротами и жили при дяде. Я был рад лицезреть молоденьких девиц, но средняя... Анна... Высока, стройна... Тонкая талия... Высокая девственная грудь... Узенькие ручки... Покорила всем. И своей наружностью, нарядом, голосом... Это было необъяснимое чувство, скрепившее нас навек... Оказалось, мы похожи и взглядами, и интересами, во всём! А я и сейчас знаю, что, и как прежде, она меня понимает, что приедет... Ани уже сразу собиралась за мной последовать, но я её отговорил подождать, пока сын не подрастёт...
-Кто лучше опишет даму, чем любящий муж, - улыбнулся сосед.
Но эти нежные рассказы прервал приход офицера. Он застыл на пороге, на некоторое время уставившись в одну точку.
-Что-то произошло? - подошёл к нему Андрей.
-Да, - кивнул тот и сглотнул. - Свершилось... Он был приговорён к наказанию кнутом, клеймению и смертной казни, но повесился до того... Сам... Сам...
-Успокойся, - встал рядом в поддержку Алексей.
-Если бы он знал, что повешение заменили расстрелом, вряд ли это сделал... Может?
-Кто это? - не понимали остальные.
-Иван Сухинов, - тихо ответил Андрей.
-Когда его вынули из петли, он был жив! Да, доктор сжалился, не помог, - прослезился офицер. - Что за упрямец, не мог сидеть спокойно. Его ненависть ко всему правительству лишь обострилась!... Повесился.... на балке... Ремень от кандалов ему помог...
-Тише ты, тише, - шепнул Алексей, и офицер, будто очнувшись, скорее ушёл прочь, закрыв их камеру.
-Мда, - протянул один в воцарившейся тишине. - Это было ему нужно... Освободить всех... Сколько раз предупреждали, уговаривали, не надо, мол... Ну, отсидим здесь, жизнь же продолжается.
-Оставь... Что теперь, - махнул рукой Андрей и вернулся сесть на свою кровать. - Его уже не вернёшь...
Молчание длилось долго, оставляя каждого при своих мыслях, воспоминаниях. Ещё сильнее сжимались в ту ночь их души, представляя перед собой ещё одного погибшего из тех, кто был участником восстания на Сенатской...
...Это был Иван Иванович Сухинов, прошедший и войну 1812 года, и заграничные походы. В 1825 году Иван стал поручиком Александрийского гусарского полка, и в том же году был включён в Южное общество декабристов, будучи до того связанным с обществом соединённых славян и с декабристом Сергеем Муравьёвым-Апостолом, который был одним из пяти, казненных 13 июня 1826 года.
В Южное общество Иван попал стать одним из тех, кто пожертвует всем, и собой в том числе, чтобы «одним ударом освободить Россию от тирана». Включён в общество Иван был вместе и с Соловьёвым Вениамином, который провёл в Читинском остроге тоже недолгое время и был переведён далее в Зерентуйский рудник.
Пока они находились в Чите, к ним на разговор были подосланы и жёны осуждённых... Те пытались помочь, успокоить Сухинова, но он был слишком возбуждён, без какого-либо терпения в стремлении освободить всех из под ареста и не желал никого слушать. Находящийся рядом с этой беседой Вениамин тогда высказался, что у Ивана это взрыв эмоций, что он успокоится, но... этого не произошло...
Скоро в Зерентуйском руднике был организован заговор, в который были включены и солдаты, помогавшие доставать оружия. Но заговор быстро был раскрыт, благодаря предательству одного из товарищей.
Казнь назначена была на 3 декабря 1828 года. Не зная, что повешение заменили расстрелом, Сухинов 1 декабря повесился сам. Пятерых всё же расстреляли, а после экзекуции и наказания прочли трём оставшимся определение от коменданта Лепарского, который присутствовал при всём этом и руководил.
Так, бывший барон, Вениамин Соловьёв сначала был отправлен в Култумский рудник, а затем, в феврале 1829 года возвращён в Читинскую тюрьму... Как только Вениамин вернулся в Читу, он подтвердил остальным всё, что произошло и добавил, что Сухинов не искал никаких союзников или помощников, но изменить его планы было невозможно...
С тем, происшествие с заговором побудило строительство тюрьмы Петровского завода ускориться, куда бы всех заключённых распределили под строжайший надзор...
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/04/18/528