День прошел, захватив с собой все переживания из абиссального воображения, порожденными возгласом неприятного прошлого. И наступившая темнота призывала проявить свой идефикс, идея которого составляла всю мою сущность. Взбухшие вены, покрасневшие глаза – выражали сильное, хоть и не благородное желание, но по истине коронованное мною же чудо – и оставалось лишь взять нож. “О мои вены, о мои взбухшие, фиолетовые вены” – вы не сможете парировать от моего заточенного паранга. Он очень длинный, сталь, словно сплав божественной воли и узничества, бедных рабов. Я долго полемизировал со своим внутренним голосом, но желание не покинуло меня – и я сделал надрез по жерлу, наполненных ядом вен. Резкий спайк обескуражил меня – и я упал перед зеркалом. Веки опоясывали ретину очень медленно и последнее, что я смог разглядеть в зеркале – это ореады, танцующие в анфас с моей смертью.
На неком вираже – я вновь очнулся. Моя кошка тщательно облизывала, окровавленное острие паранги, и я подспудно начал задумываться о том, что мне делать дальше. Приподнявшись, я чувствовал элективный паралич, который охватил мою левую кисть руки, ту самую, надрезанную. Уперевшись правой рукой на деревянную тумбочку, я встал. Кровь постепенно засыхала прямо на паркете, а видеокамера, прикрепленная к потолку, определенно рассказывает кому-то об этой неожиданной выходке. Офис в котором я находился принадлежал моим родителям, они то знают: что я вечно грустный, что я ничего не хочу от жизни, что мои способности – это только умение читать. Они жалеют меня и всячески пытаются вытянуть, какими-то никчемными поблажками и помогающими каждому человеку предсказаниями результатов, которых можно добиться в будущем. Я быстро вытер пол тряпкой, первой попавшейся в мои руки и вымыл руки с мылом. Надеюсь кошка не изложит все инсинуации на счет меня, и я выйду сухим из воды, точнее из крови.
Я прибрался второй раз: тщательно протер пол с моющим средством, вытер капли, выплеснувшиеся из моей руки и создавшие кровавый след в уборную, вся эта акрибия могла бы сделать из меня хорошего уборщика. Но время протекало быстро и мечтать приходилось вхолостую. Мне нужно было избавиться от, теперь уже, красной тряпки. Подходящих мест здесь не было, ее легко могли обнаружить и слава богу, что в офисе никого не было – я удалил то, что засняла видеокамера и быстро метнулся на улицу, искать укромное место для тряпки. Черт, у меня даже не хватило смелости убить себя, но ведь у многих это получается, по-видимому, сделав надрез и увидев, как алая кровь вытекает из вены – было для меня достаточным средством, чтобы почувствовать свое освобождение от общества.
Подбежав к первой попавшейся мне на глаза урне – я выбросил тряпку. Досадно опустив голову и наблюдая, как сумбурно хранится мусор и, как садило, олицетворявшим мир, запахом отходов. В этот момент, к моей ноге подбежала кошка, стесненно присев рядом с моей ногой и подняв невинно-ласкающую морду на меня – замяукала. Я поднял ее на руки и погладил по серовато-темной шерсти, после чего она резко колебнулась и выскочила на дорогу. Большой грузовик на огромной скорости размазал мою кошку по асфальту. Ей неведомо общество, ей можно много спать и легко приласкаться, кажется, лучше бы я умер, чем она. Она – творит любовь, а я порождаю только бессильное убожество и неприязнь.