Макарыч решил перекурить и, забросив насущные труды, вылез на солнышко.
Работа у него была трудная, сопряженная с тяжким трудом физическим, однако философ по жизни, он постоянно думал и размышлял, неуклонно повышая свой интеллектуальный уровень.
Вот и сейчас, щурясь от солнца и радуясь летнему теплу, вдыхал он ароматы родного леса, где проработал, почитай всю сознательную жизнь.
Эх…вздохнул он, - опять эти, грибники, по лесу шастают. Сообщил он сам себе и устроившись поудобнее, продолжал наблюдение.
Двое мужичков в камуфляже, сапогах и москитных сетках совершали обычнейший грибниковый ритуал…заглядывали в подлесок, шарили в траве ветками, иногда перекидывались обычными словами, что, мол, лето хорошее удалось, теплое, дождливое…Самое грибное.
О чем красноречиво молчали им в ответ полные лукошки свежесрезанных белых, подосиновиков и прочих рыжиков-опят.
- Комарье задолбало, Васильич! - жаловался один. – Терпи, Петя, комарье оно о чем…о сырости, а сырость - самый верняк, грибы будут, - отзывался второй.
- Да куда их еще, полным полна коробочка уже.
- Ничего, Петя, - полна коробочка, - так и на рынке полна мошна будет, - весело отзывался Васильич, годами постарше и слегка поавторитетнее Пети.
Макарыч не светил свое присутствие, сказывалась многолетняя привычка. Так, прислушивался и по привычке начинал впадать в философию, бурча сам себе истины, не требующие доказательств.
«Вот люди. Ну да чего ж странный народ» - любимая его тема. Которую он холил и взращивал всякую свободную минуту.
Вот люди. Ну чего им не живется то спокойно? В лес ходят, дрова рубят, траву топчут, грибы режут, ягоды рвут…а потом? А потом меняют их на бумагу.
А за бумагу ту самую, так вообще, воротят чего хотят.
Шмотки покупают за бумагу, это раз.
Пропитание меняют за бумагу, это два.
Без этой самой бумаги тоскуют и опять-таки, в лес идут. Иногда с бумагой, нервно теребя и разминая ее, а иногда, опять снова, лопухи рвут почем зря. Это три.
Бумажная жизнь, - подводил итог Макарыч. Э-эх, люди-человеки.
В итоге картина в голове Макарыча складывалась неприглядная.
В бумагу одеты, бумагу едят, бумагой наслаждаются, когда она есть, горюют - когда нет, ищут, бумагу-то, когда приспичит…как припрутся в лес на пикник - так этой же бумаги нажгут-намусорят, мама дорогая…А все одно.
Из года в год. Бумага, бумага, бумага.
Взгрустнув, Макарыч вздыхал и огорчался.
Вот люди. Странный народ.
Все у них через бумагу. Ну, то есть, через одно место, не упоминаемое в приличном обществе и скрывающее неблагородное название нижней части спины.
Сам-то Макарыч жил по другому.
Дом, детишки, жена-красавица, хоть уже и немолода.
Внучатки радуют деда.
Работа опять же любимая, которой посвятил он всего себя, переняв специальность от отцов-дедов-прадедов и обучив своему уважаемому ремеслу своих потомков, что уже и сами были в теме и при деле.
Дачка и огородик, для души, тоже грели стариковское сердце. Целая жизнь.
И все без единой бумажки. Как есть.
Грибники медленно удалялись прочь, но чуткий слух старика все еще различал их пустую болтовню.
- Петь, а ты там как, машину-то обновлять будешь?
- Да собираюсь, Васильич, вот только бумажек подсоберу, так и обновлю лайбу-то свою.
- Да уж, Петруха, подсобирай-подсобирай, еще б горькую не хлестал как оглашенный, глядишь и бумажки бы, одна к одной ложились….
Тьфу, ты, что ты будешь делать! - смачно сплюнул Макарыч. Опять все вокруг бумаги у них вертится.
Дело ли…бумага, бумага…живем всю жизнь, так и в руки ее проклятущую, ну ни клочка, ни в жизнь не брали…Обходимся же как-то.
С гордостью сообщил сам себе Макарыч вечную свою правду и снова смачно сплюнул.
Очень уж у них путь до бумаги их вожделенной долгий. Как ни повернись, чтобы добыть бумагу, столько всего лишнего-ненужного совершают…а по сути, - по сути бездельники и лиходеи…души у них бумажные.
То ли дело мы…целлюлозу едим, в целлюлозе живем, целлюлозой лес удобряем, дерева гнилые валим, лес чистим…И занырнул под кору. За работу пора браться. Внучку третью комнату никто, кроме деда, присоединять-то не будет.
«В наших-то краях за бумагу и медведя из берлоги не выманишь, не то, что память потомкам о себе добрую оставить. Чтоб плодились и размножались. Чтобы жили и помнили».
16.04.2014.