(Андрей фон Розен)
Туман медленно развеивался, пропуская всё больше света, которого было не так много, но всё же Алексей открыл глаза. Пробежавшийся его взгляд быстро дал осознать, что он ещё жив, что лежит в какой-то постели, а вокруг незнакомая комната, похожая на камеру, но в ней были полки то с книгами, то с флаконами, чем-то наполненными. Стояли ещё какие-то банки и висела неясная картина на стене...
И тут кто-то вбежал, видимо совсем недолго отсутствующий, поскольку бурчал себе под нос:
-Жди немного... Я совсем быстро... Я был быстро, - склонился этот человек над ним, но глаза Алексея снова заполнялись туманом, и началось ужасное покалывание сбоку головы, которая, как он уже почувствовал, была перевязана.
-Так, голубчик, - продолжал тихо говорить пока непонятно кто, но этот ровный мужской голос успокаивал. - Не делай резких движений... Покой и только покой. Никаких волнений!... Эти недоумки умудрились тебя сюда притащить, а не меня к месту вызвать...
Алексей понял - это некий доктор. Тот принялся тут же осматривать его глаза, прощупывать пульс, слушать дыхание, на что Алексей открыл немного рот и произнёс возвращающимся голосом:
-Я жив...
-Да, жив, - ответил облегчённо этот доктор и сел на стул рядом. - Не двигайся... Просто отдыхай теперь...
Голос показался Алексею знакомым, и он вспомнил, кто это...
Это был один из них, осуждённых за восстание, - Фердинанд Богданович Вольф. Алексей помнил его с периода Отечественной войны 1812 года, когда Вольф добровольно работал в военном госпитале. И теперь, последовавший по тому же пути, что и остальные заключённые товарищи, доктор Вольф остался верен своему делу, которым позволил заниматься комендант Лепарский.
Совсем недавно Вольф помог тому вылечиться, за что Лепарский решил дать ему отдельную камеру, где бы тот смог заниматься врачеванием. И Вольф стал лечить и самих товарищей, и их прибывших жён, чьё здоровье стало ухудшаться от всех условий и переживаний. Он даже провёл оспопрививание.
Благодарный судьбе за то, что мог заниматься врачеванием, Вольф, как и остальные, безмерно был благодарен и Александрине Григорьевне, жене одного из осуждённых - Никиты Муравьева. Она, помимо всего прочего, помогала устроить больницу, закупать лекарства и всё необходимое.
Но, даже когда кандалы ещё не были сняты, Вольфу стали разрешать выходить для оказания помощи и за пределы тюрьмы - в любое время в сопровождении конвоя. И ни заключение, ни скованность цепями не мешали ему то ходить в дома больных жён товарищей, то даже помогать лечить и местных жителей.
Относясь очень ответственно к своему делу, Вольф практически не отходил от своих пациентов, уделяя им всё своё внимание и максимально помощи, как то делал и когда к нему, в лазаретный дом, принесли раненого Алексея...
-Как он? - послышался ещё один знакомый голос, заглянувшего в больничную камеру к Вольфу.
-Опять вы? - улыбнулся Вольф вошедшим двум товарищам, которые не замедлили рассесться у кровати, где приходил в себя Алексей.
-Я жив, - повторил тот и будто в обиде усмехнулся.
-И Слава Богу, - закивал Андрей Розен.
-Ну,... ты нас напугал всех, - возмутился в добродушной улыбке и другой. - Все или плохо спят, или не могут, за что тебя благодарят! Торсон за всех переживает хуже тебя, не дави мне на него! - пригрозил в шутку он.
-Николя, передай Торсону мои извинения. Он же знает, что это такое... Поймёт, - ответил с улыбкой Алексей, узнав в нём своего «морского учителя» - Николая Александровича Бестужева - у которого теперь, в стенах заключения, выучился и сапожному делу...
...Торсон же — Константин Петрович — был близким другом Николая Бестужева. За 9 лет учёбы вместе в кадетском корпусе они сдружились на всю жизнь. Торсон был таким же страстным мореплавателем, таким же изобретательным и начитанным человеком, который и в стенах каторги не бросил свои занятия, как бы ни страдал душою и ни был чувствительным ко всему, что происходило вокруг. Он так же делился всем, что знал, что собирался изобрести, на лекциях, которые давал осуждённым товарищам...
-Решил повторить за Сашкой Булатовым? - неодобрительно высказался Алексею после недолгого молчания Николай.
-Был бы пистолет при себе, удалось бы, как у Ипполита или Анастасия, - огрызнулся вдруг тот.
-Ну-ну, - замахал руками Андрей. - Ты, давай, это прекращай! Мало ли что там бывает!
-Подумаешь, перевели жить от нас подальше, - улыбнулся Николай, продолжая смотреть добротою на Алексея, у которого явно имелось иное мнение. - Простор тебе дали, отдых, а ты недоволен? - подмигнул Николай, стараясь Алексея вдохновить к жизни. - В нашей камере, вон, затискалось аж восемь человек!
-Восемь? - переспросил Андрей.
-Ну, да, я с братом, - стал тот считать. - Юшневский, Трубецкой, Якубович, двое Борисовых и Давыдов! Чего хуже ещё... споры, прения, шум постоянный, рассказы о допросах, обвинения... А тебя освободили от такого! Радуйся! - заулыбался он снова Алексею.
-Это было ужасно... Остаться в той комнате совершенно одному... в совершенной тишине, - говорил Алексей, стараясь выполнять указания доктора — не двигаться.
-Жизнь прекрасна, что бы нас не заставляли делать, к чему бы ни привела судьба. Поверь, Лёшка, всё к лучшему, - пытался подбодрить Андрей, но Алексей начал было мотать головой, на что подскочивший Вольф нежно остановил рукой.
-Вот пролежишься, выйдешь на свою службу, а там и до дома недалеко! - улыбнулся снова Николай.
-Она... Она его жена, - усмехнулся Алексей. - Сына ему родила...
Тут все смолкли и на какое-то время перестали даже стараться двигаться. Теперь все понимали, что усугубило положение и что подвело Алексея к подобному взрыву — распрощаться с жизнью...
-И всё же, - снова заговорил Николай. - Подобное того не стоит, - стал его голос тише.
-Не разумею, как вы выживаете, - закрыл глаза Алексей, чтобы скрыть слёзы, которые все и так уже заметили.
Друзья вновь молчали. Чуть прокашлявшись для нарушения тишины, Вольф прошептал:
-Господа, пусть Алексей отдыхает, ступайте тоже спать. Завтра силы нужны!
-А тебе, Фердинанд, не нужны? - удивился Андрей и тут же предложил. - Ступай сам отдохнуть. Сидишь у больных днями и ночами.
-Да, и правда, - присоединился Николай. - Мы уж у коменданта просились помочь тебе. Ступай. Мы здесь будем.
Когда Вольф вышел из камеры, он увидел стоявших там солдат, что стерегли их. Один из них объявил просьбу коменданта, чтобы Вольф отправлялся отдыхать, пока его сменят товарищи. Тогда он облегчённо вздохнул, и его проводили...
-Помнишь, - продолжал Андрей, когда Алексей вновь открыл к ним глаза. - Всё не забыть, как Лунин по приезду сюда заявил, что не оставит начатого, что он опишет ещё все действия, что были,... все планы,... что и народ поддержит.
-Да, да, пусть, - припомнил Алексей. - Как он любит повторять... Словом и примером мы призваны служить делу, которому себя посвятили... Даже уверен, что должен свою жизнь в тюрьме окончить. Однако, я бы не планировал цареубийства...
-Может,... Краусе заставил её пойти под венец с ним? - вдруг выдал Николай.
Он сидел рядом, облокотившись на ручку стула. Его взгляд был будто далеко. Николай словно блуждал мыслями где-то в себе и совсем не слышал, что друзья говорили уже о другом.
-Может, или нет, уже ничего не изменишь... Забудь, Николя, - как бы болью душа ни скребла, высказался Алексей.
-Вряд ли смогу, - признался тот. - Не выношу чужих страданий.
-Как же ты силён, я поражаюсь, - восхитился Алексей. - Как ты-то только смирился, что к тебе не приедут, что всё навсегда потеряно? Мне бы такой крепкий дух.
-Научиться надо жить, когда худо. Я не боюсь своего несчастья, - улыбнулся снова Николай. - Я его переношу. Но не могу видеть несчастных. Делами занимаюсь — вот спасение. Смотри, сколько здесь надо сделать! Да и нашим помогать надо. Дети рождаются, кроватки делаем, одежды...
-И правда, - поддержал Андрей. - Наш долг помогать ближним. Жизнь наладится! Выздоравливай, нам помощь нужна и зерно молоть! Даже в огороде, вон, дел полно!
-Николя сообразил поливательную машину для огорода. Моя помощь мало нужна, - пошутил Алексей, вызвав улыбки друзей.
-Кстати, помнится мне, ты умеешь вырезать интересные фигурки из дерева. Вот бы и занялся. Сделал бы игрушки детям! - напомнил Николай.
-А играть с нами? - напомнил Андрей. - В бары опять играть будем, как играли с цепями, помнишь?
Алексей улыбнулся и его душа чуть расслабилась от дружеской поддержки. Он смеялся теперь с друзьями, вспоминая, как они в хорошую погоду, когда ещё цепи болтались на ногах, играли на дворе в городки и бары, хотя было и не удобно. Однако, все приспособились, а те, кто не был знаком с такими играми, ознакомились...
...Бары — это французская игра в подобие войны, которая пользовалась в Европе большой популярностью. Играющие должны были хорошо концентрироваться и быть порой очень находчивыми. Играть можно было и как-будто на конях, и пешком. «Конный» вид игры был более занимательнее. Игроки делились на две партии, сочиняли свой город, указывали предел владений и преследовали противников. Те, кого ловили и брали в плен, выпадали из игры. Так, они скакали друг за другом по всему двору, но случались и падения, и ушибы. После такой игры все изрядно уставали. Пеший вид игры был более спокойным...
Вспоминая все весёлые случаи, друзья расслабились и тревога, которая терзала душу, пока улетучилась, приведя за собою лишь успокоение и надежды на лучшее...
...Ещё несколько дней продержали Алексея в этой кровати больничной камеры, пока Вольф не убедился, что тот может вставать не во вред здоровью. И всё же, как бы Алексей ни был против, работать, нагружать себя какими-либо делами, Вольф запретил настрого и договорился об этом с комендантом.
Тот принял все меры, чтобы Алексея не принуждали к работам даже в ближайший месяц, пока не будут уверены, что не случится осложнений после произошедшего сотрясения мозга.
Алексей чувствовал поддержку и коменданта, и доктора, и друзей, среди которых проводил свои дни, хоть и не участвовал в каторжных работах. Всё равно переживания били и... будто наказывали...
С согласия коменданта и по прошению товарищей, Алексею было позволено остаться жить с ними в камере, как и жил до перевода на канцелярскую службу, а так же продолжать преподавать голландский язык.
Тут же слухи о произошедшем дошли до подполковника Маслова, находящегося в Чите с секретной миссией от третьей канцелярии Его Императорского Величества. Но он был совершенно не против того, чтобы Алексей вернулся жить в заключение, посчитав, что тому, находясь среди осуждённых, будет легче узнать все их неблагоприятные планы, если такие имеются.
И Алексей был счастлив снова оказаться среди товарищей, чтобы стараться забыть и унять то, что так пилило изнутри...
Продолжение: http://www.proza.ru/2014/04/17/1903