ПЛОЩАДЬ
Нищая полубезумная старуха бродит вокруг статуи Ленина на привокзальной площади. Шустрые пареньки ругают технику, когда стальная петля вот-вот должна коснуться бетонной шеи вождя пролетариата. Старая женщина не обращает внимания на суету, подбирает засохшие цветы и тихо поет:
И тебя прибрал Господь.
Из тела душу вынул.
И поруганную плоть
На посмеянье кинул.
Подъемный кран медленно уезжает с площади. Женщина подметает сухими цветами постамент.
От заката до восхода
Нас катали по стране.
Ох, веселая погода
На колымской стороне.
Проходит молодой человек. Спрашивает с издевкой:
- Родственник, бабуля?
- Ага. Брат сорокоюродный.
- Счастливая, - усаживается на скамейку напротив.
- А как же. Кто пулькой свинцовой, кто лопатой, а я тачкой себе счастье возила. – Кладет засохшие цветы в чугунную урну и поет:
Прилетели голубочки
Под окошко ворковать.
Где вы, юные годочки,
Двадцать три и двадцать пять?
Выскочила из кустов молоденькая девушка. Прыгнула на колени парню, обняла. Целуются. Старушка толкает парня в плечо, тихо говорит:
- Рублик дайте.
Не отпуская девичьих губ, парень лезет в карман, вынимает пригоршню мелочи. Протягивает в пустоту. Старуха протягивает ладонь со сведенными пальцами. Отходит к фонарю. потому что уже стемнело. Перебирает монеты. Возвращается:
- Мне хватит на хлеб. Возьмите это лишнее.
Продолжая поцелуй, Парень протягивает ладонь. Старушка аккуратно ссыпает монетки. Уходит в тень. Перед скамейкой останавливается пьяный с авоськой. Нацеливается сесть. С первой попытки не получилось. Вторая удачная. Изучает обстановку. Долго смотрит на целующихся.
- Мужик, - толкает парня. – Давай со мной курить.
Девушка соскакивает с колен. Уходит на другую скамью. Пьяный пытается что-то говорить, но слова не получаются. Удается лишь ругнуться. Остается сидеть. Рядом со скамейкой останавливается молодая особа.
- Федор. – Удивленно говорит сама себе. – Точно он. Фе-дор!
- Собственной персоной.
- Почему здесь? С работы идешь?
- Я – сво – боден. Как ветер в горах Памира.
- Сократили? Уволили?
- Таких как я не увольняют, а просят освободить место.
- Освободил?
- Меня долго просили.
- Почему домой не идешь?
- Там для меня никого дома нет.
- Как это?
Пьяный качаеся и трясет головой. Ему очень плохо. Раскидывает руки, хватаясь за спинку скамьи.
- Она так сказала: «Для тебя у нас никого дома нет. Всегда»
- Ночуешь где?
- Тут. Уже ночую.
Позвоню Верке, чтоб тебя определила.
- Напрасные слова, -пытается петь Федор.
Женщина уходит к будке телефона –автомата. Набирает номер, вращая жестяной диск.
- Вера? Забери мужика. На площади… Расчет получил… Куда ему теперь? А если я заберу, то тебе не отдам. Не уйдет… Костя не ушел, а я его…
Помахивая сумочкой на длинном ремне, быстро подходит к Федору, трясет его за воротник пиджака.
- Просыпайся. Пойдем.
- Куда пойдем? У тебя муж.
- Был. Да сплыл. К верху пряжкой. Пойдем. Похмелю. Примешь душ. Может быть, еще и мужик окажешься.
На площадь въезжает автомобиль «скорая помощь». В свете фар две женские фигуры. Машина останавливается. Выходит парень в коротком белом халате с железным чемоданчиком, на боку которого красный крест. Женщины уводят его в кусты акации. Доносится голос:
-Помогла ему дойти. Он совсем обезножил. Родных нико8го нет. Пенсию не давали три месяца уже. Голодует.
- Умер, - говорит медработник.
- Что ж теперь? – спрашивает сама себя старая женщина.
- Сообщу в милицию. Пусть осмотрят и они.
- Приглашала иногда на ужин. Не ходил. Стеснялся. Преподаватель училища. Вчера жаловался, что за свет, за газ не может заплатить. За государство переживал. Чем же правительство за воду и телефоны платит, если нет денег?
Подъехал автомобиль с мигалками. Вышли, стукнув на всю площадь дверками, три человека в форме.
- Этот? Жмурик?.
Взяли за руки, за ноги втолкнули тело в заднюю дверцу автомашины.
- Осторожно. Он учитель был.
- Чему он учил? Быть честным и справедливым, любить свою родину? Кому теперь нужна эта честность и справедливость?
У парадного входа в ресторан, что на противоположной стороне площади, сточт вплотную к крыльцу две черных иномарки с закопченными стеклами. Через раскрытые дверцы видны сидящие на передних сидениях парни с автоматами. На крыльце пританцовывает охранник. Музыка. Свадьба. К крыльцу . покачиваясь идет мужчина, желающий добрать свою норму.
- Сегодня нельзя. – Говорит охранник. Ресторан откуплен.
- Мне можно. Я депутат. Имею право.
- Ресторан куплен. Свадьба. Иди на вокзал.
Мужчина обыскивает себя. Показывает удостоверение.
Охранник берет удостоверение и бросает в урну.
- Просрочена ксива. Иди, пожалуйста, домой. Сегодня не твой день и не твоя ночь.
Из автомобилей выходят двое.
- Чего тебе? Тебе же все объяснили. Летать умеешь? Нет. Научим. – Берут за ноги и за руки, бросают на большую клумбу. Мужчина уползает, грозя карами всеми земными и небесными. Громко распахиваются двери ресторана. Выбегают люди. Шум. Крик.
- Вот так дед. Подарил молодым свинью.
- Свинью подложил. Га-га-га.
- Это дружок жениха. Приготовил ее на шашлык. Она голодная. Лариске сапог прокусила.
- Хорошо хватанула.
- Ловите же ее. Вот она!
Площадь оглашается воплями и свистом. Всем смешно. Свинья кружится, увертываясь от преследователей. Погоня вскоре надоедает. Охранник подает команду остановиться. Толпа отступает к крыльцу. Раздается выстрел. Животное заваливается на бок. Юноша перехватывает горло свинье ножом, вытирает руки. Все уходят в ресторан. Свадьба продолжается. Поворята волокут поросенка по выбоинам асфальта. За этой процедурой наблюдает старушка, сидящая на гранитной ступеньке. Она неторопливо ест хлеб, запивая из пакета. Положив остатки хлеба в сумку, тоненько поет:
Поезда в тайге как ленты
Вдоль по просеке бегут.
А на рельсы президенты
Свои головы кладут.