ДРУЗЬЯ – ТОВАРИЩИ
Рассказ
1
Он сидел и думал о чуде, которого, конечно, не будет. Ничто его не спасет. Только почему они медлят? Хотят прибавить мучений, но он уже смирился и распрощался с жизнью и с этой камерой. Хотелось, чтобы, когда будут уводить, протиснулась в свою маленькую дырочку в углу камеры, его темно – серая знакомая. Хотелось, чтобы она видела его последние минуты. Живому от живого передается что-то неведомое, что остается свидетельством промелькнувшего Божьего создания на земле.
2
Новый начальник тюрьмы, увидев в списках приговоренных фамилию: «Пшеничников А.В.», приказал заместителю:
- Этого пока не трогать.
Он сидел в кабинете и думал об Алешке Пшеничникове: «Иначе, пожалуй , и быть не могло. Таким твердокаменным нельзя жить, не время. Вот только Ольга. Несчастная Ольга». Он не любил смотреть на тюремную стену. Он любил свободу. «Такую женщину погубил, идиот».
Он не стал вызывать ее. Пошел сам.
Ольга открыла с девочкой на руках.
- Антипов, - произнесла с тихим удивлением. – Входи.
Он вошел в небольшую комнату. Посередине которой был овальный стол, накрытый белой скатертью, у стены черный диван. Долго не мог начать разговор, только безотрывно смотрел на нее и думал, чем же он хуже Алешки Пшеничникова, что выбрала его.
- Когда видела его последний раз?
- Почти год не видела! Ты знаешь где он? Что с ним?
- Я назначен начальником тюрьмы. Знаю что плохо с ним. Очень плохо.
- Он болен?
- Нет. Болезнь ему уже не помеха.
- Н-е-е-т! – Закричала она и прижала к груди дочь так, что та заплакала.
Он взял девочку. Стал ходить с ней по комнате.
_ Мне сказали, что его в- лагеря. Обещали свидание.
- Свидание устрою. Сколько девочке?
- Десять месяцев. Он не видел ее.
- Ты сама выбрала судьбу. Я любил тебя и люблю по сей день, и может быть не меньше его.
- Но я его люблю, - она зарыдала, навалившись на спинку дивана. – Вы же дружили.
- Да. Дружил. Только чтобы тебя видеть. А знаешь как это было больно и отвратительно, когда ты при мне целовала его, а я ничего не мог сделать . _ Я сообщу о свидании. – сказал, положив руку на вздрагивающее плечо, и ушел.
3
-Ну что, Алешка Пшеничников? Чего ты добился своими заявлениями в ЦК. Поверили твоей правде? Перестали брать невинных, перестали расстреливать? Только за прошедшую ночь пятнадцать черепов продырявили.
- Ты уверен, что твой уцелеет? Запомни. Эту машину уже не остановить, пока она свое не отработает. Сейчас ищут врагов, а потом будут их делать. И тогда никакого разбора не будет.
- Свидание в моем кабинете послезавтра.
- Пусть она с дочкой придет.
- Этого не обещаю.
4
Они сидели друг против друга. Он держал ее руки и смотрел на фотографию дочери.
- Он домогался тебя?
- Нет. Это, наверное, впереди.
- Тебе не следует его отталкивать.
- Может быть, он что-нибудь сделает. Я попрошу его.
- Он ничего не может. Живи с Богом в душе и не унижайся.
- Тебе очень страшно?
- Я один из тысяч. Это судьба.
Вошел конвой и не дав им проститься, увел Алешку Пшеничникова, почти силой.
5
Он понял, что за ним пришли. Как только стали открывать камеру, мышка юркнула в свою щель. Она сегодня дольше обычного была с ним. Не убегала, даже когда он вставал со стула. Брошенные на пол крошки не ела, а только обнюхивала. Когда уходил, снова увидел ее под стулом, серый неподвижный комочек.
Антипов в эту ночь домой не пошел. Он то лежал на диване в своем кабинете, то выходил в коридор, пустынный и тихий. Заваривал крепкий чай и глотал его, почти не ощущая кипятка.
Под утро, когда все было кончено и трупы убраны, он достал из видвижного ящика лист и положил в папку. Это было, полученное накануне, помилование. Замена Пшеничникову А.В. смертной казни на десять лет лагерей. Достал из нагрудного кармана предсмертную записку и бросил на электроплитку. Листок долго тлел, корчился в бумажных муках, пока не вспыхнул.
6
Через месяц забрали Ольгу. Осудили на пять лет. Дочку отправили в детский дом. Антипов узнал номер лагеря и где он расположен. Связался с начальником и попросил отнестись снисходительно к заключенной Пшеничниковой Ольге Сергеевне. Но и без его просьбы, ее опытного врача, сразу определили в больничку. Через год он приехал к ней . Ольга хотела отказаться от свидания, но начальник уговорил ее и оставил их в своем кабинете.
- Я вижу у тебя хорошие отношения с начальством. В твоем положении это…
- Замолчи, Антипов. И запомни, что везде, в любой ситуации есть нормальные люди, понимающие.
- Да, конечно. Но ты выслушай меня. Я добьюсь и тебя отпустят на поселение. Заберем дочку и будем жить нормально, счастливо.
- Ты женат, Антипов. У тебя свой сын.
- Я не люблю жену. Я тебя люблю. Тебе всего тридцать лет. Как ты будешь одна.
- Я не одна. У меня дочь. И Алешка вот здесь в голове моей, в сердце. А ты уходи.
- Я не могу тебя оставить. Я мучаюсь. Я работать не могу.
- На твоей работе можно не стараться. Никому хуже не будет. Я уйду, а ты покайся за свои подлости. Я все знаю. Ты задержал помилование. Ты меня упрятал в лагерь за строптивость. Странная у тебя любовь. Зачем ты приехал? Узнать – не упаду ли перед твоими подачками на колени? Нет, Антипов. Нет!
- Он был прав. Он всегда был прав. Гад долговязый.
Она не обиделась за то, что он так назвал Алешку. Встала и пошла к двери, дав понять, что свидание закончено.
- Возьми это. Он подал ей мешок, стоявший в углу.
7
Ольга долго думала над письмом Антипова, в котором он просил ее приехать на свидание.
Странные чувства мучили ее. С одной стороны будто бы получил по заслугам. Но понимала она и то, что никто не виноват в той действительности, в которой им пришлось жить. Условия определяют действия, а с условиями не всякий может бороться, да и борьба оказывается бессмысленной.
Ехать было недалеко, и она решила навестить его. Тем более, что он действительно просил у начальника лагеря содействия в ее выходе на поселение.
Она стояла позади него, положив руки ему на плечи.
- Как поздно я все понял, - говорил он. – Алешка все предвидел. А я слепой был. Они ничего не признают, кроме доносов. Ты еще придешь? Если бы я не был здесь, мы бы поженились с тобой.
- Нет Антипов. Нет. Я его мертвого люблю. Я мир этот признаю только потому, что он был в нем. Память о нем заставляет меня жить.
8
Старуха была такой дряхлой, что казалось, ляжет и умрет на дороге.
Районный судья Антипов Василий Николаевич смотрел на ее продвижение через улицу. Перейдя на другую сторону, долго отдыхала. Из старой кожаной сумки ее виднелись два букета красных гвоздик. Она подошла к кирпичной стене. Убрала засохшие букеты, положила новые.
- Опять эта сумасшедшая? – скривила густо крашеные губы в усмешке секретарша, войдя с подносом.
- Да, она. Не долго уж осталось этим реликвиям.
- И слава Богу. Иди, судья, к столу. Чай стынет.