- На Земле прожило больше триллиона людей. И каждый, даже последний римский раб, считал, что прожил свою жизнь правильнее, умнее и ловчее, чем все остальные. Доказательства? Пожалуйста! - «А зато у соседа сын — наркоман». - Еремкин - православный катехеризатор. Х-х-а! У Воронцовых сыновья выбрали себе жен... Президент вообще ...удак. ...удак и сука. Нас всех сдает... А я и про себя скажу. Выбрал Ярцев себе жену. Прожил с ней тридцать лет. Ну, принесла она в дом 2400 батонов хлеба... А! Ладно... Я к тому, что люди не научились жить. Войны - доказательство. Мне не важно из-за чего. Сам факт войны - несостоятельность человечества. Все религии увещевают: Живите так и так. Иначе будет плохо. Это же, как ОБЖ... А в результате - ноль.
- А что бы ты хотел в результате? - Я иногда задаю полковнику вопросы. Впрочем, он мне тоже.
- Я?.. Слушай, Воронцов, ты свои интеллигентские штучки со мной брось. Что я хочу? Я Россию хочу.
Тут автор сделает короткое пояснение. Ярцев закончил военное училище в Костроме, в СССР, в 1974 году. Мы были друзья с последних школьных лет. После выпускного вечера на рассвете на набережной Волги смеялись и плакали выпускники разных школ. Случайно мы увидели друг друга и заорали.
- Вовка!
- Андрюха!
Вечером он уехал в Кострому, я - в Москву.
Тогда писали письма на тетрадных листках в клеточку. Ярцев писал, что он любит "Led Zeppelin" и "Иисус Христос - Супер звезда". После училища у лейтенанта Ярцева был Киев и была женитьба на девушке из нашего города. После Киева у Ярцевых была Польша и они родили двух сыновей. В Польше жена Ярцева была в восторге от встречи папы Иоанна Павла Второго. Вся Польша была в восторге. У капитана Ярцева восторга не было.
- Я у одного спросил: как живется вам, полякам?
" Плохо нам, полякам,"
- Чем же плохо вам, полякам?
" Маленькие мы. Есть США, есть СССР. А нас нет. Беда."
- Я говорю поляку: " Это потому, что вы трусы и предатели и всегда подстелитесь под сильного". Нахмурился поляк, хотел что-то сказать. Ничего не сказал, но из Польши нас вытурили в Северодвинск... Сзади Белое море. Там кончалась наша Россия и мы.
Тем временем по России был нанесен смертельный удар — 1991 год. Применяю штамп. В этой ситуации другого придумывать не хочу.
Полковник Ярцев в молодости был классным хоккеистом. Он горячо негодует:
- Фетисов - министр России по спорту. А как это он может быть министром России по спорту, если он написал книгу, где эпиграф: « Всему, чего я добился в спорте, я обязан Америке». Это как? Или баскетболист Кириленко. Имеет гражданство США. А вы знаете, что, принимая гражданство США, Кириленко давал клятву: « Я во всех жизненных ситуациях клянусь защищать интересы США.» Теперь. Он выходит за сборную России на Олимпийских играх в Лондоне против сборной США. И что?.. Нет, Вовик, ты погоди. Тут надо выпить по «маленькой», чтобы мысль кристаллизовалась. Иначе мне жить в России никак невозможно.
- А вот моя мать говорит, что главное - не пить, а остальное приложится. Главное - не пить, чтобы семья, чтобы дети, и наплевать на них всех ( в смысле политиков).
- Ага! Точно! Не пил один такой. Путин его фамилия.
- Чем же он плох? Он за Россию, за него 70% народа. Твоя мать, моя мать...
- Правильно. Старухи и прутся голосовать. А мужики вмажут по «маленькой», и то лучше. Смотри. Переименовали библиотеку им. Ленина в библиотеку им. Ельцина. 70% народа сначала рот раскрыли, глаза расшиперили. А потом: " Ну и что такого? Нормально." Вовик, смотри - логика. Главное не пить. Путин не пьет - молодца. А библиотека - имени Ельцина. Я дурею... Если все- таки жиды с него шкуру сдерут, я нисколько не буду плакать.
- Не сдерут. Не надейся.
- Во-во!
Моему старшему сыну Александру исполнялось 25 лет. Ярцев для него с детства - дядя Андрей. Рассказы дяди Андрея мой сын часто пересказывал своим друзьям. Дядя Андрей, конечно же, был приглашен к нам в деревню на этот праздник молодости.
Когда мне было 25, я летал на дельтаплане и думал: это удовольствие - для стариков, отложу-ка я его ближе к пенсии. Время настало. Я решил маленько схитрить. Отыскал старого энтузиаста воздухоплаванья и купил у него "аппарат". Нулевый. 20 лет, как с завода. Типа, подарок сыну.
В нашем деревенском доме шли приготовления к юбилею. Я ехал один по привычной родной дороге. Странно, но она всегда была без ям. Начало августа. Сосновый лес по обе стороны, поворот, березовая роща справа, пологий спуск. опять поворот. Все ближе к Волге. Небо синее. Вот и окраина деревни. Бывший медпункт. Туда я приводил трехлетнего Сашу. Местная фельдшерица Галя вместе со мной рассматривала на макушке сына подозрительные коросты. Удивительно синеглазая, стройная и скромная. Со мной, со столичным молодым папой она даже слегка заикалась:
- А-а-ллергия... Вот. Может, т-тавегил? - подняла на меня взгляд и опустила. Один жил с сыном весь отпуск в деревне и ничего...
Еще пологий поворот и по кошенной траве я подкатил к воротам. Вышел, по-деловому открыл ворота. Въехал. Из дому вышла жена. Лицо радостное. Посмотрела на брезентовый тюк длинной с мой Outlender, посмотрела мне в глаза с прищуром.
- Вот. Сыну подарок. - пояснил я.
- Ясно. - Радость ее исчезла , размылась по всем двадцати пяти годам нашей совместной жизни. Сначала погасли глаза. Может она вспомнила, какой я приехал со сверхурочных работ: не мог вынуть ключ из замка зажигания. Потом скривились книзу губы. Может она вовсе усомнилась в сверхурочных работах. Вздохнув, она развернулась и пошла по своим неотложным земным делам. Я проникся к ней щемящим чувством, как в молодости бывало не раз. Помню, однажды, мы с ней вместе мастерили самодельный длинный стол из не оструганных досок. Я строгал доски ручным рубанком прямо в нашей комнате в общаге, а она сидела на полу широко, по-гимнастически раскинув ноги в своих фиолетовых спортивных рейтузах, и шкурила наждачкой поперечные бруски. Зашел наш сосед - башкир Эдик, огромный весельчак с бликующим лицом величиной с луну. Увидев такую семейную идиллию, он умилился.
- Ой, как вы дружно рукодельничаете, я просто даже радуюсь! - Жена подняла на него лицо с прикушенной от старания нижней губой и смахнула прядь с глаз. До сих пор мне волнительно смотреть на эту ее физиономию сосредоточенности и старания: прикушенная пополам нижняя губа. А на следующий день я пришел с работы и укорил жену за неготовый обед и вообще за безделье. Она стояла передо мной, подтянув руки к груди, не знала, что сказать. Потом резко развернулась, пошла и снова повернулась ко мне, не сдержав всхлип: " А кто тебе вчера жердочки чистил?.. И, вообще, суп вон почти готов." Тогда я был готов провалиться на месте. А сейчас я покрутился, покрутился и пошел следом за ней здороваться с друзьями сына и с ним самим.
- А дядя Андрей не с тобой?
- Он к вечеру будет.
- А-а... - Это его детское "а-а", согласное со всем, даже с не совсем понятным.
Гостей было много и представляли они довольно любопытную компанию. Человек 12 молодых мужчин до 30 лет. Трое из них с беременными, на 6 - 7 месяце, женами . Ребятишек от 2 до 5 лет макушек пять или шесть. Я специально не считал. Все это перемещалось по нашему двору. То у веранды, то у мангала слышались громкие выкрики и смех. Моя собака тюкалась носом в попку какого-нибудь малыша и, беспокоясь, озиралась на взрослых, чуя непорядок в подгузнике. Беременные женщины сидели в шезлонгах. Все попивали вино. Я у края картофельного поля неторопливо распаковывал привезенный баул.
Такую картину застал полковник Ярцев. ( Его привез очередной Сашин друг). Ярцев вылез с переднего пассажирского сиденья, встал в позу буквы "Ф" и долго молчал.
- Т.е., Вы хотите сказать, что слухи о деградации русских сильно преувеличены?
Я подошел к дорогому гостю и мы обнялись. Его не надо было представлять гостям. Он делал это сам легко и непринужденно. Рассмотрев среди компании двух длинноногих сестер - близняшек ( блондинку и шатенку), он взял меня под руку и подвел прямо к ним.
- Вовка . Вот знакомься.- Он притянул блондинку за талию и рекомендовал. - Это! .. Как тебя зовут?.- быстро склонился он к уху девушки. Та засмущалась и попыталась, смеясь, отстраниться. - Тпру-у, тихо. тихо.
- Таня.
- Во-от. Это Таня. А это, соответственно? - Полковник переключился к сестре Тани.
- Оля.
- О-о-ля. - Удовлетворенно повторил Ярцев.
Сзади подошел высокий парень Степа. На его плече водружалась фотокамера размером с гранатомет.
- Андрей Григорьевич, - начал он.
- Отставить! - не глядя на подошедшего, отмахнулся полковник.
- Да я только предлагаю сфотографироваться. - обиделся парень.
- А!? А!? Это можно. Ну-ка, ну-ка.
Мы сплотили ряды, и был сделан кадр, Потом было еще много кадров.
Уже через полчаса с веранды доносился рассказ полковника про то, как старому проктологу Шифману матросы на 75-летний юбилей подарили рынду и в невысоком гулком кафе продемонстрировали ее работу у самого уха старичка-проктолога. Ярцев рассказывал не спеша, с точными жестами и паузами.
- А в завершение юбилея, когда счастливого доктора Шифмана под руки вели к выходу, он все оборачивался и упирался: " Ну ребятки, ну матросики. Ну давайте еще разок вдарим!. Уважте!"...
Неважно, что рассказывал полковник Ярцев. Время от времени от веранды согнувшись пополам , держась за живот, отходил кто-нибудь из парней и, утирая слезы, подходил ко мне.
- Владимир Викторович,(иногда - дядя Володя) может помочь?
- Давай. Левое крыло разворачивай. Тяни на себя. Отлично. Вон ту трубу подай. Пока все.
Я перешагивал через тросы, через киль, скручивал очередное соединение.
Белая птица, распластав крылья, лежала на зеленой траве. Вечерело. Я стоял, курил. Сбоку, по замысловатой траектории, как бы просто гуляя, подходил полковник Ярцев. Встал рядом. Долго, молча, смотрел на парус.
- Ну и на хрена?.. - Тихо спросил он мне на ухо.
Сзади подошла моя жена. Я обернулся.
- Вот. Татьяну все хочу осчастливить.
- Да-да. - Жена вздохнула. Мы все обнялись, потому что были друзья с детства.
- Давайте, последний штрих. Андрюха, поднимай хвост, Тань, подопри колесо. Сейчас она оживет.
Дельта план встал на трапецию, напрягся, звонко щелкнул последний карабин. С веранды раздались громкий визг женщин и аплодисменты.
- Фотосессия! Девушки! Таня, Оля! - Фотограф Степа широченными шагами перемахивал гряды, ходил вокруг аппарата, выбирая нужный ракурс. - С полковником. Вот здесь.
Полковник Ярцев сразу согласился. Он подхватил близняшек под руки и повел под крыло. Тюкнулся головой об поперечную трубу, но не стушевался. Девушки встали по бокам, обхватили плотное тело полковника, приластились и выгнулись кошечками.
- Профессионалки! - Похвалил Степа.- Отлично. Снято.
Подбегали дети, совалась между всеми собака. Я был удовлетворен. Ярцев заговорщически отвел меня в сторону.
- Вова, помнишь, как в студенчестве мы стеснялись подойти к девушкам? А сейчас? К любой спокойно подходишь, и все...
Я поднял бровь на друга.
- Нет. Ну ты согласен?
- Ну, в общих чертах. Как раз случай припомнил. Слушай, расскажу.
Давай. Только по «маленькой» сначала. - Мы подошли к столу на веранде. Ярцев плеснул себе в рюмку. Я равнодушно отказался. У меня еще оставался привкус последней встречи с личным доктором Черноморским.
- Ну, давай, рассказывай.
- Короче. - начал я. - Как-то вечером вышел я с собакой погулять. А у нас во дворе, в садике плиты бетонные лежат. Там часто молодежь пиво пьет . Ну вот. Вышел, пошел, как обычно по тропинке. Встал на полянке, Финка бегает, свои дела делает. На плитах - компания. Шумят, смеются. А темно уже: часов одиннадцать. Вдруг, отделяется от этой компании женская фигура в белых джинсах. И так кругами, кругами - ко мне.
" - Ой, какая собачка! Это лабрадор? Больше всего люблю лабрадоров."
- А сама - молодая, стройная, вон, типа, близняшек или Наденьки. Чуть, разве что, по-корявей.
- Ну, эти-то вообще!... - Мы с полковником отвлеклись на близняшек, на мою племянницу Наденьку - наше семейное сокровище. Три девицы склонились над казаном. Антон Силаев - всеми признанный плововар, что-то важно им объяснял.
- Ну, короче, - продолжил я. - Встала рядом. Причитает ласки разные, собаку гладит,мне в глаза заглядывает. Оценивает, чувствую.
- А как вас зовут? - спрашивает.
Я говорю: " Вам с отчеством или без?"
- Можно без...Хи-хи-хи.
- Владимир.
- А вы в этом доме живете?
- В этом.
- Как ее? Фимка! Фимка!.. А я - в 32-ом, там через проспект. Только сегодня мне не хочется туда идти. Сестра приехала... Фи-и-мка, хоро-о-шая!.. Так-то сестра отдельно живет. А тут приехала...
Я уже думаю, как бы, поестественней у нее телефончик спросить? Думаю, думаю. А она уже совсем близко к моему уху тянется и так шепотом:
- Извините, а вы не могли бы вон туда по тропиночке с собачкой пройти, а то мне писать очень хочется. Я бы здесь в кустики присела бы...
- Ах-ха-ха! - Взорвался полковник. Потом, вдруг, осекся. - Так. Отставить это у меня... Пораженчество, понимаешь. - Мы посмеялись.
- Прикольная у вас Финка. Я ей: " Финка, пошли гулять." Она, такая, замерла, на меня во все глаза вперилась. Потом туда - сюда дернулась. - Ярцев очень похоже показал, как Финка дернулась туда-сюда. - И опять на меня, с удивлением таким: "Так, погоди. Мы же и так гуляем." - Мы посмеялись. Было весело.
За праздничным ужином я произнес грустную речь о том, что жизнь похожа на летний пионерский лагерь: " Все тебе интересно, любопытно. Ты мечтаешь подружиться вон с той девочкой из 4 -го отряда, но откладываешь... Ты с широко открытыми глазами слушаешь в палате перед сном такое, что,..вообще...Вы планируете тайный поход к заброшенной водяной мельнице с черным водоворотом под плотиной. Но все откладывается, все происходит не так, как хочется. И футбол с 3-м отрядом не задался. Продули по случайности. А уже на прощальном костре девочка, с которой ты мечтал подружиться, вдруг подходит к тебе и спрашивает: в какой школе ты учишься в городе, где живешь? А завтра уже уезжать. Зачем же ты откладывал? Очень обидно и жалко. Но ничего. В городе можно будет встретиться. Да и с третьим отрядом в футбол можно договориться сыграть. Да еще взять нападающим Андрюху Ярцева, и тогда они пусть берут кого хотят... В жизни все также, кроме того, что прощальный костер - это предсмертная болезнь и " завтра" не будет..."
- Короче, не откладывайте на завтра, то, что можно сделать сегодня. - Весело закончил я, чувствуя, что молодежь недоумевающе переглядывается и тупит глаза. Только племянница Наденька, не опуская глаз, смотрела на меня. Я вспомнил, как она в нашей квартире стояла перед фотографией, где были запечатлены она, 5-ти лет, и четверо ее старших братьев: двое родных, двое двоюродных, т.е. моих сыновей. Она долго смотрела и потом сказала:" Такую фотографию уже не повторить. И, главное, везде с ними таскалась с дельным видом. А сама ничего не понимала: что они делают, во что играют."
С Ярцевым мы видимся раза 3-4 в год. Иногда переписываемся по E-mailу.
/Ярцев — Воронцову/ - Вовка, привет. Приперло, дальше некуда. Написал письмо сразу в три редакции газет, не важно каких. Такое:
Уважаемая редакция.
15 сентября 2012 года по телеканалу « Культура» перед показом фильма Бернардо Бертолуччи « Конформист» выступал Андрон Михалков-Кончаловский. Я никогда не писал ни в какие газеты, но, посмотрев и послушав это выступление, не могу сдержаться и хочу поделиться своим впечатлением.
Довольный своей долгой жизнью Кончаловский в течение получаса убеждал всех, кто еще не до конца «окультурился», что конформизм и предательство присущи каждому человеку, а не только их знаменитому семейству. Папа три раза переписывал гимн страны, младший Никита , то - «Свой среди чужих», то « Утомленный солнцем». Да и дальние предки Михалковых, по собственному признанию нынешних, кто стелили постель князьям, кто держали стремя. Родовые навыки «подстилаться» А. Кончаловский, непринужденно усмехаясь, распространил на всех людей вообще. Не поздоровилось и самому всемирно известному режиссеру Бертолуччи. По признанию А. Кончаловского в личной беседе с итальянским режиссером-коммунистом, тот ему был «просто смешон в своем красном коммунистическом мерседесе.»
Свое, и не только свое, отношение к поделкам Кончаловского тоже хотел бы высказать. Фильм «Романс о влюбленных» запомнили только, благодаря модному в те времена среди студентов Александру Градскому. И ходили смотреть фильм, чтобы послушать несколько песен, исполняемых непривычным, по тем временам в России, высоким «миксом».
Конечно же А. Кончаловский далеко не один в своем взгляде на жизнь. Телевидение, вообще, представляет собой забавную картину. Младший Ширвиндт, младший Ургант, младший Фарада, много разных младших ( старшие, по-большому счету, тоже ничего существенного из себя не представляли). И вот они сами выбирают темы, время: сколько кому кривляться, сами отмечают свои праздники, помывки в бане, сами назначают конкурсы с непроизносимыми по-русски названиями и сами выбирают лауреатов. Старший Бондарчук , небось, переворачивается в гробу от талантов своего младшенького. И все они , похоже, попутали, что конформист, как и педераст, это не только ориентация, но гораздо чаще — репутация.
Вот такие невеселые мысли возникают у меня после просмотров многих и многих телепередач.
С уважением к редакции. Ярцев А. (полковник).
/Воронцов — Ярцеву/ - Ни в одной не отзовутся.
/Ярцев — Воронцову/ - Это я знаю. Как же получилась такая подмена? Были времена. Царская Россия, петербургский период. Была гордость великороссов. Все было русское. Несмотря на немчуру, несмотря на французов и масонов. Все это было — Русское. Или послевоенная Советская Россия. Опять же гордость. Фронтовики с расправленными плечами. Самолеты, космос. Как они так ловко все это на жидовскую бытовуху перевели?
Как заплеванные кухни могли победить империю? Мне это не понятно...
/ Воронцов — Ярцеву/ - Полковник, вы недооцениваете противника. Есть русская пехота, есть танки и самолеты, есть штабы армий, фронтов, есть генеральный штаб. Тогда — это империя, и тогда — победа. А заплеванные жидовские кухни — это их пехота. У них есть и все остальное. И штабы, и политотделы. Их империи побольше лет, чем России раз этак в пять. И опыт ведения войн побольше. Наши штабы проиграли. Может, недооценили нашу пехоту, т. е. Русский народ. Топтали его все века... Вот, как то так, я рассуждаю.
/Ярцев — Воронцову/ - На «октябрьские» приеду. Возьмем с тобой по «маленькой», чтобы это все кристаллизовалось.
Иногда мы созванивались.
- Вовка, вот смотри. Сидят Путин с Сечиным: « Мы заключили сделку века». Я, такой, смотрю, рот разинул. « Мы купили British Petrolium/ - Это Сечин. « Так. Хорошо.» - Это Путин.
- Ну!.. И... - это я.
« Теперь наша компания РусьНефть вышла на первое место в мире по запасам нефти»
- Ну, ну! И-и... - Я привстаю с кресла навстречу телевизору. - И теперь...
« И теперь мы выходим на второе место в мире по добыче.»
« Хорошо.» - говорит Путин.
Так. Погоди. - это я. Я жду главного: типа « И бензин теперь будет ...Ну-ну... Де-. Деше-...» Я шевелю губами, подсказываю, подталкиваю.
« И эта сделка существенно укрепит положение нашей компании в мире» - это Сечин.
- Тьфу, ты, ****ь. А мне-то зачем, вы это говорите? А?
- А чтобы тебя поскорей инфаркт хватил или инсульт. Раз ты такой чувственный. - отвечаю я Ярцеву.
- Слушай, Вовка, а почему Путин не нравится американцам. Он же все как им надо делает.
- Это чисто для россиянской публики. Раз американцам не нравится, то нашим теткам — сразу мил. Это ясно.
- Вот и я так думаю. Короче на октябрьские жди. Возьмем с тобой по «маленькой» и обмозгуем это дело...
Когда мы встретились с полковником, на «октябрьские», мы сразу, еще по дороге в магазин, взяли самую главную тему в истории человечества. Взяли ее за рога, и началась неравная борьба. Нас двое, а евреи - одни. Вернее, мы одни, а вокруг одни евреи.
-У меня такое ощущение, что они смерти не боятся. Веселых песен тьму насочиняли. Мне страшно подумать, что на смертном одре в голову будет лезть какой-нибудь их шлягер. Тут конец жизни, важное событие, да еще боль, а в голове что-нибудь, типа: "Миллион, миллион, миллион долларов США-а-а!" Жуть. А им хоть бы что. Поют, прыгают. Ничего не боятся. А знаешь, Андрюха, почему? Потому что своей вековечной жизненной цели они добиваются и уже , похоже, добились. В этой земной жизни - власть над всеми. Что может быть слаще такой земной цели? Ну а дальше их бог, как-нибудь их не покинет. Может и правы наши неоязычники, что евреи - от дьявола?
- Вова. Я тебя умоляю. Какие наши неоязычники. Все наши неоязычники сделаны в Вашингтоне из неудавшихся русскоговорящих писателей. Читал я этих неоязычников. Да еще наш друг Ваня Зарубин - неоязычник. Застрял на раннем чтении, а сейчас еще и на пчеловодстве. Четко мне объяснил, почему евреи правят миром, потому что учат детей читать с 2 лет и жрут мед бочками. Сам то ты, по-поводу неоязычников, что думаешь?
- Я почитал. Даже написал отзыв в группе "Мы русские". Сейчас покажу. - Я покликал в ноутбуке и подвинул его Ярцеву. Ярцев углубился в чтение.
Приведу свой отзыв полностью:
" Составить для себя картину мира - неистребимая потребность любого человека. Так он для чего-то устроен. Книги А.П. Брагина и В.А. Истархова я склонен воспринимать, как очередную веху на пути познания человечеством самого себя. Это, конечно, по масштабу не сопоставимая вешка по сравнению с христианством или какой другой мировой религией, но взгляд на историю безусловно своевременен. Оказывается Библия интересная книга. Она вскрывает непреходящую сущность евреев. Правда у меня вызывает ухмылку постоянное апеллирование авторов к логике и здравому смыслу. Видно они себя считает очень здравомыслящими и логичными. Это напоминает рассказ А.П. Чехова «Письмо к ученому соседу», как один здравомыслящий человек оспаривает теорию эволюции другого здравомыслящего человека. Позволю цитату: «Вы изволили сочинить, что человек произошел от обезьянских племен мартышек, орангуташек и т. п. Простите меня старичка, но я с Вами касательно этого важного пункта не согласен и могу Вам запятую поставить. Ибо, если бы человек, властитель мира, умнейшее из дыхательных существ, происходил от глупой и невежественной обезьяны то у него был бы хвост и дикий голос. Если бы мы происходили от обезьян, то нас теперь водили бы по городам Цыганы на показ и мы платили бы деньги за показ друг друга, танцуя по приказу Цыгана или сидя за решеткой в зверинце. Разве мы покрыты кругом шерстью? Разве мы не носим одеяний, коих лишены обезьяны? Разве мы любили бы и не презирали бы женщину, если бы от нее хоть немножко пахло бы обезьяной, которую мы каждый вторник видим у Предводителя Дворянства? Если бы наши прародители происходили от обезьян, то их не похоронили бы на христианском кладбище...»
Что касается логики, то в обсуждаемых книгах тоже полно логических кругов. Есть также конкретный вопрос. Если мы признаем, что человек развивается, познает и анализирует, то почему считаем созданные человечеством мировоззрения тем ближе к истине, чем они древнее?
Осмелюсь сослаться на книгу Ж.П Де Шардена «Феномен человека». Собаке трудно постичь феномен человека, она тоже пытается, как и мы пытаемся постичь следующую за нами стадию развития материи или сознания. Может быть это и выглядит аналогично. Представьте как на вас смотрит собака, пытается угадать ваши желания, угодить вам. Умильное зрелище. Вообще жизнь интересна, евреи интересны, Россия вечна и пусть бы человек жил бы все дольше и дольше..."
- Ну и какие были комментарии? - Поинтересовался полковник.
- Один Али Мухамад спросил: "Ну и что ты этим хотел сказать?" Другой - Русич следом за Али написал: "Посмотрите, перед вами наглядный пример: обезьяна - Али." Ну и там слово за слово, и пошла грызня на радость евреям.
Однажды мы сидели за столом с женами. Мы говорили о детях. С молодости мы уяснили, что критиковать можно только своих детей и ни в коем случае не детей друг друга. Когда дети стали взрослыми, критиковать их стало значительно легче. Они же не оправдали надежд своих родителей: не стали космонавтами.
- А как ваш младшенький? - Спрашивал Ярцев.
- Самостоятельный. Снимают квартиру. Понарожали детей... - Я вздыхаю.
- Угу... Не налетавшись на дельтаплане. - Вставляет моя жена и, ухмыляясь, смотрит прямо мне в глаза.
- Да . Именно. - Я не стал отнекиваться от своих тайных несбывшихся мечтаний.
Под стать настроению, вспомнилось и такое:
- Год назад наш младшенький говорил: «У меня есть идеал женщин. Это моя бабушка ( т.е. моя мать) и моя двоюродная сестра ( т.е. моя племянница Наденька).» Заметьте, это говорится в присутствии родной матери ( т.е. моей жены). Такое запоминается на всю жизнь. - мы с женой переглянулись. - Правда, недавно он нашел новый идеал - Юлю. Они собираются завести пятерых детей. По количеству сестер и братьев Юли. Будет идеальная семья.
- Так. А правильно. У вас квартира большая. Будете водиться. - жена Ярцева ткнула мужа под столом ногой. - Кх-кх... Вовка, а почему не по количеству детей в вашей семье?
Я пожал плечами и задумался.
- Я вот думаю, Андрюха. Наши родители тоже, наверное офигевали от нас, когда мы с тобой "этих" выбирали. - Я кивнул на жен. Обе мгновенно вскинулись.
- Чего-о? Да мы!.. Да таких, как мы поискать. Да таких, как вы, у нас было пруд пруди!
- Да ладно, ладно. - Мы с Ярцевым поняли, что надо менять тему.
- Честно говоря, я не ощущаю себя дедом.
- Х-ха! Милый мой! А тебя никто и не спрашивает. - Ярцев получил очередной тычок ногой, и мы все вместе по-доброму посмеялись.
- Ну а старший?.
- А старший сказал, что ему беспокоится нечего. Скоро люди изобретут бессмертие и все будет классно. Я ему говорю: " А как же? Людей-то куда девать? Их же много будет." А он: " А рожать-то не на-адо!" Вот такая позиция. Что-то в ней есть...
У племянницы Наденьки отец умер рано, в 38 лет. Полковник госбезопасности Белоруссии оставил жену с восьмилетней Наденькой и двумя ее старшими братьями. Но дружественное России государство, похоже, печется о своих гражданах усердней, чем наше. Не смотря на троих детей и отсутствие кормильца, сестра жены умудрялась нередко посылать нам весомые подарки из Минска. Наденька жила в оставшейся после бабушки квартире одна. Училась в заочном железнодорожном институте, работала в управлении железными дорогами диспетчером ПМС. Это она так говорила. ПМС, да ПМС. Я не знаю, что такое ПМС, вернее, все время забываю. Знаю только, что начальник линейной ПМС - мудак. Он заходит в комнату диспетчеров и трясет папкой бумаг перед лицом тех, кто попался по пути. " Со я, пля, гытся в васых бумагах, пля..." Так передает его невнятные претензии Наденька. Его никто не понимает, и он, одинокий , обиженный на жизнь, человек, с полным ртом слюней, фыркая и плюясь, уходит к себе. По-первости, Наденька плакала на рабочем месте, но коллеги ее успокоили и научили , как надо делать, чтобы он не очень густо плевался.
Наденька часто бывала у нас в гостях в городской квартире. Особенно, любила ездить с нами в деревню. Ходила с женой в лес, помогала по огороду. И, вообще, она вела не по годам благопристойный образ жизни.
А зимой мы пристрастились кататься с ней на горных лыжах.
- Как ты быстро овладела?! - удивлялся я на ее ловкие , быстрые повороты.
- Какое там. После первого раза у меня вся попа была в синяках. - улыбалась она, прослезившись после короткого спуска, и мы, не спеша, шли на подъемник. Она первая садилась верхом на седло фуникулера, я ловил следующий, и мы тянулись в гору под прожекторами по слепящему снегу. Я смотрел на ее стройную фигуру сзади, смотрел в сторону на проезжающих мимо лыжников и сноубордистов и думал, что на этой горе я, наверное, самый старый. Иногда мы катались в компании моих сыновей и их друзей. Молодежь скорее из приличия хвалила, как мы с Наденькой лихо съезжаем змейкой или синхронно рядом в двух метрах друг от друга. В их похвале оставалось что-то недосказанное, заметна была некая неловкость, типа: "Молодцы, конечно, а что толку-то?" Правда, эти слова можно было отнести ко всем, приехавшим заняться зимними видами спорта. Только не всех впереди ожидало лето.
И вот я летел за Наденькой, повторяя все ее зигзаги, и уже под горой, когда она, резко развернувшись, стояла ко мне лицом, я почувствовал, что не успеваю погасить скорость. Уперев лыжи широким плугом, я неумолимо подкатывался к ней последние метры уже на коленях. И так на коленях я ткнулся лицом ей в живот и обхватил Наденьку за бедра.
- Дядя Володя. Осторожно. Вы не ушиблись? - Она смеялась, помогая мне подняться, а я все соскальзывал по ней , то ли от волнения, то ли от смеха не мог обрести равновесие.
- Чуть не снес тебя.
- Да мне-то ничего, Вы то как?
Мы отдышались, и я подумал, что перед смертью можно будет вспоминать это объятие.
После поездок на гору я возвращался домой усталый и задумчивый. Я стягивал сырую рубаху, разматывал антирадикулитный пояс, снимал эластичные наколенники. Жена стояла передо мной, подтянув кулачки к груди, закусив нижнюю губу, и с застывшей улыбкой принимала у меня лыжные причиндалы. Тогда мне казалось, что это единственный человек, кроме матери, который меня все-таки любит.
- Как там Наденька? - спрашивала она.
- Классно. Мы с ней показывали мастер-класс. Расшугивали всех по кустам. Я летел первым и кричал: «Надя, прикрой. Атакую!»
В такие минуты мне даже казалось, что никакого процесса порабощения мира евреями не идет. Мир вообще не меняется, а все мои умозаключения — плод резонерского сознания. Но стоило мне сесть перед телевизором, как я вновь видел: процесс идет. Если бы этот процесс видели наши классики: Чехов, Толстой, Достоевский, что бы, интересно, они написали. Бунин застал начало и написал «Окаянные дни».
Однажды Наденька спросила у нас с женой, можно ли ей поехать на гору с молодым человеком. Мы с женой переглянулись и хором воскликнули:
- Конечно, Наденька!
Упитанный молодой человек всю дорогу смеялся.
- А тут мы поворачиваем направо. Отлично!.. А это - деревня Харино. Вот и вывеска. Он прихлопывал и потирал ладони.
На горе Наденька помогла ему пристегнуть лыжи и покрепче опереться на палки. Но только она его отпустила, как лыжи предательски выкатились вперед из под падающего на спину тела. Молодой человек тюфяком заскользил по слабому уклону под стоящую в пяти шагах скамейку. Он громко смеялся, а мы все бросились доставать его из под скамейки и помогать подняться. Дальше он снял лыжи и отнес их в пункт проката.
- Это не мое. - Решительно заключил он и они с мой женой отправились пешком под гору наблюдать за нами и пить чай в кафешке. Катание Наденьки он никак не отметил и все продолжал смеяться:
- А бывает так!.. Грохнешься вот так. И все...Ха-ха-ха.
- Бывает. - Поддакивали мы.
Через месяц - два он исчез с горизонта. Я спросил Наденьку:
- Неужели из-за лыж?
- Да что вы, дядя Володя. Конечно нет. Мы уж и кольца купили... В общем, не хочется вспоминать.
- И все же, интересно.
- Ну, в общем... Он сказал, что понимает мое страстное желание выйти за него замуж. Ну тогда, прости и прощай. Короче, слава тебе, Господи.
Я с грустью представил, как этот тюфяк два месяца делил с Наденькой постель.
- Попользовался тобой два месяца. - Мой голос дрогнул, и я опустил глаза.
- Да не-ет, дядя Володя. - Наденька на словах " да нет" умилительно переходила на писклявый белорусский фальцет. - Ему это, как-то было, не особо нужно...
Я вскинул глаза, Наденька опустила...
А тем временем по России наносился новый удар. На этот раз это был "Удар Русских Богов" .
У нас с Ярцевым в последние школьные годы был общий друг — Ваня Зарубин. В молодости он качал силу, и его тело послушно наливалось мышцами. Все остальное он считал фигней. Моясь в душе, он подставлял предплечье под струю воды и, как бы, делясь открытой им тайной, говорил: " Чтобы бицепсы уширялись." Он приучил качаться жену и мечтал накачать детей. Но с детьми не получилось. Для них он нашел другую панацею: раннее быстрое чтение. И вот после активных фаз жизни меня опять свела судьба с Ваней Зарубиным в городе нашей юности. При первой, после двадцатилетней паузы, встрече Зарубин, прищурясь, спросил:
- Ну и чем занимаешься?
- Работаю. - Ответил я.
- Это понятно. А после работы? - Ваня ухмылялся. Я отводил глаза и чувствовал себя идиотом.
- Читаю. - Я переминался, я стеснялся. - Люблю читать... Правда, медленно я читаю.
- Хм. Еще бы. Ну и интересно, что же ты читаешь? - Ваня Зарубин уже чуть ли не хохотал и все буравил меня сквозь прищур. Я понял, чтобы я не сказал, окажусь козлом. Я пожал плечами.
- Вот то-то. Вы с Ярцевым херню всякую читаете. Виделись мы тут. Я ему давно уже против евреев говорил. Он все не верил.
Чтобы побыстрей расстаться, я предложил как-нибудь встретиться втроем.
- Давайте ко мне на дачу. У меня там ульи. - Согласился Зарубин.
И эта встреча состоялась. В преддверии встречи я получил от Зарубина письмо в "однокласниках".
Три «Да» и три «Нет» в жизни<img width="16" height="16" class="i-ljuser-userhead ContextualPopup" style="margin-top: 0px !important; margin-right: 0px !important; margin-bottom: 0px !important; margin-left: 0px; padding: 0px 1px 0px 0px !important; border: 0px !important; outline: 0px; vertical-align: bottom !important; cursor: pointer; width: 16px !important; height: 16px !important; ">sajjadi
Три вещи, в которых никогда нельзя быть уверенным:Мечты,Успех,Удача. Три вещи, которые, покинув нас, больше никогда не вернутся:Время,Слова,Шанс. Три вещи, способные нас уничтожить:Невежество,Жадность,Гнев. Три вещи, которые делают человека человеком:Трудолюбие,Искренность, Ответственность. Три самые ценные вещи в жизни:Любовь,Уверенность в себе,Друзья. Три вещи, которые никогда не следует терять:Спокойствие,Надежда,Честность. Счастье в нашей жизни основано на трех главных принципах:Опыт дня прошедшего, Польза дня сегодняшнего, Надежда на день завтрашний. Три принципа разрушают нашу жизнь:Сожаление о дне прошедшем, Напрасная трата дня сегодняшнего, Страх дня завтрашнего.
Объяснить это для себя я мог только, как побочный эффект всеобщей интернетизации .
В очередной приезд полковника Ярцева я предложил ему навестить друга детства.
- А он нас отжиматься не заставит? - засомневался полковник. Но это была мимолетная шутка. В основном полковник сидел насупившись и молчал. Ситуация выглядела абсурдной. Два мужика за пятьдесят едут к третьему, чтобы сразу кинуться спорить и убеждать друг друга, что не правильно мыслили всю жизнь и не правильно жили. В конце концов все останутся при своих.
Мы долго петляли по промзоне за нефтеперегонным заводом, объезжали свалки, постоянно уточняли по телефону маршрут. Наконец въехали в дачный поселок советских времен, плотно застроенный домиками 3х4. Ваня Зарубин стоял в проезде, смотрел исподлобья, но улыбался. Нас разделяла канава, прорытая поперек проезда. Через канаву были брошены две доски на ширине колес. Я остановил машину перед досками. Ярцев открыл дверцу и, встав на порожек, высунулся на полкорпуса наружу.
- Только не говори, что эту канаву жиды прокапали. - закричал он хозяину.
- Да нет. Это я. А то вода на участке застаивается. Вова, выравнивай машину, я по- руковожу.
Я вспомнил, что двадцать лет назад Ваня Зарубин яро выступал против любых агропотуг своих родителей. Судя по всему, его дети платили ему той же монетой.
Мы прошли на участок, походили между гряд, заглянули в теплицы.
- А тут у вас что? - спросил я у Ваниной жены Марины.
- Это земляная груша.
- М-м. - понимающе покивал я. Хозяин провел нас к водоему, вырытому на месте болотины. К воде было не подойти по причине топкости берегов. Мы обошли пруд и подошли к двум ульям, сбитым из крашеного горбыля. Должного эффекта они на нас тоже не произвели.
Мы помогли поставить под навесом стол, скамейки и расселись пить чай.
- Андрей, а ты ведь не за рулем. У нас пиво есть. - спохватилась хозяйка.
- Ну, давайте хоть пива.
- У нас и безалкогольное есть, Володя?- повернулась она ко мне.
- Спасибо. Лучше я чаю с медом. А то так и до резиновых женщин можно дойти.
Шутка оказалась не востребованной.
- Андрюха, - начал Зарубин. - Я уже Володю спрашивал, теперь тебя хочу спросить.
- Ну. - сурово отозвался Ярцев, глядя в стол перед собой и барабаня пальцами.
- Как ты думаешь, почему евреи правят миром?
- Как почему? Потому что они учат детей быстрому чтению с двух лет и жрут мед бочками.
- Гы-гы... Так тебе уже Вовка сказал.- Ваня Зарубин по-детски раздосадовался и с обидой посмотрел на меня. - Ну ладно. А вы хоть знаете, что православие придумали евреи?.. И для этих, как его, для покоренных ими народов, славян, например. И вообще, надо верить своим богам, а не еврейским. И, как его, Славянам больше десяти тысяч лет... И они верили в своих богов, пока Владимир насильно их не крестил. А сам то он был... Тогда были такие - молокане. Они были слугами у русских князей. Вот его служанка и родила. То есть, по матери то он - еврей. А русская вера гораздо древнее. В Велесовой книге она описана... Там свод законов наших, а не еврейских. - Ваня Зарубин заметно волновался и говорил нескладно. На некоторое время он замолчал и смотрел на нас, не зная, что еще добавить.
Полковник Ярцев, не глядя на Зарубина, повернулся ко мне.
- Вовка. А он меня убедил. - Ярцев сдвинул брови, побегал глазами, изображая нешуточное волнение от чудесного озарения. Я начал побаиваться скандала. -Точно ведь! Я теперь не буду верить в еврейского бога Христа. Даже уже всерьез верю... Знаешь во что? - Ярцев обращался только ко мне, скользя глазами по хозяевам, как будто их нет. Я взглянул на Марину. Мне стало неловко, потому что ей было очень неловко. Она бы лучше рассказала мне , как правильнее устроить парник. Но Ваню то она любила и теперь сидела, не смея поднять глаз. А полковник по расстановкам продолжал.
- Теперь я верю в то, - Он поднял указательный палец. - Что мои предки произошли от Солнца! А я! Я! - Он еще выше поднял палец. - Я после смерти превращусь прямо в звезду. Все! Полный звиздец! Небосклон полон звезд. Все сходится.
Возникла пауза. В тишине я швыркнул из чашки. Ваня Зарубин начал путано объяснять, что не все так просто. Ярцев молчал. Пил пиво. Минут через пятнадцать он сказал, что пора и честь знать. Я был с ним согласен. Мы засобирались и, взяв от хозяина банку меда (подарок для моей матери), вскоре ехали назад по ухабистой дороге. Полковник Ярцев долго молчал. Но его распирало, а мне захотелось тяжело вздохнуть, что я и сделал.
Ярцев наконец заговорил.
- Индия, Китай…Верны своим богам. Мне кажется, у некоторых людей все клетки мозга по-отдельности. В одной что-то забито, в другой... И никакой связи...
Машину переваливало из ухаба в ухаб. Фары выхватывали то кучу строительного мусора, то дикий куст, то дорожный знак: "Пересечение двух равнозначных прямых дорог".
- Подойди к любому китайцу, а их миллиард, и спроси: ты Лао-Дзы знаешь? Конфуция знаешь? Он тебе: " А! Дя-дя-дя! - Ярцев сузил глаза и писклявым голосом изобразил китайца. - Моя много знай, много понимай, никогда нисего не путай. Потому, сто у моя все вот сдеся, - полковник постукал пальцем по макушке. - В жопе.
Смачно и зло закончил он, и отвернулся в окошко.
- Вовка, ты был в Индии? - после некоторой паузы повернулся он ко мне.
- Нет
- А я был. - Он вновь устремил взгляд вперед на дорогу.
- Когда, хоть ты был?
- А вот был. С дружественным визитом. В составе группы военных кораблей Северного флота СССР. - Его глаза перескакивали с одного освещенного предмета на другой.
- Ну и как там?
- Обезьяны. - бесцветным голосом ответил полковник. - Ты хочешь быть обезьяной? Я не хочу. А они не предали своих богов и теперь живут с обезьянами и сами - обезьяны. А если бы Ваня Зарубин почитал историю войн арийцев с евреями, то узнал бы, что тысяч этак шесть назад евреи разбили арийцев-индийцев в хлам, и теперь индийцы верны своим богам и интересны всем разве что... Как сходить в зоопарк...
- Ну уж? - Возразил я. - А камасутра?
- Да. Еще камасутра. Это да. - согласился Ярцев. - А если бы Зарубин еще маленько подумал, то увидел бы, что всю мерзкую историю еврейства мы знаем благодаря христианству. А? В том числе ветхому завету. Ты то, хоть со мной согласен?
Я выворачивал на трассу.
- Я то согласен. А жена твоя тебе не говорила, что ты волнуешься из-за всякой ерунды?
- А жены вообще все жидовки. - Ярцев махнул рукой. Мы хохотнули.
- Мы должны сказать нашим женам "спасибо". - посоветовал я.
- Спасибо. - буркнул полковник.
По дороге в гараж мы заехали в магазин. Было ясно, что "маленькой" все это дело кристаллизовать не получится. Мы взяли по "большой". В гараж нам звонили моя жена, оба моих сына, жена Ярцева из Москвы. На вопрос моей жены: "Ну, вы где?" Я ответил: " Мы здесь". На вопрос сына: "Ты куда пропал?", я гордо показал экран мобильника Ярцеву: " О! Сын беспокоится." На вопрос жены Ярцева, не знаю какой, Андрюха проникновенно пропел в трубку: " Светло в душе от имени простого твоего..."
Переночевал полковник Ярцев у нас. Утром мы позавтракали и он, не опохмеляясь, поехал в Москву. Он так умел без Черноморского.
* * *
Мы работали в здании бывшей советской овощебазы. У нас была собрана лазерная установка из комплектующих выпуска 1984 года. Такой лазер я видел будучи студентом на лабораторных по " Физике плазмы". Теперь мы, мы - это я и еще семеро молодых парней: два моих сына и их друзья, режем китайский пластик, гнем из него коробочки под польскую парфюмерию. Стены овощебазы сохранили запахи отечественной квашеной капусты и лежалого картофеля. Я люблю свою работу. Могу полчаса стоять и заворожено смотреть, как едет лазерное сопло по заданному мной хитрому рисунку, как горит под ним маленькое солнце. Мне не мешает сладковатый запах сожженного полихлорвинила, не мешает шум прыгающего компрессора. Я смотрю на остатки российских высоких технологий. Скоро нам привезут китайский лазер. Мы натянем еще две нихромовые струны, подключим к ним китайские регуляторы напряжения и будем гнуть коробочки под индийскую фармацевтику.
Как то, я привез полковника Ярцева к нам на овощебазу. За неделю до этого он позвонил и трогательно попросил:
- Вова, я сейчас поеду на вокзал покупать билеты на 2-е. Только ты с Черноморским не встречайся, ладно. А если увидишь, сразу уходи! Сразу!
Я решил его успокоить. Я сказал, что специально к нему приду и попрошу двойную дозу таблеток, чтобы усыпить его бдительность.
- Нет, Вова, нет! - закричал полковник в трубку. - Черноморский коварен. Он заведет тебя в кабинет и скажет:" А давайте-ка, Владимир Викторович приспустите-ка штанишки." Ты - мягкотелый, ты не сможешь отказать.
Я поклялся Ярцеву, что все будет в лучшем виде.
И вот мы стояли рядом и смотрели на процесс лазерной резки полиматериалов. В его глазах играло отражение лазерной искры и, казалось, догорали последние тайные надежды. За нашей спиной размещались столы с настольными лампами. Кирпичные стены уходили вверх, в темноту. У каждого стола стоял обогреватель. Ребята сидели в куртках и вязаных шапках. Одни очищали нарезанные детали от защитной пленки, другие гнули, третьи заматывали в пленку готовые изделия и складывали их в картонную тару. К нам подошел Степан.
- Здрасте. Владимир Викторович, нам надо взять еще двух гибщиц, девушек.
- Сюда?
- Ну, пока, да. Не всегда же мы будем здесь.
- И кто-то согласится? - Я уныло обвел взглядом зал.
- Зато мы платить будем регулярно.
- Ладно, потом. - прервал я деловой разговор. Степа не отходил, переминался. Чувствовалось, что он хочет что-то сказать.
- Как вам, Андрей Григорьевич? - Наконец осмелился он спросить и стоял, улыбаясь, ожидая высокую оценку своих организаторских способностей.
Ярцев еще раз, не спеша, все осмотрел и сказал, что это - «примитивизация производства в России в заключительной своей стадии».
- Ну-у-у!.. - кисло протянул Степан. Мы направились к выходу. В тамбуре овощебазы полковник спросил:
- А что у вас делает этот Степа-фотограф?
- Это наш эффективный менеджер и генеральный директор.
- А как его фамилия?
- Ямпольский. - неохотно ответил я.
- С чем тебя и поздравляю...
Я поморщился и стал оправдываться, что, мол, без них уже не обойтись, что они на всех промежуточных звеньях от заказчика к исполнителю.
- Потом, Степан, вроде, нормальный. - неуверенно добавил я.
- Ну-ну!.. Ладно, хрен с ними. - прервал мои оправдания Ярцев. Я увидел в его глазах зарождение совсем отстраненной мысли. - Вовка, а пойдем лучше к Наденьке.
У меня екнуло в правом боку. В голове промелькнули воспоминания юности: весельчаки Вовик и Андрюха на лестничной площадке, перед ними девочка в халатике. Дверь за ее спиной прикрыта .
- Нет, Андрюха. Не надо. Зачем? - еле провернул я пересохший язык.
- Отставить. Все. - полковник уже бодро шагал вперед, расправив плечи. В сущности, я всего лишь капитан запаса. Я подчинился.
По дороге к Наденьке я два раза резко останавливался и говорил "Нет."
В эту квартиру мы с Ярцевым тридцать лет назад ходили в гости к моей будущей жене. И вот мы стоим перед знакомой дверью с тортом и бутылкой коньяка. Без будущего.
Наденька открыла нам и без тени удивления, улыбаясь, пригласила в комнаты. Она была в домашнем халате, ненакрашенная, пахнущая ландышевым шампунем. Диван в большой комнате был не заправлен. На скомканном розовом одеяле лежал открытый ноутбук. Стола в большой комнате не было , и мы втиснулись на кухню.
- Тебе не на работу? - Спросил я.
- Да, не-ет! - Опять умиляющий белорусский фальцет. - Я на сессии. Такое счастье! - Наденька прижала руки к груди. - Это такое счастье, я просто не могу!
- Ярцев! Надо взорвать это их управление ж/д.
- Обсуждаемо.
Мы разместились на кухне. Сели, сложили руки на коленях и скромно наблюдали, как Наденька нарезает пахучую белорусскую колбасу. Она поставила тарелку с колбасой между нами на стол и остановилась, рассеянно улыбаясь.
- Не знаю, что еще?..
- Рюмки. - подсказал полковник.
- Можно лимон.- добавил я.
- Точно! - обрадовалась Наденька. - У меня есть лимон!
Ярцев наполнил рюмки и привстал.
- Сразу за любовь. - Он поднял рюмку.
- Да ну-у. - недовольно поморщилась Наденька. - Какая там любовь. Хотя бы минимальное уважение. Я уже на любовь и не рассчитываю. - Она задумалась и грустно ухмыльнулась.
- Стоп, стоп, стоп! Отставить. Давайте-ка выпьем и обсудим это дело.
Мы выпили. Полковник крякнул и расселся основательней. Я тоже попытался развалиться на стуле, но было неудобно ни так, ни так. На этот раз я не боялся скандала.
- Наденька, сейчас мы тебя научим, как мужика охмурить.
- Я не буду. - зачем-то вставил я. Ярцев замер, посмотрел на меня и махнул рукой.
- Ладно. С этим все ясно. Теперь дальше. - Он снова придвинулся к Наденьке. - У тебя жених есть?
- Да не-ет! - пропищала та. - Нет у меня никакого жениха.
Ярцев на секунду осекся.
- Так. А погоди. Знаю. Ты, наверное, женихов ищешь таких, как... - он побегал глазами по фотографиям над кухонным столом. Там были Брэт Пит, Том Круз, Наденькин брат, еще какие-то гламурные мужчины. Ярцев брезгливо дернул щекой и перевел взгляд на меня. - Таких, как... Вовка... Или я? Да, Надя?
- Да, какое там. Таких теперь уж нет. Хоть бы мало-мальски... Ай, не знаю.
Наденька махнула обеими руками. Мы с Ярцевым, довольные, выпятили губы.
- Вова, а помнишь, как я к тебе в Питер приехал? В 91-ом. Наденька, я тебе сейчас расскажу. - Мы приготовились слушать, и Ярцев приступил к рассказу.
- Вовка позвонил мне в Северодвинск и попросил, чтобы я достал ему офицерский мундир старого образца. И я достал. Было сложно, но я достал. Настоящий китель, который вверху на пуговицу застегивается, галифе. Сапоги! Наденька, сапоги настоящие, хромовые. Приехал к нему в Питер. А это был 91-й год. Кругом митинги. И вот мы вышли с ним в центр Питера и пошли на Дворцовую.
- А он, - перебил я Андрюху. - В парадном мундире морского офицера.
- В полупарадном. А Вовка в кивере. У него такой кивер был офигенный, меховой вот такой вот.- Ярцев вскинул руку.
- Я его из двух отцовских соболиных шапок сшил. Шапки еще из Сибири...
Мы перебивали друг друга, а Наденька смотрела на нас широко открытыми глазами.
- А еще у тебя пальто было. Типа шинели, но гражданское, темно серое... Только сапоги надраенные снизу видно. Выходим, такие, на Дворцовую площадь. Там у Александрийского столпа - толпа, тысяча жидков визжат и руками машут. Мы сзади подходим, и они начинают расступаться. Приумолкли ближние. И по сторонам: шу-шу-шу... Кто-то, зло так: «А! Имперский полковник.» Хотя я тогда еще майором был. А на Вовку, вообще, рот разинули. «А это-то кто?» У них от Вовкиного вида , вообще крышу переклинило. Мы, такие, прошли до передних рядов, они все умолкли, набычились, смотрят. А Вовка так: «Ну что, суки? Радуетесь?»
Я хотел возразить Ярцеву , что так не говорил, но он не позволил.
- Не, не, не! Надь, представь. Вова, такой. Кабудь-то в 17-ом царский офицер накинул поверх мундира гражданское пальто и идет так по питерской улице. И руку под полой прячет. А навстречу пьяная матросня. «Эй, ты. Стоять!» Он на другую сторону улицы. Один за ним, самый борзый. « Стоять, сказал!» Подбегает, за плечо разворачивает. А Вовка так из под полы револьвер. Пуф! Ему в пузень. Тот так... - Ярцев положил на свой, не сказать, что плоский живот, обе пятерни и удивленно стал смотреть на брюхо: " Чавой-то? А поштой-то." - Полковник закатил глаза, но тут же преобразился и продолжил. - А Вовка - в подворотню. Несколько дворов пробежал, к стене спиной прижался и мелко, так крестится: «Господи, прости».
Ярцев закончил и довольный отвалил плечо. Сидел, хитро прищурив глаз, наблюдал за эффектом.
- А Матросня? - спросила Наденька, вся увлеченная рассказом.
- А чего матросня? Зассала, конечно, пардон. Кому охота пулю в лоб? Подошли так к этому, ногой пхнули: " Ну , хули, разлегся? Тащи, теперь тебя". Вот и все. Классно, да?
- Андрей, не сквернословь. - погрозил я пальцем.
- Контекст требует. - улыбался Ярцев. - Жиды разрешили.
- Да-а! - протянула Наденька. - Вам надо по телевидению выступать.
- Х-х-а! По телевидению, скажешь. Там Ургандт на Ургандте сидит и Ургантом погоняет.
- Андрюха, после твоих рассказов Наденька вообще никогда не подберет себе жениха.
- Да, уж. - не стала спорить Наденька.
Коньяк подавался, я предложил чайку, Наденька спохватилась и пошла к плите.
- У меня есть мед.- обернулась она. – Хотите? Мед очень вкусный.
- Блин, опять мед. - Ярцев обессиленно уронил голову. - Все. Нам конец.
- Что такое? - испугалась Наденька. Не понимающе смотрела то на меня, то на Андрюху.
- Мед очень полезен.
- Конечно, конечно! Мед очень полезен. - Ярцев заводился.
- Я смотрела по телевизору передачу. Мед, оказывается, лучшее средство омолаживания. Раньше его брали с собой в баню и натирались. Кожа очень хорошо очищается и омолаживается. Как раз у нас в деревне баня, да дядя Володя? - Наденька обратилась ко мне за поддержкой.
- Точно, Вовка! - встрял радостный Ярцев. - Я знаю, как надо. Берешь мед. Берешь Наденьку... И идешь с ней в баню. Там ее распариваешь , на-ма-зы-ва-ешь, и потом всю облизываешь. И двадцать лет, как рукой! Причем с обоих! Класс, да, я придумал?
Я засмущался, но надо было как-нибудь подыграть.
- Так-то класс, только погоди, Наденьке тогда всего 3 годика будет.
- Да? - Ярцев на мгновение задумался. - Ну правильно. Просто пошел, искупал ребенка в бане. Ха-ха-ха!
Попив чайку, допив коньяк, мы с Ярцевым засобирались. В прихожей Полковник приобнял хозяйку и чмокнул в щечку. Пропустил меня и я тоже склонился к Наденьке. Она как-то ловко поднырнула головой, и я почувствовал на своей щеке в углу рта ее влажные теплые губы.
Мы попрощались и, толкаясь, вывалились на лестничную площадку. Шли по улице, Ярцев напевал " прощай любимый город", я несколько раз потрогал щеку.
После сессии Наденька ушла на диплом. Как-то, будучи у нас в гостях, она сообщила нам с женой, что после диплома собирается переезжать к маме в Минск, а квартиру сдавать. Моя жена всплеснула руками
- Наденька! На кого ж ты нас покинешь? Как же мы тут без тебя? - Запричитала жена и обняла племянницу. - Особенно Вовик! - Жена посмотрела на меня. Я был тоже застигнут врасплох и, переминаясь, промямлил, типа, «может еще неточно?»
- Да не-ет. Наверное, точно. Чего мне здесь ждать? И работа мне не нравится, и вообще...
- То есть, не покорился тебе наш город? - подняв глаза на Наденьку, я попытался пошутить.
- Нет, не покорился. - грустно вздохнула Наденька. - Да вы не расстраивайтесь. Я буду приезжать.
Через месяц она уехала в Минск.
Май выдался солнечный, цвели яблони, дурила сирень. В Волге ловилась рыба даже на закидушку. Мой внук превращался в большеглазого красавчика. При встречах со мной он широко раскидывал руки, бежал навстречу и громко кричал: " Гы-гы! Гы-гы! Гы-гы!" Так он проявлял радость. И тогда мне казалось, что это единственный человек, кроме матери, который меня любит. У него была маленькая леечка, и он усердно ходил от ванны к грядкам, наклоняя над ними лейку и отставляя свободную руку назад для противовеса. Его мама готовилась родить ему брата. В нашем деревенском "имении" начинался новый цикл человеческой жизни, мной уже виденный, но подзабытый. И что ни говори, а мне сладко и грустно было ощущать себя причастным к этому, триллион первому циклу.
В середине июля я получил "В Контактах" письмо от Наденьки. Она писала, что скучает, но счастье улыбнулось ей. Она встретила идеал мужчины. После слов "идеал мужчины" Наденька поставила смайлик. Он работает на белорусской железной дороге мастером ПМС.
Через два месяца она приглашала нас на свадьбу.
Еще я получил письмо в "Одноклассниках" от Ярцева:
" Поздравляю с Юбилеем!
Здравствуйте дорогие друзья!
Оправдаться хочется. Но есть
сомнения.
Достоин ли я любви,
или
уважения.
Я, сидящих рядом с собой
в равной мере
люблю и уважаю.
Мир наш не очень то и простой...
И смешно говорить: я все знаю.
Люди не любят болеть и стареть
А умирать - тем более
Но знаю, - своя болезнь
слабее,
чем близких боли.
Многое в философии поросло быльем,
Но остались некоторые сомнения:
Много ли нужно покупать белья?
И на сколько ценно белье?
В завершение скажу:
Каждый
хотел бы составить
Картину:
В чем смысл бытия,
Причем здесь я,
И нужен ли Я миру.
На чем в моей жизни остановился Я.
На России.
Я - язычник, православный я,
И Достоевский , и Захария
И монархист, и коммунист-Сталинист
И батько-Махно - это тоже Я.
Все это наша Россия.
Я - это Россия.
Россия - это Я.
Вот такая позиция Ж и з н е н н а я.
Может, отчасти, н е с к р о м н а я.
Любите, не отдавайте Россию.
Р о с с и я - э т о В ы!"
Я кликнул на "большой палец, класс", в комментарии написал: " Полковник Ярцев - поэт."
Завтра по дороге на роботу я зайду в церковь "Никиты Великомученика". Похожу между образами. Поставлю свечи Богородице, Иисусу, вспомню усопших отца, бабушку. Попрошу здоровья живущим и себе. Вспомню мать, сыновей, жену, внуков, полковника Ярцева. Вспомню Наденьку. Вспомню Ваню Зарубина... Ваня Зарубин, когда проезжает мимо храма, наверное, думает: "Жиды понастроили". Чудак - человек. И еще я прошепчу: "Господи, Иисусе Христе, сыне божий, помилуй мя грешного, я ведь не все про себя написал, ты знаешь."
декабрь 2012 года